Эйдриен удивилась:
— Что такое «транс»?
— Ну, знаешь, широкие штаны, диджеи и рейверы… Они еще обожают светящиеся полоски на одежде. В Европе это сейчас очень популярно.
— Да?
Дюран улыбнулся:
— Похоже, молоденьким юристочкам не хватает времени на танцы?
— Наверное. Только вот мне интересно — откуда ты так много знаешь?
Дюран смутился:
— Эм-ти-ви часто смотрю.
С каждым часом громкая монотонная музыка и дергающиеся тела дискотечных завсегдатаев утомляли Эйдриен все больше. Они с Льюисом слонялись по городу и заглядывали в танцевальные клубы, успев наведаться в «Сода», «Тракс», «Румпльштильтскин» и «Кит-Кат». Знание немецкого языка здорово помогло Макбрайду, когда приходилось обращаться к барменам, вышибалам, диджеям или случайным, отделившимся от шумной толпы посетителям. Переходя из клуба в клуб, он отточил свою реплику так, что теперь проговаривал ее без единой запинки. К тому времени когда они нагрянули в «Кит-Кат», Лью выражал свои мысли легко и непринужденно: они ищут голландца, крупного парня из Роттердама, с короткой стрижкой и соломенного цвета волосами; хорош собой, заядлый курильщик — на глаза не попадался?
«Нет, нет и нет». Наверное, половина из тех, к кому они обращались, слишком одурманили себя наркотиками, чтобы хоть что-нибудь помнить. Зато очень помог диджей из «Румпльштильтскин», составивший список дискотек, где крутят «транс» или в крайнем случае его близкого родственника «хаус». Впрочем, куда бы ни заглядывали «сыщики», никто не знал де Гроота ни по имени, ни в лицо.
— Переночуем на вокзале, — предложила Эйдриен, — или в машине. Я вконец измоталась.
Макбрайд кивнул:
— Еще пара клубов — и закругляемся.
К тому времени как из списка диджея удалось вычеркнуть еще три заведения, начал приближаться рассвет. Дискотеки закрывались, извергая из своих недр шумные компании, чей смех пронзал холодный утренний воздух. Макбрайд уже собрался прекратить поиски. С этим полностью согласилась и Эйдриен, которая хоть и не жаловалась на переутомление, тем не менее устала до полубессознательного состояния. Настолько, что порой забывала поднять при ходьбе ногу и спотыкалась, чуть не падая.
— Еще один клуб, — решил Льюис, — и выпьем по чашечке кофе.
Тогда они и увидели надпись:
«ТРАНС КЛУБ»
А под этими словами круглая вывеска выдавала головокружительный бег серебристых и черных концентрических кругов, в центре которых открывался и закрывался неоновый глаз. По контуру моргали огни, и Макбрайд так долго не мог отвести от них взгляда, что когда электрический глаз исчезал, его остаточное изображение плыло на внутренней стороне века.
— Ну-ка, ну-ка, — сказал Лью и потрусил к вывеске, потянув за собой Эйдриен.
— Что? — спросила она.
— Он здесь бывал.
— С чего ты взял?
— Спичечный коробок — ну, знаешь, европейский: картонная книжка с бумажными спичками. Однажды де Гроот оставил у меня ментоловые сигареты и коробок с таким рисунком.
В заведении у стойки сидели официантки и бармены, подсчитывая выручку. «Geshloten»[65], — сказал бармен с серебряной гантелькой на кончике языка, обведя рукой тускло освещенный зал. Смуглый мужчина средних лет водил огромным пылесосом по грязному, черному полу, где серебряные звезды отбрасывали в стороны трассирующие лучи.
— Я ищу одного человека, — сказал Макбрайд.
Официантка с остроконечной прической и серебряной помадой на губах уже открыла рот, но Лью оборвал ее на полуслове:
— Кроме шуток. Он голландец. Высокий, крупный человек со светлыми волосами, зовут Хенрик.
— Ну да, — сказала та. — Я знаю Хенрика. Он здесь часто околачивается — когда не в отъезде.
— А сегодня?
— Заходил, только ушел час назад. — Официантка нахмурилась. — А он вам кто — приятель?
— Он мой пациент. Я — психиатр, — ответил Лью.
Собеседница кивнула с понимающим видом.
— Да, вы правильно сделали, что пришли, — у Хенрика явно нелады с головой.
— Вы знаете, где он остановился? — спросила Эйдриен.
Девица смерила парочку взглядом:
— Может быть. А что, у него неприятности?
Макбрайд беспомощно отмахнулся:
— Я бы не появился здесь в семь утра, если бы…
— Он снимает квартиру в «Альпенрёсли» — это в сторону Клостерса.
Бармен с гантелей в языке, похоже, немало удивился и хмуро спросил:
— А ты откуда знаешь?
— Оттуда! — отрезала официантка.
Здание «Альпенрёсли» представляло собой бревенчато-каменный дом, расположившийся на холме при самом въезде в город. В строении размещалось четыре отдельные квартиры, которые сдавались с понедельной или помесячной оплатой, да плюс квартирка смотрительницы на первом этаже.
— Свободных нет, — без долгих предисловий сообщила седая женщина из самой нижней квартиры.
— Мы разыскиваем мистера де Гроота, — сказал ей Макбрайд.
Женщина пожала плечами:
— Тогда вы по адресу. Он снимает номер «4» — только жилец еще не вернулся. Всю ночь танцует, потом скорее всего идет на работу.
— Вы, случайно, не знаете — куда?
Собеседница покачала головой:
— Меня не интересует.
Таким образом, не оставалось ничего другого, как встать на парковочной стоянке у «Альпенрёсли» и ждать появления голландца. Когда холод становился невыносимым или окна запотевали, включали печку. Поскольку заняться было нечем, по очереди дремали. В обед Эйдриен сходила за сандвичами и обошла пешком половину города, попутно любуясь достопримечательностями. К двум часам дня небо окрасилось в свинцово-серый цвет, а де Гроот по-прежнему не объявлялся. Час спустя в горах раздались громовые раскаты, и повалил легкий пушистый снежок.
— Не пора ли перейти к плану «Б»? — предложил Макбрайд.
— И в чем же состоит этот план? — поинтересовалась Эйдриен.
Лью покачал головой:
— Не знаю. Я думал, ты что-нибудь подскажешь.
По правде говоря, план «Б» заключался в том, чтобы обратиться в полицию, — единственное, что оставалось при сложившихся обстоятельствах. Однако после всего, что случилось в клинике, никто бы и слушать не стал беглецов. Теперь они почти наверняка являлись объектом массированной облавы. И если их арестуют, то неизбежно последует допрос с пристрастием о бойне в больнице. Каждый полицейский будет заваливать их своими догадками, прежде чем удастся вставить хотя бы слово о проекте «Иерихон». А к тому времени когда «преступников» наконец выслушают, будет слишком поздно что-либо предпринимать.
Небо прояснилось к четырем часам дня. У Макбрайда уже ломило колени от постоянной неподвижности, голова отяжелела, и в затылке гулко стучало из-за духоты — как вдруг, совершенно неожиданно, появился де Гроот. Понуро склонив голову, голландец брел по улице. Он был в джинсах, ботинках и дубленой куртке, а в руках нес полиэтиленовые сумки с продуктами.
— Вот он, — проговорил Лью и резко распрямился за рулем.
Они вглядывались сквозь пелену падающего за окном снега, пытаясь не упустить голландца из вида: он толкнул ворота «Альпенрёсли» и, громко топая, поднялся по внешней лестнице, а затем исчез где-то в торце здания, предположительно в квартире номер «4».
— Жди здесь, — скомандовал Макбрайд и нажал кнопку, открывавшую багажник. Распахнув водительскую дверь, он собрался выйти, когда Эйдриен решительно возразила:
— Ты что, свихнулся? Я не собираюсь здесь торчать!
Льюис склонился и нежно коснулся ее губ.
— Прикрой меня.
Не дожидаясь ответа, он вылез из машины, достал из багажника дробовик и направился по отпечатавшимся в снегу следам де Гроота. Подошел к внешней лестнице, поднялся наверх и выдержал паузу у двери в четвертый номер. Глубоко втянув носом воздух, Макбрайд тихо постучал, отступил назад и замер с дробовиком в руках, направив ствол к полу. Однако ничего не произошло. Лью повторил попытку — и снова никакого ответа. Тогда он разозлился и что есть мочи забарабанил в дверь — та распахнулась сама собой.
Крепко сжимая в руках винтовку, Льюис шагнул в прихожую, бросил взгляд вправо-влево и прислушался. В квартире царила полная тишина — если здесь и находился живой человек, он не выдавал свое присутствие даже дыханием. Макбрайд вошел в гостиную и заметил стол, на котором валялось с полдюжины очень маленьких лампочек — и все как одна разбиты. Рядом лежала электродрель. «Что за черт?» — недоумевал Льюис.
Несколько шагов — и он в укороченном холле: одна дверь налево, другая — направо. Открыв левую дверь, Макбрайд оказался в спальне, которая, похоже, предназначалась не только для сна. Здесь была организована настоящая расистская диорама с расклеенными по стенам самодельными коллажами: порнографические снимки чернокожих мужчин и юных светловолосых дев; голова Десмонда Туту на теле шимпанзе; несколько фотографий НЛО и плакат с изображением Нельсона Манделы. Лицо африканского лидера обвели ярким маркером и перечеркнули красной линией. Рядом — еще один коллаж: южноафриканский президент Мбеки, на улыбающейся физиономии которого копошились нарисованные личинки мух, а на голове извивались языками пламени дождевые черви. На полу возле кровати лежала кипа журналов: «Одинист», «Контре ле Бу», «Дер Бродербауд репорт», а на дальней стене висели, обратив лики к изуродованным портретам африканцев, грубо исполненные изображения Адольфа Гитлера и швейцарского уфолога Вилли Майера.
«Вот и декорации, — подумал Макбрайд. — Достаточное доказательство того, что жилец — маньяк-одиночка». Впрочем, в своих выдумках де Гроот оказался не оригинален. Как и память-ширма голландца, представшая взору сцена поражала своей тривиальностью. Все вокруг напоминало дешевое телешоу, воплощенную идею второсортного продюсера о святилище расиста. Макбрайд решил, что, если тут покопаться получше, обязательно найдется дневник, заполненный невзначай оброненными мыслями из Фрейда и псевдополитическим трепом фанатиков-идолопоклонников. А может, и пара фотографий голландца с ружьем в руках.
Но где же актер? Где звезда программы? Удары сердца гулко отдавались в висках. Макбрайд вернулся в коридор и с ружьем наперевес пнул дверь в соседнее помещение. Ванна.
— Хенрик?
Крепко сжимая в руках винтовку, Лью отвел стволом полиэтиленовую занавеску — никого.
Совсем растерявшись, он вернулся в гостиную, и тут его взору предстал хозяин квартиры собственной персоной. Голландец стоял за спиной Эйдриен и прижимал к ее виску дуло пистолета.
— Доктор Дюран, какая встреча! — с улыбкой проговорил он.
— Послушай, Хенрик, не делай глупостей.
— Добро пожаловать в Давос! Воистину чудесное местечко! Не соизволите ли опустить оружие, доктор? Мне бы не хотелось кого-нибудь поранить.
Макбрайд, не спуская взгляда с голландца, положил дробовик на пол.
— Отпусти ее. Она здесь ни при чем.
— Тсс, — шепнул тот, приложив палец к губам. — Червь услышит. — Кивнув в сторону дивана, он приказал садиться и подтолкнул Эйдриен, к которой тут же присоединился Макбрайд. Де Гроот нагнулся, поднял с пола дробовик и, вынув магазин, бросил ружье в угол. Затем избавился от остававшегося в винтовке патрона и швырнул бесполезное теперь оружие в ближайшее кресло. Направился зачем-то на кухню и мгновением позже вернулся с катушкой липкой ленты в руке. Швырнув ее Макбрайду, приказал заклеить его спутнице рот, чтобы не болтала зря, а затем связать руки и ноги. Заметив, что пленник исполняет распоряжение без особого рвения, голландец подошел к дивану и изо всех сил саданул психотерапевта тупым концом револьвера по губам.
Отступив назад, де Гроот удовлетворенно наблюдал, как доктор Дюран делает, что велено: отрывает полоски липкой ленты и наклеивает их поперек рта насмерть перепуганной молодой женщины.
— Теперь твоя очередь, — проговорил голландец, снимая куртку-дубленку и вешая ее на спинку стула: на его шее, на витой цепи, красовался заламинированный пластиковый бэйдж.
— Послушай, Хенрик…
Де Гроот хмуро оборвал врача на полуслове:
— Без разговоров.
В этот миг стекла сотряслись от неожиданно мощного порыва ветра, мигнула лампочка на потолке, грохнула железная калитка за домом. Де Гроот отвлекся на звук и подошел к окну.
— Буря.
— Хенрик, тебе обязательно надо меня выслушать.
— Нет, Док, прости. Я не могу слушать вас обоих.
— Ты о чем это?
— Вы с Червем так и норовите указать мне, что делать, — объяснил измученный недугом голландец.
— Хенрик, я знаю, что ты задумал, и это очень нехорошая мысль.
— Ах вот как?! И что же я, по-вашему, намерен сделать, Док?
— Ты зачем-то решил застрелить Манделу и остальных.
Тот покачал головой.
— Обматывай ноги шесть раз. Крепче! — Голландец некоторое время молчал и вскоре продолжил: — Я ни в кого не буду стрелять.
— Разве? — Лью пришел в замешательство.
— Да. Стопы, доктор Дюран, и лодыжки тоже. Шесть оборотов.
Макбрайд наклонился и исполнил то, что приказал Хенрик. Отрывая куски липкой ленты, он собственноручно лишал себя свободы.
— Я не собираюсь применять оружие, — проинформировал де Гроот, и фыркающий смешок сорвался с его губ. — Вполне хватит огня.
Пленник закончил обматывать ноги лентой и поднял на голландца глаза.
— О чем ты?
Тот проигнорировал вопрос и приказал:
— А теперь руки за спину.
Де Гроот схватил скотч и сам стал обматывать запястья американца.
Лью шарил глазами по комнате в поисках сподручного предмета, которым можно было бы вывести маньяка из игры. Однако в поле зрения попали только Эйдриен, которая, судя по ее виду, готова была упасть в обморок, и стол с лампочками.
— Зачем тебе понадобились лампочки?
Закончив связывать пленника, де Гроот обошел диван и встал перед беспомощной парочкой. Взглянул на часы, зябко поежился и сел в мягкое кожаное кресло.
— Червь умен. Он знает, что с оружием к ним не подобраться — даже с моим удостоверением. Никак.
— Куда подобраться? К кому?
— Во «Фрибур». Я занимаюсь обновлением противопожарной системы.
Макбрайд терялся в догадках, он не понимал, что происходит.
— И что? При чем здесь лампочки?
— Это — мое маленькое усовершенствование. Я их много изготовил — уйму времени потратил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67