Размышляя об этом, Джейк испытывал восхитительное волнение.
И в самом деле - так ли уж важно, где будет проходить суд? Люсьен был прав: случай Карла Ли был известен жителям каждого округа в штате. Так к чему же менять место? Все присяжные штата в глубине души давно уже решили, виновен Карл Ли или нет.
Нет, все-таки это важно. Потому что кто-то из присяжных был белым, кто-то - чернокожим. Если исходить из процентного состава населения, то в их округе белых присяжных в жюри должно быть больше, чем в соседних. Джейк любил иметь дело с чернокожими присяжными в уголовных делах, и особенно когда его подзащитный сам был чернокожим. В таких случаях присяжные боялись показаться слишком кровожадными. До их сердец можно было достучаться. Да и в гражданских делах с ними было проще. Все они недолюбливали большие корпорации и страховые компании, с куда большим удовольствием они защищали финансовые интересы обыкновенных людей. Как правило, Джейк всегда старался апеллировать к чернокожим присяжным, вот только было их в округе Форд очень мало.
Нет, нет, это совершенно необходимо - добиться переноса суда в другой округ, где процент негритянского населения выше. Всего один черный голос может решить участь его клиента. А если же их будет большинство, то они смогут и оправдать его подзащитного. Две недели жизни в каком-нибудь мотеле и работа в чуждой ему обстановке ничуть не соблазняли Джейка, но эти маленькие неудобства не шли ни в какое сравнение с теми преимуществами, что давало чернокожее жюри.
Требование о перемене места рассмотрения дела было внимательно изучено Люсьеном. Джейк, как ему и было сказано, без опоздания, хотя и с большой неохотой, прибыл к Люсьену ровно в восемь утра. На крыльце Салли накрыла для них завтрак. Джейк пил кофе и апельсиновый сок, Люсьен - виски и содовую. В течение трех часов они самым детальным образом обсуждали все аспекты, связанные с такой переменой. Люсьен хранил у себя копии решений Верховного суда за последние восемь лет, и, размахивая ими, он вел себя перед Джейком как профессор, читающий лекцию первокурснику. Ученик его что-то конспектировал, изредка спорил, а главным образом внимательно слушал.
Уитфилд был расположен в нескольких милях от Джексона, в сельском районе округа Рэнкин. У ворот психиатрической лечебницы стояли два охранника и лениво переругивались с газетчиками. Им было известно лишь то, что Карла Ли должны привезти к девяти. В восемь тридцать перед воротами остановились два патрульных автомобиля с гербами округа Форд на бортах. Журналисты и фоторепортеры кинулись к водительской дверце первой машины. Оззи опустил стекло.
- Где Карл Ли? - чуть ли не в панике прокричал кто-то из репортеров.
- В другой машине, - бросил Оззи, подмигнув Карлу Ли, сидевшему на заднем сиденье.
- Он во второй машине! - Толпа ринулась к автомобилю Хастингса.
- Где Хейли? - Это уже был другой голос.
Сидевший впереди Пертл указал на Хастингса:
- Вот он.
- Это вы Карл Ли Хейли? - громко завопил газетчик.
- Да.
- А почему вы за рулем?
- А почему на вас эта форма?
- Меня сделали заместителем шерифа, - ответил Хастингс с каменным лицом.
В этот момент ворота раскрылись, и машины, газанув, рванули в них.
Карла Ли вместе с Оззи и двумя его помощниками провели через главное здание в другое, где он был обыскан и помещен в отдельную камеру, или палату, как ее здесь называли. Дверь за его спиной закрыли на замок. Оззи и его людям было предложено вернуться в Клэнтон, что они и сделали.
После обеда в палату к Карлу Ли вошел какой-то чиновник в белом халате, а при нем ассистент с портативной пишущей машинкой. Начались вопросы. Карла Ли спрашивали обо всех мало-мальски значимых событиях его жизни начиная с самого детства. Допрос этот длился два часа. В четыре часа пополудни вошли два охранника, надели на Карла Ли наручники, усадили в крошечный карт, которым пользуются на полях для гольфа, и привезли в современное, сложенное из кирпича здание, стоявшее примерно в полумиле от того, где находилась палата. Карла Ли провели в кабинет доктора Уилберта Родхивера - главного врача. Охранники остались ждать снаружи у двери.
Глава 22
Прошло пять недель со дня гибели Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда. До суда оставался месяц. Лучшим отелем в городе был "Бест уэстерн" - он удостоился внимания мемфисской и джексонской прессы. "Клэнтон корт", славившийся своими баром и рестораном, был полностью зарезервирован для репортеров из Атланты, Вашингтона и Нью-Йорка. Даже в далеко не фешенебельном "Ист-Сайд мотеле" стоимость номеров к июлю подскочила вдвое, но и там свободных мест не было.
Первое время город по отношению к прибывавшим чужакам был настроен вполне дружелюбно, несмотря на то что почти все они были довольно невоспитанными и имели самое немыслимое произношение. Однако после того, как в газетах появились первые статьи о городе и его обитателях, статьи не то чтобы недоброжелательные, а просто недостаточно лестные, жители, казалось, тайно сговорились держать языки за зубами. В полном людского гомона кафе мгновенно устанавливалась тишина, как только кто-то из посетителей замечал входящего приезжего. Даже торговцы на площади стали менее любезными с теми, кого не знали в лицо. Служащие в здании суда производили впечатление внезапно оглохших: настолько мало внимания обращали они теперь на задаваемые десятки раз в день одни и те же вопросы. Даже газетчикам из Мемфиса и Джексона приходилось прилагать неимоверные усилия для того, чтобы вытянуть из местного жителя хоть что-нибудь. Людям надоело ежедневно читать про себя в газетах, какие они все тут недалекие, олухи и расисты. Они игнорировали пришельцев, которым не могли доверять, и предпочитали заниматься каждый своим делом.
Оазисом во враждебной пустыне стал для репортеров бар в "Клэнтон корте", единственное место в городе, где еще можно было встретить дружелюбное лицо и по-приятельски поболтать, Они рассаживались по уютным кабинкам и, глядя на огромный телевизионный экран, предавались досужим рассуждениям о городке и предстоящем суде. Сопоставляли свои записи, заметки, заголовки, обменивались слухами и пили, пили допьяна, поскольку с наступлением темноты делать в Клэнтоне было совершенно нечего.
Гостиницы заполнились в воскресенье вечером, 23 июня, - за день до начала слушаний по вопросу о перемене места процесса. В понедельник утром газетчики собрались в ресторане "Бест уэстерн", чтобы выпить кофе и обменяться первыми впечатлениями. Слушание было первым более или менее важным событием в ходе всего дела и, возможно, единственным таковым до начала самого суда. Прошел слух, что Нуз болен и не хочет принимать участия в процессе, что он обратился в Верховный суд с просьбой назначить другого судью. Это всего лишь слух, без всякого указания на источник, без всяких деталей, подчеркнул журналист из Джексона. В восемь утра толпа с микрофонами и камерами наготове отправилась на площадь. Одна группа устроилась ждать у ворот тюрьмы, другая - у задней двери здания суда, но большая часть прошла прямо в зал заседаний. К половине девятого там уже яблоку негде было упасть.
Джейк наблюдал за всей этой деятельностью с балкона своего офиса. Сердце его билось чуть быстрее обычного, и стук его отдавался в желудке. Джейк улыбался. Он был готов предстать перед Бакли и телевизионными камерами.
Поверх спущенных к кончику носа очков Нуз окинул взглядом заполненный зал. Все на своих местах.
- Суд получил, - начал он, - заявление обвиняемого с просьбой о смене места рассмотрения его дела. Сам процесс назначен на понедельник, двадцать второе июля. Если верить моему календарю, до него еще четыре недели. Мной были установлены крайние сроки для подачи и рассмотрения подобных заявлений, и я надеюсь, что других у обвиняемого до суда не будет.
- Абсолютно верно, ваша честь, - прогрохотал со своего места Бакли, приподнявшись.
Скосив на него глаза, Джейк только покрутил головой.
- Благодарю вас, мистер Бакли, - сухо отозвался судья. - Обвиняемый должным образом поставил нас в известность о том, что защита его будет строиться исходя из того факта, что в момент совершения убийства он находился в невменяемом состоянии. Прошел ли обвиняемый обследование в Уитфилде?
- Да, ваша честь на прошлой неделе, - ответил Джейк.
- Будет ли на суде присутствовать его личный психиатр?
- Безусловно, ваша честь.
- Он уже обследовал обвиняемого?
- Да, сэр.
- Хорошо. Значит, с этим все ясно. Не будет ли у вас других заявлений?
- Ваша честь, мы собираемся просить суд пригласить большее, чем обычно, количество предполагаемых кандидатов в члены жюри присяжных...
- Обвинение выступит категорически против такого рода требования! - не выдержав и вскочив на ноги, разразился криком Бакли.
- Сядьте, мистер Бакли, - сурово осадил его Нуз, снимая очки и пронзая прокурора взглядом. - И пожалуйста, не вздумайте еще раз повысить на меня голос. Конечно, вы будете против. Впрочем, вы будете против любого заявления защиты. Это же ваша работа. Прошу больше не перебивать. Вам будет предоставлена прекрасная возможность высказаться после того, как мы закончим.
Бакли плюхнулся в свое кресло, наклонив голову с побагровевшим лицом. Никогда еще Нуз не кричал на него так.
- Продолжайте, мистер Брайгенс.
Джейка поразило то, как плохо Марабу выглядел: он казался больным и измученным. Может, давление подскочило?
- Возможно, мы представим в письменном виде отводы некоторым свидетелям.
- С обоснованиями?
- Да, сэр.
- Заслушаем их во время суда. Что еще?
- Остальное позже.
- Ну, мистер Бакли, какие будут заявления от вас?
- У меня ничего нет, - скромно ответил прокурор.
- Хорошо. Я желаю увериться в том, что с настоящего момента и до самого суда нас теперь не будут подстерегать никакие неожиданности. За неделю до начала процесса я приду сюда, чтобы выслушать и решить все связанные с судом проблемы. Рассчитываю на то, что ваши возможные вопросы будут должным образом оформлены и мы сумеем связать все концы до двадцать второго июля.
Нуз перелистал свою папку, нашел заявление Джейка и начал вчитываться. Джейк зашептался с Карлом Ли, чье присутствие было сейчас не обязательно, однако он сам напросился. В первом ряду кресел сидела Гвен с мальчиками. Тони с собой не взяли.
- Мистер Брайгенс, по форме ваше заявление безукоризненно. Сколько у вас свидетелей?
- Трое, ваша честь.
- А у вас, мистер Бакли?
- У нас двадцать один, - с гордостью ответил Бакли.
- Двадцать один! - вскричал судья.
Бакли заморгал и бросил взгляд на Масгроува:
- Н-но, возможно, они не все нам понадобятся. Мне известно, что всех мы выслушать не сможем.
- Отберите пять человек, самых, на ваш взгляд, стоящих, мистер Бакли. Я не собираюсь сидеть здесь весь день.
- Да, ваша честь.
- Мистер Брайгенс, вы хотели сменить место проведения процесса. Так написано в вашем заявлении. Можете приступать к изложению своих соображений.
Джейк поднялся и неторопливо направился, пройдя мимо Бакли, к небольшой площадке, обнесенной невысоким барьером.
- С позволения вашей чести, мистер Хейли настаивает на том, чтобы рассмотрение его дела проходило за пределами округа Форд. Причина этому совершенно очевидна: имевшая место широкая огласка происшедшего скажется на беспристрастности суда. Жители округа, каждый из них, уже вынесли в душе свой приговор Карлу Ли, виновен он или нет. Он обвиняется в убийстве двух человек, причем оба являются местными уроженцами и тут же проживают их семьи. При жизни никто не назвал бы этих двоих популярными личностями, но вот смерть принесла им известность. До настоящего времени имя мистера Хейли тоже мало кому что говорило. Теперь же каждый в округе знает все о нем самом, о его семье, о его маленькой дочке и о том, что с ней приключилось, равно как знает и все детали преступления, в котором обвиняется мистер Хейли. Поэтому найти в округе Форд двенадцать человек, которые еще не составили бы своего мнения о случившемся, представляется нам невозможным. Суд должен проходить в каком-нибудь другом месте штата, там, где жители не так хорошо осведомлены об известных вам фактах.
- Какое бы место вы предложили? - перебил его судья.
- Я не могу назвать ничего конкретного, хорошо бы только, чтобы это место оказалось как можно дальше отсюда. Ну, скажем, Галф-Кост.
- Почему?
- Это же так понятно, ваша честь. Четыреста миль отсюда, и я уверен, что там люди знают намного меньше наших жителей.
- Вы считаете, что на юге штата население ничего не слышало о наших событиях?
- Конечно, кое-что они знают, но недостаточно.
- Но ведь у них есть телевизоры, они читают газеты, а, мистер Брайгенс?
- Я уверен, что читают.
- И тем не менее вы считаете, что где-то в нашем штате можно все-таки найти двенадцать человек, не очень хорошо знакомых с деталями случившегося?
Джейк уставился в свой блокнот. У себя за спиной он слышал, как бегают по бумаге карандаши репортеров, делающих портретные наброски. Краем глаза он видел ухмылку Бакли.
- Это будет нелегко, - спокойно ответил он.
- Вызовите вашего первого свидетеля.
Гарри Рекс Боннер был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Старое дерево жалобно затрещало под его грузным телом. Гарри подул в микрофон, и по залу разнеслось громкое шипение. Он улыбнулся Джейку и кивнул.
- Назовите ваше имя.
- Гарри Рекс Боннер.
- И ваш адрес.
- 8493, Сидэрбраш, Клэнтон, штат Миссисипи.
- Как долго вы живете в Клэнтоне?
- Всю свою жизнь. Сорок шесть лет.
- Род ваших занятий?
- Я юрист. Свою лицензию я получил двадцать два года назад.
- Приходилось ли вам раньше встречаться с Карлом Ли Хейли?
- Однажды.
- Что вы о нем знаете?
- Предполагается, что он убил двух мужчин, Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда, и ранил заместителя шерифа Де Уэйна Луни.
- Были ли вы знакомы с первыми двумя?
- Лично - нет. О Билли Рэе Коббе мне приходилось слышать.
- Как вы узнали о выстрелах?
- Ну, если я не ошибаюсь, это случилось в понедельник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79