Конечно, он не возражал бы, будь во дворе больше света. Свет развешанных ламп весь двор не охватывал, лишь отдельные участки, а два дальних угла оставались почти в темноте.
Ночь была и без того промозглой, а тут еще опустился туман, он проник сквозь ворота, окутав все вокруг, и каска стала влажной. Шрек потер кулаком глаза. Как же он устал... Устал от всего, связанного с армией. Война оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял. Когда он пошел служить два года назад, ему едва исполнилось восемнадцать и голова была полна звоном и яростью битв, великими сражениями и победами, видениями великих армий на полях славы. Все это он вычитал в исторических книгах. Однако настоящая война выглядела совсем иначе. Настоящая война — это ожидание. И как правило, ожидание в грязи, холоде, мерзости, сырости. Руди Шрек был сыт войной по горло: Он хотел вернуться домой, в Треизу, к родителям и своей любимой Еве, которая писала реже, чем могла бы. Его тянуло к прежней жизни, где нет ни мундира, ни поверок, ни сержантов, ни офицеров. Нет ночных дежурств.
Руди направился в дальний северный угол двора. Тени здесь казались глубже, чем обычно... Намного глубже, чем в прошлый раз. Шрек замедлил шаг. Глупо, подумалось ему. Всего лишь игра света. Совершенно нечего бояться.
И однако... не хотелось туда идти. Лучше бы срезать этот угол...Расправив плечи, Шрек заставил себя двигаться вперед. Ничего особенного. Всего лишь тень.
Он уже не ребенок, чтобы бояться темноты. Шрек двигался вперед, на расстоянии вытянутой руки от стены, прямо в затемненный угол — и вдруг заблудился. Холодная кромешная тьма сомкнулась над ним. Он повернул назад, но там было еще темней. Как будто весь мир вдруг исчез. Шрек снял с плеча «шмайссер», взял на изготовку и скинул предохранитель. Его прошиб холодный пот. Больше всего на свете ему хотелось поверить, что это всего лишь игра света, что Венер каким-то образом выключил свет в тот момент, когда он зашел в тень. Но все его внезапно обострившиеся чувства говорили другое. Тьма была кромешной. Она давила на глаза и заползала в душу, вселяла страх.
Кто-то приближался. Шрек не мог ни видеть его, ни слышать, но кто-то здесь был. Все ближе и ближе.
— Венер? — тихо позвал Он, стараясь скрыть нотки ужаса в голосе. — Венер, это ты?
Но это был не Венер. Шрек понял это, когда существо приблизилось. Что-то вроде тяжелого каната обвилось вокруг лодыжек, и, уже падая, рядовой Руди Шрек заорал и начал палить во все стороны, пока тьма не поглотила его. Для него война закончилась.
Ворманна разбудила короткая автоматная очередь. Он вьсунулся в окно, Один из часовых несся во всю прыть к задней части двора. А где второй? Проклятье! Он же поставил двоих во дворе! Ворманн уже собрался бежать вниз, когда краем глаза заметил что-то, висящее на стене. Что-то белое, похожее на...
Тело... Висящее вниз головой... Голое тело, подвешенное за ноги. Даже из своего окна Ворманн видел кровь, льющуюся из разорванною горла на лицо. Его солдат, вооруженный и находящийся на посту, убит, раздет и подвешен, как цыпленок в витрине мясной лавки.
Страх, чуть трепыхавшийся в душе Ворманна, теперь охватил его ледяными тисками.
Пятница, 25 апреля
Три мертвеца в подвале. Командование в Плоешти было извещено о последнем случае, но никак не отреагировало. Днем во дворе шла суета, но сделали мало. Ворманн решил на ночь расставить солдат попарно. Казалось невероятным, что партизаны застанут врасплох стоящего на посту бдительного и опытного солдата, однако это произошло. Но с двумя часовыми вряд ли такое может случиться.
После обеда Ворманн вернулся к своей картине и за этим приятным занятием на время избавился от ощущения нависшего над замком рока. Он добавил тени на серый цвет стен и начал тщательно вырисовывать контуры окна. Кресты капитан решил не пиеать, чтобы все внимание сосредоточить на деревушке, которая по замыслу должна была стать центром полотна. Он работал как автомат, сузив окружающий мир до размеров мазка на холсте, оставив ужас за его пределами.
Ночь прошла спокойно. Ворманн то и дело вскакивал с постели и вглядывался во двор — действия с точки зрения логики совершенно бесполезные, однако ему казалось, что если он будет лично присматривать за тем, что происходит в замке, то сохранит жизнь его обитателям. Но в очередной раз выглянув в окно, Ворманн обнаружил внизу только одного часового. Решив не кричать из окна и не будить остальных, он предпочел спуститься вниз и разобраться в происходящем лично.
— Где ваш напарник? — спросил он, едва спустившись во двор, одинокого часового.
Солдат резко повернулся и, заикаясь от испуга при виде командира, ответил:
— Он устал, господин капитан, и я разрешил ему отдохнуть. Ворманна охватило недоброе предчувствие.
— Я приказал часовым ходить парами! Где он?
— В кабине первого грузовика.
Ворманн быстро пересек двор и открыл дверцу машины. Сидящий в кабине солдат не двигался. Капитан дернул его за рукав:
— Проснись!
Солдат начал медленно заваливаться на бок, затем, утратив равновесие, буквально свалился на Ворманна. Ворманн поймал его и тут же едв.а не выпустил из рук. Во время падения голова солдата откинулась, и глазам капитана открылось разорванное горло. Ворманн осторожно положил тело на землю и отошел в сторону, стиснув зубы, чтобы сдержать готовый вырваться крик ужаса.
Суббота, 26 апреля
Этим утром Ворманн не пустил в замок Александру с сыновьями. Не то чтобы он их подозревал в причастности к происходящим событиям, но сержант Остер предупредил его, что солдаты взвинчены из-за неспособности обеспечить собственную безопасность, поэтому Ворманн счел за благо не пускать посторонних во избежание возможных неприятных инцидентов.
Вскоре Ворманн обнаружил, что солдаты обеспокоены не только вопросом безопасности. Ближе к полудню во дворе завязалась драка. Один капрал попытался применить власть в отношении рядового и заставить последнего отдать специально освященный нательный крестик. Солдат отказался, и драка между двумя быстро переросла во всеобщую свалку. Еще после первой смерти прошел слушок о вампирах, но тогда, эту версию осмеяли, однако с каждой последующей смертью она все больше набирала силу, пока наконец в нее ни поверили почти все.
В конце концов, они ведь в Румынии, причем не просто в Румынии, а в Трансильвании.Ворманн понимал, что подобные настроения нужно душить в зародыше, поэтому он построил людей и целых полчаса вправлял им мозги. Он говорил, что их долг, как немецких солдат, сохранять мужество перед лицом опасности, оставаться верными делу, за которое сражаются, не позволять страху проникать в-сердца и стравливать их друг с другом, поскольку ни к чему кроме поражения это не приведет.
— И наконец, — сказал он, заметив, что солдатам его речи наскучили, — вы должны изгнать всякие мысли о сверхъестественном. Все эти смерти — дело человеческих рук, и мы непременно отыщем убийцу. Теперь совершенно ясно, что в замке есть потайные ходы, по которым убийца входит и выходит незамеченным. Поэтому весь остаток дня мы посвятим поиску этих ходов. И еще: сегодня ночью нести караул будет половина численного состава. Мы положим конец таинственным смертям раз и навсегда!
Похоже, произнесенная речь имела успех, и настроение людей несколько улучшилось. Ворманн почти что и сам поверил в то, что говорил.
Весь остаток дня Ворманн непрерывно ходил по замку, подбадривая людей и наблюдая за тем, как они делают промеры полов и стен, пытаясь обнаружить скрытые помещения, простукивают стены в поисках пустот. Однако все было напрасно, они не нашли ничего. Ворманн лично произвел осмотр пещеры внизу. Она как будто уходила в глубь горы, и он решил отложить тщательное исследование на потом. Сейчас просто не было времени, да и никаких следов в ней он не обнаружил. Здесь явно никто не проходил уже много лет. Тем не менее капитан распорядился поставить четверых часовых у входа, дабы избежать возможного проникновения в замок снизу.
При всем при этом капитан ухитрился выкроить время и сделать набросок деревушки. Это была единственная отдушина, единственное спасение от все возрастающего напряжения, идущего со всех сторон. Работая углем, он чувствовал, как напряжение спадает, будто полотно вбирает его в себя. Утром надо выбрать время и наложить краски, поскольку Ворманну хотелось изобразить деревушку ранним утром.
Заход солнца и недостаточность освещения вынудили капитана прекратить работу, и тут же вернулись все страхи и опасения. При солнечном свете он легко мог поверить, что его людей убивает человек, и посмеяться над разговорами о вампирах. Однако с наступлением темноты вяжущий страх снова охватил его вместе с воспоминаниями об окровавленном теле солдата у него на руках прошлой ночью.
Лишь одну спокойную ночь! Одну ночь без смертей, и, возможно, я справлюсь с этим. Поставив половину людей в караул, я должен предотвратить несчастье. Завтра все повернется к лучшему, молил про себя Ворманн.
Одну ночь. Всего лишь одну ночь без смертей!
Воскресенье, 27 апреля
Утро было таким, каким и должно быть воскресное утро — ясным и солнечным. Вормацн всю ночь проспал, сидя на стуле, и, проснувшись, обнаружил, что ломит все тело. Он даже не сразу сообразил, что сон ни разу не был прерван ни воплями, ни выстрелами. Натянув сапоги, капитан помчался вниз. Он должен убедиться, что за ночь не погиб ни один человек. Опрос часового подтвердил — Никаких происшествий.
Ворманн словно сбросил с себя десяток лет. Удалось! Значит, можно нейтрализовать убийцу! Однако состояние эйфории стало быстро улетучиваться, когда он увидел спешащего к нему через двор солдата с озабоченным выражением лица.
— Господин капитан! — обратился рядовой, приблизившись. — Что-то случилось с Францем, то есть с рядовым Гентом. Он не просыпается.
У Ворманна подогнулись колени. — Вы посмотрели, что с ним?
— Нет, господин капитан. Я... Я...
— Ведите.
Солдат повел его в казарму, расположенную у южной стены. Упомянутый Гент лежал в спальном мешке на койке, спиной к двери.
— Франц! — окликнул его солдат прямо с порога. — Проснись! Капитан здесь!
Гент не шелохнулся.
Боже, сделай так, чтобы он был болен или даже мертв, но от сердечной недостаточности! — взмолился про себя Ворманн, подходя к постели. — От чего угодно, лишь бы у него не было разорвано горло! Пожалуйста, все, что угодно, только не это!
— Рядовой Гент! — позвал Ворманн. Никакого движения, даже дыхания не было слышно. Предчувствуя, какое зрелище его ждет, Ворманн склонился над солдатом.
Гент был укрыт до подбородка, однако Ворманн даже не стал отдергивать край. Не было необходимости. Остекленевшие глаза, бледная кожа и кровавые пятна, проступавшие сквозь ткань, достаточно ясно говорили о том, что произошло.
— Люди на грани паники, — говорил Остер.
Ворманн клал мазки на полотно короткими резкими движениями. Солнце освещало деревушку именно так, как ему хотелось. Наверняка Остер думает, что Ворманн спятил, и возможно, так оно и есть. Среди всего этого ужаса рисование стало для капитана навязчивой идеей.
— Я их не осуждаю. Думаю, они не прочь пойти в деревню и застрелить нескольких обитателей. Однако это не...
— Прошу прощения, господин капитан, но они думают совсем не об этом.
— Да? — Ворманн на мгновение прекратил рисовать. — О чем же тогда?
— Они считают, что из убитых вытекло слишком мало крови. Они также думают, что гибель Лютца не была несчастным случаем... что он был убит, как и другие.
— Мало крови? А, понятно. Опять вампиры, да? Остер кивнул.
— Да, господин капитан. И люди считают, что это Лютц выпустил тварь наружу, когда вскрыл то помещение в подвале.
— А я придерживаюсь иного мнения. — Ворманн отвернулся к полотну, чтобы скрыть от Остера выражение лица. Он должен поддерживать людей, быть для них спасительным якорем. Он просто обязан настаивать на абсолютно реальной и естественной версии происходящего. — Я считаю, что Лютца раздавил упавший камень. Я также считаю, что последу-
ющие смерти к Лютцу не имеют никакого отношения. И крови, по моему мнению, было больше чем достаточно. Никакого кровососа здесь нет! Вам ясно, сержант?
— Но горло...
Ворманн промолчал. Действительно, как быть с горлом? Глотки солдат не были перерезаны, убийца не пользовался ни ножом, ни удавкой. Горло каждого из убитых было буквально разорвано. Яростно разорвано. Но чем? Зубами?
— Кем бы ни был убийца, он явно пытается запугать нас. И не без успеха. Поэтому мы сделаем вот что: сегодня ночью дежурить будут все до единого, включая и меня. Ходить будем попарно. Замок будет патрулироваться настолько тщательно, что муха не пролетит!
— Но это ведь невозможно делать каждую ночь!
— Конечно нет. Но вполне возможно сегодня, и если будет в том необходимость, то и завтра тоже. И тогда мы поймаем убийцу, кем бы он ни был!
— Так точное господин капитан! — Остер прямо-таки просиял.
— Вы вот что мне скажите, сержант, — обратился Ворманн к откозырявшему и собравшемуся уходить Остеру, — вас здесь хоть раз мучили кошмары?
Молодой человек нахмурился, соображая.
— Нет, господин капитан. Не припоминаю такого.
— А остальных?
— Никого. А вам снятся кошмары, господин капитан?
— Нет. — Ворманн мотнул головой, давая понять сержанту, что тот может идти. Никаких кошмарных снов, подумал он, если не считать того, что каждый день превратился в сплошной кошмар.
— Пойду свяжусь с Плоешти, — сообщил Остер, выходя из комнаты.
Интересно, думал Ворманн, заставит ли сообщение о пятой смерти хоть как-то отреагировать командование в Плоешти? Остер каждый день сообщал туда об очередном мертвеце, однако реакции не было никакой. Ни предложения помощи, ни приказа покинуть замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49