https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala-s-polkoy/
На память пришло детство: вот он мальчишкой собирает раскрывшиеся пушистые коробочки. Усилием воли Сэм отогнал непрошеное воспоминание. Оказавшись на Скамье, он сознательно отрезал от себя прошлую жизнь, и в те редкие моменты, когда перед глазами начинали мелькать картины минувшего, Сэм заставлял мозг переключиться.
Машина неторопливо ползла вперед. Кэйхолл долго не отводил глаз от двух заключенных, которые сидели в тени дерева, наблюдая за тем, как их товарищ играючи управлялся с тяжелыми гантелями. Да, троицу окружала колючая проволока, но до чего же приятно, думал он, находиться под открытым небом, болтать, испытывать силу своих мышц и не мучить себя мыслями о газовой камере.
* * *
Юридическую библиотеку в Парчмане называли Прутиком – она была слишком небольшой, чтобы считаться полноправной ветвью главного книгохранилища, расположенного ближе к центру необъятной территории, в другой зоне. Пользовались Прутиком исключительно сидельцы Скамьи. Библиотечная пристройка лепилась к задней части административного здания. Вела в нее единственная дверь, окна отсутствовали. За прошедшие девять лет Сэм бывал здесь неоднократно. В маленькой комнате стояли стеллажи с неплохой подборкой книг по юриспруденции, периодикой и справочной литературой. Центр комнаты занимал длинный деревянный стол. Предполагалось, что за порядком должен следить библиотекарь из числа обычного контингента, однако найти человека толкового было непросто, и книги размещались на полках без всякой системы. Данное обстоятельство жутко раздражало Сэма: аккуратист по натуре, он инстинктивно не доверял афроамериканцам, заботам которых, по его мнению, поручала библиотеку администрация.
У двери пристройки охранник освободил его руки, снял с ног стальную цепочку.
– В твоем распоряжении два часа, – сказал Пакер.
– Я проведу здесь столько времени, сколько понадобится.
– Конечно, конечно. Но когда через два часа я приду за тобой, будь уверен: в машину мы сядем вместе.
Пакер распахнул дверь, по обеим сторонам которой тут же заняли свои места охранники. Сэм ступил внутрь.
Адам стоял у дальнего конца стола с книгой в руке. Теперь, когда их не разделяла перегородка с зарешеченным оконцем, Сэм в своем красном спортивном костюме показался ему намного ниже ростом.
Несколько мгновений они не сводили друг с друга глаз: дед и внук, юрист и клиент, два абсолютно чужих человека. Пауза затягивалась, становилась неловкой, ни один не знал, что сказать.
– Привет, Сэм, – первым нарушил тишину Адам, делая шаг вперед.
– Привет. Пару часов назад видел тебя в новостях.
– А газеты успел просмотреть?
– Нет. Газеты приносят позже.
Адам бросил через стол утренний выпуск. Сэм обеими руками поймал газету, опустился на стул и, придирчиво изучив фотоснимки, начал читать.
Весь предыдущий вечер Тодд Маркс наверняка потратил на поиск недостающих подробностей. Ему удалось документально подтвердить, что в 1964 году в Клэнтоне, округ Форд, действительно появился на свет некий Алан Кэйхолл, отцом которого, судя по свидетельству о рождении, являлся Эдвард С. Кэйхолл. Архивные данные бесстрастно констатировали: Эдвард Кэйхолл – это сын Сэмюэла Лукаса Кэйхолла, преступника и убийцы, приговоренного судом штата Миссисипи к смертной казни. Далее автор пространной заметки указывал, что мистер Адам Холл признал факт переезда его семьи в Калифорнию, где отец сменил имя, и назвал Сэма Кэйхолла своим дедом. Осторожный репортер не цитировал Адама дословно, однако их устная договоренность оказалась тем не менее нарушенной. Сомнений не было: адвокат согласился на беседу с журналистом.
Ссылаясь на неназванные источники, Маркс объяснял, как после ареста Сэма Эдди Кэйхолл перебрался в 1967 году в Калифорнию и через несколько лет покончил жизнь самоубийством. Этим история семьи исчерпывалась. По-видимому, раскопать что-то дополнительное о калифорнийском периоде Тодду помешала нехватка времени. Источники ни словом не упомянули о дочери Кэйхолла, так что Ли оставалась пока безвестной. Бейкер Кули, Гарнер Гудмэн, Филлип Найфех, Лукас Манн и юрист из аппарата генерального прокурора в Джексоне в комментариях репортеру отказали. Статья заканчивалась мощным аккордом: последний ее абзац во всех известных деталях воспроизводил осуществленную Кланом операцию по взрыву офиса Марвина Крамера.
Материал был опубликован на первой странице, чуть ниже названия газеты, “Мемфис пресс”. Справа размещался древний фотоснимок Сэма, слева – фотография застигнутого врасплох Адама. Газету тетя Ли принесла ему часа три назад, когда Адам, сидя на террасе, провожал глазами лениво ползшие по реке баржи. Оба пили кофе, читали и перечитывали собранную Марксом информацию. После долгих размышлений Адам пришел к выводу, что фотографа Тодд спрятал возле киоска на противоположной от “Пибоди” стороне улицы. Стоило ему выйти из дверей отеля и – пожалуйста! Рубашка с галстуком те же, в которых он был вчера.
– Ты встречался с этим болваном? – неприязненно буркнул Сэм, кладя газету на стол.
– Да.
– Зачем?
– Он позвонил в наш мемфисский офис, сказал, что по городу ходят слухи. Мне хотелось расставить все по своим местам. Не произошло ничего страшного.
– Фотоснимки на первой странице – ничего страшного?
– Твои мелькали там и раньше.
– А твои?
– Я не позировал. Снимок сделан из засады. Мне он кажется неплохим.
– И ты подтвердил ему факты?
– Да. Мы договорились, что цитировать меня он не будет, не будет даже ссылаться на мои слова. Но он обманул меня да еще подставил под объектив. В общем, с “Мемфис пресс” я общался в первый и последний раз.
Сэм скользнул взглядом по газетной странице. Мышцы его расслабились, голос зазвучал взвешенно, как и прежде.
– Ты назвал себя моим внуком? – с подобием улыбки спросил он.
– Назвал. Не могу же я этого отрицать.
– А хочется?
– Прочти статью заново, Сэм. Хотел бы я что-то отрицать, она вряд ли появилась бы на первой полосе.
Ответ, казалось, удовлетворил Кэйхолла, улыбка его стала чуть шире. Прикусив нижнюю губу, Сэм пристально посмотрел на внука, достал из кармана новую пачку сигарет, распечатал ее. Адам инстинктивно поискал глазами окно.
– Держись подальше от писак, мальчик. – Закурив, Сэм с удовлетворением выпустил дым к потолку. – Они тупоголовы и не привыкли выбирать средства, они врут и одну за другой лепят несуразицы.
– Но я-то юрист, Сэм. Это у меня в крови.
– Понимаю. Тебе трудно. И все же постарайся. Больше такое не должно повториться.
Адам раскрыл кейс, вытащил из него несколько листов бумаги.
– У меня родилась прекрасная идея, которая спасет твою жизнь. – Он потер ладони, снял колпачок с ручки. Пора было приниматься за работу.
– Слушаю.
– Как ты мог догадаться, я провел весьма тщательную подготовку.
– За это тебе и платят.
– Верно. Хочу в понедельник выдвинуть одну изящную теорию. Она очень проста. Миссисипи у нас входит в пятерку штатов, где до сих пор не отказались от газовой камеры. Так?
– Так.
– В 1984 году штат принял закон, согласно которому осужденный имеет право выбора между смертельной инъекцией и газовкой. Однако закон этот применяется лишь к тем, кому приговор вынесен после 1 июля 1984 года. Таким образом, ты в их число не попадаешь.
– Да. По-моему, половина людей на Скамье воспользуются своим правом, хотя и без всякого удовольствия.
– Одной из причин, которой руководствовались законодатели, было их стремление сделать казнь чуточку гуманнее, что ли. Я изучал материалы и выяснил: с газовой камерой в штате возникало множество проблем. Исходная предпосылка примитивна. Некие трезвые головы утверждают: пусть смерть приходит быстро и безболезненно, тогда общество перестанет упрекать власти в ненужной жестокости. Инъекция ставит меньшее количество юридических вопросов, поэтому приговор легче привести в исполнение. Так вот, теория моя заключается в следующем: поскольку штат узаконил смертельную инъекцию, то, следовательно, газовая камера превратилась в пережиток. Она представляет собой слишком бесчеловечный способ покарать человека.
Сэм задумчиво склонил голову.
– Продолжай.
– Мы опротестуем газовую камеру как средство исполнения приговора.
– Ты ограничишься только территорией штата Миссисипи?
– Наверное. Мне известны осложнения, имевшие место с Тедди Миксом и Мэйнардом Тоулом.
Фыркнув, Сэм едва не поперхнулся дымом.
– Осложнения? Не самая удачная формулировка.
– А что знаешь ты?
– Брось. Они помирали в пятнадцати метрах от меня. И дня не проходит, чтобы мы не вспоминали их смерть. На Скамье каждый знает, какой она была.
– Выкладывай.
Упершись локтями в стол, Сэм опустил рассеянный взгляд на газету.
– До Микса в Миссисипи лет десять никого не казнили, и тюремщики понятия не имели, что и как делать. Был 1982 год. Я провел в клетке уже почти два года, и все мои соседи жили как во сне. Мы не думали о газе, о таблетках цианида и последнем ужине. Разумеется, нас приговорили к смерти, но, черт побери, они же никого не убивают, чего же психовать? Однако Микс вывел нас из спячки. Если казнили его, значит, в один день придут и за остальными.
– Что с ним произошло? – О казни Тедди Микса Адам прочитал десятки статей, но сейчас ему требовалось услышать подробности от Сэма.
– Осложнения, как ты их называешь, возникли с самого начала. Газовку ты видел?
– Пока нет.
– Сбоку от нее есть небольшая комнатка, где палач готовит свою адскую смесь. Он приносит из лаборатории канистру серной кислоты, которая по проложенной под полом трубе должна поступить в газовку. Миксу не повезло: палач был пьян.
– Шутишь!
– Своими глазами я его не видел, это правда, зато все остальные знали, что он напился в стельку. По закону штата палача каждый раз официально назначают власти, и администрация вспоминает о нем лишь за несколько часов до экзекуции. Прими во внимание: никто и не думал, что Микс должен умереть. До последней минуты мы ждали отсрочки, ведь дважды он ее уже получал. Но судья молчал, и белая кость бросилась на поиски палача. Нашли его абсолютно пьяным. По-моему, это был какой-то водопроводчик. Одним словом, его первый замес оказался никудышным. Парень вставил горлышко канистры в трубу, потянул за рычаг. Свидетели приникли к окошку: сейчас Микс вдохнет и закатит глаза. Микс сомкнул губы и держался довольно долго, но потом все же сделал вдох. Ничего не произошло. Все ждут, он – тоже. Через минуту-другую инспектор поворачивает голову к палачу: того трясет. Покачиваясь, он возвращается к себе в комнатку, готовит новую порцию. Примерно четверть часа уходит на то, чтобы заменить канистру. Найфех, Манн и другие сыплют проклятиями. Наконец чертов сантехник снова дергает рычаг. Слава Богу, кислота течет, куда нужно – в таз под креслом, к которому ремнями притянут Микс. Палач жмет другой рычаг, в таз падают таблетки цианида, начинает подниматься газ. Его пары видны, представляешь? Микс снова задерживает дыхание. Когда же рот его раскрывается, по телу проходят страшные судороги. Не знаю зачем, но позади кресла от пола до потолка стоит металлическая штанга, и когда Микс уже успокоился и все решили, что он мертв, голова бедняги со страшной силой заколотилась об эту железяку. Глаза вылезли из орбит, на губах появилась пена, а голова все билась и билась. Зрелище не для слабонервных.
– Когда наступила смерть?
– Кто знает? По словам тюремного врача, она была мгновенной и безболезненной. Кое-кто из свидетелей утверждал, что Микс дергался минут пять.
Случай с Тедди Миксом стал весомым аргументом в пользу сторонников отмены смертной казни. Смерть осужденный принял мучительную, и высшие судебные инстанции страны оказались заваленными письмами протеста. Версия Сэма полностью соответствовала рассказам очевидцев.
– Кто же это тебе поведал? – спросил Адам.
– Парочка охранников. Не мне, конечно, но очень скоро детали стали известны и нам. На свободе поднялась волна возмущения, и она была бы еще выше, если бы Микс не представлял собой настоящего подонка. Его ненавидели даже у нас. Жертве его тоже пришлось пострадать, так что о сочувствии говорить не приходится.
– Где ты находился во время казни?
– В своей первой клетке, отсек “Д”, противоположный от газовки конец коридора. Той ночью на всей территории ввели Усиленный режим. Казнь состоялась сразу после полуночи, что меня удивило: власти имели в своем распоряжении целый пень. Точное время исполнения в приговоре не указывается, только дата. Но эти скоты не могут ждать и вечно назначают экзекуцию ровно на одну минуту первого. Таким образом, если суд решит вновь отсрочить казнь, тюремные юристы получают возможность в течение суток оспорить неудобное для них решение. Именно это случилось с Бастером Моуком. В полночь его усадили в кресло, раздался телефонный звонок, беднягу вытащили в соседнюю комнату, и он проторчал там целых шесть часов, дожидаясь окончания спора между своим адвокатом и судьей. Газ пустили только на рассвете, знаешь, что он сказал напоследок?
– Даже не догадываюсь.
– Бастер был моим другом. Классный парень. Найфех спрашивает его: “Последнее слово говорить будешь?” Бастер в ответ: “Не откажусь”. И пожаловался Найфеху, что поданный на ужин бифштекс оказался сыроват. Инспектор пообещал Моуку разобраться с поваром. Тогда Бастер спросил: “Неужели губернатор не захотел воспользоваться своим правом и даровать осужденному жизнь?” Найфех отвечает: “Нет”. И Бастер выдал: “Что ж, в таком случае моего голоса на выборах он не получит!” Затем дверь камеры захлопнулась, и палач нажал на рычаг.
Воспоминание, по-видимому, развеселило Сэма. Адам выдавил негромкий смешок и раскрыл блокнот. Тем временем Кэйхолл закурил новую сигарету.
Через четыре года после казни Тедди Микса подошла очередь Мэйнарда Тоула. Защиту его осуществляла pro bono компания “Крейвиц энд Бэйн”. Под руководством Гарнера Гудмэна интересы Тоула представлял молодой адвокат Питер Вайзенберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Машина неторопливо ползла вперед. Кэйхолл долго не отводил глаз от двух заключенных, которые сидели в тени дерева, наблюдая за тем, как их товарищ играючи управлялся с тяжелыми гантелями. Да, троицу окружала колючая проволока, но до чего же приятно, думал он, находиться под открытым небом, болтать, испытывать силу своих мышц и не мучить себя мыслями о газовой камере.
* * *
Юридическую библиотеку в Парчмане называли Прутиком – она была слишком небольшой, чтобы считаться полноправной ветвью главного книгохранилища, расположенного ближе к центру необъятной территории, в другой зоне. Пользовались Прутиком исключительно сидельцы Скамьи. Библиотечная пристройка лепилась к задней части административного здания. Вела в нее единственная дверь, окна отсутствовали. За прошедшие девять лет Сэм бывал здесь неоднократно. В маленькой комнате стояли стеллажи с неплохой подборкой книг по юриспруденции, периодикой и справочной литературой. Центр комнаты занимал длинный деревянный стол. Предполагалось, что за порядком должен следить библиотекарь из числа обычного контингента, однако найти человека толкового было непросто, и книги размещались на полках без всякой системы. Данное обстоятельство жутко раздражало Сэма: аккуратист по натуре, он инстинктивно не доверял афроамериканцам, заботам которых, по его мнению, поручала библиотеку администрация.
У двери пристройки охранник освободил его руки, снял с ног стальную цепочку.
– В твоем распоряжении два часа, – сказал Пакер.
– Я проведу здесь столько времени, сколько понадобится.
– Конечно, конечно. Но когда через два часа я приду за тобой, будь уверен: в машину мы сядем вместе.
Пакер распахнул дверь, по обеим сторонам которой тут же заняли свои места охранники. Сэм ступил внутрь.
Адам стоял у дальнего конца стола с книгой в руке. Теперь, когда их не разделяла перегородка с зарешеченным оконцем, Сэм в своем красном спортивном костюме показался ему намного ниже ростом.
Несколько мгновений они не сводили друг с друга глаз: дед и внук, юрист и клиент, два абсолютно чужих человека. Пауза затягивалась, становилась неловкой, ни один не знал, что сказать.
– Привет, Сэм, – первым нарушил тишину Адам, делая шаг вперед.
– Привет. Пару часов назад видел тебя в новостях.
– А газеты успел просмотреть?
– Нет. Газеты приносят позже.
Адам бросил через стол утренний выпуск. Сэм обеими руками поймал газету, опустился на стул и, придирчиво изучив фотоснимки, начал читать.
Весь предыдущий вечер Тодд Маркс наверняка потратил на поиск недостающих подробностей. Ему удалось документально подтвердить, что в 1964 году в Клэнтоне, округ Форд, действительно появился на свет некий Алан Кэйхолл, отцом которого, судя по свидетельству о рождении, являлся Эдвард С. Кэйхолл. Архивные данные бесстрастно констатировали: Эдвард Кэйхолл – это сын Сэмюэла Лукаса Кэйхолла, преступника и убийцы, приговоренного судом штата Миссисипи к смертной казни. Далее автор пространной заметки указывал, что мистер Адам Холл признал факт переезда его семьи в Калифорнию, где отец сменил имя, и назвал Сэма Кэйхолла своим дедом. Осторожный репортер не цитировал Адама дословно, однако их устная договоренность оказалась тем не менее нарушенной. Сомнений не было: адвокат согласился на беседу с журналистом.
Ссылаясь на неназванные источники, Маркс объяснял, как после ареста Сэма Эдди Кэйхолл перебрался в 1967 году в Калифорнию и через несколько лет покончил жизнь самоубийством. Этим история семьи исчерпывалась. По-видимому, раскопать что-то дополнительное о калифорнийском периоде Тодду помешала нехватка времени. Источники ни словом не упомянули о дочери Кэйхолла, так что Ли оставалась пока безвестной. Бейкер Кули, Гарнер Гудмэн, Филлип Найфех, Лукас Манн и юрист из аппарата генерального прокурора в Джексоне в комментариях репортеру отказали. Статья заканчивалась мощным аккордом: последний ее абзац во всех известных деталях воспроизводил осуществленную Кланом операцию по взрыву офиса Марвина Крамера.
Материал был опубликован на первой странице, чуть ниже названия газеты, “Мемфис пресс”. Справа размещался древний фотоснимок Сэма, слева – фотография застигнутого врасплох Адама. Газету тетя Ли принесла ему часа три назад, когда Адам, сидя на террасе, провожал глазами лениво ползшие по реке баржи. Оба пили кофе, читали и перечитывали собранную Марксом информацию. После долгих размышлений Адам пришел к выводу, что фотографа Тодд спрятал возле киоска на противоположной от “Пибоди” стороне улицы. Стоило ему выйти из дверей отеля и – пожалуйста! Рубашка с галстуком те же, в которых он был вчера.
– Ты встречался с этим болваном? – неприязненно буркнул Сэм, кладя газету на стол.
– Да.
– Зачем?
– Он позвонил в наш мемфисский офис, сказал, что по городу ходят слухи. Мне хотелось расставить все по своим местам. Не произошло ничего страшного.
– Фотоснимки на первой странице – ничего страшного?
– Твои мелькали там и раньше.
– А твои?
– Я не позировал. Снимок сделан из засады. Мне он кажется неплохим.
– И ты подтвердил ему факты?
– Да. Мы договорились, что цитировать меня он не будет, не будет даже ссылаться на мои слова. Но он обманул меня да еще подставил под объектив. В общем, с “Мемфис пресс” я общался в первый и последний раз.
Сэм скользнул взглядом по газетной странице. Мышцы его расслабились, голос зазвучал взвешенно, как и прежде.
– Ты назвал себя моим внуком? – с подобием улыбки спросил он.
– Назвал. Не могу же я этого отрицать.
– А хочется?
– Прочти статью заново, Сэм. Хотел бы я что-то отрицать, она вряд ли появилась бы на первой полосе.
Ответ, казалось, удовлетворил Кэйхолла, улыбка его стала чуть шире. Прикусив нижнюю губу, Сэм пристально посмотрел на внука, достал из кармана новую пачку сигарет, распечатал ее. Адам инстинктивно поискал глазами окно.
– Держись подальше от писак, мальчик. – Закурив, Сэм с удовлетворением выпустил дым к потолку. – Они тупоголовы и не привыкли выбирать средства, они врут и одну за другой лепят несуразицы.
– Но я-то юрист, Сэм. Это у меня в крови.
– Понимаю. Тебе трудно. И все же постарайся. Больше такое не должно повториться.
Адам раскрыл кейс, вытащил из него несколько листов бумаги.
– У меня родилась прекрасная идея, которая спасет твою жизнь. – Он потер ладони, снял колпачок с ручки. Пора было приниматься за работу.
– Слушаю.
– Как ты мог догадаться, я провел весьма тщательную подготовку.
– За это тебе и платят.
– Верно. Хочу в понедельник выдвинуть одну изящную теорию. Она очень проста. Миссисипи у нас входит в пятерку штатов, где до сих пор не отказались от газовой камеры. Так?
– Так.
– В 1984 году штат принял закон, согласно которому осужденный имеет право выбора между смертельной инъекцией и газовкой. Однако закон этот применяется лишь к тем, кому приговор вынесен после 1 июля 1984 года. Таким образом, ты в их число не попадаешь.
– Да. По-моему, половина людей на Скамье воспользуются своим правом, хотя и без всякого удовольствия.
– Одной из причин, которой руководствовались законодатели, было их стремление сделать казнь чуточку гуманнее, что ли. Я изучал материалы и выяснил: с газовой камерой в штате возникало множество проблем. Исходная предпосылка примитивна. Некие трезвые головы утверждают: пусть смерть приходит быстро и безболезненно, тогда общество перестанет упрекать власти в ненужной жестокости. Инъекция ставит меньшее количество юридических вопросов, поэтому приговор легче привести в исполнение. Так вот, теория моя заключается в следующем: поскольку штат узаконил смертельную инъекцию, то, следовательно, газовая камера превратилась в пережиток. Она представляет собой слишком бесчеловечный способ покарать человека.
Сэм задумчиво склонил голову.
– Продолжай.
– Мы опротестуем газовую камеру как средство исполнения приговора.
– Ты ограничишься только территорией штата Миссисипи?
– Наверное. Мне известны осложнения, имевшие место с Тедди Миксом и Мэйнардом Тоулом.
Фыркнув, Сэм едва не поперхнулся дымом.
– Осложнения? Не самая удачная формулировка.
– А что знаешь ты?
– Брось. Они помирали в пятнадцати метрах от меня. И дня не проходит, чтобы мы не вспоминали их смерть. На Скамье каждый знает, какой она была.
– Выкладывай.
Упершись локтями в стол, Сэм опустил рассеянный взгляд на газету.
– До Микса в Миссисипи лет десять никого не казнили, и тюремщики понятия не имели, что и как делать. Был 1982 год. Я провел в клетке уже почти два года, и все мои соседи жили как во сне. Мы не думали о газе, о таблетках цианида и последнем ужине. Разумеется, нас приговорили к смерти, но, черт побери, они же никого не убивают, чего же психовать? Однако Микс вывел нас из спячки. Если казнили его, значит, в один день придут и за остальными.
– Что с ним произошло? – О казни Тедди Микса Адам прочитал десятки статей, но сейчас ему требовалось услышать подробности от Сэма.
– Осложнения, как ты их называешь, возникли с самого начала. Газовку ты видел?
– Пока нет.
– Сбоку от нее есть небольшая комнатка, где палач готовит свою адскую смесь. Он приносит из лаборатории канистру серной кислоты, которая по проложенной под полом трубе должна поступить в газовку. Миксу не повезло: палач был пьян.
– Шутишь!
– Своими глазами я его не видел, это правда, зато все остальные знали, что он напился в стельку. По закону штата палача каждый раз официально назначают власти, и администрация вспоминает о нем лишь за несколько часов до экзекуции. Прими во внимание: никто и не думал, что Микс должен умереть. До последней минуты мы ждали отсрочки, ведь дважды он ее уже получал. Но судья молчал, и белая кость бросилась на поиски палача. Нашли его абсолютно пьяным. По-моему, это был какой-то водопроводчик. Одним словом, его первый замес оказался никудышным. Парень вставил горлышко канистры в трубу, потянул за рычаг. Свидетели приникли к окошку: сейчас Микс вдохнет и закатит глаза. Микс сомкнул губы и держался довольно долго, но потом все же сделал вдох. Ничего не произошло. Все ждут, он – тоже. Через минуту-другую инспектор поворачивает голову к палачу: того трясет. Покачиваясь, он возвращается к себе в комнатку, готовит новую порцию. Примерно четверть часа уходит на то, чтобы заменить канистру. Найфех, Манн и другие сыплют проклятиями. Наконец чертов сантехник снова дергает рычаг. Слава Богу, кислота течет, куда нужно – в таз под креслом, к которому ремнями притянут Микс. Палач жмет другой рычаг, в таз падают таблетки цианида, начинает подниматься газ. Его пары видны, представляешь? Микс снова задерживает дыхание. Когда же рот его раскрывается, по телу проходят страшные судороги. Не знаю зачем, но позади кресла от пола до потолка стоит металлическая штанга, и когда Микс уже успокоился и все решили, что он мертв, голова бедняги со страшной силой заколотилась об эту железяку. Глаза вылезли из орбит, на губах появилась пена, а голова все билась и билась. Зрелище не для слабонервных.
– Когда наступила смерть?
– Кто знает? По словам тюремного врача, она была мгновенной и безболезненной. Кое-кто из свидетелей утверждал, что Микс дергался минут пять.
Случай с Тедди Миксом стал весомым аргументом в пользу сторонников отмены смертной казни. Смерть осужденный принял мучительную, и высшие судебные инстанции страны оказались заваленными письмами протеста. Версия Сэма полностью соответствовала рассказам очевидцев.
– Кто же это тебе поведал? – спросил Адам.
– Парочка охранников. Не мне, конечно, но очень скоро детали стали известны и нам. На свободе поднялась волна возмущения, и она была бы еще выше, если бы Микс не представлял собой настоящего подонка. Его ненавидели даже у нас. Жертве его тоже пришлось пострадать, так что о сочувствии говорить не приходится.
– Где ты находился во время казни?
– В своей первой клетке, отсек “Д”, противоположный от газовки конец коридора. Той ночью на всей территории ввели Усиленный режим. Казнь состоялась сразу после полуночи, что меня удивило: власти имели в своем распоряжении целый пень. Точное время исполнения в приговоре не указывается, только дата. Но эти скоты не могут ждать и вечно назначают экзекуцию ровно на одну минуту первого. Таким образом, если суд решит вновь отсрочить казнь, тюремные юристы получают возможность в течение суток оспорить неудобное для них решение. Именно это случилось с Бастером Моуком. В полночь его усадили в кресло, раздался телефонный звонок, беднягу вытащили в соседнюю комнату, и он проторчал там целых шесть часов, дожидаясь окончания спора между своим адвокатом и судьей. Газ пустили только на рассвете, знаешь, что он сказал напоследок?
– Даже не догадываюсь.
– Бастер был моим другом. Классный парень. Найфех спрашивает его: “Последнее слово говорить будешь?” Бастер в ответ: “Не откажусь”. И пожаловался Найфеху, что поданный на ужин бифштекс оказался сыроват. Инспектор пообещал Моуку разобраться с поваром. Тогда Бастер спросил: “Неужели губернатор не захотел воспользоваться своим правом и даровать осужденному жизнь?” Найфех отвечает: “Нет”. И Бастер выдал: “Что ж, в таком случае моего голоса на выборах он не получит!” Затем дверь камеры захлопнулась, и палач нажал на рычаг.
Воспоминание, по-видимому, развеселило Сэма. Адам выдавил негромкий смешок и раскрыл блокнот. Тем временем Кэйхолл закурил новую сигарету.
Через четыре года после казни Тедди Микса подошла очередь Мэйнарда Тоула. Защиту его осуществляла pro bono компания “Крейвиц энд Бэйн”. Под руководством Гарнера Гудмэна интересы Тоула представлял молодой адвокат Питер Вайзенберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72