Сначала перекусить, а потом прослушать пленки с интервью.Порывшись в ящике стола, он выудил то, что искал, — «грипп/Адэр/интерв/8/март/98», — засунул кассету в магнитофон, принес с кухни банку пива и соус и включил запись:— Смерть непреднамеренна. Вирус использует клетки носителя для самовоспроизводства и в процессе их убивает. Болезнь — всего лишь побочный эффект. Идеальный вирус не вызвал бы никакого недомогания. — Почему? Мне казалось, что это смысл его существования. — (Смех.) Нет, смысл существования вируса тот же, что и человека, — в биологическом смысле, конечно. Вирус существует, чтобы размножаться. Поэтому вирус, который убивает носителя, неэффективен. Фрэнк покачал головой. Как найти то, что ищешь, если не знаешь, где искать? Он промотал вперед.— Оспа настолько стабильна, что ее клетку можно положить в конверт, бросить конверт в ящик, и она спокойно проживет там не одну сотню лет. Настоящая беда археологов и антропологов — когда они выкапывают мумии... — А грипп? — С гриппом все по-другому. Дейли выключил магнитофон. От записей никакого толку. Надо поговорить с Энни.Дом Энни стоял на высоком, около метра, фундаменте. Фрэнк сел на ступеньки крыльца и приготовился к ожиданию. Ждать долго не пришлось — вскоре она вынырнула из-за угла вместе с миниатюрной черноволосой женщиной, обе веселые и нагруженные пакетами с едой. Сейчас на Энни были сандалии, линялая красная футболка и протертые на коленях джинсы. Почему-то у Дейли не возникло сомнений, что джинсы вытерлись в результате долгой носки, а не в погоне за последним писком моды. Заметив Фрэнка, Энни замерла, прекратила смеяться, и по ее лицу пробежала целая гамма выражений. Радость встречи, вырвавшаяся на какую-то долю секунды, превратилась в настороженную улыбку.— Я принес кое-что показать, — ответил Фрэнк, хлопнув по картонке со снимками.— Давай, — неуверенно протянула Энни.Ее подруга стояла в дверях и бесцеремонно слушала. Наконец Энни догадалась их познакомить:— Фрэнк, это Инду. Моя соседка.— А Фрэнк? — жеманно поинтересовалась та.— Он журналист.Инду криво улыбнулась Фрэнку, бросила на Энни озадаченный взгляд и ушла в дом.— Что ты хочешь показать?— Снимки со спутника. Взгляд с высоты птичьего полета — очень интересно.— Снимки чего?— Копервика. Двадцать шестое марта, примерно час дня. Ты похожа на черную точку.— Ты шутишь?— Я знаю, что вы нашли.Энни скривилась — если это уловка, то ее явно принимают за полную дуру.— Да ну?!— Да.— И что же мы нашли?— Дырку от бублика.— Что?!— Кто-то успел выкопать шахтеров раньше вас. Немного подумав, Энни пригласила его в дом.— Не стоит говорить об этом на улице.Даже в доме, когда фотографии разложили на столе, прижав углы книгами, она нерешительно молчала.— Глисон наверняка заставил вас что-то подписать, — понимающе кивнул Фрэнк. — И это уже не важно, если ты еще что-нибудь не скрываешь. — Он щелкнул пальцем по фотографии.— В общем, да, — призналась Энни. — Я была в ужасе. Наверное, до сих пор не пришла в себя.— Смотри. — Фрэнк показал на одну из фотографий. — Снимок сделан за несколько месяцев до вашего прибытия. Седьмое сентября. — На фотографии могилы были нетронутыми. — А вот девятое сентября, — добавил он и придвинул к ней третье фото. — Тогда это и произошло.На снимок они смотрели долго, молча. В земле ямы, гробы свалены в кучу. На снегу, неподалеку от церкви, вертолет.— Значит, их забрали уже полгода назад, — произнесла наконец Энни.Фрэнк кивнул.— Кто? — спросила она.Дейли развел руками. Ему-то откуда знать?Зазвонил телефон. Они на него даже не посмотрели. Наконец Инду крикнула сверху, что это мать Энни. Та скривилась и закатила глаза, но подошла, и сразу стало ясно, что с матерью у нее замечательные отношения. Разговор пошел негромкий, доверительный и оживленный.— Не может быть! — повторяла Энни. — Ни за что не поверю!Фрэнк подумал, что лучше написать статью сейчас, чем распутывать загадки. Даже без ответов получается великолепный материал для первой полосы. Когда выйдет публикация, тогда и Глисон зашевелится. От одного Фрэнка еще можно спрятаться, но от всей прессы страны...С другой стороны, если статью опубликовать, то тайна перестанет быть его собственной. Лучше убедиться, пока все возможности не исчерпаны. А уверенность в том, что они исчерпаны, куда-то подевалась. Можно сделать еще многое и многое прояснить. Например: какое оружие получится из «испанки»? Спросить хотя бы того типа, с которым Фрэнк познакомился пару лет назад на конференции по терроризму. Широкое лицо, высокие скулы, черные волосы. Смешное имя...Энни вышла с трубкой из комнаты и вернулась с футляром для контактных линз. Не прекращая разговаривать, она вынула линзы из глаз и оглянулась на Фрэнка безумным, расфокусированным, близоруким взглядом.Дейли махнул, напоминая о своем присутствии, Энни улыбнулась.— Мне пора. Я тебя тоже очень люблю, — сказала она и чмокнула в трубку. Потерев глаза кулаками, она вернулась к столу и близоруко уставилась на снимки.— Я лучше пойду. Много дел, — сказал Фрэнк и принялся снимать книжки со снимков.Вдруг Энни ухватила его за рукав:— Постой-постой.Фрэнк посмотрел на нее, потом на фотографию у нее в руках.— Что такое? — наконец спросил он. Она ткнула пальцем в вертолет:— Посмотри сюда.— Куда? — не понял Фрэнк. — На вертолет?— На полоски.— Где ты нашла полоски?— На фюзеляже.— Не вижу никаких полосок, — покачал головой Фрэнк.— Вот, — ткнула она пальцем в размытое пятно на задней части.Фрэнк вгляделся.— Все равно не вижу.— Это американский флаг.— Бред!— А ты прищурься.Фрэнк прищурился — и хлопнул себя по лбу.— Американский флаг, — повторила она. — Самый настоящий. Полоски направлены вот так, — добавила Энни, проведя пальцем вдоль фюзеляжа. — Теперь видишь?Да, она права. Та самая «решетка», на которую Дейли обратил внимание еще в «Паноптиконе», оказалась флагом. Сейчас, после объяснения, не заметить его казалось невозможным — так же, как и увидеть в лупу.— Вот теперь я совсем запутался, — признался Фрэнк. — Опять концы с концами не сходятся.— Как ты думаешь, это военный вертолет? Он пожал плечами.— Возможно. А может, он просто с корабля, который ходит под американским флагом.Энни села на стул верхом и зевнула.— Скажи, — поинтересовался Фрэнк, — если Копервик здесь, то где ваш корабль, «Рекс мунди»?Энни подумала и ткнула пальцем в пятно на столешнице, в полуметре от фотографии.— Примерно здесь. Мы добирались на снегоходах, причем очень долго.Фрэнк еще немного пощурился на пятно, желая убедиться, что оно действительно сливается в американский флаг. Затем собрал книжки, скрутил снимки и запихнул их в картонку. Он решил еще раз съездить в «Паноптикон» и раздобыть снимки корабля.— Как называется порт?— Нет там никакого порта, — развела руками Энни, — а названия тем более. Мы просто бросили якорь у берега.Так, значит, никаких снимков, с облегчением подумал Фрэнк. Счет на кредитке давно ушел в минус, а фонд вряд ли одобрит сделанные траты, не говоря уже о новых расходах.Энни, зевая, проводила гостя до двери.— Я встаю в шесть утра, — извинилась она.— Ну, это легко исправить. — Внезапно ему очень захотелось ее поцеловать. Но когда он к ней наклонился, она отпрыгнула и затараторила: как хорошо, что он тоже все знает и теперь между ними нет дурацких секретов, поэтому, пожалуйста, позвони, если выяснишь что-нибудь новое.И выставила его за дверь. Как школьница.Звали его Томас Б. Олень, а смешным его имя было потому, что Б. означало «Бегущий». Он был родом из восточной Монтаны, из племени сиу, и считался экспертом по химическому и бактериологическому оружию. Его офис расположился на седьмом этаже Национального института государственной безопасности.Фрэнк представился на входе и уселся ждать в элегантно обставленной приемной, листая свежий выпуск «Экономиста».Он познакомился с Бегущим Оленем на конференции, посвященной терроризму, которую провел военный колледж сухопутных войск. Большая ее часть состояла из выступлений тупых качков из Пентагона и ученых мужей — частных консультантов. На конференцию съехались пижоны из Белого дома, министерства обороны, управления юстиции и прочая шушера. Присутствовали и дама из научных лабораторий ФБР, и кто-то из Академии врачей «скорой помощи». Фрэнка больше заинтересовали не столь лощеные личности, а те, кто первым оказывается на месте несчастья. Он познакомился с начальником арлингтонской пожарной команды, медсестрой из Фэрфакса и измученным постоянными заботами администратором из нью-йоркской службы спасения.Эти люди редко оказываются на виду и нечасто тешатся оптимизмом. Спасатели, которых вызвали на химическую атаку, скорее всего пострадают от нее больше всех. Да и что они могут? Полевых госпиталей, коек в больницах, даже мест в моргах не так уж и много. Полевые госпитали требуют регулярного обеззараживания, поэтому при большом числе жертв они практически встанут. Кстати, насколько повысится производительность хирургов и прочих врачей, если придется, не снимая, носить защитные костюмы? Проще говоря, газовая атака на один нью-йоркский небоскреб парализует систему здравоохранения всего города на целый час.Бактериологическая атака на порядок опаснее, потому что ее невозможно заметить сразу. Она проявляется постепенно, а когда количество заболевших превысит эпидемиологический барьер, действовать поздно — остается только хоронить мертвых. Или сжигать. К тому времени, в зависимости от патогена, начнут умирать и сами врачи.Такую конференцию долго не забудешь.— Фрэнк? — В дверях появился Бегущий Олень в блистательном костюме от Армани. — Я так и думал, что это вы! Пойдемте.Они прошли по выстланному ковром коридору, беседуя про «Вашингтон пост» и модный ресторанчик на восточной окраине, где подают лучший крабовый пирог в городе. В кабинете Олень кивнул на кожаный стул и уселся за огромный стол красного дерева. За его спиной окно во всю стену открывало великолепный вид на город.Бегущий Олень первый перешел к делу:— Так что случилось?— Я напал на странную историю, — развел руками Фрэнк. — Хотел задать вам пару вопросов. — Он виртуозно уместил свой рассказ в десять минут, начав с Архангельска и своих приключений в гостинице «Ломоносовская».Сначала Олень немало повеселился, затем постепенно его лицо становилось все серьезнее и серьезнее.— Вы уверены, что ФБР об этом известно?— Да, — кивнул Фрэнк. — И Пентагону тоже.— Хорошо, тогда кто забрал трупы?— Не знаю, — ответил Дейли. — Сначала я подумал, что...— Иракцы?— Как вы догадались? — изобразил удивление Фрэнк.— На них подозрение падает в первую очередь. Чуть что — Ирак виноват.— Вы так не думаете?— Нет. Зачем им это надо?— Не знаю, — пожал плечами Дейли. — Смертельно опасный вирус...— "Смертельно опасный" — понятие относительное, — перебил Олень. — В случае с гриппом к тому же требуется огромная работа, чтобы получилось пригодное оружие. Столько возни...— Какой возни?— У разных вирусов различные свойства. Некоторые почти невозможно уничтожить, другие — очень хрупкие. Если требуется сделать бактериологическое оружие из гриппа, то нужен особенно вирулентный штамм, с повышенным показателем смертности. Затем придется вычислить оптимальный метод распыления. Это очень большая работа. На настоящий момент изучен не один десяток вирусов и токсинов, и незачем плавать за Полярный круг.— Какие именно вирусы?— Сибирская язва. Ботулин.Фрэнк чиркнул в блокноте.— Разве их можно достать? Олень развел руками:— Любой сотрудник университетской или коммерческой лаборатории или даже любой человек с бумажкой, что он ученый, может заказать все необходимое по почте. Туляремия, чума, сибирская язва — выбор почти безграничен. Зачем заново изобретать колесо, если нужно бактериологическое оружие? Существует множество общедоступных книг, в которых подробно описывается весь процесс, включая и способы распространения.— Какие, например? — спросил Фрэнк, лихорадочно заполняя в блокноте страницу за страницей.— Аэрозольные баллончики. Клещи и блохи. Летучие мыши. Бомбы...— Летучие мыши?!— Разумеется! И голуби. Даже дельфины!— Не может быть!— По-вашему, я вру? — хмуро посмотрел на него Олень.— Что же с гриппом? — переспросил Дейли, заерзав на стуле. — Вы говорили...— Что из него не выйдет нормального оружия? Да, не выйдет.— Почему?— По одной простой причине: войну ведут на поле боя. Поэтому нужно что-нибудь быстродействующее, вроде нервно-паралитического газа.— А если ударить по гражданскому населению? Олень развернулся в кресле и опустил глаза к раскинувшейся за огромным окном панораме.— Все равно нужно что-то контролируемое, что можно продемонстрировать, не уничтожив полмира.— Например?— Например, сибирская язва. С ней можно многого потребовать.— Что в ней такого особенного?— Во-первых, этот вирус страшен — буквально. Люди до смерти боятся сибирской язвы. Во-вторых, ее можно продемонстрировать миру и остановить, что не менее важно.— И если заразить всего лишь один город...— Или деревню. Чтобы привлечь внимание, много жертв не надо. А мертвых и закапывать нельзя. Приходится сжигать.— Почему?— Потому что она стабильнее булыжника. Вирус не гибнет даже после кипячения.Фрэнк кивнул.— А грипп? — все-таки спросил он.— Пугать им нельзя. Его можно только выпустить. Тогда его подхватят птицы. Первая волна начинается где-нибудь в Пекине, и бац! — он расползся по всему миру. Грипп пандемичен. Поэтому я и говорю, что смертельная опасность — понятие относительное. Например, у вируса Эбола показатели смертности куда выше, чем у «испанки». Но его сложно передать, поэтому людей погибает от Эбола немного. А у гриппа относительно низкие показатели смертности, зато он чрезвычайно контагиозен. С другой стороны, если его слегка изменить...— Как изменить?— С помощью генной инженерии. Теоретически его можно объединить с каким-нибудь другим, гораздо более опасным патогеном.— Например, каким?— Например... — Олень замолчал, перебирая возможные варианты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34