https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/dushevye-ograzhdeniya/steklyanye/
— обеспокоенно поинтересовалась Эйдриен, но Лью лишь покачал головой и отвел глаза.
Макбрайд уже было решил, что все сомнения относительно воспоминаний и их правдивости ушли в историю. Он думал, что докопался до истины. Он — Льюис Макбрайд — и точка. Только все не так просто: он никогда уже не будет до конца уверен в том, что помнит, — вот что отнял у него Опдаал.
Кондуктор объявил их остановку, и трамвай притормозил. Впереди появились широкая платформа и пластиковый навес со скамейками, на которых сидели ожидающие. Дети громко прощались друг с другом и вскакивали с мест. Ребятня собиралась в очередь в проходе между сиденьями, теснилась, направляясь в переднюю часть салона. Выглянув в окно, Макбрайд увидел ряд неприметных хмурых строений — что-то это ему напоминало, хотя он и не сказал бы, что именно.
— Приехали, — проговорил Лью. Поднялся с места и нажал резиновую кнопку, открывающую заднюю дверь. Вскоре Макбрайд с Эйдриен оказались на улице, и он стал задаваться вопросом, не совершают ли они непоправимую ошибку.
По обе стороны дороги стояли бесстрастные старые дома: разномастные особняки швейцарских промышленников, банкиров, адвокатов, а также эмигрантов, которые поселились здесь, спасая капитал от налогов. Перед каждым зданием мерзли два-три платана, упрямо дожидаясь прихода весны.
Эйдриен с Макбрайдом, склонив головы, шли навстречу ветру — дуло с озера, мелкие, жгучие, точно искорки, снежинки метались в воздухе.
Они прошли три квартала, и теперь оставалось просто завернуть за угол. С каждым шагом в груди у Макбрайда все замирало, а сердце бешено колотилось. Точно штангист перед последним, решающим рывком, он вообще не дышал — просто выжимал из себя все до последней капли, лишь бы довести начатое до конца. В голове происходила бесконечная дискуссия: либо Институт на месте, либо нет. И призом в этом диспуте было здравомыслие.
И — вот оно, здание. Такое же, каким его запомнил Макбрайд: трехэтажная гранитная постройка с цветастыми ящиками, пышной вечнозеленой растительностью и сочными можжевельниками; тяжелая дверь с кольцом в форме львиной головы; фрамуга из освинцованного стекла; маленькая латунная табличка с названием Института и видеокамера внешнего слежения над головой. Льюис держался на расстоянии — он даже не стал переходить улицу, лишь бы не попасть в поле зрения всеведущего объектива.
Его терзали сомнения и дурные предчувствия. Неожиданно идея отправить вперед Эйдриен показалась сумасбродной.
— Мне опять кажется, что наш план не так уж и хорош, — сказал Макбрайд. — Может, лучше передумаешь?
Эйдриен покачала головой и приосанилась: она, Скаут, всегда готова и собранна.
— Мне выпал жребий, отступать поздно. Хотя бы попробую зайти.
— Давай просто позвоним ему. Еще не все потеряно.
— Не надо искать легких решений. При желании он просто бросит телефонную трубку, и все. А так у меня будет возможность взглянуть ему в глаза.
— Если не вернешься через пятнадцать минут, — пообещал Макбрайд, — я захожу. И в руках у меня будет не карниз.
Эйдриен кивнула.
— Эрик Бранч, Эрик Бранч, Эрик Бранч, — повторила она и, развернувшись, направилась к двери.
Макбрайд засек время: 14.36.
Он заставил себя посмотреть на здание. Проводил Эйдриен взглядом: вот она звонит в дверь, ей открыли, в проеме мелькнула какая-то женщина, и его спутница исчезла внутри.
Макбрайд начал замерзать. На улице холодало, а время не просто замедлилось — оно застыло, будто минуты тоже способны замерзать на морозе. Льюис стоял, прислонившись спиной к платану на другой стороне дороги, чуть в стороне от здания Института. Не отпускало чувство, что все обращают на него внимание: с чего бы это человеку понадобилось стоять на улице, явно чего-то выжидая, да еще с такой громоздкой коробкой. И все же он не сходил в места и не сводил глаз с массивной входной двери, без устали повторяя: «Ну где ты, где ты, где ты…»
Внезапно Льюису расхотелось встречаться с Опдаалом. Отчего-то, когда Макбрайд смотрел на это здание, в нем начинали просыпаться первобытные инстинкты, словно он открыл глаза среди ночи и увидел извивающуюся на полу спальни змею. Страх зарождался в самых потайных уголках его сознания, там, где не существует логики и действуют только законы борьбы за выживание.
И тут он вспомнил все: вспомнил приснившийся ему днем кошмар и неожиданно понял, кем был человек без лица. В тот день Льюис поехал в Институт, чтобы переговорить с Опдаалом, и на него внезапно напали — какой-то человек с аэрозолем в руках. В памяти возникли облачко брызг, удар лицом об пол и нескончаемая поездка в машине «скорой помощи». Действие наркотика стало ослабевать, и колеса каталки захрустели по гравию — они прибыли на место.
Затем операционная, где Гуннар Опдаал — крупный норвежец в хирургическом халате и шапке — направил фонарик ему в глаза. У операционного стола располагался монитор, на котором Макбрайд видел крупным планом свое равнодушное парализованное лицо, а потом медсестра начала снимать с него кожу, точно кожуру, оттягивая ее все выше и выше, пока лицо не исчезло. Крик вырвался из горла и, дойдя до искусственной трахеи, превратился в тихое бульканье, а рядом сопела машина, вдыхая и выдыхая за него воздух. Льюис попытался закрыть глаза и не смог, и сквозь весь этот кошмар до него донесся голос Опдаала: «Ты очень храбрый».
Храбрый?
Макбрайд поежился и взглянул на часы. 14.48 — прошло двенадцать минут. «Что же она медлит? Ей уже давно пора быть здесь, если только у Опдаала нет ее фотографии. Конечно, нет, если только…» 14.49.
«Черт», — пробормотал он и бросился к зданию Института.
Макбрайд был уже на полпути к парадному входу, когда двери открылись. Замедлив шаг, Льюис расправил плечи и попытался принять непринужденный вид. Эйдриен стояла в дверях и разговаривала о чем-то с женщиной в зеленом костюме, то и дело улыбаясь. Незнакомка перевела настороженный взгляд за спину собеседницы и уставилась на Макбрайда. Гостья еще раз кивнула и, жестикулируя, что-то принялась объяснять: глаза горели, и время от времени на ее оживленном лице проскальзывала белозубая улыбка. Наконец Эйдриен развернулась и, плавно вскинув руку в прощальном жесте, спустилась по ступеням. Дверь закрылась.
— Что произошло? — спросила она.
— Пошли отсюда! — отрезал Макбрайд.
Ему не терпелось узнать — в Институте ли Опдаал. Теперь Льюис почти жаждал его смерти — но только не в присутствии Эйдриен. Макбрайд взял ее под руку и торопливо направился к трамвайной остановке, и лишь когда они оказались под навесом из оргстекла, решился спросить:
— Он там?
Эйдриен нахмурилась и проигнорировала вопрос.
— Как ты взвинчен.
— Он там?
— Успокойся. Что с тобой?
— Мне тяжело дались последние четверть часа, — саркастично заметил Лью.
Эйдриен состроила рожицу и ответила:
— Его там нет.
— Он вернется? — не теряя надежды, спросил Макбрайд.
— Не раньше вторника.
Услышав это, Льюис не смог скрыть разочарования, и Эйдриен лукаво проговорила:
— Зато я выяснила, где он. Он в клинике, в Шпице.
Макбрайд кивнул, и в это время подошел трамвай.
— Так что? — спросила Эйдриен.
— О чем ты? — не понял он.
— Сколько километров до Шпица?
Глава 40
До Шпица было всего семьдесят километров по горной трассе. Вокруг расстилался восхитительный пейзаж: вечнозеленые леса, укутанные снежными шапками, под свинцовым небом высилась ледяная громада Альп. Добирались до города во взятом напрокат «БМВ», и хотя казалось, что до Шпица недалеко, на дорогу ушло три часа. В город Эйдриен и Макбрайд прибыли уже после заката.
Однако даже в темноте становилось ясно, в какое необыкновенное место они попали: замок над озером, изящная пристань и вид на Юнгфрау. По склонам вились узкие улочки, и пришлось дважды остановиться, чтобы спросить дорогу: один раз у гостиницы, а потом у ресторана, специализирующегося на блюдах из диких свиней. Путники решили снять номер в отеле «Бельведер», который находился в жилом районе, соседствующем с пристанью для яхт. Эйдриен с Макбрайдом выбрали это заведение в позаимствованном из «Флориды» путеводителе, оставив соображения экономии в пользу близкого расположения отеля к клинике Прудхомма. Если верить нумерации домов, отель находился всего в квартале от клиники, на той же стороне улицы — и даже, как очень скоро выяснилось, гораздо ближе. Здания располагались рядом: одно представляло собой особняк в стиле французского «Beaux Arts» девятнадцатого столетия, с куполами и шпилями; другое — крепость из цементных монолитов, серое строгое здание, выдержанное в духе минимализма. Клиника.
— Давай-ка посмотрим на их охрану, — предложил Макбрайд и свернул на подъездную аллею соседствующего с отелем серого здания. Под шинами захрустел гравий — знакомый, наводящий на недобрые воспоминания звук.
При появлении нежданных гостей двор залило ярким светом, и в дверях появился какой-то человек.
— Неплохо, — заключил Макбрайд, разворачиваясь. Выехал на улицу и свернул к отелю, на асфальтированную площадку для машин.
— Нас заметили! — воскликнула Эйдриен.
Льюис припарковался и покачал головой.
— Пусть думают, что мы ошиблись поворотом.
Скоро молодая пара уже устроилась в номере 252 с видом на озеро: на фоне темного ночного неба белыми призраками светились ледяные силуэты гор. Эйдриен села на большую удобную кровать и залюбовалась обстановкой. Макбрайд стоял у окна и как завороженный рассматривал огни на противоположной стороне озера.
— Давай пообедаем, — предложил он, и Эйдриен с готовностью согласилась.
Спустившись в вестибюль гостиницы, они остановились у столика администратора, чтобы занести гигантских размеров ключ от своего номера и навести кое-какие справки.
— Позвольте поинтересоваться, — обратился Макбрайд к стильно одетой женщине за стойкой, — то здание по соседству, это что — больница?
— Клиника Прудхомма? Да, там лечатся совсем молодые люди.
— А что с ними? — спросила Эйдриен.
Женщина пожала плечами:
— По-моему, что-то с пищеварением: там все очень худенькие.
— Вы хотите сказать, они страдают анорексией? — предположил Льюис.
— Да. И еще там те, у кого проблемы с наркотиками. Надеюсь, вас это не пугает?
Собеседник покачал головой:
— Нет, нисколько. Уверен, в клинике отличная охрана.
— Вне всякого сомнения. Руководство строго следит за тем, чтобы никому не причинить беспокойства. Хороший сосед — если вас не отталкивает его архитектура.
Макбрайд заверил администратора, что они ничего не имеют против такого соседства, и вместе с Эйдриен направился в четырехзвездочный ресторан отеля. И хотя они оба почувствовали, что одеты не по уровню заведения, администратор зала тактично не заметила обыденности их наряда и проводила гостей к столику с видом на озеро.
— Вы остановились в гостинице? — спросила она, протянув каждому меню.
— Да.
Хозяйка зала улыбнулась:
— Тогда обслуживание за счет отеля. Приятного отдыха.
Затем она зажгла свечу и ненадолго задержалась перед столиком, словно любуясь белой накрахмаленной скатертью и начищенным до блеска столовым серебром.
— Не желаете ли выпить приветственный бокал швейцарского вина?
Макбрайд и Эйдриен переглянулись.
— С удовольствием, — ответил Лью.
Хозяйка вернулась мгновение спустя.
— Вино называется «Фьюдан», — сказала она, расставляя перед молодыми людьми бокалы. — Думаю, оно вам понравится: очень освежает. Теперь могу ли я вам порекомендовать что-нибудь из блюд? Рыба в озере… — она сложила пальцы в щепотку и поцеловала их, — отменная.
Вскоре подали первое. Суп-пюре, дымящийся и аппетитный, с кусочками грибов и ветчины. Затем принесли рыбу в компании крошечных белых картофелин и целое блюдо спаржи, которое они с удовольствием съели под бутылочку охлажденного «Мускаде». Влюбленные пришли к единому мнению: этот обед — лучший из того, что им когда-либо доводилось пробовать. Они еще долго не выходили из-за стола, завершая трапезу коньяком и эспрессо.
Когда официант удалился, Льюис поднял бокал:
— За нас.
Эйдриен выдавила несмелую улыбочку, протянула свой бокал, и они, чокнувшись, пригубили коньяк.
— Жаль, что все не по-настоящему, — подумала вслух Эйдриен, подразумевая их совместный ужин и вечер в изысканном отеле. — Обидно, что мы здесь не просто вдвоем. — Она опустила глаза, будто рассматривая скатерть.
— Ну что ты. Все по-настоящему, и мы здесь действительно вдвоем.
— Мне постоянно хочется сказать: «Давай уедем куда-нибудь, забудем обо всем». В Индонезию, на Мадагаскар — исчезнем. Может быть, ничего не случится, может, не будет никакого «Иерихона». И нас даже не будут преследовать. Так хочется надеяться… — Она подняла взгляд к потолку и прижала бокал к щеке: в ее глазах заблестели слезы.
— Эйдриен…
— И какие у нас шансы, что задуманное удастся? План-то, положа руку на сердце… Это даже и планом-то назвать трудно.
— План хороший, — заверил ее собеседник, словно пытаясь защитить собственную правоту. — Он… — Лью не хотел употреблять слово «простой», — тонкий.
Эйдриен странно посмотрела на него и пригубила напиток.
«Если уж быть до конца откровенным, — рассуждал про себя Льюис, — план не простой и не тонкий. Он базовый». Его проработали в номере, хотя заняло это всего минуту — столько потребовалось, чтобы рассмотреть все до мельчайших деталей. Состоял план в следующем: Эйдриен останется ждать Макбрайда в отеле, а он тем временем проникнет в клинику под видом рабочего, который принес карниз для кабинета директора. Попросив воспользоваться телефоном, он позвонит Опдаалу и назовется своим настоящим именем. Сообщит, что в Швейцарии и хочет расквитаться. При этом известии охрана выйдет из укрытия и рассыплется по периметру клиники, справедливо полагая, что угроза исходит извне. В образовавшейся панике Макбрайд проберется в кабинет директора и приставит к его голове дробовик. Если все пойдет по плану, то он позвонит сначала в полицию, а потом и Эйдриен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Макбрайд уже было решил, что все сомнения относительно воспоминаний и их правдивости ушли в историю. Он думал, что докопался до истины. Он — Льюис Макбрайд — и точка. Только все не так просто: он никогда уже не будет до конца уверен в том, что помнит, — вот что отнял у него Опдаал.
Кондуктор объявил их остановку, и трамвай притормозил. Впереди появились широкая платформа и пластиковый навес со скамейками, на которых сидели ожидающие. Дети громко прощались друг с другом и вскакивали с мест. Ребятня собиралась в очередь в проходе между сиденьями, теснилась, направляясь в переднюю часть салона. Выглянув в окно, Макбрайд увидел ряд неприметных хмурых строений — что-то это ему напоминало, хотя он и не сказал бы, что именно.
— Приехали, — проговорил Лью. Поднялся с места и нажал резиновую кнопку, открывающую заднюю дверь. Вскоре Макбрайд с Эйдриен оказались на улице, и он стал задаваться вопросом, не совершают ли они непоправимую ошибку.
По обе стороны дороги стояли бесстрастные старые дома: разномастные особняки швейцарских промышленников, банкиров, адвокатов, а также эмигрантов, которые поселились здесь, спасая капитал от налогов. Перед каждым зданием мерзли два-три платана, упрямо дожидаясь прихода весны.
Эйдриен с Макбрайдом, склонив головы, шли навстречу ветру — дуло с озера, мелкие, жгучие, точно искорки, снежинки метались в воздухе.
Они прошли три квартала, и теперь оставалось просто завернуть за угол. С каждым шагом в груди у Макбрайда все замирало, а сердце бешено колотилось. Точно штангист перед последним, решающим рывком, он вообще не дышал — просто выжимал из себя все до последней капли, лишь бы довести начатое до конца. В голове происходила бесконечная дискуссия: либо Институт на месте, либо нет. И призом в этом диспуте было здравомыслие.
И — вот оно, здание. Такое же, каким его запомнил Макбрайд: трехэтажная гранитная постройка с цветастыми ящиками, пышной вечнозеленой растительностью и сочными можжевельниками; тяжелая дверь с кольцом в форме львиной головы; фрамуга из освинцованного стекла; маленькая латунная табличка с названием Института и видеокамера внешнего слежения над головой. Льюис держался на расстоянии — он даже не стал переходить улицу, лишь бы не попасть в поле зрения всеведущего объектива.
Его терзали сомнения и дурные предчувствия. Неожиданно идея отправить вперед Эйдриен показалась сумасбродной.
— Мне опять кажется, что наш план не так уж и хорош, — сказал Макбрайд. — Может, лучше передумаешь?
Эйдриен покачала головой и приосанилась: она, Скаут, всегда готова и собранна.
— Мне выпал жребий, отступать поздно. Хотя бы попробую зайти.
— Давай просто позвоним ему. Еще не все потеряно.
— Не надо искать легких решений. При желании он просто бросит телефонную трубку, и все. А так у меня будет возможность взглянуть ему в глаза.
— Если не вернешься через пятнадцать минут, — пообещал Макбрайд, — я захожу. И в руках у меня будет не карниз.
Эйдриен кивнула.
— Эрик Бранч, Эрик Бранч, Эрик Бранч, — повторила она и, развернувшись, направилась к двери.
Макбрайд засек время: 14.36.
Он заставил себя посмотреть на здание. Проводил Эйдриен взглядом: вот она звонит в дверь, ей открыли, в проеме мелькнула какая-то женщина, и его спутница исчезла внутри.
Макбрайд начал замерзать. На улице холодало, а время не просто замедлилось — оно застыло, будто минуты тоже способны замерзать на морозе. Льюис стоял, прислонившись спиной к платану на другой стороне дороги, чуть в стороне от здания Института. Не отпускало чувство, что все обращают на него внимание: с чего бы это человеку понадобилось стоять на улице, явно чего-то выжидая, да еще с такой громоздкой коробкой. И все же он не сходил в места и не сводил глаз с массивной входной двери, без устали повторяя: «Ну где ты, где ты, где ты…»
Внезапно Льюису расхотелось встречаться с Опдаалом. Отчего-то, когда Макбрайд смотрел на это здание, в нем начинали просыпаться первобытные инстинкты, словно он открыл глаза среди ночи и увидел извивающуюся на полу спальни змею. Страх зарождался в самых потайных уголках его сознания, там, где не существует логики и действуют только законы борьбы за выживание.
И тут он вспомнил все: вспомнил приснившийся ему днем кошмар и неожиданно понял, кем был человек без лица. В тот день Льюис поехал в Институт, чтобы переговорить с Опдаалом, и на него внезапно напали — какой-то человек с аэрозолем в руках. В памяти возникли облачко брызг, удар лицом об пол и нескончаемая поездка в машине «скорой помощи». Действие наркотика стало ослабевать, и колеса каталки захрустели по гравию — они прибыли на место.
Затем операционная, где Гуннар Опдаал — крупный норвежец в хирургическом халате и шапке — направил фонарик ему в глаза. У операционного стола располагался монитор, на котором Макбрайд видел крупным планом свое равнодушное парализованное лицо, а потом медсестра начала снимать с него кожу, точно кожуру, оттягивая ее все выше и выше, пока лицо не исчезло. Крик вырвался из горла и, дойдя до искусственной трахеи, превратился в тихое бульканье, а рядом сопела машина, вдыхая и выдыхая за него воздух. Льюис попытался закрыть глаза и не смог, и сквозь весь этот кошмар до него донесся голос Опдаала: «Ты очень храбрый».
Храбрый?
Макбрайд поежился и взглянул на часы. 14.48 — прошло двенадцать минут. «Что же она медлит? Ей уже давно пора быть здесь, если только у Опдаала нет ее фотографии. Конечно, нет, если только…» 14.49.
«Черт», — пробормотал он и бросился к зданию Института.
Макбрайд был уже на полпути к парадному входу, когда двери открылись. Замедлив шаг, Льюис расправил плечи и попытался принять непринужденный вид. Эйдриен стояла в дверях и разговаривала о чем-то с женщиной в зеленом костюме, то и дело улыбаясь. Незнакомка перевела настороженный взгляд за спину собеседницы и уставилась на Макбрайда. Гостья еще раз кивнула и, жестикулируя, что-то принялась объяснять: глаза горели, и время от времени на ее оживленном лице проскальзывала белозубая улыбка. Наконец Эйдриен развернулась и, плавно вскинув руку в прощальном жесте, спустилась по ступеням. Дверь закрылась.
— Что произошло? — спросила она.
— Пошли отсюда! — отрезал Макбрайд.
Ему не терпелось узнать — в Институте ли Опдаал. Теперь Льюис почти жаждал его смерти — но только не в присутствии Эйдриен. Макбрайд взял ее под руку и торопливо направился к трамвайной остановке, и лишь когда они оказались под навесом из оргстекла, решился спросить:
— Он там?
Эйдриен нахмурилась и проигнорировала вопрос.
— Как ты взвинчен.
— Он там?
— Успокойся. Что с тобой?
— Мне тяжело дались последние четверть часа, — саркастично заметил Лью.
Эйдриен состроила рожицу и ответила:
— Его там нет.
— Он вернется? — не теряя надежды, спросил Макбрайд.
— Не раньше вторника.
Услышав это, Льюис не смог скрыть разочарования, и Эйдриен лукаво проговорила:
— Зато я выяснила, где он. Он в клинике, в Шпице.
Макбрайд кивнул, и в это время подошел трамвай.
— Так что? — спросила Эйдриен.
— О чем ты? — не понял он.
— Сколько километров до Шпица?
Глава 40
До Шпица было всего семьдесят километров по горной трассе. Вокруг расстилался восхитительный пейзаж: вечнозеленые леса, укутанные снежными шапками, под свинцовым небом высилась ледяная громада Альп. Добирались до города во взятом напрокат «БМВ», и хотя казалось, что до Шпица недалеко, на дорогу ушло три часа. В город Эйдриен и Макбрайд прибыли уже после заката.
Однако даже в темноте становилось ясно, в какое необыкновенное место они попали: замок над озером, изящная пристань и вид на Юнгфрау. По склонам вились узкие улочки, и пришлось дважды остановиться, чтобы спросить дорогу: один раз у гостиницы, а потом у ресторана, специализирующегося на блюдах из диких свиней. Путники решили снять номер в отеле «Бельведер», который находился в жилом районе, соседствующем с пристанью для яхт. Эйдриен с Макбрайдом выбрали это заведение в позаимствованном из «Флориды» путеводителе, оставив соображения экономии в пользу близкого расположения отеля к клинике Прудхомма. Если верить нумерации домов, отель находился всего в квартале от клиники, на той же стороне улицы — и даже, как очень скоро выяснилось, гораздо ближе. Здания располагались рядом: одно представляло собой особняк в стиле французского «Beaux Arts» девятнадцатого столетия, с куполами и шпилями; другое — крепость из цементных монолитов, серое строгое здание, выдержанное в духе минимализма. Клиника.
— Давай-ка посмотрим на их охрану, — предложил Макбрайд и свернул на подъездную аллею соседствующего с отелем серого здания. Под шинами захрустел гравий — знакомый, наводящий на недобрые воспоминания звук.
При появлении нежданных гостей двор залило ярким светом, и в дверях появился какой-то человек.
— Неплохо, — заключил Макбрайд, разворачиваясь. Выехал на улицу и свернул к отелю, на асфальтированную площадку для машин.
— Нас заметили! — воскликнула Эйдриен.
Льюис припарковался и покачал головой.
— Пусть думают, что мы ошиблись поворотом.
Скоро молодая пара уже устроилась в номере 252 с видом на озеро: на фоне темного ночного неба белыми призраками светились ледяные силуэты гор. Эйдриен села на большую удобную кровать и залюбовалась обстановкой. Макбрайд стоял у окна и как завороженный рассматривал огни на противоположной стороне озера.
— Давай пообедаем, — предложил он, и Эйдриен с готовностью согласилась.
Спустившись в вестибюль гостиницы, они остановились у столика администратора, чтобы занести гигантских размеров ключ от своего номера и навести кое-какие справки.
— Позвольте поинтересоваться, — обратился Макбрайд к стильно одетой женщине за стойкой, — то здание по соседству, это что — больница?
— Клиника Прудхомма? Да, там лечатся совсем молодые люди.
— А что с ними? — спросила Эйдриен.
Женщина пожала плечами:
— По-моему, что-то с пищеварением: там все очень худенькие.
— Вы хотите сказать, они страдают анорексией? — предположил Льюис.
— Да. И еще там те, у кого проблемы с наркотиками. Надеюсь, вас это не пугает?
Собеседник покачал головой:
— Нет, нисколько. Уверен, в клинике отличная охрана.
— Вне всякого сомнения. Руководство строго следит за тем, чтобы никому не причинить беспокойства. Хороший сосед — если вас не отталкивает его архитектура.
Макбрайд заверил администратора, что они ничего не имеют против такого соседства, и вместе с Эйдриен направился в четырехзвездочный ресторан отеля. И хотя они оба почувствовали, что одеты не по уровню заведения, администратор зала тактично не заметила обыденности их наряда и проводила гостей к столику с видом на озеро.
— Вы остановились в гостинице? — спросила она, протянув каждому меню.
— Да.
Хозяйка зала улыбнулась:
— Тогда обслуживание за счет отеля. Приятного отдыха.
Затем она зажгла свечу и ненадолго задержалась перед столиком, словно любуясь белой накрахмаленной скатертью и начищенным до блеска столовым серебром.
— Не желаете ли выпить приветственный бокал швейцарского вина?
Макбрайд и Эйдриен переглянулись.
— С удовольствием, — ответил Лью.
Хозяйка вернулась мгновение спустя.
— Вино называется «Фьюдан», — сказала она, расставляя перед молодыми людьми бокалы. — Думаю, оно вам понравится: очень освежает. Теперь могу ли я вам порекомендовать что-нибудь из блюд? Рыба в озере… — она сложила пальцы в щепотку и поцеловала их, — отменная.
Вскоре подали первое. Суп-пюре, дымящийся и аппетитный, с кусочками грибов и ветчины. Затем принесли рыбу в компании крошечных белых картофелин и целое блюдо спаржи, которое они с удовольствием съели под бутылочку охлажденного «Мускаде». Влюбленные пришли к единому мнению: этот обед — лучший из того, что им когда-либо доводилось пробовать. Они еще долго не выходили из-за стола, завершая трапезу коньяком и эспрессо.
Когда официант удалился, Льюис поднял бокал:
— За нас.
Эйдриен выдавила несмелую улыбочку, протянула свой бокал, и они, чокнувшись, пригубили коньяк.
— Жаль, что все не по-настоящему, — подумала вслух Эйдриен, подразумевая их совместный ужин и вечер в изысканном отеле. — Обидно, что мы здесь не просто вдвоем. — Она опустила глаза, будто рассматривая скатерть.
— Ну что ты. Все по-настоящему, и мы здесь действительно вдвоем.
— Мне постоянно хочется сказать: «Давай уедем куда-нибудь, забудем обо всем». В Индонезию, на Мадагаскар — исчезнем. Может быть, ничего не случится, может, не будет никакого «Иерихона». И нас даже не будут преследовать. Так хочется надеяться… — Она подняла взгляд к потолку и прижала бокал к щеке: в ее глазах заблестели слезы.
— Эйдриен…
— И какие у нас шансы, что задуманное удастся? План-то, положа руку на сердце… Это даже и планом-то назвать трудно.
— План хороший, — заверил ее собеседник, словно пытаясь защитить собственную правоту. — Он… — Лью не хотел употреблять слово «простой», — тонкий.
Эйдриен странно посмотрела на него и пригубила напиток.
«Если уж быть до конца откровенным, — рассуждал про себя Льюис, — план не простой и не тонкий. Он базовый». Его проработали в номере, хотя заняло это всего минуту — столько потребовалось, чтобы рассмотреть все до мельчайших деталей. Состоял план в следующем: Эйдриен останется ждать Макбрайда в отеле, а он тем временем проникнет в клинику под видом рабочего, который принес карниз для кабинета директора. Попросив воспользоваться телефоном, он позвонит Опдаалу и назовется своим настоящим именем. Сообщит, что в Швейцарии и хочет расквитаться. При этом известии охрана выйдет из укрытия и рассыплется по периметру клиники, справедливо полагая, что угроза исходит извне. В образовавшейся панике Макбрайд проберется в кабинет директора и приставит к его голове дробовик. Если все пойдет по плану, то он позвонит сначала в полицию, а потом и Эйдриен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67