Препарат сработал, и когда ее поднимали на лифте в операционную, ей казалось, будто она плывет. Довольно странно, но инъекция немного уменьшила смущение, которое обычно мучило Мери Джейн в лифте, пока вокруг стояли люди в обычной одежде и старались не обращать на пациентку никакого внимания. Никто не смотрел ей в глаза, и Мери Джейн едва сдержала улыбку, вызванную нелепостью ситуации.
Доктор Мур не стал делать операцию сам, но хирурга подыскал лично. Он навестил Мери Джейн накануне вечером, и она была растрогана таким вниманием.
– Боб Зильберман хороший парень. У ваших мышц отличная эластичность, и шрамов почти не останется. Но для работы над грудью я выбрал Сильвию Райт. Она разбирается в этом лучше любого мужчины.
Мери Джейн хихикнула, и доктор Мур покраснел. Он был очень официозным человеком, но Мери Джейн пыталась получше узнать его и уже увидела за официальностью скрытый юмор. Доктор улыбнулся. У него была очаровательная улыбка.
– Вы знаете, что я имею в виду, – сказал он.
По дороге в операционную Мери Джейн не сводила глаз с потолка, наблюдая за лампами. Она знала, что будет нервничать, но благодаря инъекции потеряла все свое смущение и волнение. Санитар остановил каталку перед операционной в своеобразном алькове, но поскольку Мери Джейн не хотела поворачивать голову, она не могла говорить. Время шло. Трудно было сказать, сколько прошло минут. «Всего несколько? Час?» – спрашивала она себя. Или все кончилось? Подошла медсестра и назвала ее по имени.
– Сейчас, мисс Морган, – сказала она и вкатила каталку в бледно-зеленую комнату с огромными ослепительными лампами на потолке.
Мери Джейн заметила группу людей в какой-то странной одежде, которая, как она потом вспомнила, состояла из обыкновенных зеленых хирургических халатов. Казалось, они стояли вокруг стола, которого на самом деле в комнате не было, но вдруг Мери Джейн оказалась на нем под взглядами этих людей.
– Привет, Мери Джейн, – донесся откуда-то голос доктора Мура. – Вам удобно?
Она не ожидала увидеть его здесь.
– Я очень спокойна.
– Считайте в обратном порядке, – сказала ей человек в маске. – Начните с сотни.
Мери Джейн попыталась подумать о шутке, остроумном ответе, но едва смогла считать.
– Сто, девяносто девять… Следующее число она вспомнить не смогла. Слава Богу, все закончилось.
– Теперь можете спать, – сказала медсестра.
Мери Джейн попыталась произнести слова благодарности, но не смогла ничего выговорить вслух. Позже она опять открыла глаза, но не могла двигаться. Во рту было очень сухо, и язык напоминал наждачную бумагу. В животе ощущалась страшная боль. Казалось, ей всадили туда нож. Мери Джейн попыталась кого-то позвать, но не издала ни единого звука. Она начала кричать про себя, но даже малейшее движение лишь усиливало боль, поэтому бедняжка захныкала. Надрез в области таза казался рваной раной, а под грудью все было связано в тугой узел, словно туда нанесли миллион ударов. Затем опять нахлынула пустота. Мери Джейн поняла, что спала. Или теряла сознание. Она опять открыла глаза и на этот раз увидела себя на больничной кровати. Боль еще продолжалась, но больная знала, что кто-то скоро это исправит, так скоро, как только она даст знать о своем пробуждении. Но Мери Джейн не могла это сделать. Не могла двинуть ни одним мускулом. Пока не могла.
К ее плечу осторожно прикоснулась чья-то рука.
– Привет. Теперь вы хотите проснуться? Давайте, Мери Джейн, пробуждайтесь. Как вы себя чувствуете?
Ее призывали к пробуждению. Медсестра настойчиво выводила ее из дурмана наркоза. Мери Джейн попыталась помочь ей и смогла лишь сказать:
– Воды.
Она хотела еще пожаловаться на боль, но лишь крепче закрыла глаза. Медсестра поняла просьбу, и Мери Джейн возблагодарила ее, почувствовав укол иглы и затем… медленное, медленное ослабление страданий. Она почувствовала блаженство. Последнее, о чем она подумала перед тем, как снова провалиться в черноту, была мысль, что одна операция сделана, и осталось всего восемь. Швы чесались ужасно, но когда сняли бинты, живот Мери Джейн оказался плоским, как у подростка. Женщина в изумлении посмотрела на него. Это ее тело? Такое гладкое и упругое? Мери Джейн забыла о боли, о цене, о мыслях, что часть ее плоти отрезана и куда-то выброшена. Вместо этого она созерцала свой собственный новый пупок.
Операция по подтягиванию груди оказалась страшнее, хотя доктор Мур уверял, что боль будет гораздо меньше, чем после надрезов на животе.
– Мы срезаем только жир, а не мускулы. У вас эластичная грудь. Просто она находится слишком низко.
– Приятный разговор. Правда? Доктор Мур застонал.
– Мери Джейн, это самый дикий каламбур, какой я когда-либо слышал. Итак, завтра доктор Райт сделает новый карманчик из кожи, наполнит его плотью и переместит соски в центр…
– Переместит соски? Вы хотите сказать, что отрежете мне соски?
– Да. Я думал, вы это поняли. Новые будут из материала, который подобрала доктор Райт. – Мур вздохнул. – Она, наверное, говорила вам. Но шрамы будут спрятаны в…
Мери Джейн ощутила приступ тошноты.
– Но когда их переместят, они смогут действовать? Я имею в виду… – Она в смущении умолкла. – Смогу я что-нибудь чувствовать?
– Ну, конечно, кормить ребенка вы не сможете, но чудеса иногда происходят. По моему личному мнению, нервы не восстанавливаются. Я думал, вы все поняли. Конечно, вы должны решить, стоит ли приносить жертву. Некоторые женщины после операции получают сексуальное удовольствие, полагаю, благодаря гордости за свою внешность. Знаете, мозг – самый важный сексуальный орган.
– Но вы не оперируете мне мозг, доктор.
– Знаю. И надеюсь, вы знаете, как я восхищен… вашим мужеством.
– Эй, это дети вроде Рауля или Уинтропа или те, кто потерял половину лица из-за рака, мужественны. Но мне нравится ваша мысль. И я согласна. Доктор Райт может срезать мне соски, если взамен она сделает мне настоящую грудь, а вы сделаете мне нос, как у Май Ван Трилоинг.
– Вы поставили перед нами трудную задачу, Мери Джейн, – улыбнулся доктор. – Я посмотрю, что можно будет сделать.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Да, доктор, я снова о сосках. – Мур как всегда с сосредоточенным лицом обернулся. – Вы уверены, что доктор Райт не забудет вернуть их обратно?
24
Привет, это Лаура Ричи. Пока Мери Джейн боролась с болью в Нью-Йорке, я уверена, что забыта здесь, в Голливуде. Не удивительно. У Голливуда короткая память. В этом городе все заняты бизнесом. Люди, как акулы, плавающие в океане. Никто не может позволить себе остановиться.
Всеми движет голод и страх. Голод и страх является также топливом, на котором работают отношения агента с клиентом. Молодые звездочки боятся агентов, словно те боги в пантеоне под названием Голливуд. Агенты могут устроить или погубить карьеру.
Но страх – это улица с двусторонним движением. Когда их признали талантами и знаменитостями, звезды бросают своих агентов.
Лайла ощутила запах страха, витающий в приемной Ары Сагарьяна и очень сильно надеялась, что он исходит не от нее. Здесь находилось полдюжины молодых людей, один красивее другого. Каждый постукивал пальцами по подлокотнику кресла, бегло просматривая последние номера «Верайти». Только неудачники должны ждать, поэтому Лайла ждать не любила. Она была уверена, что ни одному из присутствующих Ара не назначал встречу. И еще она предположила, что перед ней обломки Индустрии, регулярно посещающие приемные агентов в надежде на пятиминутный разговор, который даст им работу, назначение на роль или даже заветный приз: новое утверждение в мире кино.
Потому что в Голливуде актер без агента, все равно что актер без шанса.
– Мисс Кайл? – спросила молоденькая секретарша, и все повернули головы к Лайле. – Мистер Сагарьян сейчас встретится с вами. Идемте со мной.
Лайла улыбнулась, словно с ней и должны были обращаться по-особенному, подняла стоявшую на полу рядом с креслом сумочку, повесила ее на плечо и последовала за секретаршей в длинный, устланный коврами холл. Стены были увешаны фотографиями в рамках и с автографами. Лайле показалось, что она разглядела Фрэнка Синатру, Сэмми Дэвиса, Люсиль Балл, Дюка Уэйна, Джона Крауфорда и дюжину других. «Аре», – так начинался каждый автограф.
– Здесь есть фотография вашей мамы, мисс Кайл. Это снимок из «Рождения звезды». Лайла вспомнила эту фотографию. Она видела ее много раз в доме матери. Эту и сотни других мать приклеивала на стены библиотеки.
– Кабинет мистера Сагарьяна, – сказала секретарша, с почтением указав на дверь из красного дерева.
Лайла занервничала, но напомнила себе, что Ара Сагарьян не тот, кем был раньше. Он уже не представлял Синатру, Дэвиса, Уэйна, Крауфорда или Балл. Одни его клиенты сошли, другие умерли. Ему требовалась свежая кровь, но не тех неудачников, которые сидели в приемной. Ему нужны были Мадонна, Том Круз, Лайла Кайл. Суперзвезда или кто-то со способностями ею стать. Ему нужна была Лайла Кайл! По крайней мере, так она сказала сама себе.
– Входи, входи, – произнес Ара, когда дверь открылась, и Лайла переступила через порог кабинета. Сколько лет прошло с их последней встречи? Пять? Десять? Она не была готова увидеть заковылявшую ей навстречу фигуру. Когда-то высокий, мощный Ара Сагарьян теперь стал худее и ниже. Его левая рука неподвижно висела вдоль тела, а левая нога тянулась за правой. Левая часть рта была практически парализована, и слова приветствия прозвучали неразборчиво. Все в нем из того, что помнила Лайла, почти исчезло. «Конечно, я тогда была маленькой, и, возможно, он не был таким уж большим и сильным, как мне казалось. Но он определенно сдал. Похоже, он перенес сильный удар».
– Мистер Сагарьян, как мило, что вы пригласили меня. Я знаю, как сильно вы заняты.
Лайла быстро подошла к старику, протянув руку. Он пожал ее пальцы, затем приложил ко рту, из которого сочилась слюна, носовой платок.
– Совсем нет, моя милая. Я рад видеть тебя снова. Я не видел тебя с… Дай вспомнить. Тебе было лет семь или восемь, и ты устраивала дома представление вместе с мамой и ее куклами, – старик внимательно посмотрел на Лайлу. Ты здорово выросла с тех пор. Садись сюда. – Ара указал на софу рядом с собой и откинулся на плюшевые подушки. – Как поживает твоя мама?
– Хорошо, мистер Сагарьян. Она шлет вам свою любовь, конечно. Она так благодарна, что вы нашли время принять меня и поговорить о моей карьере. Как говорит мама, если ты не упросишь мистера Сагарьяна представлять тебя, то ты не попадешь в шоу-бизнес.
– Пожалуйста, зови меня просто Арой. Мы практически родственники. Итак, чем я могу помочь твоей карьере? – спросил старик и опять вытер рот.
– Я актриса, – ответила Лайла и вдруг почувствовала себя очень молодой. Боже, она должна сделать это. – Мама говорит, что у меня талант от рождения и в течение многих лет проталкивает меня в свой бизнес. – Лайла нервно одернула юбку и продолжила – И вот я здесь.
Девушка одарила Ару своей самой очаровательной улыбкой.
– Действительно, ты здесь. И ты очень красива, должен добавить. Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя?
Лайла испугалась. Вся решимость, появившаяся по дороге сюда, куда-то исчезла. Несмотря на удар, несмотря на возраст, Сагарьян был таким, таким… уверенным в себе. Таким солидным. Лайла не была готова к разговору! Он должен был знать, чего она хочет, и это, конечно, не новость. Он играл с ней? Лайла почувствовала вспышку гнева, но попыталась остаться спокойной.
– Ну, я… Я хотела попросить вас взять меня к себе клиентом. Понимаете, я думала начать с телевидения, но на самом деле меня больше интересует кино. – Она выбросила фальшивые банкноты, ведь ей еще не удавалось провести перед камерой ни минуты.
Ара поднял брови.
– Мне очень жаль зря занимать твое время, Лайла. Я не берусь за новые таланты. Ничего личного. Я уже не в том возрасте. Знай я цель твоего визита, то избавил бы тебя от хлопотной поездки. Но может быть, я найду тебе другой путь? Может, посоветовать тебе другого агента? – Лайла была близка к панике. Все вышло не так, как она планировала. И ей не был нужен липовый агент из конторы Уильяма Морриса, который имел связей не больше, чем она сама. Может быть, лесть сработает?
– Но я не хочу обращаться к другому агенту, Ара. Мне необходимы именно ваши услуги. Мама всегда говорила, что вы понимаете душу актера лучше, чем кто-либо другой, лучше любого режиссера! – Лайла опустила глаза, как бы сдерживая слезы разочарования. – Я хочу работать с вами, мистер Сагарьян.
– Я уверен, что ты придаешь этому слишком большое значение, – отозвался старик, – и что твоя мама приготовила тебя к некоторым ловушкам на пути к нашей карьере. Но позволь мне рассказать об истории создания карьеры в Голливуде. Все происходит приблизительно так: «Кто Глен Форд?» «Дайте мне Глена Форда». «Дайте мне характер Глена Форда». «Дайте мне молодого Глена Форда». И потом: «Кто такой Глен Форд?» Знаю, что звучит это цинично, но так устроен мир! – Ара еще раз вытер губы. – Ты видишь, что должна была сделать твоя мама, чтобы достичь вершины и остаться там надолго… И остается до сих пор. Конечно, ты не хочешь проходить через все это?
О Господи, не собирается ли он давать ей родительские советы? Почему бы старикашке просто не заткнуться, вытереть рот и отослать ее к Спилбергу, Лукасу или Роберту Альтману? Лайла глубоко вздохнула. Ей нужно было солгать.
– Кажется, мама захотела этого задолго до того, как желание появилось и у меня. Я готовилась для жизни в качестве госпожи этого бизнеса.
– Значит, твоя мама полностью за тебя? – спросил Ара, подняв брови. – Она полагает, что у тебя достаточно таланта и упорства, чтобы заниматься такой работой? – Перед тем, как продолжить, он опять воспользовался носовым платком. – Смешно, но я не помню. И дело не в моей памяти. Понимаешь, я уважаю мнение Терезы. В свое время она обладала уникальным талантом. Я должен поблагодарить ее за то, что она открыла несколько очень важных ребят, с которыми я потом работал. Именно Тереза прислала ко мне Мерилин и Джеймса Дина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119