Зато великолепное квадратное зеркало в толстой серебряной оправе стояло на столике возле самого окна. Здесь же находился и туалетный прибор. Кейт во второй раз сняла насквозь промокший жакет и принялась складывать в него всевозможные флакончики, шкатулочки, скляночки, горшочки. Связала узлом рукава жакета и, высунувшись из окна, пронзительно крикнула, обращаясь к суетящимся внизу людям:
— Прошу вас… кто-нибудь… ловите! Только осторожно!
Мгновенно внизу был развернут китайский ковер, и Кейт сбросила на него свой драгоценный узел. Люди что-то кричали ей, размахивая руками, но Кейт ничего не расслышала за треском горевшего дерева и крикнула вниз:
— Сейчас я вытащу зеркало…
Она вернулась за зеркалом, которое оказалось очень тяжелым — ей понадобились все силы, чтобы подтащить его к окну, но водрузить его на подоконник она уже не смогла. Кейт беспомощно оглянулась, ища глазами, на что бы она могла забраться. Ближе всего к ней оказался пуфик. Кейт встала на него ногами, обхватила обеими руками зеркало и, подняв его наконец на подоконник, крикнула тем, кто был внизу:
— Прошу вас… ловите!
Снизу на нее смотрели люди, в толпе стоял и Блэз Чандлер. Он с ужасом взирал на Кейт и видел, как опасно она высунулась из окна, пытаясь сбросить вниз, на разложенный толстый ковер, внушительных размеров зеркало. Господи! Что она делает! Блэз слышал выражение:
«Кровь стынет в жилах», теперь он почувствовал, как это бывает на самом деле. Казалось, сердце его перестало биться. Пожарные уже велели всем отступить подальше от дома, потому что крыша могла вот-вот рухнуть. И представив себе, как Кейт Деспард исчезает под рухнувшей крышей, пожираемая пламенем, Блэз вдруг почувствовал такое безнадежное отчаяние, какого не испытывал никогда в жизни. Из груди его рвалось рыдание — долгий мучительный стон бесконечной муки, не услышанный никем в этом страшном шуме. И он бросился к дому, подгоняемый одним желанием — спасти Кейт, прежде чем обвалится крыша. «Господи, дай мне шанс, я должен успеть.
Господи, помоги мне!» — беззвучно повторял Блэз. Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, остановился, оглядываясь, на площадке с балюстрадой и устремился в длинный коридор. Дым был густым, а жар почти нестерпимым.
— Кейт! — выкрикнул он. — Кейт!
Дым проник ему в легкие, и он задохнулся. Глаза его начали слезиться. Ворвавшись в спальню, он увидел, что она стоит на высоком пуфике, наполовину высунувшись из окна, и со стороны казалось, что через секунду она вместе с зеркалом рухнет вниз. Блэз кинулся вперед и ухватил ее за лодыжки в тот самый момент, когда ступни ее оторвались от мягкой поверхности пуфика, и они оба повалились на пол.
— Бог мой! — прорычал Блэз, в ярости дав волю своим чувствам. — Какая же вы упрямая дрянь!
Она в немом негодовании уставилась на него, и Блэз, увидев перед собой ее испачканное сажей лицо, растрепанные волосы, мокрую блузку, облепившую маленькие твердые груди, пробуждавшие совершенно неуместные эротические мысли, вдруг захохотал. Глаза щипало, горло было забито дымом, но он, прижав ее к себе, хохотал, как безумный.
— Господи, ну и пугало! — сквозь смех выговорил он.
— Посмотрели бы на себя, — выдохнула Кейт, чувствуя, что у нее трещат ребра от этого объятия.
Он был грязный и насквозь мокрый, от него пахло дымом и копотью, но, когда Блэз слегка отстранил Кейт от себя, продолжая удерживать за плечи, она поймала его насмешливый взгляд и тоже начала смеяться.
— Я решил, вам пришел конец. Вы почти вывалились из этого окна, и я подумал, что сейчас крыша рухнет, ивы…
Кейт смотрела на него с изумлением. Этот человек с обезумевшими глазами и нервным смехом был совсем не похож на того Блэза Чандлера, которого она знала. Но под ее озадаченным взором он вдруг перестал хохотать, усмешка исчезла, а лицо исказилось мукой и напряжением.
— Это было невыносимо, представить себе, что вы… — проговорил он в безумной спешке, — это было невыносимо, Кейт! Вот и все…
Кейт была оглушена этим признанием. Дыхание у нее пресеклось, она увидела его потемневшие, ставшие словно незнакомыми глаза. Они застыли в дыму и в пекле, в гуле уже близкого пламени, изумленно глядя друг на друга, и Блэзу вновь показалось, будто все окружающее странным образом размывается и отступает от них.
— Кейт, — произнес он глухим голосом. И она вздрогнула, медленно подняла на него глаза и прильнула к нему. Когда губы их встретились, их обоих будто бы ударило электрическим разрядом, потом он обнял ее так сильно и нежно, что она испугалась своей безумной радости и восторга, а поцелуй его почти лишил ее сил.
Это длилось всего несколько секунд, но им обоим показалось, что минула вечность. Вдруг над их головами раздался треск, заставивший их отпрянуть друг от друга, — по лепнине поползли, извиваясь, как змеи, громадные изогнутые трещины.
— Господи, сейчас рухнет крыша!
Едва Блэз успел вымолвить эти слова, как одна из стен спальни начала сыпаться. Он снова привлек Кейт к себе.
— Крепко держись за мою руку и, что бы ни случилось, не отпускай… поняла?
Он кричал во весь голос, стараясь перекрыть грохот.
Кейт кивнула, впервые до конца осознав, в каком ужасном положении оказалась из-за своего глупого рвения.
Блэз спас ее от неминуемой гибели. И вот его сильная рука сжала ее ладонь, их пальцы переплелись. От руки Блэза исходило тепло и уверенность, но Кейт не могла отрешиться от убеждения, что все это ей просто снится.
Кейт дрожала как в лихорадке, даже страх отступил перед ее необъяснимым волнением, она почувствовала, как Блэз осторожно сжал ее пальцы, приглашая ее следовать за ним. «Что это такое?» — с изумлением спросила она себя, пока он вея ее к выходу.
В галерее второго этажа уже ничего нельзя было разглядеть из-за дыма. Прорвавшееся пламя лизало обивку из узорчатого шелка, лакированные панели, золотые разводы на лепном потолке, деревянные резные двери ручной работы.
Блэз пригнул голову Кейт и прокричал ей в ухо, чтобы перекрыть гул огня и треск горевшего дерева:
— Я попытаюсь держаться за перила, мы будем осторожно продвигаться по галерее, пока не доберемся до лестницы… не отпускай мою руку, иначе я не смогу отыскать тебя в этом дыму!
Они продвигались вперед медленно, дюйм за дюймом, Блэз нащупывал путь, потому что разглядеть что-либо было невозможно. Кейт задыхалась, ее легким недоставало кислорода. Фигуру Блэза она различала с трудом — руки были единственным, что надежно связывало их.
И Кейт намертво впилась в руку Блэза — если им суждено погибнуть, они погибнут вместе. Обретя Блэза столь чудесным образом, она не могла его потерять…
Холл за их спиной уже был объят пламенем, жар опалял кожу, дым забивался в ноздри — и еще этот гул огня.
Кейт никогда не думала, что огонь может порождать такие звуки. В груди ее словно поворачивали раскаленную кочергу, глаза ослепли от дыма и слез. Но Блэз потихоньку двигался вперед, держась свободной рукой за перила, и когда его пальцы вдруг натолкнулись на пустоту, Блэз понял, что они наконец добрались до лестницы. И в эту минуту что-то тяжело рухнуло за их спинами.
«Бог мой! — ужаснулся Блэз. — Слишком поздно.
Это обвалилась крыша… Господи! Почему именно теперь, теперь, когда я знаю, что должен делать? Как же я был слеп и упрям, не разглядев того, что было рядом со мной!» Он прижал Кейт к себе и наклонился к ее уху.
— Крыша рушится! — крикнул он с бессильной яростью.
И Кейт поняла: в этом огне погибнет нечто большее, чем этот великолепный дом. Кейт, ослабевшая и покорная, прильнула к Блэзу, укрылась на его груди. Последнее, что она слышала, был его протяжный страстный крик, в котором она различила свое имя, и в этот момент крыша рухнула.
Случилось невероятное: на головы Блэза и Кейт обрушились не старые балки и перекладины, изглоданные огнем настолько, что они стали походить на гнилые кости, а потоки воды. Огромная цистерна, стоявшая на плоской крыше, треснула от жара, и тысячи галлонов воды устремились вниз сквозь щели и дыры, подобно водопаду или струе Гаргантюа, все сметающей на своем пути. Потоки воды потащили их к лестнице, будто опавшие листья.
Кейт пронзительно выкрикнула имя Блэза, а затем ее оглушило, и она покатилась вниз, ударяясь о ступеньки.
Сверху на нее что-то падало, иногда удары были болезненны, а порой она совсем не чувствовала боли! Блэз не расцеплял пальцев, которые сжимали густые мокрые волосы Кейт так сильно, что она едва удерживала крик боли. Но эта же боль вернула Кейт сознание, и она поняла, что Блэз держится и с ним все в порядке.
Они барахтались в потоках воды, глотая воздух ртами и задыхаясь от дыма. Их тащило по лестнице, кидало в стороны, но Блэз не выпускал Кейт. И вдруг сильный удар по голове оглушил Блэза, и он потерял сознание. Пальцы его не разжались даже тогда, когда они с Кейт, одолев последние ступеньки, оказались на мозаичном полу нижнего холла, — и здесь поток швырнул их к металлическим входным дверям с такой силой, что нога Блэза, ударившись о косяк, хрустнула, точно сухой прут.
Кейт повалилась на Блэза, и он принял на себя и ее падение. Они застыли со сплетенными руками и ногами. У Блэза текла кровь из раны за ухом, а левая нога была неестественно вывернута, Кейт уткнулась лицом ему в пах.
Кейт отключилась лишь на несколько секунд и пришла в себя от боли, пытаясь понять, что же произошло; некоторое время она лежала, жадно ловя ртом воздух и кашляя. И только потом осознала, в какой позе лежит.
«Боже мой, — подумала она, едва удержавшись от истерического смеха, — ведь скажут, что я воспользовалась удобным моментом…» С трудом приподнявшись, она увидела, что Блэз лежит неподвижно: кровь сочилась из раны на голове, а одна нога как-то странно подогнута.
Кейт с трудом приподнялась на четвереньках и почувствовала, что рука Блэза по-прежнему сжимает ее волосы.
Изнемогая от боли, она попыталась освободиться от его пальцев, но мокрые спутавшиеся волосы не давали ей это сделать. Она попыталась крикнуть:
— Кто-нибудь… пожалуйста, помогите мне!
Начиная снова терять сознание, она услышала торопливые шаги на крыльце, почувствовала прикосновение чьих-то рук, услышала удивленные восклицания:
— Господи, они оба еще живы! Носилки, быстрее…
— Блэз… — прошептала Кейт, сражаясь с навалившейся на нее тьмой.
— С ним все в порядке… он в надежных руках, о нем позаботятся…
— Я хочу увидеть его…
— Конечно, мисс, конечно…
Она блаженно улыбнулась, и все померкло у нее перед глазами.
Глава 19
Кейт очнулась на узкой кровати. По яркому свету и специфическому запаху сразу догадалась, что находится в больнице. Она села на кровати и ойкнула — все тело болело. Медсестра, сидевшая неподалеку за маленьким столиком, взглянула на Кейт и подошла к кровати.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она, привычным жестом трогая запястье Кейт, чтобы сосчитать пульс.
— Как будто выстояла пятнадцать раундов против Мохамеда Али.
— Ничего удивительного. Вы вся в синяках. Наверное, мощная струя воды скатила вас с лестницы.
Кейт взглянула на себя.
— И больше ничего? — спросила она с надеждой.
— Да, по счастью. Вы будете некоторое время чувствовать себя не вполне хорошо, но у вас только царапины и синяки. Сотрясения нет.
— А Блэз… то есть, мистер Чандлер?
— Боюсь, что у него сотрясение, а к тому же глубокая рана над левым ухом. У него к тому же сломана нога, но перелом, слава Богу, несложный. И, как и вы, он весь в синяках.
— Я могу повидаться с ним?
— Боюсь, что нет. Он все еще без сознания. Ему наложили двенадцать швов.
Заметив испуганный взгляд Кейт, медсестра улыбкой подбодрила ее:
— Не беспокойтесь. Он сильный человек и скоро поправится. — Она усмехнулась и добавила:
— Каждая из наших медсестер нашла повод, чтобы заявиться в операционную, когда там перевязывали мистера Чандлера, Они только о нем и говорят.
— Да, — услышала Кейт свой голос. — Так всегда и бывает.
Медсестра вздохнула.
— Всегда больше всего говорят о самых лучших.
— Где я нахожусь? То есть — в какой больнице?
— В больнице Форшем Коттедж — в двенадцати километрах от Кортланд Парка, это ближайшая больница, но вы здесь недолго пробудете. Да и вообще в будущем году мы закроемся, останется одна Чичестерская. Вы не хотите есть?
— Дайте мне, пожалуйста, чашку чая Мне бы хотелось крепкого горячего чая с молоком, но без сахара.
— Сейчас мы это устроим. Ох да, ведь мистер Чивли дожидается здесь с тех пор, как вас привезли. Он хотел видеть вас.
— Николас! — воскликнула в волнении Кейт. Она ни разу не вспомнила о нем с тех пор, как они вышли из ресторана. — Пожалуйста, впустите его.
Николас Чивли выглядел не так безупречно, как всегда. На его элегантном костюме были заметны следы грязи и сажи, но сам Николас, безусловно, успел умыться и причесаться.
— Дорогая моя Кейт! — воскликнул он патетически. — Господи! На вас страшно смотреть. Больно?
— Я, признаться, еще не пришла в себя, — созналась она. — А пожар? Что произошло, когда рухнула крыша?
Что дом — совсем пропал? Что удалось спасти? Звонили в Лондон? Мне непременно нужно связаться с Энтони Ховардом…
Николас протестующе поднял руку.
— Успокойтесь, Кейт. Пожар погасили. Помогла рухнувшая цистерна. Боюсь, что дом пропал. То, что от него осталось, придется разобрать. Я знаю, что ваш администратор — Энтони Ховард — уже там, вместе с мистером Маршем. Мистер Ховард проверяет, что удалось спасти, и надеется, что сможет представить вам доклад об этом сегодня, попозже.
— А какой сегодня день? — словно испугавшись чего-то, спросила Кейт.
— Сейчас половина третьего. Пожар был вчера вечером.
— Правда?
— Вы были без сознания около трех часов. Пожар начался внезапно, как мне потом сообщили, почти в девять вчера вечером. Вы и господин Чандлер были доставлены сюда в четверть двенадцатого, а в половине двенадцатого пожар был потушен. И, по достоверным сведениям, большая часть вещей спасена. Это просто чудо какое-то.
— Большая часть вещей спасена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74