Он поднял глаза, чтобы посмотреть, какая птица его издает, машинально, не ожидая ничего увидеть.Сверху мигала красная лампочка камеры наблюдения. Камера с тихим стрекотом повернулась, сначала налево, потом направо.Сердце предательски упало куда-то в пятки.Стрекот камер сопровождал его с того самого момента, когда он вошел в рощу.С другой стороны, камера — только полбеды, кто-то должен смотреть на монитор. Не к машине же возвращаться! Еще не все пропало. Надо найти Энни и вытащить ее отсюда.Фрэнк решил не выходить на стриженые и освещенные газоны, а обойти особняк по опушке леса и осмотреться.Он двинулся — и застыл в слепящем свете прожекторов.— Пожалуйста, выйдите из-за деревьев и держите руки перед собой, — раздался женский голос.Ему сковали руки и ноги и заперли в маленькой комнатке без окон, с унитазом и тусклой лампочкой в углу. Через пару секунд погасла и лампочка.Сколько он провел так, в кромешной тьме? Фрэнк потерял счет времени. Как минимум сутки. Из-под двери сочился слабый свет, но он оставался неизменным. В общем, Фрэнк пробыл тут достаточно долго, чтобы сильно проголодаться и захотеть пить. Чтобы несколько раз вздремнуть и проснуться в рассеянном оцепенении. Чтобы заволноваться, не забыли ли про него, не оставили ли умирать.Открылась дверь, и вошли двое вооруженных людей. Фрэнку дали напиться и провели в другое помещение.— Не желаете выпить? — спросил Соланж. — Вам бы не повредило.Они сидели за дубовым столом в комнате, обставленной великолепной деревянной мебелью. Книжные шкафы с передвижными библиотечными лестницами тянулись от пола, устланного персидским ковром, до замысловатого лепного потолка. Огромное полукруглое окно во всю стену находилось напротив камина, в котором тлел слабый огонек. Две двери подпирали мужчина и женщина в синих джинсах и белых рубашках с пистолетами-пулеметами, наверное, «ингрэмами» — черными, небольшими и устрашающими. Они смотрели прямо перед собой, как каменные статуи.Привязанный к стулу, Фрэнк дожидался прихода Соланжа больше часа.— Где Энни?На столе был поднос с фруктами, сыром и графином вина с двумя бокалами. Соланж налил себе, покружил бокал в воздухе, принюхался и наконец сделал маленький глоток.— Вы уверены? — спросил он, озабоченно нахмурившись. — Великолепное бордо.— Где она? — упрямо повторил Фрэнк.— На вашем месте, Фрэнк, я бы не отказывался. Рекомендую наслаждаться жизнью, пока еще есть возможность.— Иди к черту.Соланж поморщился, со вздохом глотнул вина. Затем вдруг вскочил и с хищной грацией дикого кота подошел к камину, разворошил поленья — они занялись с новой силой — и, не оборачиваясь, поднял руку. К нему шагнул охранник — такой юный парнишка, что «ингрэм» казался в его руке игрушкой. Соланж что-то тихо ему сказал, и охранник удалился.Вернувшись за стол, Соланж подпер подбородок руками и с любопытством уставился на Фрэнка.— Вы интересный человек... Зачем вы пришли? Спасибо, конечно, но... О чем вы только думали? — Его глаза по-змеиному сверкнули.Фрэнк промолчал.— Все-таки выпейте вина. Очень расслабляет.Скрипнула дверь, и Фрэнк обернулся, надеясь увидеть Энни.Вошел тощий как скелет человек. Соланж встал, они перекинулись парой слов, скелет вышел, а Соланж вновь вернулся за стол. Несколько секунд он задумчиво молчал.— Фрэнк, — сказал он, — у меня есть несколько вопросов, на которые вы, полагаю, не захотите отвечать, но, так или иначе, я их вам задам. Например, какую часть того, что вам удалось узнать, вы передали ФБР?Он опять встал и принялся мерить комнату шагами. Его гипнотический голос становился все громче.— Знает ли Глисон про наши тесты? Знает ли он, что вы и доктор Адэр здесь?Фрэнк поднял глаза.— Если верить доктору Адэр, то...— Я из тебя кишки выпущу, ублюдок. Что ты с ней сделал?— Сделал? Допросил, разумеется. Должен признать, у нее были все стимулы, чтобы говорить правду. Однако, сами понимаете, всякое случается.Соланж махнул рукой, и к Фрэнку подошли охранники. Положив в рот виноградину, Соланж встал.— Идемте. Этот ковер стоит десять тысяч, жалко его портить.Спустившись лифтом на три этажа, они пошли по длинному каменному коридору. Пол был выстлан пружинящим резиновым материалом.— Напольное покрытие сделано из переработанных покрышек, — с готовностью объяснил Соланж. — Очень износостойкое, и, как вы сами можете заметить, по нему приятно ходить. Представляете себе, сколько на свете стертых покрышек? Целые горы!Псих ненормальный. Фрэнк старался не думать о том, чем именно «жалко портить» роскошный персидский ковер и куда его ведут. С такими людьми в одной комнате лучше не находиться.— Мы — зачинатели новой технологии, — продолжал разглагольствовать Соланж. — Жаль, что нет времени на экскурсию, — добавил он после небольшой паузы. — Я люблю водить сюда гостей.Они свернули в другой коридор и, войдя в первую дверь, попали в маленькую комнату с водостоком в полу. Стоявший в центре кованый садовый стол с четырьмя стульями смотрелся здесь нелепо. В углу — два умывальника, на полу — скрученный садовый шланг. Рядом с умывальниками — закрытая дверь.Фрэнка усадили на один из стульев. Соланж кивнул, и охранник постучал в дверь. Через пару секунд она открылась, и двое коренастых мужчин ввели Энни.— Энни!Она даже не подняла голову. Накачали наркотиками, ясное дело. Стеклянный, бессмысленный взгляд, волочащиеся ноги... Ее опустили на стул — голова упала на грудь.— Вы накачали ее наркотиками, — произнес Фрэнк то, что было и без того понятно.— Что ж, вам знакомо это чувство, — пожал плечами Соланж.— Расстелить полиэтилен? — спросил один из охранников, выгрузив на стол две бутылки «пепси», открывалку и жестянку печенья.Фрэнк уставился на бутылки, гадая, зачем Соланжу разыгрывать гостеприимного хозяина. Тяжелые стеклянные бутылки, слегка исцарапанные в процессе многократного повторного использования.— Нет, проще смыть все шлангом, — ответил Соланж и прислонился к стене.Внезапно Фрэнка вместе со стулом наклонили назад. Рот ему заткнули влажной тряпкой. Один из охранников открыл бутылку, зажал ей горлышко и встряхнул. Соланж улыбался.Охранник поднес бутылку к носу Фрэнка. Из горлышка вырвалась пена, прямо в ноздри. Фрэнк забился от боли — он тонул, умирал, задыхался.Стул поставили ровно, газировка потекла наружу. Энни плакала.— Прямо в цель! — рассмеялся Соланж и принялся расхаживать по комнате. — Знаете, Фрэнк, чем мне нравится этот метод? Во-первых, он почти ничего не требует. Во-вторых, не оставляет следов. В-третьих, не наносит практически никакого вреда. И в-четвертых, его можно повторять снова и снова, эффективность не теряется. Ну, рассказывайте о Глисоне. Он знает, что вы здесь? Знает про наши тесты?Фрэнк не ответил.Соланж пожал плечами, стул вновь наклонили, снова поставили. Фрэнка трясло. Ноги дергались, как у препарированной лягушки. Энни закрыла глаза и опять уронила голову на грудь.— К делу, — произнес Соланж. — Я спрашивал о Глисоне.Кляп вытащили, но Фрэнк не сказал ни слова.— Вы крепкий орешек, — вздохнул Соланж и кивнул охранникам. Бутылку снова затрясли. — Нет, — Соланж указал на Энни, — сейчас ее очередь.Фрэнк побагровел.— Оставь ее в покое!— А, дар речи еще не совсем утрачен, — улыбнулся Соланж, открыл жестянку из-под печенья и вытащил полиэтиленовый пакет. — Обратите внимание, повторное использование всегда лучше, чем переработка.Псих, совсем из ума выжил. Фрэнк в ужасе смотрел, как один из охранников достал из кармана баллончик, пшикнул Энни в лицо, а Соланж надел ей на голову пакет и завязал под подбородком.Напрягая все силы, Фрэнк попытался встать... Тщетно.Энни вышла из ступора. Ее руки были скованы за спиной, мешок сдувался и раздувался с каждым лихорадочным вдохом. Она задергалась, мотая головой, пытаясь стряхнуть, прокусить пакет — ее лицо покраснело.— Дешево и сердито, — рассмеялся Соланж. — Обычный перец.«Пепси», Энни, пакеты, перец — сколько это длилось? Десять минут, несколько часов? Фрэнк потерял счет времени. Под конец обе бутылки опустели. Боль, как выяснилось, это другое измерение, где не действуют привычные законы времени.Разумеется, он заговорил и долго потом гадал, зачем понадобилось так долго молчать. Но Соланж каждый раз задавал новый вопрос, и, если сомневался в ответе, в ход снова шли «пепси», пакеты, перец.Наконец, когда Фрэнк уже потерял надежду, что все это закончится, Соланж сказал:— Довольно, с них хватит, — сурово, как будто в укор остальным. Затем подошел к Фрэнку и похлопал по плечу: — Все, боли больше не будет.Он должен был дернуться в отвращении, но вместо этого ощутил благодарность.— Принесите чистую одежду, — приказал Соланж. — Пусть док даст им какое-нибудь успокоительное.И ушел.Через полчаса их, как военнопленных, привели в бывший бальный зал — огромную комнату со сверкающим паркетным полом и высоким потолком. Стены были увешаны диаграммами, графиками и спутниковыми снимками. Повсюду стояли столы, компьютеры, телефоны, шкафы для хранения документов. Практически на каждом предмете красовался безумный белый конь.За компьютерным столом сидел Соланж. Фрэнка и Энни подвели к нему. Рядом, на пробковых досках, висели цветные фотографии полей, сделанные с самолета. Все поля были поражены — не то болезнью, не то засухой. Степень поражения разнилась от практически здорового поля с несколькими бурыми пятнышками до почти полностью бурого фона, как будто оплавленного радиацией. Фрэнк посмотрел на подписи:Puccina Graminus-272 — 4017/9 Puccina Graminus-181 — 2022/7 Puccina Graminus-101 — 1097/3 Puccina Graminus-56 — 6340/7Соланж закончил работу, выключил компьютер и благожелательно посмотрел на Фрэнка с Энни.— А, вот и вы. Мои комплименты, выглядите намного лучше.— Что такое «пуццина граминус»? — спросила Энни странным деревянным голосом — видимо, действовало успокоительное. Фрэнк решил, что и сам будет говорить не лучше. Он и правда чувствовал себя странно — не спокойно, а как будто он смотрит на происходящее со стороны.— Хлебная ржавчина, — любезно объяснил Соланж и указал на фотографии. — Первые полевые испытания. Мы ищем способы сделать ее более эффективной. Пока наш фаворит — пятьдесят шесть, однако исследования еще в самом начале. Помимо паразитов пшеницы, мы также исследуем кукурузу и рис.Энни слегка нахмурилась и покосилась на Фрэнка. Несмотря на ее безжизненный голос и очевидные последствия пытки, она на удивление хорошо держалась.— Зачем?— Чтобы восстановить естественный баланс, разумеется, — ответил Соланж. — Чтобы защитить природу от вида, который нарушил этот баланс в свою пользу. Вы ученый, вы должны нас понять. «Зеленая революция» — все ваши устойчивые к болезням злаки — поддерживает вид, который разрушает планету. Мы не хотим этого. И природа не хочет.— Поэтому вы творите мор и голод.Соланж, не ответив, посмотрел на часы и вскочил на ноги:— Нам пора.Вся нелепая процессия — шатающиеся Энни с Фрэнком в окружении фаланги охранников — направилась к лифту.— Голод и мор, говорите? — повторил Соланж. — Почему бы и нет? Если один человек создает вакцины против гриппа, почему другому не создать новый, улучшенный грипп? Будь у нас время, я бы объяснил вам, почему это необходимо, — у меня есть статистика, графики и прогнозы того, сколько осталось существовать Земле при нынешних темпах человеческого «развития». Вы бы поняли, насколько необходимо остановить вид, который уничтожает все вокруг, и присоединились бы к нам. Не сомневаюсь, вы бы принесли немалую пользу нашим лабораториям, хотя, — он слегка нахмурился, — я не могу представить возможную роль Фрэнка. Так или иначе, — хлопнул в ладоши Соланж, — на все это у нас нет времени.У Фрэнка быстрее забилось сердце — охранник нажал в лифте кнопку «ЗБ», на этом этаже их с Энни пытали. Да, тот же самый коридор. Рядом с камерой пыток у Энни подкосились ноги, но Соланж не замедлил шаг. Процессия миновала ряд зеленых железных дверей с маленькими стеклянными окошками, повернула и уперлась в огромные железные ворота. Охранник целую минуту возился с тремя засовами.Они оказались в квадратном помещении с черными стенами и усыпанным гравием полом, почти как в саду камней. В центре стояли плетеный стол и два стула, на столе — ваза с лилиями. Одна из стен состояла из огромных белых дверей, на каждой — конь на фоне земного шара.— Прошу, садитесь. — Соланж указал на стулья. Фрэнк и Энни сели.Соланж кивнул охранникам — те достали оружие.— Я очень извиняюсь, — произнес Соланж. — К сожалению, наши действия могут показаться кому-то недопустимыми. Поэтому нам приходится избегать огласки.Энни с Фрэнком в ужасе уставились на оружие. Соланж это заметил и поспешил их успокоить.— Не волнуйтесь, прежде чем отправить туда, — он с гордостью похлопал по белым дверям, — мы предоставим вам несколько часов, чтобы помедитировать и очистить разум. Так мы решаем самые насущные проблемы с посторонними. Жаль, что проблема с Бергманами возникла слишком рано.Он открыл двери. Внутри оказалась такая пустая комната, что грязь на полу — не то копоть, не то сажа — выглядела нелепой. Но что значит «проблема с Бергманами возникла слишком рано»?— Микроволновая камера, — объяснил Соланж. — Она испаряет всю жидкость, и в конце концов человек превращается в горстку пыли. Это ваш приятель, Бен Стерн.Забыв и про нацеленные на него «ингрэмы», и про транквилизатор, который тянул к земле, и про то, что двигаться приходилось как будто в воде, Фрэнк бросился на Соланжа.— Ублюдок паршивый!Соланж легко увернулся и нанес удар. Потом еще и еще. Фрэнк, почти прикованный к земле, не успевал даже закрыться. Наконец от удара в живот он повалился на спину. Охранники снова усадили его на стул.Соланж фыркал от смеха в неподдельном восторге. Вскоре он успокоился и потряс головой:— От такой дозы даже бык свалится, а он на меня набросился! Очень, очень впечатляет.— Зачем... вы... это... делаете? — спросила Энни, как паралитик, выговаривая каждое слово по отдельности.— Я же сказал! — нетерпеливо дернул головой Соланж. — Это практически безотходное решение проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34