Вряд ли, Адам. Бедной женщине хватает того, что сыновья ее вот уже двадцать три года лежат в земле. Ей известно, что бомбу заложил некий Сэм Кэйхолл. А если бы в ту ночь Сэм мирно спал рядом с супругой, маленькие Джошуа и Джон остались бы живы. Сейчас им исполнилось бы по двадцать восемь, оба получили бы хорошее образование, а Рут вместе с Марвином счастливо нянчила бы внуков. Ей не важно, кому предназначалась бомба, важно лишь то, где и в какое время прозвучал взрыв. Ее мальчики мертвы, и этим все сказано.
Сделав пару шагов назад, Ли опустилась в качалку, подняла со столика стакан, пригубила.
– Пойми меня правильно, Адам! Я против смертной казни. В данную минуту я, наверное, единственная в штате пятидесятилетняя женщина, чей отец ждет исполнения приговора. Это варварство, дикость, это жестоко и аморально, согласна. Но не забывай о жертвах! Они имеют право требовать возмездия. Они его заслужили.
– Рут Крамер тоже жаждет возмездия?
– Безусловно. Она сторонится прессы, зато оказывает активную поддержку жертвам преступлений. Много лет назад газеты цитировали брошенную ею в зале последнего суда фразу: “Когда Сэма Кэйхолла будут казнить, я займу место у окошка свидетеля”.
– А как же библейские заветы о прощении грехов?
– Не помню, чтобы отец просил у кого-то прощения.
Усевшись на подлокотник кресла, Адам принялся внимательным взглядом изучать мыски ботинок. Хозяйка дома вновь сделала большой глоток из стакана.
– Хорошо, тетя Ли, что же мы предпримем?
– Забудь про “тетю”.
– О'кей, Ли. Итак, я здесь. Я не намерен уезжать, я завтра повидаюсь с Сэмом и твердо рассчитываю представлять его интересы.
– Входит ли в твои планы действовать без излишней огласки?
– Другими словами, хочу ли я скрыть свою принадлежность к семейству Кэйхоллов? Не собираюсь кричать об этом на каждом углу, но долго эту тайну не утаишь. Сэм успел стать личностью весьма популярной. Газетчики тут же устремятся по свежему следу.
Ли опять повернулась к реке.
– Тебе это не повредит? – В ее голосе прозвучала едва слышная нотка тревоги.
– Каким образом? Я – адвокат. Адвокаты привыкли защищать убийц, насильников, наркоманов и прочие отбросы общества. Мы не избалованы любовью публики. Чем может повредить тот факт, что обвиняемый приходится мне дедом?
– А в фирме знают?
– Разговор состоялся вчера. В восторг они не пришли, но все обошлось. Я скрыл от них правду при приеме на работу и свалял тем самым большого дурака. Сейчас мне уже ничто не угрожает.
– Что, если Сэм откажет тебе?
– Значит, мы будем в полной безопасности, разве не так? Никто ни о чем не узнает, и твоя тайна останется с тобой. Я вернусь в Чикаго ждать, когда процедуру казни покажут по телевидению. Осенью съезжу на его могилу, положу цветы, задам себе, наверное, те же, что и ты, вопросы. Захочешь, отправимся вместе. Ты только подумай: парочка Кэйхоллов украдкой пробирается по кладбищу в темных очках, чтобы их не узнали!
– Прекрати!
Из глаз тети брызнули слезы. Быстрым движением руки Ли смахнула со щек непрошеную влагу.
– Прости. – Взгляд Адама был прикован к длинной барже, которая держала курс на север. – Прости меня, Ли.
ГЛАВА 8
Итак, спустя двадцать три года он возвращался туда, где появился на свет. Никаких особых чувств он не испытывал, и хотя бояться ему тоже было в общем-то нечего, черный “сааб”, осторожно уступая дорогу всем попутным машинам, двигался со скоростью пятьдесят пять миль в час. Резко сузившись, асфальтовое покрытие вынесло автомобиль на плоскую равнину Дельты; какое-то время Адам мог наблюдать за змеившейся вдоль шоссе невысокой дамбой, которая через пару миль ушла вправо и исчезла из виду. За Уоллсом, первым на автостраде номер 61 городком, поток транспорта устремился на юг.
Адам знал, что долгие десятилетия автострада была в буквальном смысле дорогой жизни для сотен тысяч чернокожих жителей Дельты, волею судеб вынужденных покинуть насиженные места и искать лучшей доли в Мемфисе, Чикаго, Детройте. Здесь, в этих крошечных городках, в салунах и убогих барах зародились печальные негритянские блюзы, отсюда они исподволь растекались, завоевывая всю страну. Мемфис стал их царством; вобрав в себя тягучие церковные напевы и мелодичные ритмы кантри-музыки, блюзы дали жизнь рок-н-роллу. Под лившуюся из динамиков магнитолы песню в исполнении почти забытого ныне Мадди Уотерса Адам въехал в округ Туника, по слухам, беднейший на просторах Америки.
Слова песни ничуть его не ободрили. Покидая дом тети, Адам отказался от завтрака, без труда убедив Ли в том, что не голоден. На самом же деле в желудке его ворочался холодный ком. С каждой милей ком становился все плотнее.
Южнее Туники по обеим сторонам дороги до горизонта раскинулись поля. Кустики сои и хлопка уже набирали силу. Плуги зеленых и красных тракторов деловито переворачивали комья земли. Хотя не было еще и девяти утра, воздух дышал зноем. От потревоженной сухой почвы поднимались облака пыли. По свежей пашне лениво ползли редкие сеялки. Движение на автостраде почти замерло: где-то впереди, занимая почти всю проезжую часть, двигался огромный, тяжело груженный трейлер.
Непредвиденная задержка Адама не беспокоила: ждали его не раньше десяти, а если он и опоздает, тоже не случится ничего страшного.
В Кларксдэйле он свернул с автострады к юго-востоку, миновал вымершие поселки Мэттсон, Дублин и Татуайлер. Вновь потянулись бескрайние поля сои. Кое-где вдоль дороги стояли невзрачные домишки сезонных рабочих. Время от времени на значительном удалении от шоссе виднелись окруженные раскидистыми дубами особняки в колониальном стиле, за оградами поблескивала в лучах утреннего солнца водная гладь плавательных бассейнов.
Указатель на обочине известил Адама о том, что до цели осталось всего пять миль. Молодой юрист инстинктивно сбросил скорость, однако, несмотря на это, через минуту передний бампер “сааба” почти уперся в подвесное оборудование массивного трактора. Вместо того чтобы обогнать неповоротливый агрегат, Адам стоически поплелся следом. Сидевший в кабине старик махнул рукой: обгоняй! Но Адам остался верен себе и упрямо удерживал стрелку спидометра на двадцати милях в час. Дорога была абсолютно пустынной. Из-под задних колес трактора летели камешки гравия, не причиняя, правда, “саабу” никакого вреда. На всякий случай Адам притормозил. Обернувшись назад, старик опять замахал рукой, лицо его гневно исказилось: что за идиот ко мне привязался? С широкой улыбкой Холл кивнул в ответ и поотстал еще немного.
Минут через пять он увидел здания тюрьмы. Ни ограды, ни колючей проволоки, ни вышек с охранниками. Дорогу просто перекрывала металлическая арка со словами “ИСПРАВИТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ШТАТА МИССИСИПИ”. За аркой, справа от автострады, тянулся ряд аккуратных построек.
Свернув на обочину, Адам остановил машину. Из будочки рядом с аркой появилась женщина в синей униформе. Подав “сааб” чуть вперед, он опустил стекло.
– Доброе утро, – приветствовала его сотрудница тюрьмы. В руке она держала пластиковый прямоугольник, под зажимом которого белели несколько стандартных листов. На поясном ремне женщины висела кобура. – Могу я вам чем-то помочь?
– Я – адвокат. Мне необходимо повидаться с клиентом. Он на Скамье смертников, – слабым голосом проговорил Адам. “Успокойся, черт побери, успокойся!”
– Никакой Скамьи смертников у нас нет, сэр.
– Простите?
– Такой Скамьи не существует. Приговоренные к смертной казни содержатся в блоке особого режима, для краткости – БОР. А Скамьи вы здесь не найдете.
– Ясно.
– Ваше имя? – Женщина тряхнула пластиковым прямоугольником.
– Адам Холл.
– Имя клиента?
– Сэм Кэйхолл.
Ее указательный палец побежал по списку заключенных.
– Подождите немного.
Пока она что-то писала, Адам осмотрелся. От арки под углом к автостраде в направлении домиков бежала узкая, обсаженная деревьями дорога. Все это совершенно не походило на тюрьму и скорее напоминало тихую городскую улочку, куда в любую минуту могла высыпать ватага школьников. У крайнего справа коттеджа с высоким крыльцом были разбиты цветочные клумбы. Ясно различимая надпись на аккуратной табличке гласила: “Посетителей просим пройти сюда”. “Уж не продают ли там сувенирные открытки и мороженое?” – подумал Адам. За его спиной проехал небесно-голубой пикап, в кабине сидели трое молодых чернокожих. Судя по эмблеме на дверцах, машина принадлежала департаменту исполнения наказаний штата Миссисипи.
Служительница вернула ручку в нагрудный карман и приблизилась к окошку водителя.
– Место жительства в Иллинойсе? – спросила она.
– Чикаго.
– Фотоаппараты, оружие, магнитофоны при себе имеются?
– Нет.
Сунув руку в кабину, она пришлепнула на ветровое стекло карточку-пропуск.
– Вам назначена встреча с Лукасом Манном.
– Кто это?
– Наш юрист.
– Но меня не предупреждали о встрече.
Женщина поднесла к лицу Адама официальный бланк.
– Вот распоряжение администрации. Третий поворот налево, здание из красного кирпича.
– Что ему нужно?
Негромко фыркнув, она укоризненно качнула головой. Странный народ эти адвокаты!
Адам вдавил в пол педаль газа. “Сааб” медленно покатился вдоль выкрашенных белой краской коттеджей, где, как он узнал позже, вместе с семьями проживали охранники и другие служащие тюрьмы. Следуя инструкциям, Холл без труда отыскал старой кладки корпус, развернулся на стоянке и заглушил двигатель. Двое вольнонаемных в синих комбинезонах меланхолично подметали ступени каменной лестницы. Избегая зрительного контакта с уборщиками, Адам прошел внутрь.
Улыбчивая секретарша распахнула перед ним дверь в просторный кабинет. Стоя за рабочим столом, мистер Лукас Манн разговаривал по телефону.
– Посидите минутку, – шепнула Адаму секретарша и исчезла.
Свободной рукой Манн сделал приглашающий жест: устраивайтесь, как вам будет удобно. Адам опустил кожаный кейс на стул, с достоинством осмотрелся. К его удивлению, огромный кабинет нисколько не подавлял своими размерами. Сквозь широкие, выходившие на автостраду окна в помещение щедро лился солнечный свет. Со стены левее окон на посетителя смотрело лицо молодого мужчины с белозубой улыбкой и упрямым подбородком. В нем было что-то неуловимо знакомое. Дэвид Макаллистер, губернатор штата, вспомнил Адам. Скорее всего, подумал он, такой портрет красуется здесь в каждом присутственном месте.
С прижатой к уху телефонной трубкой хозяин кабинета подошел к окну. Облик Лукаса Манна ничем не выдавал в нем юриста. Лет пятидесяти, темные, с густой проседью волосы стянуты на затылке в короткий пучок. Одежда являла собой образчик франтоватого шика, присущего поколению “бунтовщиков”. Накрахмаленная до хруста рубашка цвета кофе с молоком, два нагрудных кармана, свободный узел коричневого галстука, хлопчатобумажные, в тон галстуку и жесткие от крахмала брюки с манжетами, в дюймовом зазоре между нижним их краем и до блеска отполированными ботинками видны ослепительно белые носки. Становилось ясно: Лукас умеет одеваться и специализируется на весьма своеобразной области права. Если бы в мочке левого уха мистера Манна болталось серебряное кольцо, его вполне можно было бы принять за не старого еще хиппи, которого подхватила и плавно несет волна всеобщего конформизма.
Обстановка кабинета оказалась типичной, как в любом государственном учреждении: непритязательный деревянный стол, три металлических стула с виниловыми сиденьями, несколько разнокалиберных стеллажей вдоль стены. Неслышно барабаня пальцами по спинке стула, Адам пытался унять смутную тревогу. Неужели сюда приглашают каждого прибывающего в тюрьму адвоката? Чушь! В Парчмане пять тысяч заключенных. Да и Гудмэн ни словом не обмолвился о встрече с Лукасом Манном.
Это имя Адам уже где-то встречал. Нет сомнений, оно мелькало в вырезках из газет. Хорошо бы вспомнить, к какому лагерю принадлежит его обладатель: “славных парней” или “злодеев”? Какую роль играет он в судьбе осужденных на смерть? Основным противником будет, конечно, генеральный прокурор штата, но чего следует ждать от Манна?
Положив трубку на стол, Лукас радушно протянул Адаму Руку.
– Рад знакомству, мистер Холл. Прошу вас, садитесь. – Его тягучий местный говор оказался довольно мелодичным. – Спасибо, что решили заехать.
Адам опустился на жесткий винил.
– Благодарю. Не менее рад. Чем обязан?
– У меня всего два небольших вопроса. Прежде всего приветствую вас от имени администрации. В течение двенадцати лет я веду здесь различные гражданские дела наших подопечных: права заключенных, компенсация морального ущерба и прочее. Иски поступают в суд ежедневно. Я имею также некоторое отношение к осужденным на смерть. Если не ошибаюсь, вы хотите встретиться с Сэмом?
– Совершенно верно.
– Он вас нанял?
– Пока нет.
– Так я и думал. Вот и второй мой вопрос. Суть в том, что вы не можете общаться с заключенным, если не представляете его интересы официально. Насколько мне известно, Сэм однозначно отказался от услуг юридической фирмы “Крейвиц энд Бэйн”.
– Значит, встреча невозможна? – спросил Адам, испытывая нечто вроде облегчения.
– В принципе, нормативные документы таковую не предусматривают. Вчера я долго говорил по телефону с Гарнером Гудмэном. Несколько лет назад нас свела вместе казнь некоего Мэйнарда Тоула. Слышали о нем?
– Самую малость.
– В восемьдесят шестом при мне здесь был приведен в исполнение второй смертный приговор.
Прозвучало это так, будто Лукас собственноручно пустил в камеру газ. Хозяин кабинета уселся на стол, его скроенные, казалось, из жести брюки внятно хрустнули.
– А всего их я пережил четыре. Сэм должен стать пятым. Да… Словом, Гудмэн выступал защитником Мэйнарда Тоула, и мы познакомились. С удовольствием констатирую: Гарнер – настоящий джентльмен и превосходный адвокат.
– Спасибо, – пробормотал Адам, не в силах придумать что-то более подходящее.
– Лично я их ненавижу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72