— Хотелось бы мне побыть в Лондоне подольше, — говорила Доминик. — Но сегодня я должна вернуться в Гонконг.
— О да, твой «Аукцион века». Даже я кое-что слышал о нем.
— Надеюсь, он действительно вызвал большой интерес, — промурлыкала Доминик.
— Я бы хотел присутствовать на нем, — не кривя душой, признался Николас. — Я уверен, это будет замечательное зрелище.
— Ничего подобного ему еще не было, — подтвердила Доминик.
«И тебе тоже», — подумал он. Они вряд ли увидятся еще — Доминик слишком опасна. А к тому же, поняв, что попытка не увенчалась успехом, она бесспорно раз и навсегда вычеркнет его из своего списка.
Николас нехотя поднялся, превосходно изображая сожаление. И в этом она опять оказалась равной ему. Им обоим, вдруг осознал он, хочется расхохотаться над спектаклем, который они устроили. «Да, мы оба доверяем только себе, — думал Николас. — В этом мы похожи, и поэтому Доминик опасна… Но как жаль, в самом деле, как жаль, она так хороша…»
Николас послал Кейт цветы с запиской, в которой выражал сожаление о случившемся и выражал надежду, что они увидятся, когда она выздоровеет. Он не звонил ей, пока не увидел в газете фотографию Доминик в аэропорту Хитроу на пути в Гонконг.
Тогда он позвонил своему высокопоставленному приятелю в Департамент окружающей среды. Никаких изменений не произошло: правительство не решалось брать на себя устройство судьбы Кортланд Парка. Экономические условия не способствовали этому.
Кейт вела очередной пробный аукцион, когда ей передали, что ее хочет видеть Николас Чивли.
— Попросите его подождать, — ответила она и под одобрительные улыбки Дэвида Холмса довела аукцион до конца.
— Очень неплохо, Кейт, — похвалил он. — Вы стали гораздо сильнее. Я предупреждал вас, что здесь нужно много работать, и теперь могу сказать, что вы отлично справляетесь. Я считаю, что аукцион викторианских миниатюр на следующей неделе должны проводить вы сами.
У Кейт перехватило дыхание.
— Вы уверены?
— Совершенно. Теперь вы прекрасно знаете, что и как надо делать.
Войдя в кабинет, Кейт застала Николаса Чивли у окна. Улыбаясь, он обернулся к ней.
— Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?
— Гораздо, — искренне призналась Кейт.
— Прекрасно. У меня для вас новость, от которой вы почувствуете себя на вершине мира. Правительство не собирается заниматься Кортланд Парком.
Именно тогда Кейт поняла, что она выиграла. На какие-то секунды она замерла, слыша звон в ушах и чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди.
— Да, — улыбнулся Николас, читая по ее выразительному лицу. — Я уполномочен от имени душеприказчиков покойного Джона Рэндольфа Кортланда просить вас принять содержимое поместья Кортланд Парка к продаже, которая должна состояться не позднее 31 декабря этого года.
Руки Кейт обвились вокруг него и сжали его в объятиях. Николас почувствовал, что ее искренняя радость передалась и ему. «Как удивительно в ней все смешано, — подумал Николас, ощущая странную нежность, чувство, которое он редко испытывал к женщинам. — Такая решительная и уверенная, когда речь идет о работе, такая робкая, когда дело касается ее самой».
Опомнившись, Кейт смущенно произнесла слова благодарности:
— Благодарю. «Деспардс» сделает для вас все возможное.
— Я знаю это.
Немного поколебавшись, Кейт все же задала ему вопрос:
— Что же, в конце концов, убедило вас?
Он понимал, что даже сейчас ей нужны подтверждения.
— Ваша презентация, разумеется. Совершенно блестящая, с новыми идеями, в корне меняющими представление об аукционах. К тому же я уверен, что вы непременно достигнете намеченных вами исходных цен. Кстати, именно это произвело на меня впечатление, когда я в первый раз увидел вас. Помните тот день? Я какое-то время ходил по «Деспардс», чтобы почувствовать атмосферу.
А вы разговаривали с пожилой дамой, хозяйкой вустеровского кофейника…
— Миссис Суон!
— Может быть. Вы произвели на меня впечатление.
Вы безошибочно определили кофейник и назначили цену, которой — я проверил потом — он достиг. Я подумал: ладно, это небольшая вещь, но если так же определяют и более значительные… К тому же вы не пытались обмануть клиентку. Если бы вы сказали ей, что кофейник стоит пятьсот фунтов, она была бы и в этом случае до конца дней вам благодарна и не подумала бы вас проверять. Было очевидно, что она безгранично доверяет вам.
Я изучал работу «Деспардс», и все, что я выяснил, подтверждает мое мнение о том, что именно ваша фирма лучше всех справится с продажей Кортланд Парка.
Они оба хорошо представляли, что стоит за этим решением. Доминик в самом деле пыталась подкупить Николаса, и он поддался ее соблазнам и насладился ими, но своего решения не изменил.
Кейт старалась не выдать своего изумления. Доминик проиграла! Но тут она вспомнила трезвые рассуждения Шарлотты: секс хорош, по мнению Николаса Чивли, но и за него надо платить…
— Я думаю, нам нужно выпить по этому поводу, — радостно объявила Кейт.
У Николаса расширились зрачки, когда Кейт протянула ему бутылку «Дон Периньон-59».
— Великолепно, — одобрил он.
Кейт налила светлую, золотистую жидкость в два высоких бокала и, протянув один Николасу и коснувшись его бокала своим, послала мысленный привет Ролло, который сейчас летел над Тихим океаном. Когда он позвонит ей, она порадует его хорошими новостями.
Глава 14
Известие о том, что проведение аукциона Кортланд Парка поручено «Деспардс», появилось в соответствующих колонках во многих газетах, во всех соответствующих разделах еженедельников, об этом сообщали и телевизионные информационные передачи по двум каналам. Кейт интервьюировали, фотографировали, поздравляли. Сотрудники «Деспардс» ликовали. Телефон звонил не переставая, шли факсы, телеграммы приходили охапками. Обнаружился и весьма приятный побочный эффект предстоящего аукциона — приток новых предложений, включая, например, предложение продать коллекцию драгоценных камней Корнелии Фентрисс Гарднер. Корнелия была единственной дочерью герцога Фентрисса, американского мультимиллионера, который перед первой мировой войной нашел себе жену в среде английской аристократии. Драгоценные камни были страстью Корнелии; судя по слухам, ее коллекция могла бы соперничать с коллекцией английской королевы. В завещании содержалось распоряжение продать коллекцию, поскольку единственный сын Корнелии Фентрисс Гарднер погиб в 1940 году.
Как только душеприказчики позвонили Кейт, она, не теряя времени на консультации с Хью Стрейкером, заведующим отделом драгоценных камней, и не будучи особо сильна в них, предоставила ему заниматься переговорами.
Кейт, хотя и была страшно занята с тех пор, как стало известно о предстоящем аукционе, поехала вместе с Хью, зная, что он не тратит времени попусту. Она подала ему несколько новых идей, в частности, предложила демонстрировать выставленные на аукцион камни манекенщицам, совмещая с показом мод «от кутюр». Именно это предложение решило дело, тут же было заключено соглашение и назначена дата проведения аукциона — через три месяца.
— Боже мой, Кейт! — говорил Хью, когда они на такси возвращались в «Деспардс». — Невероятно! У нас бывали время от времени превосходные вещи, но целая коллекция — никогда! Ваша идея относительно манекенщиц ошеломляюща! И к тому же удивительно разумна…
Почему раньше никто не додумался сделать этого?
— Раньше меня здесь не было, — ответила Кейт.
Глаза ее сияли.
— Хвала Господу, теперь вы здесь.
— Вести аукцион будете вы. Вы понимаете в драгоценностях. Я никогда особенно не увлекалась ими.
— С удовольствием. Вы видели этот жемчуг? Мне не попадалось ничего подобного с тех пор, как я смотрел жемчуга великой княгини Натальи несколько лет назад.
— Надеюсь, нам не придется скупать на аукционе собственные вещи?
— Эти? Никогда. Драгоценные камни всегда в цене, к тому же и оправы сказочной работы. Кортланд Парк и эта небольшая коллекция должны заметно повысить ваши шансы.
— Да, сегодня как раз заканчивается «Аукцион века», и, судя по сообщениям Джеймса Грива, чистая выручка достигла астрономических цифр.
— Теперь мы получим многое, — уверенно сказал Хью. — Ничто так не способствует последующему успеху, как предыдущий успех.
…Именно это ощущение не покидало Доминик. Все прошло точно по плану. Как будто судьба решила преданно ей служить. Доминик это было важно — особенно после того, как она узнала о предательстве Николаса Чивли. Она впала в бешенство, рыдала, швыряла вещи, заставляя слуг держаться от нее подальше. Он за это заплатит… И эта притворщица, эта простушка Кейт Деспард поплатится тоже.
Открытие «Аукциона века», как и предполагала Доминик, произвело сенсацию: дворцовые покои, сильный запах благовоний, ее собственное царственное появление и, наконец, сами вещи — все подогревало желание торговаться и набавлять цену. К концу первого дня намеченная Доминик сумма была превышена на пятнадцать процентов.
И теперь, стоя на возвышении, рассматривая разгоряченную толпу возбужденных людей, Доминик улыбалась. Общая сумма уже превысила двадцать миллионов долларов США. «Пускай эта сухая жердь попробует получить больше», — зло думала Доминик.
Все присутствующие настолько жаждали приобрести что-нибудь на «Аукционе века», что цены были небывалые. «Да, Кейт придется здорово потрудиться над своим Кортланд Парком, чтобы догнать меня», — думала Доминик, в то время как на столик ставили последний лот, парные статуэтки знаменитых лошадей эпохи Тан Она услышала восторженный вздох, вырвавшийся из груди присутствующих. Лошади, казалось, вот-вот устремятся вперед — столько в них было жизни-хвосты развевались, грива летела, передние ноги взмыли в воздух. Доминик не кривила душой, сказав, что это самые красивые вещи, которые ей когда-либо выпадала честь продавать.
Цены росли бешено. Доминик вела соперников вверх по лестнице, каждая ступенька которой означала стотысячедолларовые надбавки, что в результате прибавило к сумме четверть миллиона — так велико было желание приобрести прекрасные старинные изделия. Зал пульсировал напряжением. Лица присутствующих застыли, дыхание замерло, когда цена подошла к двум миллионам гонконгских долларов, а сама эта сумма была встречена потрясенным шумом. А в тот момент, когда покупатель-китаец едва заметным кивком головы подтвердил сумму два миллиона пятьсот тысяч гонконгских долларов и прозвучал удар молотка Доминик, публика, казалось, сошла с ума — разумеется, европейская ее часть. Китайцы сохраняли сдержанную невозмутимость, напоминая Доминик статуэтки, которые она продавала.
Затем сама Доминик, изящная красно-золотая фигурка, оказалась в окружении людей, жаждущих приблизиться к ней, поздравить ее, сказать, что никогда не забудут этого вечера. Казалось бы, она могла чувствовать усталость — настолько она сама выложилась за время аукциона, — но она ощущала лишь возбуждение. Она позировала фотографам, отказалась от бокала шампанского, но взяла предложенную чашку ароматного чая и пила его мелкими глоточками, с улыбкой принимая похвалы.
Немногим позже в круглой вращающейся кровати под шелковым балдахином в полной зеркал спальне своего пентхауза Доминик нашла наилучший выход для переполнявших ее чувств. Она приподнялась налить шампанского, стоявшего в ведерке со льдом на прикроватном лакированном шкафчике китайской работы шестнадцатого века, в два бокала, один из которых вручила своему партнеру и любовнику китайцу.
— Мы сумели это сделать! — ликовала она. — Два долгих года планов и работы, но мы все сделали!
Китаец скользнул взглядом по собственному телу.
— Еще не все…
Доминик рассмеялась. Этот Чжао Ли неподражаем!
В нем сочетались мудрость тысячелетней цивилизации и блеск новейших достижений. К тому же он был превосходно сложен, хотя и невысок ростом, всего на несколько дюймов выше ее. Его обнаженное тело напоминало бронзовую флорентийскую фигурку, которую Доминик как-то купила, очарованная сладострастностью ее позы. Его пенис был соразмерен с телом, но то, что он проделывал в постели, поражало Доминик, которая, как ей казалось, знала и умела все.
Китайцы многое научились делать гораздо раньше европейцев, неудивительно, что они раньше открыли и тайны сексуальных игр. Слова, которые произносил Чжао Ли, были так же изысканны, как и действия, соответствующие им. Он мог не кончать до тех пор, пока Доминик, испытав ряд потрясающих оргазмов — китайцы называют их «облаками и дождем», не начинала молить о пощаде.
Он доводил ее до изнеможения, чего никто не мог добиться, даже ее муж. Только Чжао Ли пробуждал в ней звериную ненасытность и оставлял ее полумертвой от усталости. И ей это нравилось.
Почти так же, как ей нравился ее собственный «Аукцион века»!
— Какие цены! — торжествующе восклицала она, устраиваясь около своего любовника среди множества подушек. — Это все человеческая жадность, откровенная и неприкрытая.
— Я же говорил тебе, — произнес Чжао Ли.
Доминик рассмеялась.
— Представь, так алчно набрасываться на подделки!
— Но какие подделки! К тому же благоразумно разбавленные подлинными вещами…
— Конечно, — Доминик внимательно взглянула на любовника. — Они действительно прекрасны. — Ее рука тихонько поползла вниз по его бронзовой коже. — Ты все еще не хочешь сказать мне, кто их делает?
— Я уже говорил тебе, что не могу. Нам разрешили продавать их при условии, что мы не будем задавать вопросов.
— Вы, китайцы, обожаете таинственность. — Это было сказано в шутку, но не без желания задеть его.
— Чем больше людей знает, тем вероятнее опасность разоблачения. Ты получаешь свою прибыль, они — свою.
Зачем тебе вмешиваться не в свое дело?
«Затем, что я не люблю быть вне игры», — подумала она. Чжао Ли отличался способностью держать рот на замке, как и все эти китайцы. Когда он впервые рассказал ей о производстве подделок, она отнеслась к этому скептически. Связываться с подделками опасно, существует слишком много научных методов определения подлинности вещей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74