Мак-Аллистер очнулся от грез и похлопал меня по колену.
– Да нет же, нет. Мы на подъездной аллее дворцового парка. Дугал подвезет нас к главному портику и откроет дверцу. – Он вгляделся мне в лицо. – Не бойся, все будет хорошо. Я тебе все расскажу.
– Я чувствую себя последней дурой!
Он нагнулся ко мне, взял меня за руки, и в его темных глазах я увидела отражение незнакомой женщины.
– Ты – самая красивая и самая восхитительная дура на свете, – произнес он, протянул мне серебряную маску, дверца кареты открылась, и мы шагнули навстречу потокам музыки и света – навстречу судьбе.

Глава 26

По сравнению с королевским дворцом Абертена домик для гостей в Девонхилле казался всаднической палаткой. Никогда не думала, что в мире найдется столько золота и свечей и что бывают такие большие комнаты: потолок в зале приходилось подпирать целым мраморным лесом. Картины на стенах были такие живые, что я так и слышала, как шелестят юбки танцовщиц и звенят кольчуги воинов.
В зале было, наверно, не меньше тысячи гостей – все в бриллиантах и изумрудах, в шелках, парче и атласе и в масках: одни в простых, вроде наших, другие – в каких-то сложных сооружениях из перьев, цветных лоскутков, драгоценных камней и резной кости. Я бы так и стояла, разинув рот, до скончания времен, но Эйдан подхватил меня под руку и повел через толпу. Он что-то сказал привратнику, тот прошел вдоль шеренги из десятка слуг в шитых золотом ливреях. Во главе шеренги стоял величавый распорядитель в голубом атласе.
– Господин Дурень и госпожа Искра! – провозгласил величавый распорядитель, и мы начали спускаться в зал по длинной широкой лестнице.
– Господин Дурень? – фыркнула я. Видно, зря я решила, что если Мак-Аллистер чувствует себя среди этих господ как рыба в воде, то он сведущ и в придворных интригах. – Ты что, думаешь, такое имечко все мимо ушей пропустят?
– Это же маскарад, – прошептал в ответ сенай, шествуя сквозь толпу. – Когда я добывал официальное приглашение, то назвался полным титулом отца, он есть в Книге элирийской знати, – пусть проверяют, если хотят. А господина Дурня я придумал для маскарада – нас представляют под шуточными именами, а пока разберутся, кто мы такие, нас уже здесь не будет.
Я чувствовала себя невежественной нищенкой. Да я скорее в логово дракона без доспехов полезу, чем войду в этот зал! Было душно, пахло тошнотворными духами, вином и жареным мясом. Над головами нависали люстры, сделанные из каких-то стекляшек, – огромные, яркие, сверкающие, – будто так и хотели высветить, кто мы есть на самом деле. Гости сновали туда-сюда, все время натыкаясь на нас. Женщины глядели на меня сквозь маски. Мужчины улыбались, кланялись, оборачивались на нас. На что они глазеют?! Все разом трещали, как сороки. Хотя они говорили по-элирийски, я ничего не могла разобрать – квакают, словно лягушки в болоте… Кругом свет и гомон, отовсюду грозит опасность. В горле у меня застрял ком, я испугалась, что задохнусь.
И тут произошла странная вещь. Я наступила на острый камешек – должно быть, он попал сюда, пристав к чьей-то подметке. Вздрогнув, я отшвырнула его и, снова почувствовав под ногами гладкий холодный камень, совершенно пришла в себя. Камешек оказался приветом из настоящего мира среди этих привидений. Спасибо Мак-Аллистеру – вольно или невольно он сослужил мне добрую службу, отправив на бал босиком.
В дальнем конце зала виднелись высокие двери, украшенные резными деревьями с серебряными листьями и ветвями. Перед ними медленно двигалась цепочка гостей. Я не видела, куда они направляются, но Эйдан, глядя в конец цепочки, шепнул мне:
– Сейчас мы представимся Ренальду, королеве и принцессе, и нас оставят в покое. Тебе придется сделать каждому из них реверанс. Подожди, когда король жестом велит тебе подняться. Говорить ничего не надо, если к тебе не обратятся. Не спеши, не споткнись, и все будет хорошо.
– Но… – И не успела я спросить, каким таким жестом король велит мне подняться и что же мне ему ответить, если он ко мне обратится, как Мак-Аллистер заговорил с каким-то мужчиной в маске птицы. Он обращался к нему как к старому знакомому и отпускал дурацкие шуточки вроде: "А разве не с вами мы летали рядышком на охоте у герцога Фольвисийского прошлой осенью?" Вот придурок! Совсем спятил – разговаривать со знакомыми? Я потянула его прочь, но он словно бы и не заметил.
Человек-птица рассмеялся и представил свою жену – тощую особу в маске из лебединых перьев с бриллиантами:
– Графиня Лебедь.
– Госпожа Искра, – с поклоном сообщил Эйдан и сжал мне локоть, напоминая, что надо присесть перед этой лебединой графиней. Графиня надменно опустила веки и осторожно, еле заметно кивнула – будто боится, что у нее голова отвалится! Цепочка гостей извивалась по залу, как змея. Эйдан продолжал болтать. Я прислушалась – кругом болтали так же: гости разговаривали друг с другом, как будто давно знакомы, даже если не имели представления, кто перед ними.
Принцесса оказалась дурнушкой лет десяти – двенадцати с холодными глазами. Пухлую детскую фигурку обтягивало тесное серебристое платье. У плеч, над длинными, как у меня, рукавами-перчатками, выпирала розовая плоть. Королева была высокая и стройная. Усыпанная рубинами золотая маска возвышалась над темными волосами, как рожки. Нас она вниманием не удостоила, но поприветствовала через наши головы лебединую графиню и немедленно заговорила с ней о "превосходном здоровье принцессы". Эйдан изящно поклонился, а я, приседая, едва не потеряла равновесие и упала бы, если бы он не держал меня под локоть.
– Господин Дурень и госпожа Искра, – провозгласил второй распорядитель в голубом атласе, стоявший за спиной темноволосого человека лет тридцати с небольшим, с квадратной челюстью, Ренальда, короля Абертенского.
Маски на короле не было. Он хмурился и беспокойно оглядывал зал, продолжая что-то говорить прислужнику, вытянувшемуся за его плечом. Прислужник тоже был без маски и вообще одет скорее для боя, чем для бала.
– Они же прекрасно понимают, что мы будем драться, – сказал король. – Союзное соглашение подписано, зачем же им какая-то раздутая история о сумасшедшем убийце? Убери их отсюда. Мне безразлично, что они скажут. Не хватало еще, чтобы они испортили день рождения Раниэллы.
– Но они не хотят уходить, сир! – ответил прислужник. – Боюсь, без крови тут не обойдется!
Мак-Аллистер опустился на одно колено и потянул меня за собой. У меня просто кровь закипела в жилах. Да чтобы дочь Клана выказывала покорность сенайскому королю! Это было гнусно и унизительно. Я попыталась как можно скорее подняться, но Эйдан так ухватил меня за локоть, что я ему чуть пощечину не влепила. Король отпустил прислужника и еле заметно шевельнул пальцем. Наверно, это и был тот самый "жест", потому что Мак-Аллистер подтолкнул меня вверх: можно подниматься.
– Это ты, Гэлен? – кивнул король Мак-Аллистеру, впервые взглянув на нас. – С самой зимы тебя не видел.
– О нет, ваше величество, под маской Дурня скрывается вовсе не добрый граф Сеннатский. С тех пор как мне выпало счастье посетить Аберсвиль, действительно прошло немало времени. В последний раз я видел здесь вашего покойного батюшку, да будет земля ему пухом.
– А, ну что ж, хорошо, – рассеянно ответил король и занялся человеком-птицей.
После этого Эйдан потащил меня здороваться еще с полусотней безымянных гостей – изнеженных, спесивых и разряженных в роскошные заморские уборы. Только после этого нам было позволено пройти сквозь двустворчатые двери в следующий зал – еще больше прежнего. Там дудели, пиликали и звякали всякие музыканты. Еды на длинных столах хватило бы на небольшой город. Было даже непонятно, из чего сделаны все эти кушанья. Кто-то танцевал, кто-то пил и громко болтал, но по большей части гости разошлись по углам небольшими кучками и вполголоса что-то обсуждали, украдкой бросая по сторонам вороватые взгляды. Вероятно, причиной этому были стражники, навытяжку стоявшие у всех дверей бок о бок с горделивыми воинами в черно-красном.
– Всадники! – зашипела я. – Мы…
Эйдан тут же развернул меня лицом к себе и заткнул мне рот пирожным.
– Не смотри на них, – велел он, лучезарно улыбаясь. – Это мебель. – Он взял меня под руку и повел, лавируя между танцующих пар, на вымощенную плитами террасу.
По углам террасы стояли высокие колонны, увитые гирляндами и увенчанные факелами. Журчали фонтаны. Прямо за парапетом росли цветущие кусты. Народу на террасе было мало – не лучшее место, чтобы прятаться. Я потянула Эйдана назад, в бальный зал, но он очень ловко поймал мои руки. Я тихо зарычала и попыталась вырваться. Куда там – под изысканными манерами пряталась стальная хватка. Пришлось смириться, а то на нас обратили бы внимание.
– Надо танцевать, – отрезал он. – Слишком много любопытных глаз. Делай, как я.
Он провел меня три шага вперед, потом вдруг обошел меня сзади и появился с другой стороны. Снова три шага вперед.
– Хватит…
Он закружил меня, поклонился и снова поймал за руки.
– Это ронделла – самый романтичный танец на свете. Послушай ритм: раз-два-три, раз-два. Раз-два-три, раз-два. Раз… – Он снова, как и тогда, в Фандине, стал выстукивать ритм пальцами и заставил меня шагать так, как ему было нужно.
Я страшно волновалась – из-за босых ног и жемчугов его матери и особенно из-за того, что боялась наступить Эйдану на ногу или свалиться в фонтан… Но после нескольких неуверенных шагов я вдруг почувствовала музыку, струившуюся в нем и передававшуюся мне – мне, неуклюжей солдатке, не пытавшейся танцевать ни разу в жизни! Факельное пламя померкло, толпа гостей куда-то исчезла. Эйдан словно перенес меня в далекие края, превратил в прекрасное существо, которым я никак не могла быть… Я видела только пятна света, летящую зелень, белые кружева его рубашки у самого моего лица – и слышала только музыку.
– Так вы говорите, госпожа Искра, что вам никогда не приходилось танцевать? – послышалось у меня над головой.
Я вздрогнула и споткнулась. Он подхватил меня, не дав даже сбиться с шага. Но мир вернулся на место, и я вырвалась, не в силах совладать с собой. Гнев? Унижение?
– Будь проклята твоя сенайская придурь! Я не обещала вытворять подобные мерзости!
Он усмехнулся под серебряной маской. Убила бы за такую усмешку!
– Так и не надо, госпожа моя. Пойдемте, я провожу вас до дверей, позову карету, и Дугал отвезет вас, куда скажете. Для меня будет невероятной радостью знать, что вы покинули дворец целой и невредимой. – Я набрала в грудь воздуха, чтобы ответить ему как следует, но он прижал к моим губам палец, обтянутый белой перчаткой. – Вы же все равно уверены, госпожа моя, что я погибну, так к чему же жертвовать собой? – Он снова подхватил меня и заставил подчиниться музыке. Из сада доносился липкий запах цветов. – Только вот что я хочу сказать вам, госпожа моя, – я имею право это сказать, ведь на мне маска Дурня, и мне можно вести дурацкие речи, – так позвольте мне сказать вам, что некто Эйдан Мак-Аллистер счел бы величайшим счастьем, если вы могли бы остаться с ним…
– Нет, не позволю. – Голос у меня дрогнул – совсем некстати. – Ничего не говори.
– Не позволите? М-м-м… нет, для такого дурня, как я, это слабовато. Этот Эйдан – а он не просто дурень, он безумный дурень, – имеет дерзость питать надежду, что вы не желаете ему смерти. Но если безумие все равно убьет его, он хотел бы провести свой последний час в вашем обществе, ни о чем не сожалея, ни о чем… потому что ему даровано счастье быть с вами…
В этот миг то, чего я хотела больше всего на свете, не подозревая об этом, лежало у моих ног. Надо было только притвориться, что прошлого не было, а будущее туманно. Музыка парила, огни мерцали, ночь нашептывала обещания счастья… Но я не смогла этого сделать. Пусть я отвергла все, чему учил меня мой народ, пусть я презрела все традиции и нарушила все законы, но я не позволю желаниям уничтожить остатки моей чести.
Свой долг я не выполнила. Надо было сказать ему, что он ошибся, что я презираю его, что с радостью пошлю его и в драконье пламя, и в застенки Мазадина. Надо было сказать, что только клятва заставляет меня идти с ним в абертенский драконий лагерь и служить его безумным целям. Даже этого я не смогла сказать. Я промолчала, и Эйдан тихо рассмеялся. Мы смешались с толпой танцующих гостей, и я бы убила всех богов на свете, если бы этим можно было остановить время.
– Дамы и господа! – Звук фанфар и зычный голос распорядителя в голубом атласе вернули меня к действительности. Музыка смолкла, по толпе прошел шепоток. – Его величество король Ренальд приветствует вас на торжестве по случаю дня рождения ее королевского высочества принцессы Раниэллы. Да царствует во славе король Ренальд, да победит Абертен всех, кто желает его низвержения! Пусть же отворятся врата, чтобы всякий лицезрел мощь Абертена!
Снова взвыли фанфары, и Эйдан подтолкнул меня к стеклянным дверям в дальнем конце зала, за которыми виднелись кованые ворота. Я застыла. У каждого из трех проемов мгновенно вытянулись по два Всадника.
– Ваниров огонь, только погляди, кто ими командует! – ахнула я, кивнув на высокого воина, ставшего поодаль, чтобы видеть все три двери. – Это же Дарен Дрисколл, адъютант командора! Он же видел тебя в Кор-Неуилл!
Мак-Аллистер побелел под маской.
– Сюда, – бросил он, и мы стали протискиваться в сторону. Из-за толпы я не видела, куда он направляется, пока мы не наткнулись на человека-птицу и его супругу-лебедь.
– Графиня Лебедь, – поклонился Эйдан, оказавшись рядом со знатной дамой. – Когда я в последний раз видел короля Девлина, он рассказал мне поистине потрясающую историю. Совершенно невероятную. Никогда не подозревал, что он умеет так шутить. Однако прежде чем сделать ее достоянием гласности, я хотел бы справиться у кого-нибудь, кто знает его величество лучше, чем я, чтобы убедиться в правдивости этого удивительного случая. Так помогите же мне рассудить…
Кривляка-графиня ухватилась за него так, словно он предложил ей элирийскую корону, а граф-птица подхватил меня под руку, и мы вместе с толпой двинулись к дверям – и к командиру Всадников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48