Вчера у них был общий враг, убивающий независимо от цвета мундира. Но этой ночью никого же убили, и ко второй половине дня они уже вели себя как победители, причем каждая сторона приписывала победу себе. Вполне естественное соперничество. Эсэсовцы считали себя элитными войсками, специалистами по особым видам военных действий. Солдаты же регулярной армии полагали, что только они — настоящие воины, и, хотя и побаивались черной формы СС, считали эсэсовцев просто отборными полицейскими.
Началось за завтраком. Все шло спокойно до тех пор, пока во дворе не появилась Магда. Сразу пошла шутливая толкотня, каждый пытался протиснуться к ней, пока она шла, набирая пищу для себя и отца. Никаких инцидентов не произошло, но само ее появление во дворе во время завтрака положило начало разделению солдат на два лагеря. Эсэсовцы считали, что, поскольку она еврейка, они вправе поступать с ней как заблагорассудится.Солдаты же регулярной армии полагали, что такого права не имеет никто. Она была красавицей. Ни старая косынка на голове, ни бесформенное тряпье, в которое она была одета, не могли скрыть ее женственности. Гладкая нежная кожа, тонкая грациозная шея, изгиб губ, огромные лучезарные карие глаза. Она была достойна внимания любого мужчины,- и каждый настоящий солдат считал делом чести заполучить ее первым.
Ворманн не сразу понял! но первые трещины в отношениях между двумя группами солдат появились именно в тот момент. В обед снова началась возня между серыми и черными — и снова в то время, когда девушка проходила между рядами. В возникшей толчее двое даже упали, и Ворманн вынужден был послать сержанта, чтобы срочно навести порядок, пока не завязалась настоящая драка. К этому времени Магда уже взяла еду и ушла.
Вскоре Ворманн снова увидел ее во дворе. На сей раз она искала его. Она сказала, что ее отцу нужен крест или распятие для работы с книгами. Не мог бы капитан одолжить? Он мог — маленький серебряный крестик, снятый с одного из убитых.
Солдаты, свободные от наряда, сидели во дворе, а остальные продолжали разбирать стены задней части замка. Ворманн напряженно обдумывал, как избежать неприятностей во время ужина. Не лучше ли
относить еду старику и дочери прямо в башню? Чем меньше девица будет мелькать во дворе, тем лучше. Тут его внимание привлек шум прямо у него под окном, Ворманн глянул вниз. Там опять была Магда, которая, чуть поколебавшись, решительно вздернула подбородок и двинулась с ведром к подвалу. Солдаты сначала просто следили за девушкой, затем вскочили и направились к ней, окружив со всех сторон — их тянуло к Магде, как тянет мотыльков на огонь.
Когда она вышла из подвала с полным ведром, они обступили ее и, отталкивая друг друга, пытались протиснуться поближе, чтобы получше ее рассмотреть. Они окликали ее, вертелись под ногами, мешая пройти к башне. Один из эсэсовцев преградил ей путь, но его тут же оттолкнул армеец, который с нарочитой галантностью выхватил у нее ведро й понес вперед. Обиженный эсэсовец со злости пнул ведро ногой, но выбить не сумел, лишь на ноги армейцу полилась вода.
Черные заржали, а армеец побагровел от злости. Ворманн мгновенно понял, что за этим последует, но предотвратить события с высоты третьего этажа не мог. Капитан успел увидеть, как солдат в сером бьет со всего размаха эсэсовца ведром по голове, а в следующую секунду уже летел вниз по лестнице.
Пробегая первый этаж, он заметил мелькнувший подол юбки перед тем, как дверь в комнату евреев захлопнулась, а выскочив во двор, увидел самое настоящее побоище. Ему пришлось дважды выстрелить в воздух, чтобы привлечь к себе внимание дерущихся. Он пригрозил пристрелить того, кто посмеет нанести еще хоть один удар. Лишь после этого драка прекратилась.
Девушку надо было срочно убирать из замка.Когда все улеглось, Ворманн, оставив своих людей на сержанта Остера, прямым ходом поспешил на первый этаж к евреям. Пока Кэмпф-фер разбирался со своими, он хотел, воспользовавшись моментом, поскорей убрать Магду из замка. Главное — успеть выдворить ее за ворота и поместить в корчме прежде, чем Кэмпффер сообразит, в чем дело, а потом он сумеет устроить все так, что Магда останется там.
На сей раз капитан и не подумал постучаться, а сразу вошел и громко позвал:
— Фрейлейн Куза!
Старик все так же сидел .у стола, самой же девушки видно не было.
— Что вам от нее нужно? — спросил профессор, Ворманн не ответил и снова позвал:
— Фрейлейн Куза!
— Да? — Взволнованно откликнулась она, выходя из соседней комнаты.
— Быстро собирайтесь. Вы немедленно переходите в корчму. Две минуты на сборы. Не больше!
— Но я не могу бросить отца!
— Две минуты, и вас здесь не будет! С вещами или без!
Ему нужно было оставаться непреклонным, и он надеялся, что у него достаточно решительный вид. На самом деле он испытывал неловкость, разлучая старика с дочерью — профессор, несомненно, нуждался в уходе, а лучшую сиделку, чем Магда, трудно было найти. Но он в первую очередь должен думать о своих подчиненных, а девушка вызывает ненужные осложнения. Отцу придется остаться в замке, а дочери — перебраться в корчму. Без вариантов.
Ворманн видел, как умоляюще она смотрела на отца, видимо, в надежде, что он вступится за нее. Но старик молчал. Не дождавшись помощи, Магда тяжело вздохнула и направилась в. соседнюю комнату.
— У вас полторы минуты, — бросил ей вслед Ворманн.
— Полторы минуты на что? — раздался за спиной у Ворманна голос Кэмпффера.
Чертыхнувшись про себя, Ворманн повернулся к эсэсовцу, готовый дать отпор.
— Вы, как всегда, вовремя, майор, — начал он. — Я как раз велел фрейлейн Куза собрать вещи и отправиться в корчму.
Кэмпффер открыл было рот, но не успел произнести и слова, как раздался исступленный крик профессора:
— Я запрещаю! Я не позволю вам забрать мою дочь!
Глаза Кэмпффера зло сощурились, и он смерил старика презрительным взглядом. Даже Ворманн изумился столь внезапной вспышке гнева у Профессора.
— Ты запрещаешь, старый жид? — прохрипел майор, медленно приближаясь к калеке. — Ты запрещаешь? Так вот что я тебе скажу: ты ничего здесь запретить не можешь! Ничего!
Старик покорно склонил голову.
Удовлетворенный результатом разыгранной ярости, Кэмпффер бодро обратился к Вормаину:
— Проследите, чтобы ее немедленно убрали отсюда! От нее одни неприятности!
Слегка ошеломленный и в то же время развеселившийся, Ворманн проводил взглядом Кэмпффера, который удалился столь же внезапно, как и возник. Затем он перевел взгляд на профессора, который уже поднял голову и отнюдь не выглядел покорным.
— Почему вы не возражали до прихода майора? — поинтересовался капитан. — Мне показалось, вы сами хотите, чтобы она покинула замок?
— Может быть. Но я передумал.
— Да, я заметил... Причем сообщили об этом в самой провокационной манере и в самый подходящий момент. Интересно, вы каждым человеком можете так манипулировать?
— Дорогой капитан, — серьезно ответил Куза,— мало кто обращает внимание на калеку. Люди смотрят на тело, искалеченное либо в результате несчастного случая, либо болезнью, и считают, что разум тоже разрушен. Рассуждают примерно так: «Раз он не способен передвигаться, то и соображать не может». Этим и пользуются люди, подобные мне, чтобы заставить других сделать то, чего хотят сами, а те уверены, что действуют по собственной воле. Это не манипулирование — скорее, своеобразный метод убеждения.
Когда Магда появилась в дверях с чемоданом в руке, Ворманн с горечью и в то же время с восхищением сообразил, что им тоже манипулировали — или просто смогли его «убедить», и отдал должное уму профессора. Теперь он точно знал, кто виновник частых походов Маг-ды во двор и в подвал. Впрочем, это открытие его особо не огорчило. Он и сам считал, что женщине В замке не место.
— Я оставлю вас в корчме без охраны, — сообщил он Магде. — Думаю, вы и сами понимаете, что если вы убежите, вашему отцу от этого лучше не станет. Так что полагаюсь на ваше честное слово и преданность отцу.
Он не стал объяснять, что приставить к ней охрану — значит нажить еще большие неприятности. За этот пост, дающий двойную выгоду — отдаленность от замка и близость к привлекательной женщине, — начнется свара между черными и серыми, и напряженность возрастет. Поэтому у капитана не было иного выхода, как доверять ей.
Отец с дочерью переглянулись.
— Не бойтесь, капитан, — сказала Магда, не сводя глаз с отца. — Я не собираюсь сбежать и бросить его здесь.
Ворманн заметил, как старик гневно сжал кулаки.
— Возьми лучше это. — Куза придвинул к ней книгу, которую называл «Аль Азиф». — Изучишь, а завтра обсудим.
Улыбка Магды была несколько озорной.
— Ты же знаешь, что я не понимаю арабского, папа. Она взяла со стола том поменьше.
— Пожалуй, возьму лучше эту.
Они снова переглянулись. Эти двое явно мерились силой воли, и Ворманн это хорошо понимал. Внезапно Магда обошла стол и, нагнувшись, поцеловала отца в щеку. Она погладила его редкие седые волосы, затем выпрямилась и посмотрела Ворманну в глаза.
— Позаботьтесь о моем отце, капитан. Пожалуйста. Кроме него, у меня никого нет.
Прежде чем Ворманн успел подумать, слова сами сорвались у него с языка:
— Не волнуйтесь. Я лично обо всем позабочусь. И тут же выругался про себя. Он не должен был ничего обещать. Это противоречило его офицерской выучке, его прусскому воспитанию. Но что-то в ее взгляде не позволило ему поступить иначе. У него не было дочери, а если бы была, он хотел бы, чтобы она заботилась о нем так же, как эта девушка о своем отце.
Нет... Не стоит беспокоиться, что она убежит. А вот отец — тот еще хитрец. За ним нужен глаз да глаз. Ворманн решил, что доверять этим двоим нельзя.
Рыжий мчался во весь опор по подножиям крутых холмов к юго-восточному входу на перевал Дину. В спешке он даже не заметил, что вокруг все цветет. Чем больше солнце клонилось к закату, тем круче становились холмы по обеим сторонам дороги, которая к тому же сужалась, пока не превратилась в тропку не больше двух футов шириной. Только бы проскочить это ущелье — и он окажется на широком плато перед перевалом. Дальше уже просто, даже в темноте. Эту дорогу он хорошо знал.
Он уже хотел было поздравить себя с тем, что благополучно избежал встречи с многочисленными патрулями, как вдруг налетел на двоих солдат, преградивших ему дорогу с винтовками наперевес и примкнутыми штыками. Осадив коня, рыжий быстро сообразил, что делать — лишние неприятности ему не нужны, поэтому он решил прикинуться ягненком.
— Куда это ты так торопишься, козопас?
Говорил тот, что постарше, рябой, с густыми усами. Молодой заржал при слове «козопас». Вероятно, в нем было что-то унизительное.
— В свою деревню. Она наверху, через перевал. У меня отец заболел. Пожалуйста, пропустите меня.
— Всему свое время. И докуда ты хочешь доехать? — До замка.
— Замка? Никогда не слышал. Это где?
Ага, все ясно. Значит, в окрестностях замка боевых действий нет, иначе эти люди знали бы хоть что-то.
— Почему вы меня задержали? — спросил он, прикинувшись испуганным. — Что-нибудь не так?
— Такие, как ты, не задают вопросов Железной Гвардии, — нахмурился усатый. — Ну-ка, слазь с коня, чтобы мы могли тебя получше рассмотреть.
Значит, это не простые солдаты, а Железная Гвардия. От них отделаться сложней. Рыжий молча спешился и встал возле коня.
— Ты, похоже, нездешний, — хмыкнул усатый. — Покажи-ка документы.
Именно этого рыжий боялся на протяжении всего путешествия.
— У меня их нет при себе, господин, — сказал он извиняющимся тоном очень почтительно. — В спешке забыл их взять, но могу вернуться за ними, если желаете.
Солдаты переглянулись. С человеком без документов не о чем разговаривать — он нарушитель закона, и этим все сказано.
— Значит, никаких документов? — ухмыльнулся усатый, приставив винтовку к груди рыжего и сопровождая каждое слово тычком по ребрам. — Откуда же мы узнаем, кто ты такой есть, а? Может, ты везешь оружие партизанам в горы?
Чтобы не злить усатого, рыжий моргнул и отступил, сделав вид, что ему очень больно.
«Ничего не изменилось, — подумал он. — В любом месте в любое время солдат есть солдат, как бы он ни назывался».
Усатый отступил чуть назад и взял рыжеволосого на мушку.
— Обыщи его! — приказал он напарнику.
Тот перекинул винтовку за спину и начал грубо обыскивать рыжего. Нащупав пояс с деньгами, он замер, ловко расстегнул рубашку и сорвал пояс. Увидев золото, солдаты снова переглянулись.
— Где ты его украл? — рявкнул усатый, сильно ударив рыжеволосого прикладом по ребрам.
— Это мое, — ответил тот. — Здесь все, что у меня есть. Но вы можете забрать его себе, только пропустите меня.
Рыжий говорил правду. Золото ему больше не нужно.
— Уж конечно, заберем, — усмехнулся усатый. — Но сначала посмотрим, что у тебя еще имеется! — Он указал на плоский длинный футляр, притороченный справа к седлу. — Открой-ка вот это! — обратился он к молодому.
Рыжеволосый решил, что с него достаточно. Он не мог позволить им открыть футляр.
— Не трогайте! — приказал он.
Солдаты, услышав явную угрозу в голосе задержанного, изумленно уставились на него. Усатый, злобно поджав губы и шагнув вперед, еще раз с размаху ударил рыжего прикладом.
— Какого...
Все последующие движения рыжего казались хорошо продуманными, но на самом деле действовал он чисто рефлекторно. Не успел удар усатого достичь цели, как рыжий ловко выхватил винтовку у него из рук. Пока усатый тупо смотрел на свои пустые ладони, рыжий ударом приклада сломал ему челюсть. Дальше оставалось перебить ему гортань, а это было уже несложно сделать коротким ударом по открытой шее. Тут он увидел, как молодой патрульный судорожно срывает с плеча винтовку. Сделав резкий выпад, рыжий вогнал штык на всю длину в грудь солдата. Тот слабо охнул и уже мертвый осел на землю.
Рыжеволосый невозмутимо смотрел на дело собственных рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49