Никакой политики, ничего такого!..
- Серые близорукие глаза Гарета умоляли Аверсина поверить, но было в них
некое отчаяние.
Джон некоторое время пристально смотрел на него, затем сказал:
- Я верю тебе, мой герой.
В гнетущем молчании Гарет коснулся каблуками боков Молота Битвы, и
мощный конь двинулся вперед; заемный плед юноши слился с туманом,
превратив всадника в блеклый бесформенный сгусток. Джон придержал лошадь и
поравнялся с поглядывающей задумчиво Дженни.
- Может быть, ты была и права, милая, отправившись со мной.
Дженни перевела взгляд с Гарета на Джона и обратно. Неподалеку
каркнула ворона, словно сама эта печальная земля подала голос.
- Я не думаю, чтобы он хотел нам зла, - мягко сказала Дженни.
- Он может погубить нас по глупости с тем же успехом.

Когда они приблизились к реке, туман сгустился, и теперь они ехали в
холодном белом мире, где единственными звуками были скрип седел, удары
копыт, звяканье сбруи да шелестящий треск тростников, растущих в залитых
водой канавах. Из этой серой водяной глади каждый камень, каждое одинокое
дерево выступали тихими сгустками тьмы, словно предзнаменования странных и
мрачных событий. Отчетливее, чем когда-либо, Дженни ощущала, как
становится все тяжелее молчание Гарета, как нарастает его чувство вины и
страха, и она знала, что Джон также понимает это, - он поглядывал искоса
на юношу и вслушивался в тишину пустынных земель, как бы ожидая засады.
Наступили сумерки, и Дженни вызвала голубоватый шар ведьминого огня, чтобы
осветить дорогу, но мягкие, полупрозрачные волны тумана отражали свет, так
что двигаться приходилось почти вслепую.
- Джен, - Аверсин натянул поводья, вскинул голову, прислушиваясь. -
Ну-ка послушай.
- Что послушай? - шепнул Гарет, въезжая за ними на склон,
обрывающийся в пелену тумана.
Обострившиеся чувства Дженни как бы раздвинулись, проникая сквозь
тусклые клубы, уже воспринимая далекий шелест речного тростника. Там были
и другие звуки, смутные - искаженные туманом, но все же вполне узнаваемые.
- Да, - сказала она тихо, и ее дыхание заклубилось на секунду в сыром
воздухе. - Голоса... лошади... целая компания на той стороне.
Джон бросил на Гарета острый взгляд искоса.
- Они, конечно, могут ждать перевоза, - сказал он, - если им есть что
делать по эту сторону реки на ночь глядя.
Гарет не сказал ничего, но лицо его было бледным и застывшим.
Помедлив, Джон мягко чмокнул губами, и Слониха, косматая гнедая, грузно
двинулась вниз по склону сквозь липкие речные испарения.
Дженни позволила ведьминому огню разорваться, когда Джон ударил в
дверь приземистого домика. Они с Гаретом остались снаружи, пока Джон
уславливался с перевозчиком о цене за переправу трех человек, шести
лошадей и двух мулов.
- Пенни за ногу, - сказал перевозчик, впиваясь темными беличьими
глазками то в одно лицо, то в другое с острым интересом человека, через
порог которого проходит целый мир. - Но через час я бы смог предложить вам
ужин и ночлег. А то ведь скоро будет тьма кромешная, да еще туман в
придачу.
- Мы можем проехать еще несколько миль до полной темноты. Кроме того,
- добавил Джон, со странным мерцанием в глазах оглянувшись на молчащего
Гарета, - кое-кто ждет нас на том берегу.
- А! - Широкий рот перевозчика захлопнулся, как капкан. - Так это вас
они поджидают? Я их давно уже слышу, но они так и не позвонили в колокол,
вот я и решил, что раз нужды во мне нет, то лучше посидеть в тепле.
Подняв фонарь и запахнув поплотнее стеганую куртку, он повел их к
мосткам. Дженни, поотстав, рылась в укрепленном на поясе кошельке в
поисках монеты.
Огромный конь Молот Битвы, уже испытавший недавно путешествие на
корабле, перенес погрузку стоически. Лунная Лошадка и Оспри, как и
запасные лошади, такого опыта не имели и артачились - все, кроме Слонихи,
которая прошла бы и по мосту из пылающих ножей своей обычной флегматичной
трусцой. Дженни пришлось долго уговаривать и хлестать по ушам животных,
чтобы убедить их поставить ногу на большой плот. Паромщик закрыл воротца
на корме и повесил фонарь на короткую мачту. Затем налег на лебедку и
погнал широкий плавучий помост по серому непрозрачному шелку реки.
Единственный фонарь марал желтоватым светом свинцовые облака тумана; то
здесь, то там краем глаза Дженни замечала в коричневатых водах тянущиеся к
плоту коряги.
Она слышала пришедшие с той стороны звуки: звяканье металла о металл,
мягкое ржание, человеческие голоса. Гарет все молчал, но Дженни
чувствовала, что каждая его мышца дрожит, как натянутая веревка за миг до
разрыва. Джон стоял рядом, пальцы его, переплетенные с пальцами Дженни,
были теплы и тверды. Очки мягко блеснули, когда он накинул край своего
огромного пледа Дженни на плечи и притянул ее к себе.
- Джон, - тихо сказал Гарет. - Я... я должен кое в чем вам
признаться.
Сквозь туман смутно донесся еще один звук - женский смех, подобный
звону серебряных колокольчиков. Гарет содрогнулся, и Джон с опасным
мерцанием из-под лениво прикрытых век сказал:
- Да пора бы уже...
- Аверсин... - Гарет запнулся и умолк. Затем заставил себя
продолжать: - Аверсин, Дженни, послушайте! Простите меня! Я солгал вам...
Я обманул вас, но у меня не было выбора. Простите.
- Ага, - мягко сказал Джон. - То есть что-то ты нам забыл сообщить до
того, как мы покинули Холд?
Избегая его взгляда, Гарет сказал:
- Я хотел вам признаться раньше, но не решился. Я боялся, что ты
повернешь назад, а этого я допустить не мог. Ты нам нужен, ты нам
необходим!
- Для парня, помешанного на чести и доблести, - заметил Аверсин с
безобразными нотками в голосе, - ты натворил кучу подлостей, не так ли?
Гарет вскинул голову и наконец-то встретился с ним взглядом.
- Нет, - сказал он. - Я... я знал, на что иду. Я думал, что пусть
обманом, но обязан привести тебя сюда...
- Ну ладно, - сказал Аверсин. - Давай выкладывай, в чем суть?
Дженни перевела взгляд с лиц мужчин на дальний берег, смутно видимый
как темное пятно, где несколько огоньков двигались в тумане. Чернеющие над
ними массы были несомненно лесами Белмари. Дженни предостерегающе
коснулась шипастого налокотника Джона, и он бросил быстрый взгляд в
направлении факелов. Там наметилось движение - человеческие фигуры
потеснились к воде, встречая паром. Молот Битвы заржал, тряхнув гривой, и
звонко протрубили в ответ лошади на берегу. Драконья Погибель снова
повернулся к Гарету, сложив руки на рукоятке меча.
Гарет глубоко вздохнул.
- Суть в том, что король не посылал за тобой, - сказал он. - -
Фактически он... Он запретил мне ехать к тебе. Он назвал мою затею
дурацкой, потому что (сказал он) ты скорее всего просто выдуман, а если не
выдуман, то наверняка уже убит каким-либо другим драконом. Он сказал, что
не хочет рисковать моей жизнью, отправив меня на поиски фантома. Но... Но
я должен был найти тебя. Он не собирался посылать никого. А ты -
единственный драконоборец, так говорилось в балладах... - Гарет запнулся в
нерешительности. - Конечно, ты оказался другим, но я-то знал, что ты
должен существовать. Я знал, кто нам нужен. Я не мог стоять в стороне и
смотреть, как дракон уничтожает королевство. И я нашел тебя, я привел...
- Решив за меня, что мне делать, и оставив моих людей на произвол
судьбы? - Лицо Джона было не очень выразительным, но голос жалил не хуже
скорпиона.
Гарет отпрянул.
- Я... я много думал об этом в последние дни, - тихо сказал он. Снова
поднял глаза, лицо его было белым от боли и стыда. - Но я не мог позволить
вам вернуться. И ты будешь вознагражден, я постараюсь, чтобы тебя
как-нибудь наградили.
- И как же ты собираешься это устроить? - В голосе Джона звучало
отвращение. Палуба дрогнула, плот со скрежетом поволокся по мелководью.
Огоньки, словно болотные свечи, подпрыгнули и двинулись к ним. - Вряд ли
станут церемониться с человеком, укравшим королевскую печать, когда он
вернется в Белмари. Я предвижу дружескую встречу... - Аверсин указал на
прорисовывающиеся в дымке фигуры. - Они пришли арестовать тебя?
- Нет, - расстроенно сказал Гарет. - Это мои друзья, тоже придворные.
Тут они словно перешагнули некий порог - фигуры на берегу
прояснились, свет фонарей затанцевал на жестких атласных складках, огладил
мягкий ворс бархата, обозначил тугие кружева и облачка женских вуалей,
густо посоленные бриллиантами. Впереди всех стояла стройная темноволосая
девушка в янтарных шелках, чьи глаза, золотые, как мед, тронутые оттенками
серого, встретившись с глазами Гарета, заставили того вспыхнуть. Один
мужчина держал ее плащ из хвостов горностая, другой - позолоченный шар с
благовониями. Девушка засмеялась, и смех ее, серебряный и резкий, был как
отзвук тревожного сна.
Это могла быть только сама Зиерн.
Джон испытующе посмотрел на Гарета.
- Печать, которую ты мне показывал, - настоящая, - сказал он. - Я
видел ее на старых документах, таких старых, что у них были разлохмачены
края. Так, по-твоему, кража ее была чисто случайной?
Он взялся за повод Слонихи и повел ее по коротким сходням. Когда они
ступили на берег, все придворные во главе с Зиерн одновременно и грациозно
изогнулись в сложном поклоне, коснувшись коленом клейкой, пахнущей рыбой
земли.
- Нет, не совсем, - выдавил Гарет. Лицо его горело. - Собственно, это
даже не являлось кражей. Король - мой отец. А я - пропавший наследник.

5
- Так это и есть твоя Драконья Погибель?
При звуках голоса Зиерн Дженни приостановилась в наполненной голубыми
сумерками каменной прихожей охотничьего домика чародейки. Отсюда, из
полумрака, маленькая гостиная сияла, как освещенная сцена: тонкий розовый
газ одеяния Зиерн, бело-лиловый камзол Гарета, рукава, чулки,
розово-черный ковер под ногами - все, казалось, пылало оттенками цветного
стекла в янтарном свете лампы. Инстинкты Уинтерлэнда толкнули Дженни в
тень. Никто не видел ее.
Зиерн поднесла хрустальный кубок к одной из ламп на камине,
наслаждаясь кроваво-красными искрами, зажегшимися в вине. Потом улыбнулась
насмешливо.
- Должна сказать, что я бы предпочла вариант из баллады.
Гарет, сидящий в одном из кресел слоновой кости с позолоченными
ножками по ту сторону столика для вина, только поглядывал несчастливо и
сконфуженно. Ямочки на щеках Зиерн заиграли, розовые губы, казалось,
потемнели, и чародейка, откинув угол вуали, подняла голову. Гребни из
хрусталя и оникса блеснули в темно-каштановых волосах.
Гарет все еще молчал. Продолжая улыбаться, Зиерн с небрежной грацией
приблизилась к юноше - так, чтобы он оказался в ауре ее аромата. Свет
лампы прыгнул с хрустальных граней на камзол Гарета и на его невольно
задрожавшие руки.
- Так ты даже не собираешься поблагодарить меня за встречу и
гостеприимство?
Испытывая ревность к огромной колдовской власти Зиерн, Дженни
старалась не давать волю чувствам, но еще на переправе была поражена
молодостью колдуньи. С виду Зиерн вполне могла сойти за двадцатилетнюю, но
по въедливым женским подсчетам, от которых Дженни удержаться не смогла,
хотя и корила себя за это, получалось, что чародейке никак не менее
двадцати шести лет. "Где есть зависть, там не может быть учения, - сказала
тогда себе Дженни. - Во всяком случае, следует воздать этой девушке
должное".
Но теперь в душе ее шевельнулась злость. Близость Зиерн к Гарету,
нежная рука, с бесцеремонной интимностью легшая на плечо юноши, так что
кончики пальцев едва не касались его шеи под кружевным воротником, - все
говорило о расчетливом искушении. Помня рассказы Гарета и видя его
напряженное лицо, Дженни понимала, что мальчик борется изо всех сил против
чар любовницы своего отца. Судя по выражению лица Зиерн, эти попытки ее
забавляли.
- Леди... леди Дженни?
Она быстро обернулась, услышав исполненный сомнения голос. Лестница
(как и все лестницы охотничьего домика) была заключена в ажурные
переплетения резного камня; в рваных тенях Дженни различила фигурку
девушки лет семнадцати. Миниатюрная, чуть выше самой Дженни, девушка была
похожа на роскошно одетую куколку; прическа - утрированное подобие
прически Зиерн, волосы окрашены в пурпур и седину.
Девушка присела в реверансе.
- Меня зовут Трэй, Трэй Клерлок. - Она бросила нервный взгляд на две
фигуры в ярко освещенной гостиной и оглянулась, как бы опасаясь, что
кто-то еще из гостей Зиерн мог подкрасться по лестнице и подслушать. -
Пожалуйста, не поймите меня неправильно, но я принесла вам платье к обеду,
если оно, конечно, вам понравится.
Дженни оглядела собственный костюм из красновато-коричневой шерсти с
рукавами под шелк, обрамленными красно-голубой вышивкой. Из уважения к
обычаям, требовавшим, чтобы женщина из высшего света не появлялась ни
перед кем простоволосой, она надела еще и вуаль из белого шелка, когда-то
привезенную Джоном с востока. В Уинтерлэнде это считалось бы королевским
нарядом.
- Это так необходимо?
Трэй Клерлок взглянула на нее столь обескураженно, словно забыла
зазубренные с детства уроки этикета.
- Во всяком случае, желательно, - прямо ответила она. - Мне-то, в
общем, все равно, но... люди у нас при дворе такие бессердечные, особенно
если кто-то не так одет. Извините, - добавила она поспешно и, покраснев,
вышла из пестрой лестничной тени. Только теперь Дженни заметила, что
девушка держит узел из черного и серебряного атласа и целое облако газовых
вуалей, из глубины которого мерцают многочисленные блестки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41