Любящий взгляд, нежная улыбка на лице его молодой жены...
Старик даже голову поднял, будто ожидал увидеть картину на сырой стене подвала. Если б у него, Антонио, были деньги...
— Спасибо, синьор Поджио, за ваше предложение,— с чувством проговорил он.— Мы... подумаем...
Поджио, конечно, настоящий худох<ник. И много работает. Рано утром он уходит к себе в мастерскую и проводит там весь день, потому что возвращается домой уже в потемках. И вот нашел же время, пожелав написать портрет, подарить «кусочек счастья»...
Лаура и Джованни вернулись веселые, возбужденные и принялись обсуждать американский фильм, содержание которого свелось чуть ли не к десятку убийств и сплошным погоням.
— А какие чудесные картины ставили раньше: «Рим — открытый город», «Похитители велосипедов»... Впрочем, когда они шли, вас и на свете еще не было...
— Нам встретился хозяин,— неожиданно сказала Лаура.— Похоже, специально поджидал.
— Он и сюда заходил. У синьора Альвареса свои заботы,— ответил старик и опустил глаза под пристальным взглядом Лауры.
— А в чем дело?! — перехватив этот взгляд, настороженно спросил Джованни.
— Приходил напомнить... о плате за квартиру,— потупилась Лаура.
— Так в чем же дело? — с явным облегчением воскликнул Джованни и, выскочив из-за стола, вынул бумажник из кармана висевшей на вешалке куртки.
Лаура протестующе подняла руки. Но Джованни решительно произнес:
— Отдай шакалу его кость, иначе он не отойдет,-— и положил на стол деньги.
— Можно и завтра,— неуверенно проговорил Антонио.
— Нет, нет, сейчас,— твердо произнес Джованни.— Пожалуйста, сейчас! Ничто, даже мелочи, не должно портить нам вечер. Пранда, Лаура?
Лаура кивнула. Ей тоже хотелось поскорее избавиться от злосчастного долга. Но когда старик, взяв деньги, вышел, она с некоторым удивлением спросила:
— Почему ты так поторопился отдать деньги хозяину?
— Ты не догадываешься?! — рассмеялся Джованни.— Конечно же, чтобы тебя поцеловать.— И он обндл девушку.
— Когда ты станешь серьезней? — счастливо рассмеялась она.
— Как только поженимся.
Вернулся Антонио, и они все вместе еще долго сидели за столом, попивая легкое вино и негромко беседуя.
— Пусть этот вечер никогда не кончится,— мечтательно заметил Джованни.
— У вас будет еще много таких вечеров! — сказал старик.— А сейчас пора спать. Гостю постели на моем диване, а для меня поставь раскладушку.
Но Джованни запротестовал. Ему все равно, где спать. Он ляжет в столовой на полу. Но старик уже вытащил из кладовой раскладушку.
Потом Лаура ушла в свою комнату. Она долго лежала с открытыми глазами, боясь уснуть. Казалось, стоит только задремать, как все исчезнет, и, пробудившись, она не увидит Джованни, будто лишь приснилось его возвра-
щение, а утро наступило обычное, безрадостное... Как хорошо, что она послушала Стеллу, чуть выпустила и подкрахмалила свое белое полотняное платье. Теперь оно как новое... И все же... не для невесты. Вот если, б сшить шелковое, длинное и совсем небольшую белую розу приколоть к волосам.
Одеться и выйти к Джованни...
И еще ей очень нужен халатик. Голубой халатик, в котором она по утрам будет готовить для Джованни завтрак, и для Тони, конечно, тоже. Хозяйка в доме — это важно, таково главное назначение женщины.
Интересно, что теперь скажет Корина. Она ведь еще ничего не знает... Теперь они почти не видятся, хотя живут в одном дворе. А прежде вместе бегали в школу. Корина расчесывала ей волосы, гладила платья, даже наряды для куклы шила. А ведь была всего на год старше. Во дворе и в школе затевала веселые, шумные игры. Умела без билета проникнуть в кино да еще протащить с собой Лауру. Вообще, как взрослая, покровительствовала подружке.
Потом, когда к ней, Лауре, стал приходить в гости Джованни—.к тому времени он уже ушел из школы,— Корина сказала: «Теперь вы оба выросли, и детская дружба перешла в любовь. Не будь дурой, сходись с ним... Привяжи его, иначе потеряешь парня...»
Лаура с интересом выслушала совет подруги, но следовать ему не торопилась.
Узнав, что Джованни уехал, Корина грустно заметила: «Жаль, хороший был бы для тебя муж». О себе она ничего не рассказывала. Со своими Друзьями ее, Лауру, не знакомила.
Совсем незаметно она как-то отдалилась, жила своей жизнью. Где-то пропадала. Не работала и не искала работы. Безразлично выслушивала упреки матери, убегала из дому и возвращалась ночью... Рождение ребенка тоже не изменило ее образа жизни. «Мне скучно, понимаешь, скучно,— сказала она как-то Лауре.— Не буду я торговать рыбой, хочу радоваться, веселиться...» Но последнее время она редко бывала веселой.
Теперь, как некогда, они опять будут ходить на прогулки, в кино, и Корина немножко приободрится. Она тоже обрадуется приезду Джованни.
Через открытое окно в подвал робко проник лунный свет, и Лаура, приподнявшись на локте, посмотрела на
дверь. Сейчас она откроется, и тихонько войдет Джоваи-ни. Он остался, чтобы подольше побыть вместе. Придет, как только уснет Тони, и будет ее целовать, шептать нежные слова. Теперь это — навсегда. Всегда ее Джо-ваини будет рядом. Во дворе, конечно, знают, что он остался в их доме. Знают, что они скоро поженятся...
Совсем уже поздно. Почему же он не идет?..
Лаура встала, крадучись, подошла к двери и осторожно ее приоткрыла. Тот же бледный, отраженный чужим окном свет падал на подушку, на лицо Джованни. Глаза его были закрыты, он ровно и спокойно дышал.
Уснул.,. Но что тут удивительного — устал за день. Может, и в дороге не удалось глаза сомкнуть.
Склонившись над ним, Лаура улыбнулась. Он теперь так походил на мальчишку, с которым бегали наперегонки, купались в озере. Что это она придумала?! Джованни и не собирался тайком к ней пробираться, и ночевать остался потому, что устал, и дома пока не хочет показываться. Тони понял и разрешил. А ей, глупой, лезут в голову не очень праведные мысли.
Конечно, Лаура гордилась тем, что так честно поступает Джованни, но в глубине души было почему-то чуточку обидно.
Она не удержалась, осторожно отвела тугие завитка черных волос и коснулась губами лба. Джованни что-то пробормотал во сне, нахмурил густые брови, и тут Лаура увидела в раскрытом вороте рубашки под ключицей шрам. Она отпрянула и прижала руки к груди, пытаясь унять тяжелые, гулкие удары сердца. Откуда? Когда его ранилиг» Почему Джованни скрыл, ничего об этом не сказал? Скорей всего, это след ножа. Да, это нож. За что? Кто его ударил? Джованни никогда не был забиякой. И споры со своими дружками умел решать миром. Но почему, почему ничего, ни слова об этом? Наверное, в больнице лежал? Надо поскорей уйти, а то получит-ся, будто за ним подглядывала. Пусть сам, сам все скажет. Не сможет ведь долго скрывать этот шрам?
Старик пошевелился, стал кашлять. Лаура, испугавшись, что он проснется, проскользнула к своей кровати. Сердце все еще.тяжело колотилось в груди, и неожиданно на глаза навернулись слезы.
Заплакала Она потому, что показалось—ничего хорошего в ее жизни не будет, слишком она счастлива, а это не надолго. Все как-то странно складывается... Не пла-
кать, только не плакать, а то утром встанет с припухшим носом и покрасневшими глазами. Да и не знала Лаура толком, что это такое — предчувствие...
ГЛАВА 2
И наступило утро. Ослепительно сверкала умытая росой листва пальм и магнолий. Даже жалкие домишки, расцвеченные щедрыми кустами азалий, выглядели нарядными, привлекательными.
— Вот бы поехать за город,— мечтательно сказала Лаура, наливая в чашечку дымящийся кофе. Она чувствовала себя настоящей хозяйкой. Рано утром, пока мужчины спали, убрала в кухне, приготовила завтрак, устроила постирушку, и теперь легкий ветер полоскал размешанные во дворе рубашки Джованни и синьора Антонио. Пусть все видят: у нее самая настоящая семья. И уж, будьте спокойны, она, Лаура, сумеет, как надо, вести хозяйство.
— Вот бы выкупаться,— в тон ей заметил Джованни.
— В Генуе море под боком,— как бы между прочим вставил Антонио.
— А что, долго ли туда переехать?!—уже серьезно проговорил Джованни, глядя то на Лауру, то на старика.—Порт, много заводов, с работой легче.
Лаура, негромко напевая, проворно убрала со стола. — А в Дженцано завтра праздник цветов,— мечтательно сказала она и, обняв за плечи Джованни, взглянула на старика, как бы ожидая его поддержки. И тот не преминул откликнуться:
— Конечно, поезжайте. Да, там же у меня есть давний знакомый — синьор Туллио, зайдете к нему, передадите привет. У него виноградник, угостит вас вином.— И старик рассказал, как они сидели с этим порывистым сицилийцем в траттории.
Было это в день отъезда старшего сына в Абиссинию. Тот успел подружиться с братом синьора Туллио. Вот так и получилось, что, проводив корабль, пошли в кабачок и выпили за благополучное возвращение молодых солдат. С тех пор, занятые своими делами, они не виделись. Но адрес, как некую дорогую реликвию, Антонио сохранил.
— Это отличная мысль! Едем, Лаура!—воскликнул Джованни.
— Да, да, конечно! Я переоденусь!
— Объясни, когда и куда ты должен возвращаться,— заговорил Антонио, когда они остались одни. Старика беспокоило слишком уж беспечное поведение будущего зятя. Деньги уплывут мгновенно, а вот попробуй заработать. Но при Лауре он ничего спрашивать не хотел. Зачем огорчать девочку?
— Потом, потом о серьезных вещах,— отмахнулся Джованни.— Можем же мы хоть немного повеселиться. Столько не виделись. Тем более, что я сейчас еще сам не знаю, как распорядится мой шеф! — Явно не желая продолжать разговор на эту тему, Джованни добавил: — Удобнее всего в Дженцано добраться на такси.
— Конечно, на такси! — воскликнула Лаура, вбежав в комнату.
— Можно и автобусом. Не надо сорить деньгами,— категорически заявил старик.
— Хорошо,— послушно произнес Джованни и встал.
— Ой, надо белье снять с веревки,— спохватилась Лаура.
— Я сам сниму! — Антонио вышел вместе с молодыми людьми. Ему очень хотелось проводить их, однако сказать об этом не решался и остановился возле ворот.
— Может, ты проводишь нас до автобуса?! — Лаура будто прочитала его мысли и взяла Антонио под руку.
Разве даже такой пустяк не означал: ты, Тони, нужен, ты всегда будешь со мной? А случается и так: дети жмутся к родителям, пока малы, когда им плохо. Но ' едва жизнь» им улыбнется, не оглянувшись, улетают из родного гнезда, и — поминай как звали!
Со стариком бакалейщик раскланялся первый. Он стоял на пороге своей лавчонки, с улыбкой глядя вслед Лауре и Джованни. Его умиление могло быть вполне искренним. Антонио получил накануне пачку дорогих американских сигарет. Жаль было денег, «выброшенных на ветер», и в то же время приятно, что юноша и для него не поскупился. Несомненно, Джованни расплатился не только за сигареты, но и за то, что Лаура здесь брала в долг.
На остановке ожидавшие автобуса люди с явным удовольствием смотрели на счастливую пару. Глаза Лауры сияли. Белое скромное платье, тщательно отутюженное, мягко облегало тоненькую фигурку, а волосы пышной блестящей волной падали на илечи. «Любовь и сознание
того, что она любима, превращает женщину в красавицу»,— думал Антонио.
Он до конца, до самого отхода автобуса наслаждался тем, как смотрели пассажиры на его Лауру, и только когда машина свернула на перекрестке, отправился домой.
— Синьор Антонио! Синьор Антонио! — окликнула его во дворе тетушка Лола. Но старик все еще был как в трансе и не сразу услышал, что его зовут.— Синьор Антонио! — Женщина подошла к нему вплотную и протянула половину большого тунца.— Возьмите, моей семье второй половины хватит.
— Спасибо, спасибо,— старик решительно отстранил от себя соблазнительный кусок рыбы, отливавшей вдоль хребта темным золотом. Конечно, не мешало бы приготовить рыбный суп. К тому же остался острый соус, которым можно приправить отварного тунца. Но денег у Джованни он больше не возьмет!
— Синьор Антонио,— чуть ли не на ухо зашептала тетушка Лола.— Я только что обнаружила — пропала цепочка с медальоном. Единственная ценная вещь. Берегла на самый-самый черный день.— Она вытерла слезы: — Это уже... конец.
— Отыщется ваша цепь. Моя Аделаида однажды только через месяц нашла затерявшееся кольцо,— пробормотал старик, понимая, что хотела сказать женщина. Раз Корина взяла медальон — значит, возвращаться она не собирается.— Не надо думать сразу о плохом.
Тетушка Лола взглянула на него с надеждой и снова вернулась к тунцу.
— Я обижусь, если не возьмете! Какие могут между нами быть счеты?! — воскликнула женщина.— Свои ведь.
Старик поблагодарил, бережно завернул рыбу и направился к себе.
— Синьор Антонио...— негромко, даже с какой-то робостью в голосе, снова позвала его тетушка Лола. И когда он обернулся, подошла ближе.— Моя Корина... что же делать?
— Вернется.
— Боюсь, она уже совсем... пропала. Не знаю, не знаю, как быть.— Тетушка Лола опять залилась слезами: — Я бегала в лавку, а внучка одна дома. Где искать Корину, где искать?! Совсем извелась из-за этого ужасного неведения. Может, Лаура что-нибудь знает?
— Я спрошу. Но вы успокойтесь. Знаете, как молодые, загуляют и не думают, что о них тревожатся.
— Это вы верно сказали,— чуть приободрившись, подхватила тетушка Лола.— Но нет... Она бы забежала хоть на часок. Нет, нет, чует мое сердце — не это...
Антонио обещал поговорить с Лаурой, как.только она вернется. Настроение у него было уже не столь праздничным. Корину он искренне любил. Бойкая, вспыльчивая, не знавшая ни в чем удержу, она была тем не менее заботливой, ласковой с его внучкой. Мать Лауры умерла во время родов, потом не стало и Аделаиды, и внучка росла без женского присмотра. Антонио украдкой наблюдал за девочками, про себя называя Корину «маленькой мамой».
Конечно, она очень изменилась за последнее время, и, не признаваясь себе в этом, в глубине души Антонио был рад, что прежней дружбы между девушками уже не было.
Корина действительно какая-то странная, и, похоже, ис только потому, что стала матерью. К ним изредка забегала—то необычайно оживленная, говорила о каких-то пустяках, то приходила мрачная, на несколько минут, пошептаться с Лаурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23