ванна ностальжи 150х70
..
Рассказ «Цован» заставляет вспомнить толстовского «Холсто- мера», чеховскую «Каштанку», своеобразные туманяновские «беседы» о животных. Цован — это кличка коровы, из-за которой между братьями пошла распря,— «переживает» целую трагедию, становится «свидетельницей» бессмысленной вражды, тупого самодурства людей. Злоключения несчастной Цован использованы писателем для широкого показа трагизма крестьянской жизни, для острого обличения собственнической морали.
В годы, предшествовавшие победе Советской власти в Армении, демократическая природа зорьяновского творчества наиболее полно проявилась в повести «Яблоневый сад» и в цикле рассказов о первой мировой войне. В этих произведениях углубилось, отточилось умение писателя проникать в глубины человеческой души, раскрывать сложный внутренний мир героев. Незабываем дядя Мартын из «Яблоневого сада». Неутомимый садовник, он выращивает новые сорта яблок и, как вдохновенный художник, радуется своему бескорыстному труду, полному красоты и поэзии.
Нравственная чистота Мартына вовсе не признак его чудаковатости или странной исключительности, как это может показаться с первого взгляда. Эту свою великую добродетель герою Зорьяна пришлось отстаивать на протяжении всей жизни, в спорах и борьбе с теми, для которых чистоган выше и дороже красоты яблоневого сада, а труд давно перестал быть поэзией. В дореволюционной деревне не часто можно было встретить людей, подобных садовнику Мартыну, но именно они воплощали лучшие черты народного характера, именно они, если можно так 'выразиться, конденсировали высокую нравственность трудового крестьянства, постоянно испытывавшего губительное воздействие хищнической морали.
Конфликт трудолюбивого, честного и благородного садовника с теми, кто был одержим лишь одной страстью — страстью превращения яблоневого сада в источник легкой наживы,— естествен и неотвратим. Зорьян с самого же начала повествования рядом деталей, сравнений и характеристик дает почувствовать глубоко драматическую природу предстоящих событий. Писатель не случайно подчеркивает, что Мартын был человеком бескорыстным и никогда не думал о доходах, но зато с каким самозабвением выводил он новые сорта яблок, чувствуя себя при этом художником, постига'ющим тайны природы. И, напротив, дочери Мартына, особенно старшая — Ноэм, была лишена этой «радости художника», она нетерпеливо дожидалась дня, когда яблоневый сад достанется в наследство ей и ее мужу, виноторговцу Артушу. Вот почему разрыв между Мартыном и «близкими» начался задолго до того, как в доме садовника-вдовца появилась прелестная Нунуфар, кроткая беженка из турецкой Армении. Но с появлением Нунуфар, вскоре ставшей женой Мартына, конфликт достигает наивысшего напряжения. Впрочем, иначе и не могло быть. Нунуфар ждет ребенка — будущего единственного наследника яблоневого сада. Но даже не это главное. Нунуфар, характер которой во многом родствен характеру садовника, Нунуфар, с ее душевным благородством и нравственной чистотой, влюбленная в труд и способная чувствовать и понимать поэзию труда,— уже не просто жена, но еще и духовный соратник Мартына. Этого богатства души и не могла простить «бездомнице» надменная Ноэм... Мартын и Нунуфар гибнут. Вместе с ними страницы повести покидает поэтический образ яблоневого сада. «Но торжество психологических и нравственных уродов — новых хозяев взращенных садовником Мартыном яблонь — мнимое, призрачное, оно не может быть прочным и продолжительным, ибо зиждется на морали, враждебной народу-труженику. Таков проницательный вывод автора повести.
Первая мировая война в изображении Стефана Зорьяна — страшное бедствие, которое прежде всего обрушилось на трудовое крестьянство и городскую бедноту. Среди бесчисленных жертв войны и вдова техника, вынужденная, ради спасения голодающей семьи, стать любовницей спекулянта («На базаре»), и бывший студент-фронтовик,
погибший от тяжелого психического недуга («Болезнь Ваана»), и молодой певец, отказавшийся развлекать компанию пьяных офицеров («Певец»). Однако в упомянутых рассказах писатель ограничил свою згдачу «открытиями» чисто психологического порядка, социальное звучание этих произведений весьма приглушенно. (Кстати, замечание это кажется нам справедливым и в отношении таких рассказов, как «Огонь», «Любовь», «Кнарик» и др.)
Иное решение «военной темы» предлагает Зорьян, обращаясь к судьбам своих любимых героев — обездоленных, бедных крестьян. В один узел связывает он проблемы социальные и проблемы психологические, стремясь рассказать всю правду о народной трагедии, о зреющем в недрах народа протесте. Интересны в этом отношении рассказы «Война», «Невестка Захара», «Смерть Оана», «У колодца». Герой рассказа «Война» — молодой крестьянин Давид Мачкалянц, отбыв пятилетнюю воинскую повинность, вернулся в родную деревушку Кахнут. Прошло немного времени, грянула война, и Давида, вместе с другими парнями, снова призвали под ружье. «Война! Какая война! Где? Для чего?» — эти тяжелые мысли неотвязно преследовали Давида, они и вовсе лишили его покоя, когда староста Арсеи отказался дать отсрочку — хотя бы на день! — чтобы вывезти сено, лежащее далеко в горах. Горькая обида перемешалась в душе Давида с просыпающимся чувством мужицкого гнева. В рассказе ничего не сообщается о фронтовой жизни молодого кахнутца, в нем лишь скупо рассказано о том, что произошло в доме Мачкалянца: жена Давида вышла замуж за другого, дряхлый отец порешил снова взяться за соху. А мать? Она единственная не потеряла надежду, что сын вернется... И Давид вернулся, вернулся неожиданно для всех, спустя два года после начала войны. Прихрамывая, он подошел к родному дому. С трудом узнала его мать, да и он не сразу понял, что босая, в лохмотьях, похожая на нищенку женщина — самый дорогой человек на свете... Дальнейшее течение рассказа приобретает более динамичный характер. Социальная и психологическая линии как бы сходятся в один центр. И центр этот — разбушевавшаяся душа Давида, жаждущая отмщения за страдания на фронте, за обиды стариков-родителей, за поруганную семейную честь. К концу рассказа мы чувствуем, как трудно, почти невозможно жить молодому парню, покалеченному на войне, оставленному женой, ненужному, беспомощному в хозяйстве. И когда Давида вызывает к себе староста, чтобы проверить документы, решение, стихийно и незаметно сложившееся в сознании героя, становится неотвратимым и единственно возможным: Давид убивает Арсена, ибо видит в нем реальное воплощение зла, реального носителя несправедливости. Бунт Давида — новая ступень в становлении классового самосознания армянского крестьянства. Он родствен подвигу старика Оана, ценой собственной жизни спасшего турецкого солдата («Смерть Оана»), он перекликается с поистине героическим поведением простой крестьянки Естер, ставшей жертвой фанатического изуверства и предрассудков («Невестка Захара»), наконец, он как бы предворяет справедливую расправу солдат на фронте с ненавистным царским офицером («У колодца»).
Важно отметить также, что в рассказах Зорьяна о войне сильно прозвучала идея братства народов, тема интернационализма, противопоставленные шовинистическому бреду дашнакских националистов.
Мы подошли к новому рубежу в творчестве Стефана Зорьяна, ставшего после победы социалистической революции в Армении в ноябре 1920 года одним из активных строителей армянской советской литературы.
Лучшие представители армянской художественной интеллигенции горячо приветствовали установление Советской власти на древней Наирской земле. Писатели Ованес Туманян, Александр Ширванзаде, Нар-Дос, архитектор Александр Таманян, художник Мартирос Сарьян, композитор Александр Спендиарян, артист Ованес Абелян глубоко проникли в великий смысл исторических событий и безоговорочно стали на сторону революционной Армении. «Твою новую жизнь,— писал Ованес Туманян, обращаясь к возрожденной родине,— поэты будут славить новыми песнями, новым словом...»
Пророчество Туманяна сбылось. В двадцатые годы армянская литература обогатилась произведениями большой жизненной правды и впечатляющей силы. Это стихи и поэмы Аветика Исаакяна и Акопа Акопяна, Егише Чаренца и Наири Зарьяна, Гегама Саряна и Гургена Маари, повести, рассказы, пьесы Александра Ширванзаде, Дереника Демирчяна, Акселя Бакунца, Мовсеса Арази, Анушавана Варданяна. Всех их, писателей разного «склада» и разного дарования, объединяла пламенная любовь к трудовому народу, неистребимая вера в его созидательные силы и возможности. Это и определило главный пафос их творчества.
К числу значительных достижений армянской литературы двадцатых годов относятся повести Стефана Зорьяна «Председатель ревкома» и «Девушка из библиотеки», включенные в настоящий том. В какой-то мере к ним примыкают рассказы «Маро» и «Волчонок», написанные в 1926 году, а также роман «Семья Амиряна». Об этом
произведении хочется сказать несколько подробнее. Роман был написан осенью 1921 года, под непосредственным впечатлением гражданской войны в Армении, но в течение многих лет он оставался в «черновом виде». Стефан Зорьян объясняет это неблагоприятными условиями «литературной жизни» в двадцатые годы, в частности предвзятым отношением некоторых критиков к его творчеству, особенно к повестям «Председатель ревкома» и «Девушка из библиотеки», в которых безосновательно усматривались «мелкобуржуазные» тенденции. Сегодня более чем очевидна абсурдность подобных обвинений, но в свое время такого рода нападки отрицательно сказались на состоянии писателя, и он, дабы оградить себя от новых неприятностей, отказался тогда предстать со своим первым романом перед судом общественности.
Лишь небольшие отрывки из «Семьи Амиряна» были напечатаны в газетах и журналах Армении в тридцатые годы. Весной 1948 года писатель снова обратился к роману и заново его переписал. В 1957 году в армянском журнале «Советакан граканутюн» появилась первая часть «Семьи Амиряна» и, наконец, в 1963 году роман был опубликован полностью. Традиционная тема — размежевание «отцов» и «детей», известная по многим произведениям мировой литературы, раскрыта Зорьяном на остром материале гражданской войны в Армении.
«Небольшой была семья Амиряна, но за очень короткое время над ее головой пронеслись большие события... И все случилось так неожиданно»,—этими тревожными словами начинается повествование. Январь 1921 года. Месяц с небольшим в Ереване у власти стоят большевики. В родной город после многолетнего отсутствия возвращается сын агронома Ованеса Амиряна — Арам. Когда-то он учился в одном из московских институтов, но революционные события захватили Арама, закалили его характер, и уже не наивный юноша, а убежденный коммунист переступил порог родного дома. С приездом Арама, назначенного вскоре на ответственную партийную работу, обнажились главные противоречия в семье Амиряна. Отец не принял правду большевиков: в дни дашнакской авантюры — восстания контрреволюционеров против Советской власти — он ушел сражаться против Красной Армии. Но с Арамом — его родная сестра Заро, вдохновенный поэт Дарбйн, все, кому по-настоящему дороги судьбы свободной Армении.
Стефан Зорьян показал беспощадный суд истории над старым миром и его защитниками, среди которых и откровенные враги трудового народа вроде владельца винных заводов Заляна, отца любимой девушки Арама — Нвард, также порвавшей, в конце концов,
с «родительским гнездом», и жалкие политиканы-хамелеоны вроде «старого революционера» Ивана Артемьевича Йотмаза, и отравленные ядом буржуазного национализма «патриоты» вроде Ованеса Амиряна. Значительное место уделено в романе политической эволюции «чистого» интеллигента, доктора философии Рубена. Поначалу он с одинаковой неприязнью относится и к дашнакам и к большевикам. По мнению Рубена, интеллигенция должна стоять в стороне от классовых битв, так как у нее свои «общечеловеческие» идеалы, которые «выше» и «благороднее» политических доктрин враждующих сторон. Но жизнь внесла существенные коррективы в представления этого героя. Увидев дашнакский «образ жизни» изнутри, познакомившись с реальными делами большевиков, Рубен убедился, что правда истории на стороне революционного народа, и в конце романа он принял и приветствовал эту правду.
Не касаясь других, не менее серьезных проблем, затронутых в книге Зорьяна, хочется отметить, что «Семья Амиряна» — первое крупное произведение армянской советской прозы, написанное по свежим следам гражданской войны в Армении, рисующее правдивую картину борьбы возрожденного армянского народа за новую, революционную действительность.
В повести «Председатель ревкома» ситуация во многом схожая с той, которую мы наблюдали в романе «Семья Амиряна». Тяжелые, беспокойные дни переживают жители провинциального армянского городка. Его вчерашние хозяева тайно ждут возвращения своих дашнакских покровителей, распространяют провокационные слухи, сеют смуту, готовят контрреволюционное выступление. В этих исключительно сложных условиях большевики проявляют поистине железную твердость, последовательно и мужественно защищая интересы народа.
В центре повествования — большая драма, разыгравшаяся в семье председателя ревкома Осепа. Братья его жены, Виргинии, арестованы властями за связь с дашнакскими авантюристами и должны предстать перед справедливым судом революции. Мать заговорщиков просит дочь повлиять на Осепа, заставить его помиловать контрреволюционеров. Что делать? Ведь преступники — не только родные братья любимой жены, но и друзья детства председателя ревкома. Их ждут жены, дети. Стефан Зорьян избрал необычный для армянской литературы двадцатых годов путь решения этого конфликта. Писатель стремится проникнуть во внутренний мир своих героев, дать социально-психологическое обоснование их поступков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Рассказ «Цован» заставляет вспомнить толстовского «Холсто- мера», чеховскую «Каштанку», своеобразные туманяновские «беседы» о животных. Цован — это кличка коровы, из-за которой между братьями пошла распря,— «переживает» целую трагедию, становится «свидетельницей» бессмысленной вражды, тупого самодурства людей. Злоключения несчастной Цован использованы писателем для широкого показа трагизма крестьянской жизни, для острого обличения собственнической морали.
В годы, предшествовавшие победе Советской власти в Армении, демократическая природа зорьяновского творчества наиболее полно проявилась в повести «Яблоневый сад» и в цикле рассказов о первой мировой войне. В этих произведениях углубилось, отточилось умение писателя проникать в глубины человеческой души, раскрывать сложный внутренний мир героев. Незабываем дядя Мартын из «Яблоневого сада». Неутомимый садовник, он выращивает новые сорта яблок и, как вдохновенный художник, радуется своему бескорыстному труду, полному красоты и поэзии.
Нравственная чистота Мартына вовсе не признак его чудаковатости или странной исключительности, как это может показаться с первого взгляда. Эту свою великую добродетель герою Зорьяна пришлось отстаивать на протяжении всей жизни, в спорах и борьбе с теми, для которых чистоган выше и дороже красоты яблоневого сада, а труд давно перестал быть поэзией. В дореволюционной деревне не часто можно было встретить людей, подобных садовнику Мартыну, но именно они воплощали лучшие черты народного характера, именно они, если можно так 'выразиться, конденсировали высокую нравственность трудового крестьянства, постоянно испытывавшего губительное воздействие хищнической морали.
Конфликт трудолюбивого, честного и благородного садовника с теми, кто был одержим лишь одной страстью — страстью превращения яблоневого сада в источник легкой наживы,— естествен и неотвратим. Зорьян с самого же начала повествования рядом деталей, сравнений и характеристик дает почувствовать глубоко драматическую природу предстоящих событий. Писатель не случайно подчеркивает, что Мартын был человеком бескорыстным и никогда не думал о доходах, но зато с каким самозабвением выводил он новые сорта яблок, чувствуя себя при этом художником, постига'ющим тайны природы. И, напротив, дочери Мартына, особенно старшая — Ноэм, была лишена этой «радости художника», она нетерпеливо дожидалась дня, когда яблоневый сад достанется в наследство ей и ее мужу, виноторговцу Артушу. Вот почему разрыв между Мартыном и «близкими» начался задолго до того, как в доме садовника-вдовца появилась прелестная Нунуфар, кроткая беженка из турецкой Армении. Но с появлением Нунуфар, вскоре ставшей женой Мартына, конфликт достигает наивысшего напряжения. Впрочем, иначе и не могло быть. Нунуфар ждет ребенка — будущего единственного наследника яблоневого сада. Но даже не это главное. Нунуфар, характер которой во многом родствен характеру садовника, Нунуфар, с ее душевным благородством и нравственной чистотой, влюбленная в труд и способная чувствовать и понимать поэзию труда,— уже не просто жена, но еще и духовный соратник Мартына. Этого богатства души и не могла простить «бездомнице» надменная Ноэм... Мартын и Нунуфар гибнут. Вместе с ними страницы повести покидает поэтический образ яблоневого сада. «Но торжество психологических и нравственных уродов — новых хозяев взращенных садовником Мартыном яблонь — мнимое, призрачное, оно не может быть прочным и продолжительным, ибо зиждется на морали, враждебной народу-труженику. Таков проницательный вывод автора повести.
Первая мировая война в изображении Стефана Зорьяна — страшное бедствие, которое прежде всего обрушилось на трудовое крестьянство и городскую бедноту. Среди бесчисленных жертв войны и вдова техника, вынужденная, ради спасения голодающей семьи, стать любовницей спекулянта («На базаре»), и бывший студент-фронтовик,
погибший от тяжелого психического недуга («Болезнь Ваана»), и молодой певец, отказавшийся развлекать компанию пьяных офицеров («Певец»). Однако в упомянутых рассказах писатель ограничил свою згдачу «открытиями» чисто психологического порядка, социальное звучание этих произведений весьма приглушенно. (Кстати, замечание это кажется нам справедливым и в отношении таких рассказов, как «Огонь», «Любовь», «Кнарик» и др.)
Иное решение «военной темы» предлагает Зорьян, обращаясь к судьбам своих любимых героев — обездоленных, бедных крестьян. В один узел связывает он проблемы социальные и проблемы психологические, стремясь рассказать всю правду о народной трагедии, о зреющем в недрах народа протесте. Интересны в этом отношении рассказы «Война», «Невестка Захара», «Смерть Оана», «У колодца». Герой рассказа «Война» — молодой крестьянин Давид Мачкалянц, отбыв пятилетнюю воинскую повинность, вернулся в родную деревушку Кахнут. Прошло немного времени, грянула война, и Давида, вместе с другими парнями, снова призвали под ружье. «Война! Какая война! Где? Для чего?» — эти тяжелые мысли неотвязно преследовали Давида, они и вовсе лишили его покоя, когда староста Арсеи отказался дать отсрочку — хотя бы на день! — чтобы вывезти сено, лежащее далеко в горах. Горькая обида перемешалась в душе Давида с просыпающимся чувством мужицкого гнева. В рассказе ничего не сообщается о фронтовой жизни молодого кахнутца, в нем лишь скупо рассказано о том, что произошло в доме Мачкалянца: жена Давида вышла замуж за другого, дряхлый отец порешил снова взяться за соху. А мать? Она единственная не потеряла надежду, что сын вернется... И Давид вернулся, вернулся неожиданно для всех, спустя два года после начала войны. Прихрамывая, он подошел к родному дому. С трудом узнала его мать, да и он не сразу понял, что босая, в лохмотьях, похожая на нищенку женщина — самый дорогой человек на свете... Дальнейшее течение рассказа приобретает более динамичный характер. Социальная и психологическая линии как бы сходятся в один центр. И центр этот — разбушевавшаяся душа Давида, жаждущая отмщения за страдания на фронте, за обиды стариков-родителей, за поруганную семейную честь. К концу рассказа мы чувствуем, как трудно, почти невозможно жить молодому парню, покалеченному на войне, оставленному женой, ненужному, беспомощному в хозяйстве. И когда Давида вызывает к себе староста, чтобы проверить документы, решение, стихийно и незаметно сложившееся в сознании героя, становится неотвратимым и единственно возможным: Давид убивает Арсена, ибо видит в нем реальное воплощение зла, реального носителя несправедливости. Бунт Давида — новая ступень в становлении классового самосознания армянского крестьянства. Он родствен подвигу старика Оана, ценой собственной жизни спасшего турецкого солдата («Смерть Оана»), он перекликается с поистине героическим поведением простой крестьянки Естер, ставшей жертвой фанатического изуверства и предрассудков («Невестка Захара»), наконец, он как бы предворяет справедливую расправу солдат на фронте с ненавистным царским офицером («У колодца»).
Важно отметить также, что в рассказах Зорьяна о войне сильно прозвучала идея братства народов, тема интернационализма, противопоставленные шовинистическому бреду дашнакских националистов.
Мы подошли к новому рубежу в творчестве Стефана Зорьяна, ставшего после победы социалистической революции в Армении в ноябре 1920 года одним из активных строителей армянской советской литературы.
Лучшие представители армянской художественной интеллигенции горячо приветствовали установление Советской власти на древней Наирской земле. Писатели Ованес Туманян, Александр Ширванзаде, Нар-Дос, архитектор Александр Таманян, художник Мартирос Сарьян, композитор Александр Спендиарян, артист Ованес Абелян глубоко проникли в великий смысл исторических событий и безоговорочно стали на сторону революционной Армении. «Твою новую жизнь,— писал Ованес Туманян, обращаясь к возрожденной родине,— поэты будут славить новыми песнями, новым словом...»
Пророчество Туманяна сбылось. В двадцатые годы армянская литература обогатилась произведениями большой жизненной правды и впечатляющей силы. Это стихи и поэмы Аветика Исаакяна и Акопа Акопяна, Егише Чаренца и Наири Зарьяна, Гегама Саряна и Гургена Маари, повести, рассказы, пьесы Александра Ширванзаде, Дереника Демирчяна, Акселя Бакунца, Мовсеса Арази, Анушавана Варданяна. Всех их, писателей разного «склада» и разного дарования, объединяла пламенная любовь к трудовому народу, неистребимая вера в его созидательные силы и возможности. Это и определило главный пафос их творчества.
К числу значительных достижений армянской литературы двадцатых годов относятся повести Стефана Зорьяна «Председатель ревкома» и «Девушка из библиотеки», включенные в настоящий том. В какой-то мере к ним примыкают рассказы «Маро» и «Волчонок», написанные в 1926 году, а также роман «Семья Амиряна». Об этом
произведении хочется сказать несколько подробнее. Роман был написан осенью 1921 года, под непосредственным впечатлением гражданской войны в Армении, но в течение многих лет он оставался в «черновом виде». Стефан Зорьян объясняет это неблагоприятными условиями «литературной жизни» в двадцатые годы, в частности предвзятым отношением некоторых критиков к его творчеству, особенно к повестям «Председатель ревкома» и «Девушка из библиотеки», в которых безосновательно усматривались «мелкобуржуазные» тенденции. Сегодня более чем очевидна абсурдность подобных обвинений, но в свое время такого рода нападки отрицательно сказались на состоянии писателя, и он, дабы оградить себя от новых неприятностей, отказался тогда предстать со своим первым романом перед судом общественности.
Лишь небольшие отрывки из «Семьи Амиряна» были напечатаны в газетах и журналах Армении в тридцатые годы. Весной 1948 года писатель снова обратился к роману и заново его переписал. В 1957 году в армянском журнале «Советакан граканутюн» появилась первая часть «Семьи Амиряна» и, наконец, в 1963 году роман был опубликован полностью. Традиционная тема — размежевание «отцов» и «детей», известная по многим произведениям мировой литературы, раскрыта Зорьяном на остром материале гражданской войны в Армении.
«Небольшой была семья Амиряна, но за очень короткое время над ее головой пронеслись большие события... И все случилось так неожиданно»,—этими тревожными словами начинается повествование. Январь 1921 года. Месяц с небольшим в Ереване у власти стоят большевики. В родной город после многолетнего отсутствия возвращается сын агронома Ованеса Амиряна — Арам. Когда-то он учился в одном из московских институтов, но революционные события захватили Арама, закалили его характер, и уже не наивный юноша, а убежденный коммунист переступил порог родного дома. С приездом Арама, назначенного вскоре на ответственную партийную работу, обнажились главные противоречия в семье Амиряна. Отец не принял правду большевиков: в дни дашнакской авантюры — восстания контрреволюционеров против Советской власти — он ушел сражаться против Красной Армии. Но с Арамом — его родная сестра Заро, вдохновенный поэт Дарбйн, все, кому по-настоящему дороги судьбы свободной Армении.
Стефан Зорьян показал беспощадный суд истории над старым миром и его защитниками, среди которых и откровенные враги трудового народа вроде владельца винных заводов Заляна, отца любимой девушки Арама — Нвард, также порвавшей, в конце концов,
с «родительским гнездом», и жалкие политиканы-хамелеоны вроде «старого революционера» Ивана Артемьевича Йотмаза, и отравленные ядом буржуазного национализма «патриоты» вроде Ованеса Амиряна. Значительное место уделено в романе политической эволюции «чистого» интеллигента, доктора философии Рубена. Поначалу он с одинаковой неприязнью относится и к дашнакам и к большевикам. По мнению Рубена, интеллигенция должна стоять в стороне от классовых битв, так как у нее свои «общечеловеческие» идеалы, которые «выше» и «благороднее» политических доктрин враждующих сторон. Но жизнь внесла существенные коррективы в представления этого героя. Увидев дашнакский «образ жизни» изнутри, познакомившись с реальными делами большевиков, Рубен убедился, что правда истории на стороне революционного народа, и в конце романа он принял и приветствовал эту правду.
Не касаясь других, не менее серьезных проблем, затронутых в книге Зорьяна, хочется отметить, что «Семья Амиряна» — первое крупное произведение армянской советской прозы, написанное по свежим следам гражданской войны в Армении, рисующее правдивую картину борьбы возрожденного армянского народа за новую, революционную действительность.
В повести «Председатель ревкома» ситуация во многом схожая с той, которую мы наблюдали в романе «Семья Амиряна». Тяжелые, беспокойные дни переживают жители провинциального армянского городка. Его вчерашние хозяева тайно ждут возвращения своих дашнакских покровителей, распространяют провокационные слухи, сеют смуту, готовят контрреволюционное выступление. В этих исключительно сложных условиях большевики проявляют поистине железную твердость, последовательно и мужественно защищая интересы народа.
В центре повествования — большая драма, разыгравшаяся в семье председателя ревкома Осепа. Братья его жены, Виргинии, арестованы властями за связь с дашнакскими авантюристами и должны предстать перед справедливым судом революции. Мать заговорщиков просит дочь повлиять на Осепа, заставить его помиловать контрреволюционеров. Что делать? Ведь преступники — не только родные братья любимой жены, но и друзья детства председателя ревкома. Их ждут жены, дети. Стефан Зорьян избрал необычный для армянской литературы двадцатых годов путь решения этого конфликта. Писатель стремится проникнуть во внутренний мир своих героев, дать социально-психологическое обоснование их поступков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11