Фрэнк задумчиво хмыкнул. Получился очень странный звук, напоминающий одновременно «Эврика!» и испуганный возглас.Он снова пожалел, что взялся за дело нахрапом. Нужно воспитывать терпение. Вспомнился недавний телефонный разговор: «Дейли, правильно?».Дейли, Дейли. Телефончик не желаете? Адресочек? Или сразу застрелиться?Снова вырвался этот неопределенный звук, уже громче: Мммнн. Забавный звук, похоже на «му-у». Только очень безрадостное «му-у».Фрэнк окончательно понял, что произошло, хотя доказательств не прибавилось. «Храм Света» зачем-то привез трупы с Копервика и замаскировал их под жертвы несчастного случая на море. Шахтеров провезли как членов команды, которые в это время прятались на корабле. Или были уже мертвы. Возможно, их вообще не было на борту. Появляется господин Белл...Все бы ничего, но тут возникли Бергманы и принялись настаивать на расследовании. «Все верят им на слово! Но я этого делать не желаю!» Гарри Бергмана не удовлетворило свидетельство о смерти, он требовал вскрытия.И похоже, почти нашел поддержку в офисе окружного прокурора — вот только внезапно исчез.Фрэнк пролистал распечатки «Райнбек таймс джорнал». Как там зовут журналиста? Овербек. Единственный человек, который написал больше одной статьи.Дейли обратился в справочную и нашел Э. Овербека по ту сторону Гудзона, в городке Порт-Ивен.На третьем гудке трубку взяла маленькая девочка:— Алё?— Мне нужен Эрик.— Сейчас! Ой! А кто это?— Фрэнк Дейли.Трубка грохнулась об стол, теперь голос звучал в отдалении:— Папа! Папа!!! Телефон!Разговор было слышно не очень хорошо, наконец девочка сказала:— Не знаю, сам его спроси.— Алло?— Эрик Овербек?— Да?— Это Фрэнк Дейли, я работаю в «Пост». (Так куда внушительнее, чем «я в бессрочном отпуске».)— Слушаю, чем я могу помочь? Да, удивительная вещь — статус.— Пока не знаю, — ответил Фрэнк. — Я работаю над темой, которая связана с некоторыми из ваших статей. Хотел задать вам пару вопросов.— Насчет электростанции? — с восторгом воскликнул Овербек.— Не совсем. Насчет Бергманов.— А-а... — Овербеку явно расхотелось, чтобы его упомянули в «Вашингтон пост». — Послушайте, я был бы рад помочь, но очень занят.— У меня всего два-три вопроса.— Извините, совсем нет времени.— Но...— Не пытайтесь меня переубедить, — отрезал Овербек. — Не надо мне этого, ясно? Я теперь работаю в газете, у которой всего две тысячи подписчиков. Если «Храм» подаст в суд...— "Храм" угрожал подать на вас в суд?— Не имеет значения.— Они...— Мне пора, — сказал Овербек. И повесил трубку.Фрэнк попытался перезвонить, но было занято, все время занято — Овербек явно положил трубку рядом с аппаратом.Дейли пошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку темного «Модело», позвонил Энни и пересказал ей все, что сделал, узнал и додумал.— Значит, это убийство, — заключила она.— Да, — подтвердил Фрэнк, — никаких сомнений. — Долгое молчание. — Хочешь, я приеду?Энни ответила не сразу.— Нет, не сегодня, — отказалась она. — Мне все еще нехорошо. Лучше завтра.Они опять помолчали.— Что дальше? — наконец спросила она.Фрэнк пожал плечами. Рассмеялся, когда сообразил, что Энни этого не видела.— Надо сделать пару звонков. Тамошнему окружному прокурору и одному частному детективу, который работал на Бергманов. Крамер, Мартин Крамер. К тому же... у меня отец болен, так что...— Господи!— Съезжу, навещу его. * * * Назавтра он стоял в приемной больницы Сент-Мэри и отчаянно пытался обратить на себя внимание, чье угодно, хоть охранника. Санитары метались туда-сюда, как ошалелые. Наконец дежурная сестра закончила долгий телефонный разговор и подняла недовольный взгляд:— Я могу вам помочь?— Надеюсь, — ответил Фрэнк так дружелюбно, что та сразу растаяла, и объяснил, что его отец в отделении интенсивной терапии, а сам он только приехал из Вашингтона. Сестра куда-то позвонила, кивнула и повела его по длинному коридору.Больничный коридор напомнил о матери...В комнате ожидания сидели двое — блондинка лет пятидесяти в розовом спортивном костюме и усталый старик в рабочем комбинезоне. Когда вошел Фрэнк, оба вздрогнули, встревоженно подняли глаза и через секунду с облегчением их отвели.В этой же комнате ожидания он сидел четырнадцать лет назад, когда умирала мама.Атмосфера царила прежняя. Воздух был пропитан страхом и надеждой, телевизор под потолком изрыгал жестяной смех. Фрэнк сел, и все трое невидящим взглядом уставились в экран.Вскоре вошла сестра:— Кто к мистеру Дейли?Фрэнк и женщина в розовом вскочили, удивленно посмотрели друг на друга и обернулись к сестре.— Сейчас подойдет доктор, — сказала та и похлопала блондинку по плечу. — Аритмия стабилизировалась. Он у вас молодец.Блондинка схватила Фрэнка за руку и сжала так, что стало больно.— Я Дафни, его жена.— Понятно, — смешался Дейли. — Я Фрэнки.Она на секунду нахмурилась и наконец спросила:— У тебя все в порядке?Фрэнк не понял, что она имела в виду: его осунувшийся после гриппа вид или что-то еще.— Да, все в порядке. Только что переболел гриппом. Блондинка кивнула.Говорить было не о чем, и оба с облегчением встретили врача, который сообщил, что «Фрэнсис, похоже, поправляется, хотя и очень болен». Он силен как бык, и надежда есть.Посетителей пускали по одному. Фрэнк хотел пропустить Дафни вперед, но она и слышать не захотела.— Вы давно не виделись. Иди первый. — Она взяла со столика потрепанный журнал. — Это, конечно, не мое дело, — добавила Дафни, — но, по-моему, вам пора пообщаться.Оставалось лишь согласиться.Отец лежал на спине, опутанный трубками, глядя в потолок впалыми глазами, и тяжело, сипло дышал.Господи.Фрэнк подтащил к кровати стул для гостей и сел. Шли минуты. Глаза отца были открыты, хотя сказать наверняка, в сознании ли он, Фрэнк бы не решился. Вдруг голова отца повернулась, и стеклянный взгляд уставился на Фрэнка.— Привет, — сказал Фрэнк. Отец моргнул.Они сидели долго. Отец явно уже не мог говорить, а Фрэнк не знал, что сказать. Потом он взял отца за руку — ладонь оказалась на удивление грубой. Хотя удивляться не стоило — проработай столько лет на заводе... Фрэнк слегка сжал руку в своих и внезапно произнес за обоих:— Прости. Прости, что все вышло так... плохо.Отец снова моргнул. Вдруг его рука сжалась, и он притянул сына к себе. Голова дрогнула, а уголки губ скривились в слабой улыбке — что теперь поделаешь! На мгновение Фрэнку показалось, что у отца на глаза навернулись слезы, но тут до него дошло, что плачет он сам.Сердце судорожно всколыхнулось в груди, и к горлу подступил острый, режущий комок.Старик отвел глаза, и все стало как прежде. Они долго сидели молча, держась за руки. Перед глазами Фрэнка мелькало детство: мама, завод, школа, магазин, сад, футбольное поле... Господи!Отец дернулся, хрипло вздохнул и умер.Дафни пригласила погостить: «Твоя комната ничуть не изменилась, Фрэнк меня в нее не пускал». Дейли отказался, объяснив, что заплатил за гостиницу вперед. Зато поминок, которые превратились в посиделки для неунывающих скорбящих, избежать не удалось. Приехав в место, которое он до сих пор в мыслях называл домом, Дейли с огорчением обнаружил, что садик запущен, розы не подрезаны, а клумбы пустуют. Блудный сын рассеянным взглядом скользнул по проекционному телевизору и кожаному дивану.Друзья отца позвали на кухню выпить.— Тащи сюда стул, Фрэнки!— Надеюсь, не ты платишь за гроб? Ты хоть когда-нибудь такой видел?!— Я сначала подумал, что тут королевские похороны!— Дай молодому Фрэнку пивка — смотри, какой он бледный!— Со всеми причиндалами, красного дерева! — воскликнул кто-то. — Твой отец был бы в восторге!— Фрэнки, сядь, не маячь. Видел его там? Лежит себе, с понтом, прям как Джон Гувер!Дядя Сид:— По-моему, его подменили! Он никогда так хорошо не выглядел!— Точно! Когда ты видел на его лице румянец?— Никогда, — согласился Фрэнк.— А бритым ты его видел?Так все и продолжалось. Женщины в гостиной тихо переговаривались, а из кухни доносились звон бокалов, ругань, анекдоты и взрывы хохота.Фрэнк просидел до десяти вечера и за это время узнал об отце больше, чем за всю прошлую жизнь. Впервые, пообщавшись с его друзьями, он начал понимать, как отца можно было любить. И прощать.На следующий день он поехал с рыдающей Дафни на кладбище Холи-Кросс. Священник произнес несколько слов, Фрэнк бросил горсть земли на крышку гроба. Настала пора возвращаться.— Ты должен взглянуть на его вещи! — всхлипнула Дафни. — Может, захочешь что-то забрать себе?Проще было подчиниться, чем спорить, и Фрэнк проводил ее обратно.— Все в спальне, — сказала она. — Их не так уж много. Фрэнк не слишком интересовался вещами.Фрэнк вошел в спальню, где на кровати аккуратной стопкой была сложена одежда. Пара мятых спортивных костюмов, полдюжины широких брюк на проволочных вешалках, две коробки с рубашками, недавно из химчистки, темно-синий пиджак. Фрэнк, стесняясь сам себя, примерил пиджак и удивился — он оказался маловат в плечах. Дейли всю жизнь считал отца крупнее себя. Детская иллюзия.Положив пиджак на кровать, он начал открывать ящики комода. Ничего интересного. Белье, носки и пара рубашек. На комоде — старые часы рядом с потрепанным бумажником.Чувствуя себя настоящим вором, Фрэнк заглянул в бумажник. Двенадцать долларов, водительские права, «Виза», страховка, профсоюзный билет. В глубине, подальше от глаз Дафни, фотография мамы Фрэнка.Дейли переложил снимок в свой бумажник и в последний раз осмотрелся.— Мне пора возвращаться — работа, — объяснил он.— Конечно, но...— Звони, если что-нибудь понадобится.— Неужели ты ничего не возьмешь?— Нет, — покачал головой Фрэнк и направился к двери. — Отдай вещи в фонд помощи бездомным.— Но альбомы, альбомы-то возьми! — вдруг воскликнула Дафни. — Нельзя же их просто выкинуть!— Какие альбомы?Дафни вылетела из комнаты и мгновение спустя вернулась со стопкой из трех пухлых альбомов для фотографий, обтянутых бордовым кожзаменителем с потертым золотым тиснением. Фрэнк удивленно открыл верхний.На первой странице была его первая подписанная статья — о евреях, которые обращают в свою веру эмигрантов на Брайтон-Бич. Дальше пошли его статьи для «Вилидж войс» и даже первая публикация в «Пост». Эта статья, вырезанная ножницами и аккуратно приклеенная скотчем, занимала целую страницу. Справа — от руки написанная дата: 16 июля 1992 года. Фрэнк едва не лишился дара речи. В трех альбомах скопилась, наверное, не одна сотня статей, возможно, даже все им написанное.— Как?.. — выдавил он.— Он подписывался, — объяснила Дафни. — Всегда на все подписывался.Фрэнк уже звонил Энни в день похорон, поэтому она знала про отца.— Как ты?— Ничего. Хорошо, что поехал. А ты как?— Вроде выздоравливаю. На работу уже хожу. Есть новости?— Я просматривал статьи про так называемых утонувших и нашел кое-что интересное.— Что?— Во-первых, все пять некрологов одинаковые. Как будто их один и тот же человек написал. Скорее всего так оно и было. С семьями еще интереснее — я наконец-то их обзвонил.— Что они говорят?— Сестра О'Рейли, Мейган, состоит в «Храме Света». Мистер и миссис Гарсия тоже.— Правда?!— Да, только про них я узнал позже, от окружного прокурора.— Ясно.— Они реагировали очень интересно. То есть враждебно. Мои вопросы им не нравились. Нет, они не думают, что на «Хрустальном драконе» произошло что-то необычное. Нет, им и в голову не приходило, что Артуро может быть жив! «Как, значит, вас зовут? Какой у вас телефонный номер? Кто ваш начальник?..» Оказывается, я оскорбил их религиозные чувства! Представляешь? Вот ты на их месте как бы реагировала на мой звонок?— Не так, конечно, — согласилась Энни. — А что остальные?— Я поговорил с дочерью Росса Стивенса — он, кстати, не мальчишка, ему пятьдесят два года — и матерью Криса Йейтса. Тут все наоборот.— Наоборот?— Они не стали со мной разговаривать. Совсем.— Потому что слишком тяжело?— Нет, потому что смертельно испуганы. Энни промолчала.— Возможно, я и поспешил с выводами, — продолжил Фрэнк, — но ведь единственные родители, которые посмели жаловаться, настаивать на расследовании — Бергманы, — исчезли. По словам окружного прокурора, бесследно, если не считать... Недавно нашли...— Тело, да? — подсказала Энни. Они немного помолчали.— Я хочу туда съездить, — наконец произнес Фрэнк.— Может, не стоит?— Нет, я поеду.— Фрэнк? — спросила Энни после долгой тишины. — Что это за «Храм»? Кто они, Фрэнк?Дейли задумался, слушая ее далекое дыхание.— Не знаю. Может, безобидные ребята. Но мне так не кажется. Глава 20 Он свернул с магистрали Нью-Джерси на нью-йоркскую скоростную, пересек мост через Гудзон и, очутившись в Покипси, снизил скорость в поисках ресторана «У Ферначчи». Нашел, припарковался у входа и остался в машине. Было тридцать пять минут седьмого, а с Мартином Крамером он договорился на семь.Вместо того чтобы ждать в ресторане, Дейли открыл «Пост» и погрузился в чтение.Двадцать минут спустя подъехал черный сверкающий «ягуар»-кабриолет с приборной панелью из орехового капа. Сиденья, вероятнее всего, обиты кожей китайских заключенных.Из машины вышел ее хозяин и вопросительно посмотрел на Фрэнка:— Это вы Дейли?— Да.— Марти Крамер. Рад познакомиться.Ресторан оказался на удивление неплохим. В нем было прохладно, лилась тихая музыка. Метрдотель проводил их к столику.— Ничего машина, — сказал Фрэнк, кивнув в сторону входа.— Не жалуюсь, — пожал плечами Крамер.Это был невысокий тощий человек с орлиным носом, гнилыми зубами, блестящими черными глазами и торчащим черным ежиком.— Эй, Марио! — крикнул он. — Как бы нам винца выпить?Официант с улыбкой принес карту вин и рассказал про фирменные блюда.За следующий час они проглотили по паре напитков, два карпаччо, нечто похожее на батон, вымоченный в оливковом масле, и главные блюда: оссо-буко по-милански для Крамера и тортеллини для Фрэнка.Крамер оказался интересным собеседником, хорошим слушателем и осторожным информатором. Через час болтовни Фрэнк обнаружил, что не выяснил про Бергманов ничего нового.— Вы мне так ничего и не рассказали, — заметил он.— А что вы хотите узнать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34