Зиерн
вскинула руку, и Аверсин только и успел, что спрятать лицо в ладони, когда
белое пламя сорвалось с пальчиков чародейки. Воздух раскололся с
оглушительным треском; окаймленная фиолетовым вспышка выхватила из мрака
каждый булыжник, каждый островок мха на мостовой, высветила каждый
отдельный лепесток осенних восковых роз. Запах озона и горелых листьев
поплыл по саду.
Аверсин не сразу решился отнять ладони от лица. Даже издали, даже в
темноте Дженни могла видеть, что его бьет дрожь. Обморочная слабость
нахлынула на нее, и Дженни в который раз прокляла свою беспомощность. Джон
все еще стоял перед Зиерн неподвижно.
Прозвучал мелодичный, полный торжества голос:
- Не забывайся, Драконья Погибель. Ты не со своей волосатой
замарашкой разговариваешь, а со мной. Я действительно колдунья.
Аверсин, не отвечая, снял очки и тщательно протер глаза. Затем надел
снова и словно впервые вгляделся в Зиерн в тусклом свете садовой лампы.
- Я действительно колдунья, - мягко повторила она. Снова протянула к
нему руки; изящные пальчики затеребили кожаные рукава, хрипловатая нотка
вкралась в ее нежный голос: - И кто сказал, что наш союз должен быть столь
варварским, Драконья Погибель? Если ожидание тебе невыносимо, я могу
сделать его приятным.
Тем не менее, когда пальцы Зиерн коснулись его лица, Джон взял
колдунью за хрупкие запястья и отодвинул ее от себя насколько мог.
Какое-то время они стояли неподвижно лицом к лицу, полная тишина
нарушалась лишь их прерывистым дыханием. Зиерн неотрывно смотрела Аверсину
в глаза, и Дженни знала, что колдунья проникает сейчас в разум Джона,
нащупывая слабую точку, ища согласия.
Наконец Зиерн с проклятием освободилась от его хватки.
- Ладно, - прошептала она. - Значит, эта сука может по крайней мере
правильно сплести свои школярские заклинания. Судя по ней, на большее она
не способна... Но я скажу тебе одно, Драконья Погибель: когда ты поедешь
на поединок с драконом, то рядом с тобой, нравится тебе это или не
нравится, поеду я, а не она. Тебе нужна моя помощь, и поедешь ты лишь
тогда, когда я посоветую королю послать тебя, не раньше. Так что учись
искусству ждать, мой варвар, ибо без моей помощи Моркелеб наверняка убьет
тебя.
Она отступила и снова скрылась в опочивальне, пройдя достаточно
близко от лампы. В медовом свете ее лицо было нежным и наивным, как у
семнадцатилетней девчонки, не отмеченное ни яростью, ни извращениями, ни
мелочностью, ни злобой. Джон глядел ей вслед; бриллиантовая россыпь
испарины мерцала на его лице. Он стоял неподвижно, потирая обожженные
вспышкой кисти рук.
А спустя миг окно позади него ожило, мягко озарилось. Сквозь
переплетение виноградных лоз Дженни увидела часть комнаты, производящей
впечатление наполовину прикрытой фрески: роскошный сосуд из золота и
серебра и мерцание парчи балдахина. Лежащий в постели человек беспокойно
шевелился во сне, его золотистые выгоревшие волосы лежали в беспорядке на
вышитой подушке, а лицо было изможденным и безжизненным, как после поцелуя
вампира.

- Ты бы хорошо проучил ее, отправившись уже сегодня! - бушевал Гарет.
- Возвращайся в Уинтерлэнд и предоставь ей самой разбираться с ее жалким
гадом, если ей этого так хочется!
Он метался по обширной отведенной для гостей комнате и только что не
плевался от бешенства. Он забыл свой страх перед Зиерн, забыл свои просьбы
о защите от колдуньи, забыл даже долгий путь из Уинтерлэнда и отчаяние при
мысли, что Аверсин может вернуться. Дженни, сидя на подоконнике, отрешенно
наблюдала, как он мечет громы и молнии; лицо ее было задумчиво.
Джон поднял глаза от клапанов шарманки.
- К сожалению, не выходит, мой герой, - сказал он тихо. - Как бы там
ни было, а дракон здесь. Южанам на меня, конечно, наплевать, но это еще не
повод оставлять их на съедение дракону. Даже если забыть о гномах, о весне
ты подумал?
Юноша остановился и уставился на него.
- Хм?..
Джон пожал плечами; пальцы его покручивали клапаны.
- Урожай погиб, - пояснил он. - Если дракон останется здесь до весны,
значит, не будет посеяно ни зернышка, и вот тогда, мой герой, жди
настоящего голода.
Гарет молчал. Ничего подобного ему и в голову не приходило. Он
никогда не испытывал недостатка в пище.
- Кроме того, - продолжал Джон, - если гномы вновь не займут в
ближайшее время свою Бездну, Зиерн их уничтожит, как совершенно правильно
говорит Дромар. А заодно и твоего друга Поликарпа в его Цитадели. Хотя
Дромар и боится раскрыть секреты Бездны, гномы сделали для нас что могли.
А Поликарп, насколько я понимаю, спас тебе жизнь. Во всяком случае, не дал
пойти по пути отца, который теперь, благодаря Зиерн, вряд ли уже отличает
одну неделю от другой... Нет, дракон должен быть убит.
- Да пойми ты! - возопил Гарет. - Если ты убьешь дракона, она
захватит Бездну, и Цитадель будет атакована с тыла... - Он беспокойно
посмотрел на Дженни. - А что, она в самом деле могла вызвать дракона?
Дженни молчала, размышляя о чудовищной колдовской силе, явившейся им
в саду, и об опасном, извращенном отзвуке ее в освещенной комнате
охотничьего домика Зиерн. Она сказала:
- Я не знаю. В первый раз слышу, чтобы человеческая магия могла
подействовать на дракона, но, правда, Зиерн училась у гномов. Нет, о таком
я никогда не слышала...
- "Шпорой - петух, гривою - конь..." - процитировал Джон. - А не
могла она приманить дракона, назвав его имя? Она, вроде, его знает.
Дженни покачала головой.
- Моркелеб - это имя, данное дракону людьми. Называем же мы
Азуилкартушерандса Дромаром... Нет, если бы она знала подлинное имя
дракона, его сущность, она бы справилась с ним сама. А она не может, иначе
бы она просто убила тебя там, в саду.
Дженни накинула на плечи шаль - тонкую мерцающую паутинку шелка;
масса темных волос улеглась сверху, как вторая шаль. Казалось, от окна в
спину потянуло холодом.
Гарет снова зашагал по комнате, засунув руки в карманы старых кожаных
штанов, надеваемых обычно лишь для охоты.
- Но она же не знает его имени, так ведь?
- Нет, - ответила Дженни. - Разве что... - Она помедлила и
нахмурилась, отгоняя мысль.
- Что? - быстро спросил Джон, уловив сомнение в ее голосе.
- Нет, - повторила она. - Это невероятно, чтобы колдунья такой мощи
не владела Ограничениями. Это азы магии. - И, видя, что Гарет не понимает,
пояснила: - Самая трудоемкая часть заклинания. Ты должен ограничивать
действие любого заклятия. Если ты вызвал дождь, изволь ограничить его
силу, иначе ты уничтожишь посевы. Если ты призвал беды на чью-либо голову,
установи Ограничения, иначе несчастье станет неуправляемо и, вполне
возможно, обрушится потом на твой собственный дом. Магия весьма щедра на
неожиданности. Ограничения - это первое, с чего начинается обучение.
- А у гномов? - спросил Гарет. - Ты же сказала, что у них все
по-другому.
- Да, они обучают как-то иначе... Я не все поняла из того, что мне
рассказывала Мэб, а кое о чем она просто не захотела говорить. Но все
равно магия есть магия. Мэб знает Ограничения, и мне показалось, что гномы
придают им даже большее значение, чем мы. Так что если Зиерн училась у
гномов, она тоже должна их знать.
Джон запрокинул голову и расхохотался от души.
- Вот это дала маху! - выговорил он. - Подумай, Джен! Она хочет
отделаться от гномов, насылает самое страшное проклятие, какое только
может придумать, - и нечаянно вызывает дракона, от которого уже не
отделаешься! Ну, чудненько!..
- Ничего себе - чудненько! - возразила Дженни.
- Не удивительно, что она меня ударила огнем! Вот бесится, наверное,
как вспомнит о драконе! - Глаза Джона смеялись из-под опаленных бровей.
- Но это просто невозможно, - строго проговорила Дженни - таким
голосом она обычно унимала расшалившихся сыновей. Затем - уже тревожно: -
Она не могла без обучения достичь такой власти, Джон. Это исключено.
Колдовство даром не дается.
- А как ты еще все это объяснишь?
Дженни не ответила. Долго смотрела в окно, на темные очертания
зубчатой стены под россыпью холодных осенних звезд.
- Я не знаю, - сказала она наконец, одергивая концы паутинчатой шали.
- Ее власть слишком велика. Не может быть, чтобы такое досталось даром.
Ключ к магии - сама магия. Она должна была потратить массу времени и сил.
Хотя... - Дженни помедлила, прислушиваясь к чувствам, которые вызывала в
ней Зиерн. - Я полагала, что колдунья ее уровня должна вести себя
по-другому.
- Ах... - мягко вздохнул Джон. Глаза их встретились. - Только не
думай, пожалуйста, что все, что она делает со своей магией, как-то унижает
твои старания, милая. Ничуть не бывало. Она унижает лишь саму себя.
Дженни грустно улыбнулась, в который раз отметив эту дьявольскую
способность Джона попасть в точку одной фразой, и они по старой своей
тайной привычке снова поцеловались взглядами.
Гарет сказал тихо:
- Но что же нам теперь делать? Дракон должен быть уничтожен, а если
ты уничтожишь его, то сыграешь ей на руку.
Лицо Джона на секунду осветилось улыбкой. Потом он пристально
посмотрел на Дженни; рыжеватая бровь вздернута, в глазах - вопрос. За
десять лет они научились понимать друг друга без слов.
И Дженни вновь задохнулась от страха, хотя знала, что Джон прав во
всем. Спустя момент заставила себя вздохнуть и кивнула.
- Ну и славно. - Бесовская улыбка Джона стала шире. Словно мальчишка,
предвкушающий очередную проказу, он живо потер руки. Потом повернулся к
Гарету: - Начинай укладывать чулки, мой герой. Сегодня отбываем к Бездне.

9
- Стоп!
Сбитые с толку Гарет и Джон натянули поводья, когда Дженни внезапно
остановила Лунную Лошадку посреди усыпанной листьями дороги. Звякнула
уздечка ведомого в поводу Оспри, а мул Кливи шумно принялся щипать сорняки
на обочине. Тишина, залегшая в предгорьях Злого Хребта, нарушалась лишь
слабым посвистом ветра в обугленных стволах спаленной рощи. Ниже, у
подножия холма, леса уцелели и были раздеты скорее надвигающейся зимой,
чем драконьим огнем; там, под оловянно-серыми стволами берез густо лежала
ржавая листва. Здесь же - только путаница хрупких веток, готовая
рассыпаться при малейшем прикосновении. На обугленных плитах дороги,
наполовину скрытые сорняками, чернели кости тех, что пытались спастись от
первой атаки дракона, - вперемешку с черепками посуды и брошенными на бегу
серебряными монетами. Монеты так и остались лежать в грязи. Никто не
отважился подойти к разрушенному городу и собрать их.
Выше, освещенные тусклым зимним солнцем, виднелись останки первых
домов Бездны. По рассказам Гарета, гномы никогда не строили крепостных
стен. Дорога вбегала в город через арку с обрушившейся Часовой Башней.
Дженни долго вслушивалась в тишину, обводя окрестности взглядом.
Мужчины тоже молчали. С того самого момента, как они выскользнули из
дворца перед самым рассветом, Дженни все острее и острее ощущала гнетущее
молчание Джона. Она посмотрела искоса, как он горбится в седле своей
верховой лошади Слонихи, и в который раз за этот день вспомнила слова
Зиерн о том, что без ее помощи нечего и думать о встрече с черным драконом
Моркелебом.
Вне всякого сомнения, Джон думал о том же.
- Гарет, - окликнула наконец Дженни, и голос ее был чуть громче
шепота. - Это единственный путь в город? Может, есть какое-нибудь другое
место - подальше от входа в Бездну?
Гарет нахмурился.
- Но почему?
Дженни качнула головой, сама не ведая причин своей тревоги. Но что-то
нашептывало ей, как несколько недель назад у руин безымянного города в
Уинтерлэнде, что впереди опасно; и Дженни напряженно высматривала вокруг
приметы этой опасности. Она многому научилась у Мэб, инстинкты ее
обострились, и вот теперь что-то властно запрещало ей проехать сквозь арку
с обрушенной Часовой Башней в залитую солнцем Долину Бездны.
После минутного размышления Гарет сказал:
- Самое удаленное место от входа - Холм Кожевников. Это у подножия
вон того пика, что ограничивает город с запада. Я думаю, там будет с
полмили до Врат. Сам город маленький, не больше четверти мили насквозь...
Был...
- А Врата оттуда видны?
Он кивнул, озадаченный странным условием.
- Холм довольно высок, и все дома были разрушены при первой атаке
дракона. Но если тебе нужно видеть Врата, достаточно объехать Часовую
Башню слева - и...
- Нет, - пробормотала Дженни. - Я думаю, нам туда ехать не стоит.
Джон мгновенно повернулся к ней. Гарет запнулся.
- Так он что же... нас слышит?
- Да, - сказала Дженни, сама не понимая, откуда в ней эта
уверенность. - Вернее, не слышит, а... Я не знаю. Просто мне кажется...
Нет, он еще не чувствует, что мы здесь. Но если мы подъедем ближе - может
и почувствовать. Это старый дракон, Гарет, его имя есть в Списках. Я
вычитала в одной древней книге из дворцовой библиотеки, что драконы, меняя
душу, меняют и оболочку. Пока дракон молод - окраска его светла и проста.
С возрастом на его шкуре проступают сложные узоры, а к старости, достигнув
наивысшей силы, он снова становится одноцветным, но уже темных мрачных
тонов. Моркелеб - черен. Я не знаю, что это значит, но во всяком случае -
это огромный возраст, огромная власть, и его чувства сейчас наверняка
заполняют Долину Бездны, как вода, чуткая к малейшей ряби.
- А рыцари короля изрядно ее взбаламутили, - цинично заметил Джон.
У Гарета был несчастный вид. Дженни мягко подтолкнула кобылу,
заставив сделать пару шагов в сторону Часовой Башни. Чувства Дженни
медленно, как круги по воде, расходились по всей Долине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41