Дженни поколебалась. Обычно условности высшего света никогда ее не
беспокоили, да и род занятий не очень-то располагал к этому. Зная, что ей,
может быть, придется предстать перед королем, она захватила из Уинтерлэнда
лучший костюм, какой у нее был, - собственно говоря, единственный свой
парадный костюм. Дженни прекрасно понимала, что выглядит он весьма
старомодно, но мнение других ее не интересовало.
Однако с того момента, как они сошли с плота на туманный вечерний
берег, она почувствовала себя гуляющей среди скрытых ловушек. Зиерн и ее
небольшая банда придворных были с ней вежливо-обходительны, но во взглядах
их и в легких движениях бровей Дженни чувствовала насмешку. Это раздражало
и приводило в замешательство, заставляя вспомнить времена, когда над ней,
девчонкой, любила потешаться деревенская ребятня. И вот теперь, как в
детстве, Дженни вновь ощущала болезненный страх перед этой жестокой
ребячьей забавой.
Мелодичный смех Зиерн отдался в прихожей.
- Ручаюсь, он озирался в поисках скребка для обуви, когда переступил
порог... Я не знала, предложить ли ему комнату с кроватью или же с охапкой
прекрасного комфортабельного сена на полу - сам понимаешь, гостеприимство
требует, чтобы гость чувствовал себя как дома...
На какой-то момент Дженни в силу вечной своей настороженности
заподозрила, что предложение сменить костюм могло быть частью плана,
имевшего целью выставить ее на посмешище. Но обеспокоенные глаза Трэй
выражали искреннюю заботу о ней и немного о себе самой - девушка явно не
желала, чтобы гостья оказалась в дурацком положении. Дженни прикинула, что
будет в случае отказа. Не стоило начинать с вражды. Все-таки она выросла в
Уинтерлэнде, и все ее инстинкты нашептывали о необходимости принять
защитную окраску.
Дженни протянула руку к скользкой охапке атласа.
- Вы можете переодеться в комнатке под лестницей, - предложила Трэй с
облегчением. - До вашей комнаты далеко идти.
- До вашего дома, надо полагать, идти еще дальше, - заметила Дженни,
берясь за щеколду неприметной двери. - Вы что же, прибыли только за этим?
Трэй взглянула на нее с непритворным удивлением.
- О нет! Когда Зиерн узнала о возвращении Гарета, она велела всем
явиться на званый обед: моему брату Бонду и мне, Прекрасной Изольде,
Каспару Уолфриту, Мерривину Лонгклиту и другим. Я всегда прихватываю
два-три разных костюма к обеду. Я имею в виду: трудно знать заранее, что
тебе вздумается надеть.
Она была совершенно серьезна, и Дженни подавила улыбку.
Девушка продолжала:
- Немножко длинновато, но цвета, мне кажется, как раз ваши. Здесь, на
юге, одни лишь служанки ходят в коричневом.
- Вот как? - Дженни коснулась складок своего костюма, в самом деле
приобретшего оттенок корицы в отсветах, падающих из гостиной. - Благодарю
вас, Трэй, и... Трэй! Могу я вас просить еще об одном одолжении?
- О, конечно! - с готовностью отозвалась девушка. - Я готова
помочь...
- Да нет, с костюмом я справлюсь сама. Джон... лорд Аверсин... должен
спуститься сюда с минуты на минуту... - Она приостановилась, с тревогой
размышляя о несколько старомодном коричневом бархате его камзола и
домашнего плаща. Нет, здесь она уже ничего не могла поделать. Дженни
потрясла головой. - Попросите его задержаться, если получится.
Комната под лестницей была маленькой и носила следы торопливых
переодеваний и еще более торопливых романтических встреч. Разбираясь с
нарядом, Дженни ясно слышала, о чем беседуют собравшиеся в холле
придворные, ожидая, когда их пригласят к обеду. Обострившимся слухом она
улавливала суматоху в зале по ту сторону гостиной: перебранку слуг
относительно постилания шести скатертей в честь Гарета и обрывки
наставлений о надлежащей подаче блюд. Девушки то и дело начинали смеяться,
но на них тут же прикрикивал дворецкий. Чуть ближе сплетничали и
зубоскалили гости:
- ...а что ты еще можешь сказать об особе, которая носит эти ужасные
дымчатые рукава да еще и гордится ими!..
- Да, но при свете дня! При людях! С собственным мужем!..
- Ну конечно, заговор гномов...
- А слышал, почему у гномов носы плоские?..
Еще ближе мужской голос спросил со смехом:
- Гарет, а ты уверен, что привел того самого человека? Я имею в виду,
не ошибся ли ты адресом и не пригласил ли кого-то совершенно другого?
- Ну... э-э... - Гарета буквально разрывало между преданностью
друзьям и страхом насмешек. - Полагаю, ты бы назвал его чуточку
неотесанным, Бонд...
- Чуточку? - Человек по имени Бонд звучно расхохотался. - С тем же
успехом можно сказать, что дракон чуточку опасен или что старина Поликарп
чуточку пытался тебя убить. А ты привел эту дубину ко двору! Отец будет
тебе очень признателен.
- Гарет! - Внезапная озабоченность прозвучала в живом голосе Зиерн. -
Но ты, я надеюсь, хоть потребовал у него верительные грамоты? Членство в
Гильдии Драконьих Погибелей, Доказательства Убийства...
- Свидетельство от Спасенных Дев, - подхватил Бонд. - Или та, что с
ним, это и есть одна из спасенных?
Дженни скорее почувствовала, чем услышала, чью-то крадущуюся поступь
на лестнице над головой. Неслышные и твердые мужские шаги. Вот он
остановился точно так же, как недавно остановилась она сама - на верхней
ступеньке, откуда так хорошо просматривается гостиная... Дженни торопливо
принялась натягивать жесткие нижние юбки, а тот, наверху, стоял молча,
прячась в рваных тенях резной решетки.
- Ну конечно! - вскричал Бонд в озарении. - Он прихватил с собой
деву, потому что никто больше в Уинтерлэнде не смог бы прочесть
Свидетельства о Смерти Дракона. Взаимная выгода, видите ли...
- Ну, если спросить меня, - мурлыкнул еще один женский голос, - то уж
дева здесь совсем ни при чем.
Зиерн высокомерно усмехнулась:
- Возможно, что и дракон тоже.
- При свете дня ей дашь все тридцать, - добавил кто-то.
- Ну не будь столь придирчив, - одернула гостя Зиерн. - Спасение было
так давно...
Из-за взрыва хохота Дженни не могла бы сказать точно, но, кажется,
тот, что стоял на лестнице, беззвучно ретировался. Зиерн продолжала:
- Я думаю, если уж твоей Драконьей Погибели было необходимо
прихватить с собой женщину, то он мог бы выбрать кого-нибудь покрасивее, а
не эту гномоподобную коротышку. Ей, по-моему, и вуаль-то не нужна, она и
волосами может завеситься.
- Возможно, потому она ее и не носит.
- Если вы решили заняться благотворительностью, принц...
- Она не... - начал негодующий голос Гарета.
- О Гарет, не принимай все так близко к сердцу! - послышался
дразнящий смех Зиерн. - Это так утомляет, дорогой, и, кроме того,
прибавляет морщин. А ну-ка улыбнись! Мы же просто шутим... Но если мужчина
не обладает чувством юмора, он может легко впасть в более серьезный грех -
к примеру, начнет есть салат рыбной вилкой. Уж не думаешь ли ты...
Дрожащими руками Дженни натянула вуаль, но прикосновение жесткого
газа к лицу вызвало почему-то новую вспышку гнева и ребяческой обиды.
Человеческие отношения всегда интересовали Дженни - даже эти, насквозь
проникнутые искусственностью и злобой. Многие странности в характере
Гарета становились теперь вполне объяснимы. Но насмешки хозяйки и гостей
настолько задели Дженни за живое, что толкнули на неожиданное озорство -
беззвучно выскользнуть из каморки под лестницей и незамеченной
присоединиться к злословящим придворным.
Лампы в холле сияли. Посреди толпы восторженных почитателей царила
Зиерн, как бы опыленная сверканием бриллиантов и кружев.
- Вот что я вам скажу, - говорила она. - Сколько бы золота ни
пообещал Гарет в награду благородному драконоборцу, мы можем предложить
ему нечто большее. Мы познакомим его с благами цивилизации. По-моему, это
звучит неплохо. Он нам убьет дракона, а мы научим его пользоваться вилкой.
Ответом был одобрительный смех. Дженни заметила, что вместе со всеми
засмеялась и Трэй, правда, без особого воодушевления. Стоящий неподалеку
от нее мужчина был, видимо, ее брат Бонд - такой же изящный и хрупкий;
один из локонов его белокурых волос, продуманно выпущенный на кружевной
воротник, был голубого цвета. По сравнению с игрушечной грациозностью
Бонда Гарет выглядел еще более неуклюжим и подавленным. Лицо его выражало
крайнюю растерянность и печаль.
Возможно, дело заключалось еще и в том, что Гарет был на сей раз без
очков, несомненно, считающихся здесь чудовищным неприличием. Во всяком
случае, он смотрел на причудливую резьбу стропил, на мерцание шелковых
ламп и на лица друзей с таким недоумением, словно внезапно перестал их
узнавать.
А Бонд продолжал изощряться:
- Ужель твоя Драконья Погибель столь же велика, как Шелкодрал
Блистательный, поразивший Пурпурно-Алого-В-Полоску Дракона Золотистых
Лесов в царствие Круголива Благосостоятельного?.. Или это было при
Кусолокте Безуспешном? Просветите меня, принц!
Но до того, как бедняга Гарет смог что-либо ответить, Зиерн
воскликнула вдруг: "Моя дорогая!" - и поспешила к Дженни, простирая
маленькие белые руки из кремовой пены кружев. Улыбка ее была нежной и
приветливой, как будто она встречала лучшую подругу, с которой давно уже
не виделась.
- Моя дражайшая леди Дженни, извините, что я не сразу вас заметила!
Вы выглядите блестяще! Неужели наша милая Трэй одолжила вам черное с
серебром? Как это великодушно с ее стороны...
В обеденном зале прозвучал колокол, и музыканты на галерее начали
играть. Зиерн взяла Дженни за руку, и гости прошли в зал - - первыми, по
южному обычаю, женщины, затем мужчины. Дженни огляделась, ища глазами
Джона, но его нигде не было. Сердце испуганно екнуло при мысли, что
придется остаться среди них одной.
А легкий танцующий голос продолжал:
- Ах да, вы ведь тоже колдунья, не так ли?.. Знаете, я не получила
должного образования, но у меня врожденный дар волшебства. Вы обязательно
должны мне рассказать, как вы зарабатываете на жизнь с помощью магии. У
меня самой никогда не возникало такой необходимости...
Насмешливые взгляды придворных щекотали спину Дженни, как острия
ножей.
И все же мелкие уколы Зиерн, несмотря на всю их обдуманность, цели не
достигали. Дженни скорее готова была злиться на нее за бесцеремонное
искушение Гарета, чем за насмешки в свой адрес. Высокомерие она предвидела
- грех этот был свойствен магам. Дженни и сама становилась его жертвой не
меньше других. Кроме того, она ясно ощущала огромную колдовскую власть
Зиерн. Но эти мелочные придирки были скорее достойны девчонки, пытающейся
скрыть свою неуверенность.
"Странно, - подумала Дженни. - С чего бы это Зиерн быть неуверенной?"
Опустившись на свое место, она медленно оглядела стол, похожий на
зимний лес - снежный лен скатертей и хрустальные сосульки канделябров.
Каждая серебряная тарелка была выложена золотым узором и окружена с
флангов дюжиной вилочек и ложечек - сложным арсеналом этикета. Все эти
молодые придворные в их раздушенном бархате и тугих кружевах явно были
рабами хозяйки, каждый стремился вступить в диалог с ней, а не с соседом.
Вообще все в этом изящнейшем охотничьем домике было посвящено Зиерн: от
вензеля, вырезанного по углам на потолке, до искусного бронзового литья
статуи рогатой богини любви Хартемгарбес в нише у двери. У идола было лицо
Зиерн. Даже плывущая с галереи нежнейшая музыка гобоев и еще каких-то
сложных инструментов, напоминающих шарманку, казалось, провозглашала, что
Зиерн не выносит ничего, кроме совершенства.
Откуда тогда эта неуверенность, граничащая со страхом?
Дженни всмотрелась в Зиерн с любопытством врача, пытаясь понять эту
странную девчонку. Глаза их встретились, и Зиерн, конечно, заметила
сочувственный вопрос во взгляде гостьи. На секунду золотистые очи хозяйки
сузились; насмешка, злоба и гнев шевельнулись в их глубине, но затем
нежная улыбка вернулась и Зиерн спросила:
- Что же вы ни к чему не притрагиваетесь, дорогая? Или в Уинтерлэнде
не пользуются вилками?
Внезапно легкое смятение возникло в арке, ведущей в зал. Один из
музыкантов на галерее извлек нестерпимо фальшивую ноту из своей шарманки,
остальные, запнувшись, смолкли.
- Ну надо же! - произнес голос Аверсина, и головы над сверкающим
столом повернулись, как на грохот оброненной тарелки. - - Опять опоздал!
Он ступил в восково светлый зал с легким побрякиванием кольчужных
заплат и приостановился, осматриваясь. Очки просияли, как оправленные в
сталь луны. На Джоне снова был дорожный отороченный волком камзол, весь в
металлических шипах и бляхах, потертые кожаные штаны и покрытые
многочисленными шрамами башмаки. Его пледы были отброшены за спину на
манер плаща, почищенные, но обтрепанные и мятые. В глазах светилось
озорство.
Гарет на другом конце стола помертвел, а затем зарделся до корней
своих редеющих волос. Дженни со вздохом закрыла глаза и подумала
обреченно: "Джон!.."
Он бодро прошествовал в залу и отвесил приветственный поклон всей
честной компании. Придворные за столом все еще не могли произнести ни
слова. В большинстве своем они предвкушали появление этакого деревенского
братца, который бы позабавил их безуспешными попытками следовать правилам
приличия, а в залу вошел варвар, даже и не подозревающий о существовании
каких бы то ни было правил.
Дружески кивнув хозяйке, он опустился на свое место - по левую руку
от Зиерн (Дженни сидела справа). Оглядел с недоумением арсенал
принадлежностей по обе стороны тарелки и с безупречной аккуратностью и
изяществом приступил к еде с помощью рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41