— Конечно, брань — самый веский аргумент!
— И не так еще обругаю. По-твоему выходит: кто без лишних разговоров выполняет свою долю работы, тот глубоко безразличен к делу и духовно ленив, а кто вместо дела занимается пустыми рассуждениями, тот духрвно активен и заинтересован в деле.
— Пожалуйста, не передергивай. Это ты выдумал противопоставление: или делать, или рассуждать. А я хочу и делать и иметь право размышлять о том, что я делаю.
Николай Звягин остановился. Они уже дошли до насыпи, а ему не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Виктором.
— Послушай, Виктор! Одно из твоих любимых выражений: истина конкретна. Так вот, давай по существу: кто, по-твоему, прав — Набатов или Калиновский? Кого ты поддерживаешь?
— Опять — Набатов или Калиновский! Я понимаю, ты предоставляешь мне выбор между двумя авторитетами. Но на мою долю опять остается только смотреть в рот или одному, или другому авторитету.
— У тебя есть третья возможность: стать самому авторитетом.
— Увы! Мне некогда. Меня ждет Терентий Фомич.
Набатов приехал рано утром.
— Прошу проверить, как выполнен ваш приказ,— сказал Швидко.
Зашли в столовую, где уже хлопотала востроглазая светловолосая буфетчица, расставляя в застекленной витрине тарелки с закусками.
— Есть чем кормить людей? — спросил Набатов.
— Присаживайтесь, пожалуйста! — засуетилась буфетчица.— Закусите, обогрейтесь! — и выразительно улыбнулась.
Терентий Фомич погрозил ей пальцем.
— Ты на обогрев не нажимай. Здесь люди на работе.
— Я говорю, чайку горяченького. Свежий, только заваренный.
— Знаю я твой чаек,— сказал Терентий Фомич и уже в дверях еще раз погрозил ей.
В длинной двускатной брезентовой палатке весело гудела железная печка. В палатке было тепло, даже жарко. Вдоль стен стояли лавки, наскоро сколоченные из толстых плах. В углу бачок для воды с алюминиевой кружкой на цепочке.
— Объект сдан в эксплуатацию,— сказал Терентий Фомич и повел Набатова в диспетчерскую.
Диспетчерская была оборудована тут же, неподалеку, в небольшой бревенчатой избушке, поставленной на полозья из толстых бревен, окованных железными пластинами. Терентий Фомич настоял, чтобы зайти в диспетчерскую. Ему хотелось щегольнуть уже подключенным телефоном.
Набатов остался доволен.
— Если и дальше пойдет в таком темпе, придется срочно выздоравливать,— сказал он.
— Как за дно зацепимся., Кузьма Сергеевич, ветер подует с другой стороны,— ответил Терентий Фомич.— Можно будет и выздороветь. А пока болейте на здоровье недельку-другую.
— Только недельку, Терентий Фомич,— предупредил Набатов.— Через неделю первый ряж должен стоять на дне.
Терентий Фомич поскреб лысую голову.
— Может, и раньше управимся, Кузьма Сергеевич, да, знаете, как-то способнее, когда запасец есть,— и по-стариковски хитро подмигнул Набатову.
Набатов не отозвался на его шутку.
— Никаких запасов у нас с тобой нет, старина. Неделя. Одна неделя.— И, помолчав, добавил: — Хорошо, если неделю дадут.
К утру ветер переменился и лениво потянул с юга. И хотя солнце светило по-зимнему, без ласки, в воздухе потеплело. Дышалось легче и мягче.
У полого спускавшейся на дед широкой насыпи из крупного серовато-бурого гравия выстроилась вереница лесовозов, груженных янтарно-желтым брусом свежего распила. Терпкий, приятный запах смолы мешался с перегаром солярки.
Шофер головной машины прошелся по насыпи, озабоченно потопал подшитым валенком по шуршащему гравию и, насупясь, отчего его скуластое, с глубоко запавшими медвежьими глазами лицо сразу сделалось сердитым, строго сказал Николаю Звягину:
— Прикатать надо было!
— Давай, Петруха, не задерживай!
— Прокладывай трассу!—закричали с задних машин.
— Горячие больно!—проворчал шофер и не спеша забрался в кабину.
Медленно, словно ощупью, головной лесовоз осторожно спустился по насыпи, продавив в ней глубокую колею. Сразу же двинулся с места второй, но Николай Звягин остановил его.
— Разгружаться будете по одному! — крикнул он выглянувшему из кабины шоферу, побежал на лед за медленно ползущим лесовозом, догнал и вскочил на подножку.
Тяжело груженная машина, покачиваясь на выбоинах и бугорках неровной дороги, с натугой продвигалась вперед. Скрипели распираемые громоздкой кладью стояки прицепа, хрустели, а иногда и потрескивали попавшие под колесо обломки разрушенных бульдозерами торосов. Николай Звягин настороженно прислушивался, чутко ловил каждый звук, и каждый треск, даже хруст, тревожно отдавался в сердце.
Выдержит ли лед тяжесть груженого прицепа? Только бы выдержал!.. Только бы выдержал!.. Сейчас решается успех всего дела. Все дальнейшее проще, как говорят, дело техники. Срубить ряж, столкнуть его в майну, загрузить камнем... Тоже, конечно, не просто. Не просто уже потому, что все это делается впервые. Никто никогда не пытался зимой перекрывать такую реку... И все-таки проще!.. Решать будут люди, Их умение, упорство, мужество. Только бы выдержал лед!..
Николай Звягин вспомнил зловещие предостережения Калиновского: толщина льда неодинакова, в местах водоворотов образуются промоины... Неужели Калиновский окажется прав?..
Встревоженное воображение нарисовало картину: лед разламывается с гулким треском, машина проваливается, и только несколько брусьев плаваютнадымящейся воде, обозначая место катастрофы...
Николай пристыдил себя за мнительность и, чтобы разом покончить с малодушными мыслями, сел в кабину и плотно захлопнул дверцу.
Шофер глянул, прищурясь с лукавинкой: — Страшновато?
— Беспокоюсь,— признался Николай Звягин.
— У нас тоже в гараже разговор был промеж себя,— сказал шофер.— Многие сомневались. Только к этому основания нет. Зима в этом году как по заказу. Пороги и те льдом заковало. А здесь, в русле, толщина. Не то что машину — экскаватор поднимет! К весне, когда лед солнцем разогреет, тогда, конечно, труднее будет.
— Неужели до весны с ряжами не управимся? — возразил Николай.
— С ряжами управимся — перемычка подоспеет.
— Но ведь о перемычке еще не говорилось ничего определенного.
— А чего ж тут говорить! — усмехнулся шофер.— Раз такое дело завертелось, жми до конца. Набатов — он не из той породы, чтобы посередь дороги останавливаться.
Лесовозы один за другим подходили к месту разгрузки. Николай Звягин осип, накричавшись на шоферов, которые никак не желали соблюдать установленную им дистанцию.
— Неужели вы не понимаете, что подвергаете опасности и себя и других? — возмущался Николай. — А ты оглянись,— сказал ему высокий рябоватый шофер и указал на медленно ползущий по льду экскаватор.—Экую махину на лед выпустили, а ты на нас шумишь!
Николай побежал навстречу экскаватору. Виктор совсем ошалел! Разве не видит, что на льду колонна груженых лесовозов? А вообще-то молодец! Когда он успел так быстро переоборудовать экскаватор? Довел все-таки дело до конца! Отстоял свою идею! Молодец!
Сперва предполагалось прорезать майны во льду врубовой машиной. Перевалов раздобыл врубовку. Но врубовая машина, на которую начальник механизации возлагал столь большие надежды, не оправдала их. Она резала лед, но очень медленно.
— А я что говорил?.- сказал Швидко.
— Так ведь режет,— возразил Бирюков.
- Зимы не хватит, если будем этой чирикалкой резать,— рассердился Терентий Фомич.
Кдлиновский, тоже приехавший взглянуть, как он выразился, на «любопытный эксперимент», покосился на сумрачно молчавшего Набатова и усмехнулся, как бы говоря: «Я же предупреждал, что все это авантюра!»
И тогда Виктор предложил: переоборудовать многоковшовый экскаватор-канавокопатель и приспособить его для резки льда.
Бирюков отмахнулся от предложения. Набатов выслушал Виктора: тот предлагал вместо ковшей укрепить на ленте транспортера острые, режущие зубья. Кажется, Кузьма Сергеевич не очень поверил в идею Виктора, но испробовать разрешил и приказал выделить в его распоряжение бригаду слесарей.
С тех пор Виктор половину рабочего дня да и все свое свободное время проводил в экскаваторном парке, трудясь вместе со слесарями. Даже ночевать не всегда домой приходил.
Вчера утром Николай спросил:
— Как идут дела?
Виктор ответил довольно хмуро:
— Бьемся с ножами. Никак не найдем меру закалки. Недокалишь — быстро тупятся, перекалишь — ломаются.
И сегодня ночью ничего не сказал ему. Но раз вывел экскаватор на лед, значит машина готова. Молодец Виктор!
Экскаватор приближался,. глухо урча мотором и позвякивая гусеницами. Длинный, приземистый, с вытянутой вперед мордой — транспортером, усаженным коническими зубьями,— экскаватор походил на гигантского хищного ящера, медленно подкрадывающегося к своей жертве.
Виктор шел сбоку. Его обычно такие веселые глаза подпухли и покраснели.4 Николай подумал про себя, что, наверно, и он выглядит не лучше. — Как зубья? — спросил Николай. — Как у крокодила.
— Я серьезно.
— Смелая новаторская мысль в сочетании с богатым производственным опытом решила успех порученного дела!
Николай Звягин только рукой махнул. Сердиться на Виктора он не умел.
— Пробовали?
— Конечно, и неоднократно.
— Ну и как?
— Я сказал: как у крокодила. Сейчас сам увидишь.
— Чудесно! Только придержи немного своего крокодила, пока разгрузятся лесовозы.
— Не понимаю.
— Чтобы не создавать лишних нагрузок. Лесовозы стоят на борту будущей майны.
Виктор велел машинисту остановить экскаватор и, ухватив Николая за пуговицу, сказал соболезнующе:
— Это вы дали маху, сударь! Придется вам ретироваться.
— Почему?
— Майна и ее окрестности — это моя территория. Она нужна мне для механизмов. Кроме этого крокодила, который будет разгрызать лед, на борту майны встанет экскаватор-драглайн. Он тоже в пути и скоро сюда прибудет.
— Зачем тебе еще драглайн понадобился? — удивился Николай Звягин.
Недоумение Николая привело Виктора в восторг.
— С глубоким удовлетворением констатирую факт, что память ваша не отягощена грузом школьной премудрости. Но не отчаивайтесь! Вы имеете надежную теоретическую базу в лице вашего друга и сотрапезника.
— Витя, брось трепаться! — взмолился Николай.
— Только в интересах повышения вашего идейно-технического уровня. Несколько общедоступных истин. Первая: лед легче воды. Вторая, следующая из первой: лед не тонет в воде. Дальнейшее ясно. Драглайн будет выгружать лед из майны, а бульдозеры — транспортировать его в сторону. Для этого мне нужен опе-
ративный простор. А тебе с твоим плотничьим воинством придется потесниться. Виктор покосился на приятеля: не обиделся ли? Пожалуй, это бестактно — подчеркивать, что Николаю досталась самая прозаическая часть работы: рубить и спускать ряжи,— тогда как ему, Виктору, поручено наиболее интересное и рискованное дело: вскрывать ледяное поле. Но Николай и не обратил внимания на зубоскальство приятеля. Его беспокоило другое.
— Это очень осложнит дело,— сказал он.— Подтаскивать такую махину!
— Пустяки! — возразил Виктор.— Трудно сдвинуть с места. А подтаскивать, не все ли равно: на метр, на десять или на сто метров.
Лесовозы опасливо объехали экскаватор стороной, переваливаясь через торосы. Виктор махнул рукой машинисту, и механический ящер пополз дальше.
— Следующие машины разгружайте здесь,— сказал Николай Звягин Ляпину.— И здесь же будем рубить ряж.
Ляпина подмывало попрекнуть Звягина, что тот допустил ошибку при разгрузке первых лесовозов, но он поостерегся. В плотницком деле он был не силен. Звягин и так все чаще обращался непосредственно к Че-ремных, и Ляпин побаивался, как бы не пришлось распроститься с должностью бригадира. В таком положении задираться было опасно, и Ляпин, приказав рабочим перенести брус, сам подал пример и пошел в первой паре.
Весь брус перенесли и сложили длинным невысоким штабелем. Николай подозвал Ляпина и Черемных, развернул чертеж ряжа и коротко пояснил:
— Размеры указаны. Длина — девятнадцать метров, ширина — девять с половиной.
— Понятно,—сказал Черемных,— три бруса в длину, полтора в ширину. Работа нехитрая — обыкновенный сруб. Только размером посолиднее.
— Требуется; особая прочность,—предупредил Николай.— Каждый стык придется крепить скобами, а венец к венцу прихватывать болтами.
— Опасаетесь, развалится?—ухмыльнулся Ляпин,
- Сам по себе, конечно,не развалится. Ряж Доверху загрузится камнем. А это не одна сотня тонн. — Тут высота ряжа не указана,— заметил Черемных, рассмотрев чертеж.
- Высота разная, в зависимости от глубины реки. У этого первого ряжа высота — восемь метров.
— Тю-у!—присвистнул Ляпин.— Леса придется ставить.
Николай успокоил его: — Сегодня не понадобятся, а завтра пришлю кран.
— Порядок! — сказал Ляпин и обернулся к стоявшим кучкой плотникам.— Кончай курить! Время не ждет!
Когда застучали топоры и первый венец распластался на льду четким прямоугольником, Николай Звягин измерил рулеткой его длину и ширину и пошел к экскаватору.
Острые ножи-зубья рвали лед со скрипом и скрежетом. Ледяные опилки густой белой струей вырывались из расщелины пропила. Машинист в мохнатой заячьей шапке выглядывал из окна кабины, прикрываясь рукавицей от бьющей в лицо ледяной пыли. Длинная хищная морда ящера все глубже вгрызалась в ледяной покров реки.
- Как горячий нож в масло! — крикнул Виктор, пригибаясь к уху Николая.
Николай улыбнулся: цитата из Джека Лондона подтверждала, что дела идут успешно и настроение у Виктора отличное.
Диковинная машина, которая посреди плоского ледяного поля казалась особенно громоздкой, давно уже привлекала общее внимание. Когда же мотор натужно загудел на полных оборотах, заскрежетала зубчатая цепь и фонтаном взметнулись ледяные брызги, вокруг экскаватора собрались все работавшие на льду.
Надя Курочкина сердито оттолкнула удерживавшую ее Любу и подошла к самому пропилу. Виктор строго прикрикнул на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41