Неожиданно показался парус, но только не с той стороны, где его
ожидали. У самой линии горизонта, но в сторону, противоположную
выбранной Конаном, показалось идущее под всеми парусами судно.
Команда умоляла Конана, чтобы он развернулся и захватил этот
корабль, но он лишь упрямо покачал головой,- где-то на юге к
портам Студжии уходила черная галера.
И упорство его было вознаграждено: тем же вечером, уже перед
наступлением темноты, впередсмотрящий заметил ее, а потом увидел
тот же силуэт и на утро. Было ясно, что быстро ее настичь не
удастся, но не придавал этому особого значения. И каждый день,
приближавший их к берегам Студжии, наполнял его душу жгучим
нетерпением. Догадки его подтверждались. И в том, что Сердце
Арумана украл жрец Сета, он уже нисколько не сомневался, точно
так же, как и в том, что утром солнце обязательно должно взойти.
А куда еще, кроме Студжии, мог направляться этот жрец? Чернокожим
передавалось его нетерпение, и они старались грести еще быстрее,
чем даже под плетьми надсмотрщиков. Они ждали кровавых грабежей и
пока были вполне довольны. Люди далеких южных островов не знали
другой работы, и даже выходцы из Куша были не прочь пограбить
своих богатых соотечественников. Узы крови значили для них
немного, гораздо больше - тугой кошелек и жажда поживы.
Вскоре характер линии берега стал меняться. Обрывистые скалы
кончились, а с ними и неясные вершины далеких нагорий. Низкое
побережье открывало взору обширные равнины, исчезающие в голубой
дымке. Здесь было мало бухт, и еще меньше портов, но белели в
лучах солнца раскиданные по всей равнине стены аккуратных
городков Шемма.
В степях пасся скот и ездили небольшие группы крепких, плечистых
всадников. У них были широкие бледно-серые бороды и тяжелые
луки. Таким было побережье Шемма, где каждый город-государство
устанавливал свои собственные законы. Дальше к востоку, как знал
Конан, степи уступали место пустыням, населенным лишь дикими
племенами кочевников.
По мере того, как плавание их продолжалось, монотонная панорама
застроенной городками и замками равнины, наконец, начала
меняться. Появились кроны тамариска и пальмовые рощи. За ними был
виден зеленый ковер деревьев и кустарника, а еще дальше - горы и
пески пустынь. Здесь в море впадала река, берега которой
покрывала буйная растительность.
Минув устье этой широкой реки, они разглядели на южном горизонте
возвышавшиеся над побережьем черные стены и башни какого-то
города.
Река эта называлась Стикс, и по ней проходила граница Студжии, а
городом была Кемия - известнейший порт этой страны и в настоящее
время крупнейший ее город. Король Студжии жил в столичном городе
Люксере, а Кемия была столицей жрецов, хотя и поговаривали, что
настоящим центром их мрачной религии был расположенный на берегу
Стикса, но в глубине континента старый заброшенный город. Стикс,
берущий свое начало где-то в неизведанных краях далекого юга,
сначала гнал свои воды тысячи миль на север, чтобы потом свернуть
к западу и через несколько сотен миль влиться в океан.
С погашенными огнями "Смелый" под покровом ночи прошел мимо порта
и, прежде, чем его застал рассвет, остановился на стоянку в
небольшой бухте в нескольких милях от города. Бухту окружали
густые мангровые заросли, оплетенные лианами, где кишмя кишели
крокодилы и змеи. Обнаружить здесь их корабль было практически
невозможно. Конану это было известно еще с тех пор, когда он
искал здесь укрытия, будучи корсаром.
Проходя в ночной тишине мимо ни о чем не подозревавшего города,
мощные бастионы которого поднимались прямо у входа в порт,
экипаж "Смелого" мог различить огни факелов и низкое гудение
бубнов. Здесь не стояло столько кораблей, сколько в портах
Аргоса. Силу свою и славу студжийцы видели не во флоте. Они
имели, как это хорошо было известно, некоторое количество
купеческих и военных судов, но количество это было совершенно
непропорционально сухопутной мощи этого государства. Большинство
их кораблей плавало по рекам, а не вдоль морских побережий.
Жители Студжии были народом древним, темным, загадочным, но
твердым и безжалостным. В древности владения Студжии
простиралось далеко на север от Стикса - за степи Шемма, и почти
до самых нагорий теперешних Котта и Офира, и тогда Студжия
граничила с самим Архероном. Но Архерон пал, и дикие предки всех
этих новых государств, одетые в волчьи шкуры и рогатые шлемы,
победоносно двинулись на юг, вытесняя исконных хозяев этих
земель. Студжийцы до сих пор не забыли этого.
Целый день стоял "Смелый" на якоре под прикрытием деревьев, по
ветвям которых скакали пестро раскрашенные птицы с громкими
пронзительными голосами и ползали быстрые безмолвные змеи. А
перед заходом солнца наблюдатели сообщили, что заметили
неподалеку плывущую вдоль побережья лодку. Это было именно то,
что подошло бы Конану для его плана: студжийский рыбак в
плоскодонном челне.
По приказу Конана этого человека быстро доставили на борт
"Смелого". Это был высокий, седой, загорелый мужчина с
побледневшим от страха лицом. Он уже понял, что схвачен
промышлявшей у этого побережья бандой кровопийц, и ожидал
наихудшего. Единственной его одеждой была шерстяная набедренная
повязка, да в лодке лежал широкий плащ, в который обычно кутаются
рыбаки, пережидая ночную прохладу.
Задрожав, мужчина упал перед Конаном на колени в ожидании пыток и
смерти.
- Встань на ноги и перестань трястись! - нетерпеливо произнес
циммериец, редко понимавший слепой страх. - Никто здесь не
сделает тебе ничего плохого. Но скажи мне вот что: не
возвратилась ли сюда из Аргоса вчера черная быстрая галера, и не
заходила ли она в здешний порт?
- Да, господин! - ответил рыбак. - Не далее, чем вчера на
рассвете вернулся из далекого плавания на север жрец Тутотмос.
Говорят, что он был в Мессантии.
- И что же он оттуда привез?
- Я этого не знаю, господин.
- А зачем он плавал в Мессантию? - не отступал Конан.
- И этого я, господин мой, не знаю. Кто я такой? - простолюдин.
Откуда мне знать замыслы жрецов Сета? Я могу рассказать лишь то,
что сам видел или слышал в порту. Поговаривали, что ему пришла с
севера весть чрезвычайной важности, но вот о чем - никто не
знает... Хотя известно то, что Тутотмос после ее получения в
огромной спешке снарядил свою галеру и вышел в море. А вот теперь
он вернулся, но что привез и что делал в Аргосе, не знает никто,
кроме его помощников. Люди рассказывают, что он бросил вызов
самому Тот-Аммону, верховному жрецу Сета, живущему в Люксере, и
теперь ищет силы, способные одолеть Великого. Но кто я такой,
чтобы знать об этом точно? Когда жрецы воюют между собой, обычный
смертный может лишь вжаться в землю и надеяться, что беда минует
его.
Философские рассуждения рыбака заставили Конана поморщиться, а
потом он обернулся к своим людям:
- Мне в одиночку нужно сходить в Кемию: я должен найти этого
мерзавца Тутотмоса. А этого человека содержите как пленника, но
зла ему не причиняйте. Тысяча чертей! Перестаньте выть! Вы что -
думаете, что мы можем войти в порт открыто и захватить город
штурмом? Я должен идти туда сам.
Отклонив все протесты, Конан скинул свою одежду, чтобы облачиться
в скромное одеяние рыбака: сандалии и узкий ремешок на
волосы. Из оружия он выбрал лишь короткий нож. Простонародье
Студжии не имело права носить оружие, а рыбацкий плащ не был
столь широк, чтобы скрыть огромный двуручный меч циммерийца. Нож
он привязал к поясу. Это был добротный охотничий клинок,
выменянный, по-видимому, у одного из племен, населяющих пустыню к
югу от Студжии,- с широким, тяжелым и плавно загибающимся лезвием
из отличной стали, острым, как бритва, и достаточно длинным,
чтобы убить человека.
И после этого, оставив пленника под охраной пиратов, он соскочил
в лодку.
- Ждите меня до рассвета,- велел он. Если я к этому времени не
вернусь, значит не вернусь совсем. Тогда поднимайте якорь и
уходите на юг, к вашим родным краям.
Вслед ему раздались жалобные крики, и ему пришлось вновь
высунуть из-за борта голову и с проклятиями приказать им
замолчать. Он уселся на дно лодки и, взявшись за весла, погнал
ее по волнам так быстро, как этого, наверное, никогда не смог
бы сделать настоящий владелец этой утлой посудины.

















































ОСКВЕРНИТЕЛЬ ВЕРЫ
Порт Кемии лежал между двумя протяженными, далеко входящими
в море мысами. Конан обогнул южный причал, над которым нависали
огромные черные башни крепостей, мрачно вглядывающиеся вдаль
черными пустыми глазницами амбразур и бойниц, и уже в сумерках,
когда света было еще достаточно, чтобы береговые наблюдатели
распознали рыбацкие лодку и плащ, но уже не настолько, чтобы
заподозрить вражескую хитрость, стал грести к берегу. Никем не
окликаемый, он миновал ряд черных военных галер, что стояли у
причала затемненные и тихие, и подплыл к опускающимся к воде
широким каменным ступеням и, подобно многим другим рыбакам,
привязал свою лодку к вмурованному в камень железному кольцу у
самой воды. Здесь никто не приковывал лодки цепями, и в этом не
было ничего необычного - только у рыбаков могли быть такие убогие
челны, а такие люди друг у друга ничего не крали.
Поднявшись по длинной каменной лестнице, аккуратно обходя тут и
там горевшие костры, чтобы избежать при их свете любопытные
взгляды, он осмотрелся. Он выглядел, как обычный рыбак,
вернувшийся с неудачного лова у побережья с пустыми руками. Но,
если бы кто-нибудь присмотрелся к нему повнимательнее, он,
вероятно, удивился бы, заметив, что походка у этого "рыбака"
все-таки нездешняя. Но он шел быстро, а простонародье Студжии, в
большинстве своем, не было склонно к бессмысленным раздумьям, в
отличие от жителей менее экзотических стран.
Завернувшийся в плащ циммериец почти не отличался от
представителей военной касты студжийцев, тоже высоких и
мускулистых людей. Опаленный морским солнцем, он был чуть менее
смуглым, чем они. К тому же сходство с ними придавала ему его
черная, перехваченная над самыми бровями узким ремешком, длинная
грива. Но вот отличала его от местных жителей иноземная походка,
черты лица и светлые глаза.
Но на плечах его висел длинный плащ, и, кроме того, там, где это
было возможно, он старался придерживаться тени и отворачивался от
проходивших мимо прохожих.
Это была рискованная игра, и он знал, что долго оставаться
неузнанным ему не удастся. Кемия не была северным портом, где в
любое время можно встретить представителей самых разных рас.
Единственными иноземцами здесь были чернокожие невольники, а
циммериец напоминал их еще меньше, чем самих студжийцев.
Чужестранцы не были в городах Студжии желанными гостями: здесь
принимались только торговцы и получившие лицензии купцы, да и тем
не позволялось ступать на эту землю после наступления темноты. А
сейчас, к тому же, ни один иностранный корабль не стоял в порту.
Какая-то атмосфера опасности окружала этот город, полный древних
амбиций, но причина этой опасности была неясной. Конан чувствовал
вокруг себя какое-то напряжение, о котором ему говорили его
обострившиеся инстинкты.
Если его опознают, участь его будет ужасна. Как чужеземца его
бы просто убили, но опознанный, как Амра, корсар, опустошавший
это побережье огнем и мечом...- по плечам его пробежала невольная
дрожь. Обычных смертных он не страшился. Но это был край мрачной
магии и безымянной угрозы. И, как он слышал, в темных святилищах
этого города, где происходили страшные и непонятные ритуалы,
скрывался старый и древний род огромных змей, вывезенных когда-то
из северных земель.
Он уже достаточно отдалился от берега и углубился в длинные и
мрачные улицы центральной части города. Здесь не было такого
привычного для городов севера блеска уличных фонарей, под которым
обычно со смехом прогуливались ярко одетые прохожие, поглядывая
на выставленные в лавках и магазинчиках многочисленные товары.
Лавки в Кемии закрывались с наступлением сумерек, и единственным
освещением улиц было коптящее пламя факелов, стоящих друг от
друга на достаточно большом расстоянии. Прохожих было мало - и с
течением времени становилось все меньше и меньше. Они поспешно
проходили мимо с плотно сжатыми губами. Мрачным и неприветливым
представлялся Конану этот город - молчаливые люди, их поспешная
походка, мощные каменные стены по обеим сторонам улиц. Была в
архитектуре Студжии какая-то устрашающая величественность -
угнетающая и подавляющая.
Где-то на крышах домов мерцали огоньки свечей. Конан знал, что
большинство местных жителей спят ночью прямо под открытым небом,
среди пальм, растущих во внутренних садах. Откуда-то доносились
негромкие звуки незатейливой музыки. Мимо по брусчатке
прогрохотала повозка, в которой мелькнула фигура ее высокого
седока с орлиными чертами лица, завернувшегося в шерстяной плащ,
чьи волосы украшал золотой обруч, покрытый изображениями змей.
Горячими и дикими лошадьми, запряженными в повозку, резкими
движениями ног управлял полуобнаженный возница.
Пешком по улицам ходили лишь бедняки, торговцы, лодочники и
работники, но таких в этом месте было мало. Конан приближался к
святилищам Сета, где он надеялся найти нужного ему жреца. Он
полагал, что сумеет узнать Тутотмоса, хотя и видел-то его всего
одно мгновение в полумраке мессантийской аллеи. В том, что
убийцей Беллосо был этот самый жрец, он давно не сомневался.
Только служители культа самой высшей касты Черного Круга владели
тайной Черной Руки, приносившей смерть одним лишь прикосновением,
и только они осмелились бы выступить против Тот-Аммона, который
для всего запада был ужасным мифом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31