Так было всегда, он принимал участие по меньшей мере в сотне процессов. Я хочу, чтобы ты покопалась и выяснила, как часто имя его мелькает в решениях суда.
- Я уже на него наталкивалась.
- Хорошо. Если ты помнишь, во всех делах, которые мы с тобой просмотрели, обвиняемое были осуждены и подавали апелляции, про оправдательные приговоры ничего не сообщалось. А они меня интересуют.
- К чему вы клоните?
- У меня такое ощущение, что Родхивер крайне неохотно соглашается с тем, что обвиняемый мог находиться в состоянии аффекта. Собственно говоря, он, по-моему, ни разу этого еще не признал. Он давал отрицательное заключение даже тогда, когда обвиняемый был явно ненормальным и не отдавал себе отчета в том, что делает. Я бы хотел задать Родхиверу несколько вопросов по тем делам, в которых он утверждал, что явно больной человек абсолютно здоров, а потом жюри присяжных оправдало обвиняемого.
- Найти такие дела будет нелегко.
- Я знаю, но ты, Ро-арк, справишься. В течение недели я смотрю, как ты работаешь, и я знаю теперь, что ты сделаешь и это.
- Я польщена, босс.
- Возможно, придется поговорить по телефону с адвокатами, которые в суде сталкивались с Родхивером. Это будет действительно непросто, но ты постарайся.
- Хорошо, босс. Я уверена, что вы еще вчера хотели меня попросить об этом.
- В общем-то нет. Сомневаюсь, что до Родхивера дело дойдет уже на следующей неделе, так что время у тебя есть.
- Тогда я не совсем понимаю. То есть это не срочно?
- Нет. А вот с деталями изнасилования давай побыстрее.
- Да, босс.
- Ты обедала?
- Я не голодна.
- Тем лучше. Об обеде не беспокойся.
- Что вы хотите этим сказать?
- То, что у меня появилась идея.
- Хотите пригласить меня в ресторан?
- Да, пообедать с двумя профессионалами.
Сложив в два портфеля бумаги, Джейк направился к выходу.
- Я буду у Люсьена, - с порога сказал он. - Без крайней необходимости не звони. И никому ни слова о том, где я.
- Чем вы будете заняты?
- Жюри.
Люсьена он обнаружил пьяным в качалке на крыльце. Салли поблизости не было. Джейк поднялся в просторный кабинет наверху. Всевозможной юридической литературы у Люсьена дома было больше, чем у многих адвокатов в их офисах. Положив принесенные документы на стул, Джейк устроился за столом со списком фамилий, стопкой карточек и набором фломастеров.
Первым в списке значился Экер, Барри Экер. Взяв голубой фломастер, Джейк крупными печатными буквами написал его фамилию на одной из карточек. Голубой - для мужчин, красный - для женщин, черным нужно будет писать фамилии негров, вне зависимости от пола. Ниже фамилии Джейк карандашом набросал несколько строчек. Возраст - около сорока, женат второй раз, трое детей, причем двое из них - девочки. Владелец небольшого, не очень-то прибыльного магазинчика скобяных товаров в Клэнтоне. Жена работает секретарем в банке. У них есть маленький пикап. Любит поохотиться. Ходит в ковбойских сапогах. Неплохой парень. В четверг Эткавэйдж прогулялся до скобяной лавки, чтобы посмотреть на Барри Экера. Вернувшись, сказал, что выглядит он ничего, речь довольно грамотная - похоже, получил какое-то образование. На карточке Джейк поставил жирную цифру "9".
Он был доволен проведенной работой. Вряд ли Бакли способен на такую же дотошность.
Следующим в списке шел Билл Эндрюс. Ну и имя. В телефонной книге их насчитывалось шесть. С одним был знаком Джейк, другого знал Гарри Рекс. Оззи частенько общался с третьим, чернокожим. Неизвестно было только, кто из них получил повестку. Рядом с фамилией Джейк поставил вопросительный знак.
Джеральд Олт. Записывая его на карточку, Джейк улыбнулся. Олт приходил в его офис несколько лет назад, когда банк лишил его права выкупа заложенного дома. У его жены было серьезное заболевание почек, и счета от врачей поставили их на грань нищеты. Джеральд слыл интеллектуалом, он учился в Принстоне, где и познакомился со своей будущей женой. Сама она была родом из округа Форд, из некогда процветавшей семьи каких-то простаков, которым хватило ума вложить все свои деньги в акции железнодорожных компаний. Джеральд приехал в Клэнтон незадолго до смерти родителей жены, и безбедная жизнь, которую он представлял себе до свадьбы, сменилась непрекращающейся борьбой. Одно время он работал учителем в школе, потом перешел в библиотеку, потом стал клерком в суде. Тяжелый физический труд вызывал у него отвращение. Потом его жена заболела, и им пришлось расстаться со своим очень и очень приличным домом. Сейчас Джеральд работал в общественном туалете.
О Джеральде Олте Джейк знал и нечто такое, чего никто, кроме него, не знал. Когда Джеральд был еще ребенком, семья его жила в Пенсильвании на ферме, неподалеку от автострады. Однажды ночью дом загорелся. Проезжавший мимо мотоциклист остановился, выбил входную дверь и бросился спасать людей, находившихся в огне. Пламя распространялось очень быстро, и когда Джеральд с братом проснулись в своей спальне на втором этаже, спуститься вниз было уже невозможно. Тогда братья с криками бросились к окну. Родители и сестры, стоявшие на газоне перед домом, находились в отчаянии. Из всех окон за исключением окна детской спальни вырывались языки пламени. Увидев двух мальчишек, неизвестный спаситель окатил себя водой из шланга, нырнул в горящий дом, на ощупь добрался по обрушивающимся лестницам до спальни, выбил дверь, схватил Джеральда и его брата и выпрыгнул с ними в окно. Каким-то чудом никто не пострадал. Со слезами и поцелуями семья благодарила своего спасителя - проезжавшего мимо мотоциклиста, безвестного чернокожего. До этого дети никогда не видели негра.
Джеральд Олт был одним из тех весьма немногих белых в округе Форд, кто действительно любил и уважал черных. На его карточке Джейк написал цифру "10".
В течение шести часов он работал таким образом со списком, надписывая карточки, внося в них информацию, собираясь с мыслями, представляя себе лица будущих присяжных, мысленно беседуя с ними. Ему нужно было все взвесить. Каждый негр автоматически получал десять баллов, с белыми дело обстояло сложнее. Женщинам отдавалось предпочтение, молодежь оценивалась выше стариков, люди с образованием шли чуть впереди тех, у кого его не было, а наивысший рейтинг был у тех, кто слыл либералом.
Двадцать фамилий Джейк вычеркнул сразу - это были те, кого Нуз собирался исключить из списка кандидатов. Стало быть, в данный момент Джейк располагал определенной информацией о ста одиннадцати претендентах. Конечно же, он оставил Бакли далеко позади.
Когда Джейк вернулся, Эллен сидела за машинкой. При виде своего босса она выключила машинку, закрыла справочники, которыми пользовалась, и повернулась к нему на вращающемся стуле.
- Где же обещанный обед? - спросила она с насмешкой.
- Нам нужно будет прокатиться на машине.
- Отлично! Куда?
- Тебе приходилось когда-нибудь бывать в Робинсонвилле, Миссисипи?
- Нет, но я готова. Это где?
- Там нет ничего, кроме хлопка, сои и замечательного маленького ресторанчика.
- Как мне одеться?
Джейк окинул ее взглядом. Эллен выглядела обычно: выцветшие, чуть подкрахмаленные джинсы, без носков, синяя рубашка из хлопка, размера на четыре больше, чем нужно, однако весьма живописно падавшая на безукоризненной формы бедра.
- Никаких изменений не требуется.
Выключив копировальную машину, они уселись в "сааб" и поехали прочь из города. Где-то в негритянском квартале Джейк остановил свой автомобиль, чтобы купить в винной лавке шесть банок "Коорса" и бутылку холодного "Шабли".
- Спиртное туда нужно приносить с собой, - пояснил он Эллен, трогая машину с места.
Садившееся солнце било ему в глаза. Чтобы лучше видеть дорогу, Джейк опустил солнцезащитные козырьки. Эллен открыла две банки с пивом.
- Это далеко?
- Полтора часа.
- Полтора часа! Да я умру с голоду!
- Заправься пока пивом. Поверь мне, оно отличное.
- Что у них там в меню?
- Жареное мясо, креветки в соусе, лягушачьи лапки, рыба.
- Ну что ж, посмотрим. - Она отхлебнула пива.
Джейк прибавил газу, они проносились по мостам и переездам через бесчисленные речки и ручейки, впадавшие в озеро Чатулла. Машина брала плавные подъемы холмов, покрытых густой и жесткой зеленой травой. Они обгоняли тяжело груженные древесиной прицепы, делавшие свою последнюю за день ездку. Джейк открыл люк в крыше, опустил стекла, в машину проник теплый вечерний ветерок. Откинувшись на спинку сиденья, Эллен прикрыла глаза. Врывавшийся сквозь окна воздух играл ее волосами.
- Послушай, Ро-арк, обед будет чисто деловым...
- Конечно, конечно.
- Я говорю серьезно. Я твой работодатель, ты - мой служащий, и разговор пойдет за столом только о деле. Не больше, но и не меньше. Так что в своем сексуально раскрепощенном мозгу не нужно лелеять никаких далеко идущих идей.
- Звучит это так, как будто далеко идущие идеи беспокоят именно тебя, Джейк.
- Нет. Просто я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
- Как это тебе удается знать то, о чем я сейчас думаю? С чего это ты взял, будто ты настолько неотразим, что я замыслила тебя совратить?
- Пожалуйста, помни о том, что я на удивление счастливо женат, что у меня замечательная супруга, которая будет готова убить, если решит, что я флиртую с другой.
- О'кей, сделаем вид, что мы просто друзья. Два друга за едой.
- На Юге это не проходит. Друг-мужчина не может просто пригласить в ресторан друга-женщину, если этот друг-мужчина женат. Здесь такого не бывает.
- Почему?
- Потому что у мужчины не может быть друга-женщины. Это невозможно. На всем Юге я не знаю ни одного человека, который был бы женатым и имел бы к тому же друга-женщину. Думаю, что так повелось еще со времен Гражданской войны.
- А я думаю, что это какое-то средневековье. И почему это южанки так ревнивы?
- Такими их сделали мы. Этому они научились от нас. Если бы моя жена отправилась пообедать или поужинать со своим другом, я оторвал бы ему голову, а потом подал бы на развод. Так что она научилась этому у меня.
- Но в этом нет абсолютно никакого смысла.
- Конечно, нет.
- И у твоей жены нет друзей?
- Мне они, во всяком случае, неизвестны. Если ты о ком-нибудь услышишь, дай мне знать.
- У тебя тоже нет никаких подруг?
- Зачем они мне? Поговорить о футболе они не могут, об охоте не могут, о политике или юриспруденции - тоже нет.
Они не могут говорить о том, что меня интересует. Зато они будут рассуждать о детях, об одежде, кулинарии, о мебели, в чем я абсолютно не разбираюсь. Нет, никаких друзей-женщин у меня нет. Да они мне и не нужны.
- Вот что мне так нравится в южанах. Какие они все терпимые люди!
- Благодарю.
- А евреи у тебя среди друзей есть?
- Не знаю ни одного еврея в нашем округе. У меня был друг-еврей в колледже, Айра Таубер, из Нью-Джерси. Мы были очень близки. Я люблю евреев. Ведь и Иисус был евреем, ты же знаешь. Я никогда не понимал антисемитизма.
- Боже, да ты либерал! Ну а как, гм, насчет гомосексуалистов?
- Мне жаль их. Они даже не знают, чего лишены. Но это их проблемы.
- А ты мог бы иметь друга-гомосексуалиста?
- Думаю, да - до тех пор, пока он не сказал бы мне об этом.
- Нет, все-таки ты республиканец!
Она забрала у него пустую банку, бросила ее на заднее сиденье, открыла две новых. Солнце уже село, и густой, влажный воздух, врывавшийся в машину на скорости девяносто миль в час, нес прохладу.
- Значит, мы не можем быть друзьями?
- Нет.
- Любовниками тоже?
- Прошу тебя. Я все-таки за рулем.
- Тогда кто же мы?
- Я - юрист, ты - студентка юридического колледжа. Я - работодатель, ты - наемный служащий. Я - босс, ты - подчиненный.
- Ты - мужчина, я - женщина.
Джейк скосил глаза на ее джинсы и синюю рубашку.
- В этом не может быть никаких сомнений.
Эллен покачала головой, глядя на проносящиеся мимо заросшие зеленью холмы. Джейк улыбнулся, отхлебнул из банки и прибавил скорости. Они миновали несколько перекрестков со старыми, заброшенными дорогами, и холмы внезапно кончились. Местность стала совершенно плоской.
- А как называется ресторан? - вдруг спросила Эллен.
- "Голливуд".
- Как?
- "Голливуд".
- Откуда такое название?
- Когда-то ресторанчик находился в маленьком городке под названием Голливуд, это здесь же, в Миссисипи. Потом там случился пожар, и владелец перебрался в Робинсонвилль, но решил сохранить старое название.
- Чем же этот ресторан так примечателен?
- Там отличная еда, отличная музыка, и до Клэнтона сотни миль, так что меня никто не увидит в обществе очаровательной, но совершенно чужой женщины.
- Я не женщина, я - подчиненный.
- Странный и очаровательный подчиненный.
Эллен улыбнулась, провела рукой по волосам. На следующем перекрестке Джейк свернул влево, и вскоре они оказались у поселка рядом с железной дорогой. По одну сторону улицы стоял ряд деревянных домов, по виду давно покинутых хозяевами, на противоположной стороне располагался небольшой бакалейный магазин - из окон его доносилась негромкая музыка, а перед входом стояло с десяток машин. Подхватив с сиденья бутылку "Шабли", Джейк взял своего подчиненного под руку, и вдвоем они прошли внутрь здания.
Рядом со входом находилась небольшая сцена, на которой за роялем сидела царственного вида пожилая негритянка и напевала какой-то шлягер. Столики были установлены в три длинных ряда, доходящих почти до самой сцены. Занятыми оказались всего несколько, и официант в черном, наливавший из кувшина пиво, сделал им знак проходить. Он усадил Джейка и Эллен в углу за маленьким столиком, накрытым скатертью в красную и белую клетку.
- Жареный укроп будете? - обратился он к Джейку.
- Да! Две порции.
Эллен наморщила лоб и посмотрела на своего спутника.
- Жареный укроп?
- Ну да. А что, в Бостоне его не готовят?
- Вы здесь все жарите?
- Все, что стоит есть. Если тебе укроп придется не по вкусу, я сам с ним справлюсь.
Восторженный вопль раздался со стороны столика, находившегося через проход. Сидевшие за ним четыре по виду супружеские пары, попробовав что-то, разразились восклицаниями удовольствия и радостным смехом. С этого момента шум и оживленный гомон в ресторане не смолкали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79