Ляпин проворчал что-то насчет оплаты по тарифу, а пожилой плотник, сидевший на корточках перед от-
крытой дверцей железной печки, бросил окурок в огонь и сказал:
— За заботу спасибо, Николай Николаевич. Только эта инструкция нас подкузьмить может. Сейчас тепла не жди. Зиму на мороз повернуло.
— В январе еще крепче прижмет.
— Это цветочки, ягодки впереди,— поддержали его сразу несколько голосов.
— А когда потеплеет,— продолжал пожилой плотник,— на льду не удержишься. Выходит, сейчас прохлаждаться нельзя. Взялся за гуж — не говори, что не дюж. Так что заактируем, Николай Николаевич, все сразу, когда ряжи опустим. Так, что ли, ребята?
Никто не возражал. — Спасибо, товарищи...— взволнованно начал Николай, но его перебили насмешливым окриком:
—Благодарствуем! Не за что!
Николай смутился, а пожилой плотник, подойдя к нему, по-отечески потрепал его по плечу:
— Ты, Николай Николаевич, благодаришь, вроде мы на тебя работаем.
Второй ряж опустили быстро и без всяких происшествий, если не считать того, что двое рабочих — бригадир такелажников и один из бульдозеристов — обморозили лица. Николай Звягин усадил обоих в свой «газик» и отправил по домам. И подумал, вздохнув: опять Калиновский заставит составлять акты.
— Опустил хорошо,— сказал Терентий Фомич Звягину.— Подавай команду загружать попроворнее да пойдем греться. Вся утроба закоченела.
Экскаватор, покачивая длинной стрелой-шеей, уже подбирался к груде камня, сброшенного на лед самосвалами.
По дороге в столовую Николай Звягин говорил Терентию Фомичу:
— Даже не верится, как просто. Подтянули, столкнули, опустили. Теперь могу признаться, Терентий Фомич, когда еще над проектом сидел, все представ-
лялось не только более трудным, а иногда просто несбыточным. Как будто не реальный проект разрабатывал, а какую-то фантастику. И когда первый ряж опускали, казалось: вот произойдет что-то непредвиденное, и все полетит к черту.
— Непредвиденное в нашем деле всегда может случиться,— ворчливо ответил Терентий Фомич, Он основательно промерз, и, кроме того, его раздражала восторженность Николая, казавшаяся ему легкомысленной и преждевременной.— Вода — это, братец, стихия. Дай ею волю — не совладаешь.
— А вот совладали же.
— Не кажи гоп, пока не перескочишь. И не, болтай на морозе: горло застудишь.
В буфете Неля томилась от безделья. Завидя вошедших, подскочила, захлопотала, накрывая столик вынутой из-под прилавка скатеркой.
— Сейчас вам закусочку соображу. Есть колбаска, огурчики маринованные. Чаек густой, сибирский и...— Она, пригнувшись, заговорщически зашептала: — Коньячок армянский, пять звездочек...
— Я вам запретил привозить спиртное,— строго сказал Николай.
Неля поставила на стол закуску, отошла- за прилавок и отрывисто бросила: — Когда чай подавать, скажете.
— Обидели бабочку,— вполголоса сказал Терентий Фомич.— Уж больно ты строг, начальник участка.
Николай не успел ответить.
На пороге появилась испуганная, запыхавшаяся Наташа. На разгоревшемся от ветра и мороза лице ее резко выделялось белое пятно во всю щеку.
— Авария, Николай Николаевич! —Она никак не могла отдышаться.
— Дверь прикрой! — сердито сказала Неля.—Не май на дворе.
— Вы обморозились, Наташа!—воскликнул Николай, бросаясь к ней.
—Что случилось?—спросил Терентий Фомич, тоже вставая из-за стола.
Николай вытащил Наташу на крыльцо, схватил с перил горсть сухого, колючего снега и стал растирать ее побелевшую щеку.
— Да подождите вы! — Наташа оттолкнула его.— Экскаватор сломался!
«Не кажи гоп... Напророчил старик»,— подумал Николай.
— Растирайте снегом, пока не отойдет,—приказал он и, одним прыжком соскочив с крыльца, побежал на лед.
— Воронов в диспетчерской, звонит по телефону! — крикнула Наташа вдогонку.
Экскаваторщик Воронов, сын старого лоцмана, такой же рослый и плечистый, как отец, только что кончил разговаривать по телефону.
— Веда, Николай Николаевич,— сказал он Звягину,— лопнула тяга у стрелы.
— Как же это? — машинально произнес Николай.
— Мороз! — сердито сказал Воронов.— Не терпит металл в такую стужу.— И, нахмурившись, добавил: — И я тоже оплошал. Надо было вполковша брать.
— Бирюкову сообщили?
— Сообщил.
— Что он?
— Послал механика на промбазу. Снимать тягу с четвертого экскаватора.
— Сколько уйдет на ремонт?
— Считай, полдня простоим.
«Не успеем посадить ряж к приезду Кузьмы Сергеевича»,— с огорчением подумал Николай.
Вошел Терентий Фомич и тяжело опустился на лавку.
— Полдня? — переспросил он, выслушав Воронова и Николая.— Да вы что, сказились? При таком морозе!
— Может быть, и успеем, Терентий Фомич,— сказал Николай, думая все о том же: чтобы управиться с ряжем до приезда Набатова.
— Что успеем! — вспылил старик.— Не обучили вас думать в институтах. За полдня ряж примерзнет к бортам.
Николай на мгновение остолбенел. «Вот оно, непредвиденное!..»— промелькнуло у него.
И растерянно спросил:
— Что же теперь делать?
Терентий Фомич уже кричал в трубку:
— Главного диспетчера... Говорит Швидко. Немедленно перебросить на лед экскаватор с правого берега... Не Бирюкову, вам приказываю. На всю операцию даю два часа. Приступайте!
— Тогда с четвертого не надо снимать тягу? — спросил Николай.— Бирюков послал механика на промбазу.
— Пусть снимают,— устало сказал Терентий Фомич. Пояснил: — Экскаватор с правого берега может не дойти. Гусеницы у него тоже из металла. Тоже могут лопнуть. В нашем деле, как в бою, без резерва нельзя!
Набатов появился на льду одновременно со вторым экскаватором, который, переваливаясь через торосы, подползал к ряжу с правого берега. Вместе с Набатовым приехал и Калиновский.
Терентий Фомич доложил обстановку.
— Где Перевалов? — спросил Набатов. Терентий Фомич махнул рукой в сторону первого экскаватора.
— Помогает Воронову стрелу ставить.
— Ясно,—сказал Набатов.— Заставили парторга свои грехи отрабатывать.
— Кто его заставлял? — с досадою возразил Терентий Фомич.
— Ваше решение? — резко спросил Набатов.
— Решение было одно: продолжать загрузку,— ответил Терентий Фомич.
— Почему было?
— Потому что теперь требуется другое. Не сумели быстро ни экскаватор подвести,ни стрелу подвесить. А мороз, сами видите...
— Вижу, все пристыло,— мрачно усмехнулся Набатов,— какое же будет другое решение?
Терентий Фомич нарочно не торопился с ответом. Он не любил, когда с ним говорили «на басах», и даже Набатову не мог позволить этого.
— И другое пристыло?
Никто не отозвался на реплику Набатова, только у Калиновского проступила остренькая улыбочка.
«Обрадовался»,— подумал Терентий Фомич, и все его раздражение против Набатова сразу прошло. Он подошел вплотную к начальнику стройки, как бы подчеркивая этим, что обращается только к нему.
— Придется бросовую работу выполнять.
— Непонятно,— сказал Набатов.
— Второй раз опиливать лед по всему контуру ряжа.
Николай с восхищением посмотрел на старого гидростроителя. До чего же просто! А ему даже в голову не пришла эта мысль. Конечно, работа бросовая, в том смысле, что излишняя, не предусмотренная расчетами и потому не оплачиваемая, но зато через несколько часов ряж высвободится из ледяного плена и после загрузки сядет на дно. Николай ни на миг не сомневался, что Набатов тоже обрадуется вместе со всеми, горячо одобрит предложение и прикажет немедленно приступить к работе.
Набатов ничего не ответил Терентию Фомичу. Он внимательно и пристально, как будто увидев в первый раз, разглядывал возвышавшуюся над льдом громаду ряжа. И лицо у него было хмурое, сумрачное.
— Пройдем в тепло,— сказал он, наконец, и, кивком подозвав Николая Звягина, приказал:—Позовите Перевалова!
— Заодно я скажу ледорезам...— начал Николай.
— Позовите Перевалова,— повторил Набатов и, размашисто шагая, не оглядываясь, идут ли за ним, направился к диспетчерской.
Когда Николай Звягин и Перевалов вошли в диспетчерскую, там стало совсем тесно. Наташа забилась в угол и испуганно посмотрела на Николая, как
бы спрашивая, может быть, ей лучше уйти? Николай улыбкой успокоил ее.
Перевалов через стол поздоровался за руку с На-батовым и спросил:
— Какая погода в министерстве?
— Лучше, чем у нас на стройке,— ответил Набатов и, когда Перевалов уселся на лавку рядом с Калиновским, сказал: — Начнем. Надо принимать решение. Твое мнение, Терентий Фомич?
— Я сказал, Кузьма Сергеевич. Снова опилить майну.
— Не дело говоришь, Терентий Фомич,— резко возразил Набатов.
Николай с недоумением вскинул глаза. То, что предлагал Терентий Фомич, было единственным решением. Какой еще можно найти выход?
— Не дело,—повторил Набатов.— Какой ширины будет ледяная кромка?
— Метр с небольшим,— ответил Терентий Фомич. — Вот то-то и оно, что метр с небольшим,— уже с раздражением повторил Набатов.— Значит, третий ряж не посадишь вплотную. Вместо сплошной ряжевой стенки будут торчать отдельные островки. Их, как щепки, расшвыряет весенним паводком.
— Я с вами вполне согласен, Кузьма Сергеевич,— заявил Калиновский.-— Предложение уважаемого Терентия Фомича не выдерживает ни малейшей критики. Это не выход.
Тут Набатов проявил черную неблагодарность. Вместо того чтобы поблагодарить Калиновского за поддержку, он поставил своего неожиданного союзника в затруднительное положение.
— Какой же вы предлагаете выход?
Меньше всего хотелось Евгению Адамовичу ввязываться в это чреватое неприятными последствиями дело. Но отмалчиваться было нельзя. Рисковать — тем более. И Калиновский, пожав плечами, сказал скучающим тоном,каким говорят о деле неприятном, изрядно надоевшем:
— Выход один: разобрать этот злополучный ряж,
срубить за это время другой и опустить в освободившуюся майну.
— Чепуха! — негромко, но зло сказал Набатов.— Выход один: не мудрить, а немедленно загружать ряж. Оторвать его, пока он окончательно не вмерз в ледяное поле.
— Безумие! — воскликнул Калиновский.— Это...— Но тут он словно впервые заметил Наташу.— Вам что здесь нужно?
Наташа вздрогнула и, с укором посмотрев на Николая, стала пробираться к выходу. Николай хотел заступиться за Наташу, но Набатов опередил его.
— Безумие — выгонять человека на мороз,— сказал он, жестом останавливая Наташу,— тем более хозяина.
— Я повторяю, это безумие! — Подчеркнутое пренебрежение Набатова вывело Калиновского из равновесия, и он сбился со своего обычного бесстрастно-назидательного тона.— Дикий, ничем не оправданный риск. Это авантюра, и я категорически возражаю! И так уже создана колоссальная перегрузка. Преступным легкомыслием было подводить второй экскаватор! А теперь вы хотите увеличить нагрузку еще на несколько сот тонн. Нельзя же так очертя голову бросаться в пропасть!
Только прижавшаяся в уголке девушка смотрела прямо.на Калиновского. широко раскрытыми глазами. Остальные, казалось, не обращали на него никакого внимания. Набатов что-то чертил на листке бумаги. Терентий Фомич угрюмо смотрел в окно. Перевалов сосредоточенно разглядывал лежавшую на столе сводку, Но видно было, что он встревожен. И Калиновский решил усилить нажим.
— Вы как будто умышленно создаете все условия для катастрофы. Ослабили прочность ледяного поля, прорезав майну. Произвели эффективный взрыв, что, конечно, не укрепило ледяного поля. Создали колоссальную нагрузку на ограниченном участке. И, наконец, еще увеличиваете эту нагрузку. Не слишком ли много усилий для того, чтобы отправить под лед два экскаватора и неосторожно доверившихся вам лю-
дей? Можете не улыбаться, Кузьма Сергеевич. Я говорю не вам. Вы в своем фанатическом упорстве глухи к доводам рассудка. Я обращаюсь к секретарю парткома. И прошу, требую предотвратить так тщательно подготовляемую катастрофу!
Николай очень верил в Набатова. И очень не любил Калиновского. Но если бы сейчас право решать принадлежало ему, Николаю Звягину, он не осмелился бы дать команду загружать ряж. Доводы Калиновского были вескими и убедительными.
— Кузьма Сергеевич, ты твердо убежден, что нет опасности? — спросил Перевалов после затянувшегося напряженного молчания.
— Не привык отвечать на такие... вопросы,— ответил Набатов. Чувствовалось, что ему нелегко сдерживать себя.
— Надо бы ответить без злости,— так же жестко сказал Перевалов.— Но я понял твой ответ... Я не возражаю-. Только на второй экскаватор сяду я сам.
— Мальчишество... и малодушие! — взорвался Набатов.
— Нет. Мое право и моя обязанность.
— Я немедленно звоню в министерство,— сказал Калиновский и вышел.
— Начинайте подвозить камень,— приказал Набатов Николаю.— И чтобы подъезжали к майне не скопом, а по одной машине. Плотников и ледорезов снимите с работы, отправьте домой.
Два экскаватора, словно замахиваясь друг на друга длинными стрелами, заносили грузные ковши над неподвижным ряжем. Ковши опрокидывались, и лавина камня с рокотом обрушивалась. Скованный льдом ряж отзывался тревожным гулом.
Набатов стоял на борту майны, возле экскаватора Воронова,словно не чувствуя, как резкие порывы ветра обжигают лицо. Он сердился на Перевалова и в то же время завидовал ему. Нашел, чем щеголять, герой самодельный!.. И с раздражением отгонял мысль о том, что, умей он так же хорошо управлять экскаватором, сидел бы сейчас в кабине вместо Воронова.
Самосвалы подходили один за другим с короткими интервалами, почти не останавливаясь, сбрасывали груз камня и проворно отъезжали, оставляя за собой чад перегорелой солярки. Николай Звягин встречал машины, направляя их то к одному, то к другому экскаватору. Возле него стояла Наташа, высокая, тоненькая, в полушубке, перепоясанном широким солдатским ремнем. Николай, вскочив на подножку машины, что-то говорил шоферу. Наташа опасливо оглянулась и подошла поближе к ряжу.
— Чего мерзнете, девушка? — окликнул Набатов.— Идите к себе в диспетчерскую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41