— Эйдриен замолчала и некоторое время колебалась: сказать ли, что его среди живых тоже формально нет? — Это так же, как у Никки — тебя каким-то образом заставили поверить в несуществующее.
— Кто заставил? — скептично проговорил Макбрайд, даже не рассчитывая на ответ, поставивший Эйдриен в тупик. Та промолчала, и он повторил: — Кто?
Не находя ответа, девушка посмотрела на Шоу. Тот тоже молчал. Тогда Эйдриен пожала плечами и призналась:
— Не знаю. Кто-то.
Макбрайд отвернулся и глухо проговорил:
— Не надо, впустую это. Я все прекрасно помню — мне до сих пор кажется, что у меня бита в руках.
— Лью, — начал Шоу, но тот перебил его и заговорил с Эйдриен:
— То есть ты хочешь сказать, что я просто экран для чьего-то проектора?
Собеседница подумала, пожала плечами и ответила:
— Ну, в некотором смысле да.
Льюис обратился к психиатру:
— Ладно, предположим, вы правы. Только я не вижу в этом смысла. С чего вдруг кому-то понадобилось, чтобы я считал себя убийцей? — Шоу молча нахмурился, и Макбрайд с отчаянием обратился к Эйдриен: — Какой смысл?
Вопрос повис в воздухе, и в пустой, стерильной комнате наступила сверхъестественная тишина. Трудный вопрос, на который так сразу и не ответишь. Эйдриен отчаянно пыталась найти объяснение тому, что случилось с Лью. И вдруг нашла. Оно оказалось таким простым. Она откашлялась и сказала:
— Чтобы ты покончил с собой. Как Никки.
Когда с Макбрайда сняли ремни, он смог прочесть вырезку из «Икземинера». Затем Шоу сказал ему:
— Лью, а теперь я хотел бы вас загипнотизировать.
— Нет уж, док, увольте: плавали — знаем. Если не возражаете…
— Я не смогу вас отпустить, — объяснил Шоу, — пока не удостоверюсь, что вы не находитесь под влиянием постгипнотического внушения. Откуда бы оно ни происходило.
Пациент задумался и обратил на доктора непокорный взгляд.
— Буду с вами откровенен, — продолжил психиатр. — После того, что вам довелось пережить, на скорую поправку рассчитывать не приходится. При любых обстоятельствах я бы порекомендовал консультации психиатра и гипнотерапию. Причем в больших дозах. — Он ненадолго замолчал и вздохнул: — К сожалению, пока мы такой роскоши позволить себе не можем. Эйдриен подтвердит, что меня уже навещали — кое-кто из правительственных органов. Эти люди намекнули, что в деле замешаны серьезные лица. Не знаю, насколько они говорили правду, но одно я осознал четко: ваши интересы в учет не ставятся. Более того, у меня сложилось недвусмысленное впечатление, что им вообще безразлична ваша судьба.
Макбрайд погрузился в задумчивость и через некоторое время проговорил:
— Насколько я понял, по-вашему, кто-то закодировал меня на особую программу?
— Совершенно верно! Вот почему так чертовски сложно было до вас достучаться. Как только мы приближались к настоящему прошлому, тут же всплывал этот страшный эпизод — беспощадная выдумка, синдром. Чувствуя его приближение, ваша психика начинала паниковать и защищаться. Гениально. Они искусственно создали настолько ядовитое воспоминание, что в вас намертво угнездилось твердое неприятие самого себя.
И хотя руки Льюиса уже не стягивали ремни, он по-прежнему находился в глубокой депрессии.
— Допустим, вы правы, — сказал Макбрайд не без доли скептицизма. — Тогда, может, оставить все как есть?
— Нет! — воскликнула Эйдриен дрожащим от злости голосом. — Нет! Кто-то грязно поиграл с твоим рассудком. А ты хочешь все так и оставить? Проснись! Ты не убивал Эдди, не взрывал дом и не переворачивал все вверх дном в моей квартире.
— Кто такой Эдди? — спросил Шоу хриплым от тревоги голосом.
— Поверьте, это очень неприятная история, — сказала Эйдриен, даже не взглянув на психиатра. Тут ей в голову пришла неожиданная мысль: — Обождите. А ведь мне всегда казалось, что гипноз безвреден и с его помощью невозможно закодировать пациента на разрушение. Я слышала, что нельзя под гипнозом заставить человека причинить боль другому. Не говоря уже о самоубийстве.
— Это сказки, — отмахнулся Шоу. — Пропаганда специалистов, работа с общественным мнением. Льюис вам об этом расскажет: это он на собственной шкуре испытал.
— Почему сказки? — спросила Эйдриен.
Шоу взглянул на часы и запустил пятерню в волосы.
— Все зависит от контекста, — объяснил он.
— Какого контекста? — не поняла собеседница.
— Ну, к примеру, если некто считает, что он на войне и борется за справедливость, то его вполне возможно заставить убить того, кого гипнотизер назовет врагом. Или если гипнотизер внушит клиенту, что его преследуют и он действует в пределах самообороны.
— Хорошо, я поняла, — сказала Эйдриен. — Но это только в теории.
— Вот здесь вы не правы, — ответил психиатр и обратился к Лью:
— Как звали того парня из Дании?
— Пал Хардрап, — ответил Льюис. — Ограбил в пятидесятых банк и убил охранника.
Эйдриен заметила, что Макбрайд явно оживился: дискуссия вывела его из состояния апатии.
— Верно! — сказал Шоу, поощрительно улыбнувшись. — У вас превосходная память.
Секунда — и все заулыбались. Затем Эйдриен перевела взгляд с одного собеседника на другого:
— Его звали Хард-ап[40]? И он ограбил банк? Это что, какая-то психиатрическая шутка?
Льюис улыбнулся.
— Хаардраап, — поправил он. — Его арестовали после ограбления. Он выстрелил в охранника, и тот скончался на месте. Полиция была озадачена: человек не испытывал острой нужды в деньгах и не считался агрессивным. Довольно обычный, законопослушный гражданин. Все задавались вопросом: с чего же он учудил такое? — Макбрайд взглянул на Шоу, и тот кивком попросил его продолжать. — Подобное поведение казалось для него совсем нехарактерным. Вскоре выяснилось, что он действовал под гипнозом: психотерапевт, занимавшийся его лечением, приказал Хаардраапу ограбить банк и застрелить охранника.
— И судья купился на этот бред? — спросила Эйдриен полным сарказма тоном хорошего прокурора.
— Да, потому что психиатр сознался. Сказал, что задумал это преступление для проверки своих сил.
— Ишь ты, — заметила девушка, еще не решив — поверить в историю или нет.
— Дело получило широкую огласку, — пояснил Шоу, — разбиралось в суде высшей инстанции.
— Почему? — поинтересовалась Эйдриен.
— Потому что в момент совершения преступления психотерапевта не было рядом — и все-таки преступник находился под полным контролем.
— Так как же он это устроил? — спросила она. — Я имею в виду психиатра.
— Не напомните, Лью? — попросил доктор.
Макбрайд кивнул.
— Он создал «маску» — внешнюю сторону личности, некоего сверхъестественного человека, и назвал его «Икс», Этот Икс играл роль Бога. И он говорил Хаардраапу, что делать.
— И тот все исполнил? — удивилась собеседница. — Взял и застрелил человека?
— Конечно, — ответил психиатр. — Этот человек был очень религиозен.
Эйдриен задумалась.
— И это подразумевается под словом «контекст»? — уточнила она.
— Да. В нашем примере преступник считал себя исполнителем божественной воли.
— Думаете, с самоубийством тот же номер прошел бы?
— А почему бы нет? — ответил Шоу. — Люди постоянно кончают с собой. При соответствующих обстоятельствах и при верной трактовке самоубийство может показаться достойным и даже разумным. — Он взглянул на часы и обратился к пациенту: — Вы надумали?
Макбрайд пребывал в нерешительности.
— У нас очень немного времени, Лью.
Тот взглянул на Эйдриен и вздохнул:
— Что ж, почему бы и нет?
Шоу улыбнулся и проводил посетительницу к двери:
— Если не возражаете, подождите в кафетерии. Сейчас здесь начнется изгнание бесов.
Она сидела за квадратным столиком в кафетерии и листала финансовые страницы «Таймс», когда заметила направляющегося к ней Шоу — прошел почти час после их последней встречи. Продвижение врача по залу сопровождалось некоторым всплеском интереса. Несколько сестер и докторов поприветствовали доктора. У чайного столика психиатр остановился и сказал что-то невысокому рыжеволосому человеку. В остальных же случаях он махал в ответ рукой, улыбался, выразительно глядя на часы, но так ни разу и не остановился. По реакции публики Эйдриен составила мнение о Шоу как о человеке известном и уважаемом.
— Где Лью? — спросила она.
Доктор занял место напротив.
— Льюис выйдет через несколько минут. Бумаги на выписку уже оформлены, осталось соблюсти кое-какие формальности. — Шоу сделал паузу и продолжил, подвигая к собеседнице какую-то папку: — Кстати говоря, это вам.
— Что это? — удивилась Эйдриен.
— Медкарта нашего друга. Видите ли, слишком много желающих прибрать ее к рукам, а так — на нет и суда нет.
Собеседница нахмурилась:
— Доктор, а вы точно уверены, что его можно выписывать? Что, если он опять что-нибудь отчудит?
— Послушайте, — ответил психиатр, — у нас нет иного выхода. Надеюсь, теперь Лью пойдет на поправку. Очень надеюсь. — Шоу выдавил из себя улыбку. — Нет смысла держать его здесь, и каким бы интересным ни выглядел этот случай, мое участие все равно когда-нибудь должно прекратиться. — Он сидел и разглядывал ногти. — На меня чертовски давят по «соответствующим каналам»… — Психиатр поежился. — Поймите, я зависимый человек, — добавил он и неудачно попытался улыбнуться.
В словах Шоу присутствовал здравый смысл, и все же говорил он как-то не так. Психиатру хотелось, чтобы Эйдриен согласилась и сказала, что все понимает, однако девушка оказалась не в настроении играть.
— Иначе говоря, вы умываете руки.
Собеседник вздрогнул.
— Прошу вас меня понять: на мне лежит ответственность за людей. — Шоу взглянул на потолок и вздохнул.
— Вы правы, я слишком многого хочу, — улыбнулась Эйдриен. — Вы нам очень помогли, спасибо. Единственное, я не знаю, что теперь делать. — Она убрала волосы со лба.
— Не отчаивайтесь, я хотел вам кое-кого посоветовать, — сказал психиатр и похлопал себя по карманам. Наконец извлек из нагрудного кармана рубашки листок бумаги и протянул его собеседнице. Под отпечатанными словами «Источник здоровья» рукой Шоу были нацарапаны имя и фамилия какого-то человека.
— Сидней Шапиро. — Эйдриен перевела взгляд на врача. — Кто это?
Психиатр задумался.
— Это человек, который знает об этом все.
— О памяти?
На лице Шоу мелькнуло странное выражение, и он пояснил:
— Нет. О том, что случилось с вашей сестрой и Льюисом.
— Он в курсе, что с ними произошло?
Психиатр покачал головой и встал из-за стола.
— Сидней Шапиро неплохо знаком с имплантатами и с их использованием во благо и зло. Готов поручиться, он знает о них больше, чем кто-либо в мире. — Психиатр на миг заколебался — его посетила неожиданная мысль. — Хотя, может, и нет.
Эйдриен продолжала изучать надпись.
— А кто он?
Врач задумался.
— Шапиро — бывший государственный служащий; сейчас он на пенсии. — Психиатр горько усмехнулся.
— Думаете, он станет с нами разговаривать?
Шоу покачал головой:
— Не знаю, но, если покажете ему медкарту, может, и согласится.
— Ладно, попробуем. А у вас есть его номер?
И снова отрицательный ответ.
— Он живет в Западной Виргинии, неподалеку от Харперс-Ферри. Его фамилия наверняка есть в справочнике.
— Хорошо, — ответила Эйдриен. — Сид Шапиро. Попробуем.
Она встала и протянула доктору руку на прощание. Тот взял ее руку в свою, накрыл ладонью и проговорил:
— Если он спросит, откуда вы о нем знаете…
— Что сказать?
Психиатр скованно улыбнулся:
— В общем, не упоминайте обо мне. Просто скажите, что видели его в одной документальной передаче.
— В какой? — спросила Эйдриен.
— Думаю, что-то на тему «управление психикой».
Макбрайд дожидался их в вестибюле, и, судя по всему, с доктором они уже успели попрощаться. Шоу лишь вскинул руку в кратком приветствии и торопливо зашагал прочь.
Может, Эйдриен только показалось, но теперь Лью Макбрайд стал каким-то другим. Он словно вырос, и в его поступи появилась расслабленность хорошего атлета. Льюис встретил направлявшуюся к нему Эйдриен улыбкой. И улыбка Макбрайда тоже изменилась. Исчез барьер подозрительности, появилась радость в глазах и что-то еще, и она подумала, что теперь, наверное, с ним все в порядке.
— Не пригласить ли тебя на ленч? — предложил Макбрайд. — Пора обсудить планы на будущее.
Они вышли из больницы — в холодном осеннем небе светило яркое солнце, и Эйдриен, поборов неловкость, спросила:
— У тебя есть деньги? Я совсем на мели.
— Если честно, да. При выписке мне выдали кое-какую сумму — официально я участвовал в исследовательском проекте. Пришлось оформить кучу расписок. Рей Шоу, наверное, хотел подстраховаться на случай суда.
На тротуарах было полно народу: люди торопливо шагали по своим делам. Макбрайд взял Эйдриен за руку, когда они подошли к бордюру, и не отпускал до тех пор, пока они не перешли перекресток.
— Я его понимаю, — продолжил он. — В больнице уже все знают, что я ни на минуту не разлучаюсь со своим личным адвокатом.
— Со своим безработным адвокатом, — поправила девушка.
— Мы оба безработные, — сказал Льюис. — Это у нас общее.
Эйдриен взглянула на него: да, Макбрайд действительно сильно изменился. И разговор их отличался от тех, что они вели раньше. «Наверное, — подумала она, — если человек не знает толком, кто он, то перестает видеть жизнь с ее смешными сторонами. Он не улавливает иронии и сам не в состоянии шутить».
— Куда идем?
— Я знаю неплохую забегаловку напротив Нидл-парка, только дорогу перейти, — на углу Семьдесят шестой улицы и Бродвея.
— Замечательно, — одобрила Эйдриен. — И до отеля недалеко — всего два квартала.
— Хот-доги у них натуральные, в хрустящей оболочке.
— Не вареные, как везде, а обжаренные!
— Точно! И политы настоящей горчицей, а не этой желтой мерзостью.
— А ты, как я погляжу, неплохо знаешь Нью-Йорк?
Льюис пожал плечами и ответил:
— Во всяком случае, я знаю, где купить хороший хот-дог.
Они шли дальше, по пути высматривая свободное такси. Немного погодя Эйдриен сказала:
— Ты кое в чем прав.
— Да? И в чем же?
— Не знаю, наведывался ли кто в больницу, но вот к Шоу точно приходили «гости».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67