Чтобы хоть какое-то время
ни о чем не размышлять, он снова вцепился в ящик. Воображение придало ему
силы: через некоторое время он повернул ящик так, что туда можно было
спрятаться.
Сонный нырнул в свое убежище и лег, закидывая на бок поврежденное
щупальце. "Молочник" уже затянулся, но верхний слой был еще слишком тонок,
и его содержимое могло снова начать течь. Соня закрыл глаза и увидел перед
собой зеленого палача, так ясно, как будто бы тот действительно находился
рядом. Испуганно раскрыв их снова, он убедился, что в камере больше никого
нет.
И все же он был не один: с ним теперь поселился самый гадкий из
соседей - страх...

22
- Что я должен делать? - спросил Бриджвуд, вертя по привычке в руках
брелок-талисман.
- Ничего особенного. С одним из охранников произошел несчастный
случай, так что его нужно заменить.
- Несчастный случай? - насторожился Бриджвуд.
- Да. - Варковски быстро прикинул, какая из формулировок подошла бы
лучше. - На него случайно пролилась кислота. Никто не виноват - просто
несчастный случай. От тебя потребуется немногое: наблюдать за порядком в
лаборатории и вовремя дать знать о какой-нибудь поломке или попытке
существа вырваться из загона. Теоретически никаких неожиданностей не
предвидится, но порядок есть порядок.
Бриджвуд надел кольцо брелока на палец и покрутил. Что именно
подсказал ему закрутившийся цветной "волчок", неизвестно, но после
недолгого раздумья пилот дал согласие. Его последняя реплика почти утонула
в шуме чьего-то скандала: неожиданно распахнулась одна из дверей, и
пронзительный женский голос заполнил собой все помещение.
- Ты мерзавец, Алан! Можешь считать, что наша помолвка расторгнута! -
Синтия швырнула в жениха попавшейся под руку подушкой.
- Но постой, дай мне сказать!
- Ничего не желаю слышать! Ты - продажная тварь! Ты - идиот! Ты - не
мужчина, наконец! Зачем ты продался моему папаше? Ты что, не понимаешь,
для чего ему нужно это животное? Ты хоть знаешь, как называется эта
лаборатория?
- Но, Синти! - Алан перепрыгнул через кровать и постарался поймать
девушку за руку. Синтия вывернулась, задев его по носу взметнувшейся в
воздух копной волос, и бросилась к двери, выбивая ее плечом.
- Я ничего не желаю слышать! Маньяки! Психи! Убийцы! - бесновалась
она.
Неожиданно на глаза ей попался Варковски. Синтия развернулась к нему,
оскалив зубы.
- Ага, и ты здесь? Чудесно... Весь паноптикум в сборе!
- Синтия! Стой! - скользя по свеженатертому паркету, в Алан вылетел
коридор.
Искаженное злостью лицо Синтии казалось ему прекрасным как никогда.
Эдвард сплел руки на груди, наблюдая за сценой издалека. Любые
моменты человеческой откровенности были ему интересны. Чтобы использовать
чужие слабости в интересах своего дела, нужно в первую очередь научиться
"знать их в лицо".
- Можете думать обо мне что хотите, но мне это надоело! Я не желаю и
двух минут оставаться на одной станции с вашим монстром!
- Дорогая Синтия, - Варковски корректно поклонился. - Я лично не стал
бы возражать против вашего отлета, но лишь в том случае, если бы у меня
была гарантия, что вы станете молчать о том, что здесь видели.
- Молчать? Я? - Синтия сделала широкий жест рукой, который мог
означать что угодно. - Да я специально стану кричать об этом безобразии на
весь мир!
- Это нервы, девочка. Вашему отцу это очень не понравится.
- Плевать! С сегодняшнего дня я - пацифистка.
- Синти, ты и такие слова знаешь? - попробовал пошутить Алан. В ответ
девушка скрипнула зубами.
- А тебя я и вовсе не желаю видеть. Убирайся, можешь жениться на моем
папочке: из вас выйдет отличная пара!
Изловчившись, Синтия проскользнула мимо Алана и нырнула в свою
комнату. Дернув за ручку двери, Алан убедился, что девушка успела
запереться изнутри.
- Что у вас случилось? - подошел к нему Варковски.
- Ничего не понимаю... - Алан с трудом переводил дух. - Сперва она
просто начала проситься на Землю. Я очень вежливо напомнил ей, что все
полеты отменены, и тогда она начала кричать, что все хотят ее смерти, что
этот монстр обязательно вырвется наружу, и все такое. Дальше вы слышали,
но будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю.
- Я тоже, - ответил Варковски.
"Надо будет где-нибудь записать: этот человек еще не знает, что здесь
за лаборатория. И надо будет навести справки, случайно ли это ее заявление
насчет пацифистов: это было бы очень некстати".
- А что, действительно есть такая вероятность?
- Практически она равна нулю. Если хотите, я покажу вам все защитные
системы: открыть "садок" изнутри невозможно. Разломать тоже. Пища
сбрасывается через отверстие в потолке, которое настолько мало, что
существо может просунуть в него разве что щупальце, да и то лишь на долю
секунды, пока оно будет открыто. Во всяком случае, это ему ничего не даст.
Единственное, чего мы не предусмотрели - это противокислотного покрытия
пола, но, я думаю, ликвидировать этот просчет удастся быстро.

23
Скрыться от боли было некуда: от малейшего прикосновения к полу в
тело вонзались электрические искры, и мышцы судорожно сокращались,
заставляя подпрыгивать и падать, нарываясь на новую боль. Сонный ни о чем
не думал в этот момент: он вопил и бился. Когда ток на время выключали, он
бессильно валился на пол, чтобы расслабиться хоть на несколько секунд,
прежде чем двуногие зажгут лампу, возвещающую начало экзекуции, и боль
вернется. В том, что они предупреждали заранее, была скрыта особо
утонченная жестокость: в секунды ожидания между подачей сигнала и началом
пытки Сонный страдал сильнее всего.
Наконец ток снова отключили. Соня повалился на пол, наблюдая одним
глазом за страшной лампой: когда все повторится?
- Может, достаточно на сегодня? - спросил Том. - Объект реагирует,
хотя связи с условным сигналом пока не заметил.
- А я не уверен, - заглянул в записи Дэн. - Мне показалось, что он
напрягается.
- Чепуха. Если сравнить с тем, как он прыгает во время
эксперимента...
- Ой, ребята, знаете, мне его просто становится жалко. - Даффи
оперлась руками о стол. - Ему, наверное, очень больно...
- Чепуха! Я бы не удивился, если б он совсем не реагировал: хитин
должен его хорошо защищать.
- Но он так метался...
- Нервы. Психованный экземплярчик попался.
- Так как, включать снова? - переспросил Том.
- Вот постой: внимательно присмотрись, как начинают группироваться
его мышцы при виде горящей лампы. Обрати особое внимание на складки между
члениками на хвосте... Давай, включай... Видишь, выровнялись.
- Нога приподнялась тоже поэтому?
- Да... и у плеч бугор - видишь?
"Ну почему они не убили меня сразу? - цепенея от боли, еще не
отпустившей его до конца и ожидающей "подкрепления", впился глазами в
лампу Соня. - Изверги!"
И через секунду воздух камеры уже сотрясал его отчаянный вопль:
- Убейте меня, я так больше не могу!!!
- Ну вот, а ты говоришь, условный рефлекс у него не выработать!
- Ну хорошо, еще разок попробуем, и - перерыв.

24
Цецилия нетерпеливо взглянула на часы. То, что она на них увидела, на
пользу ее спокойствию не пошло.
Она была одна уже почти половину суток. Никто не спрашивал ее о
здоровье, никто не восторгался ее туалетами, никто не говорил
комплиментов. О ней просто забыли, и сейчас пришло самое время напомнить о
себе.
Дональда она обнаружила в кабинете. Тут же что-то пересматривал на
компьютере Паркинс, костлявая Роса колдовала над кофейником, от которого
исходил почему-то запах какао.
- Дон, я пришла, - объявила Цецилия.
Раздался вздох. Вздыхал почему-то Паркинс.
- Я вижу, - Дональд взял протянутую Росой чашку. Как всегда, его
голова дернулась.
- Дон, неужели у тебя не нашлось за все это время ни одной минуты? -
Цецилия присела в свободное кресло.
- Я был занят, Сеси. - Крейг отвел глаза. Признаться, что за работой
он просто забыл о существовании супруги, ему было стыдно. Всякий раз он
ругал себя за черствость, но стоило подойти очередному делу - и все
вылетало у него из головы. В свое время, когда он еще ходил в церковь
вместе с матерью, он так же старался днем молиться: давал себе утром
обещание, что будет просить благословения для каждого дела, и считал
большой удачей, если вспоминал об этом обещании хоть раз. Постепенно такие
обещания Крейг давать перестал. Можно дать себе установку что-то сделать -
и сделать, но о чем-то помнить, точнее, вспоминать, чтобы через секунду
забыть снова, так как посторонние мысли от дела только отвлекают -
нормальному человеку такое не под силу. Пастор объяснял это проще: что в
душе нет к этому настоящего стремления. Иногда Крейг был готов с ним
согласиться, но это тем более снимало с него вину: человек не в силах
заставить себя по-настоящему любить что-то или кого-то.
- Ладно. Роса, налей и мне чашечку... Дональд, ты знаешь, мне
необходимо сегодня же быть у парикмахера.
- Это так срочно? - вяло удивился Крейг.
- Разумеется. Не могу же я несколько дней ходить с одной и той же
прической!
"Обрати же на меня внимание, болван! - сердилась Цецилия про себя. -
Ты что, ослеп и оглох? Ты мне нужен - я не могу быть одна!"
- Боюсь, что это невозможно, Сеси...
- О, нет! - Цецилия театрально сверкнула белками глаз. "Нет, я
заставлю-таки тебя помнить обо мне все время!"
- Сеси... Давай выйдем, - он подхватил довольную этой просьбой
Цецилию под руку и повлек ее в соседнее помещение, оказавшееся оранжереей.
- Сеси, пойми меня: я бы рад тебя развлечь, но сейчас это запрещено. Ты
можешь делать все что угодно - но только в пределах этой станции.
- Может, мне подстричься наголо? - изящная рука с длинным маникюром
взяла прядку волос и приподняла. - Как ты на это посмотришь?
- Сеси, ты всегда была умной женщиной, так что, будь добра, не дури.
- Дон, мне надоело быть умной женщиной - говорят, мужчины их не
любят... Я хочу, чтобы ты меня любил, Дональд. Здесь, сейчас!
- Сеси... Ты требуешь невозможного!
- Ну хорошо, тогда я немедленно улетаю на Землю! - сверкнула она
глазами.
- Это тоже невозможно... То есть невозможен как раз полет, а
первое... Я просто сейчас слишком занят.
- Дон, я всегда помогала, чем могла, твоей карьере. (Это заявление
было явным преувеличением - "помощь" проявлялась в основном в постоянном
накручивании и подзуживании: "действуй активнее"). Но я - женщина, и мне
невыносимо, когда ты об этом начинаешь забывать. Я не лезу в твои дела, но
я хочу, чтобы ты уделял мне хоть несколько минут. Неужели и на это я не
имею права?
Последняя фраза получилась с таким трагическим завыванием, что
готовый уже сдаться перед логикой ее доводов Крейг тут же отпрянул. Как
это часто бывает с плохими актрисами, Цецилия всегда переигрывала: хорошо
начиная, она сводила все попытки на нет неудержимо прорывающейся фальшью.
Вот и сейчас, играя "страдалицу" за дело мужа, она испортила весь эффект.
- Имеешь. Но я тоже человек, я устал, и у меня много дел. Кроме того,
сюда в любой момент могут зайти.
- Пускай. - Цецилия прижалась к нему. - Пусть все знают и видят, что
ты - мужчина!
- Сеси, я прошу тебя...
- Все. Я лечу. Мне нет дела до запретов, для меня ты обязан сделать
исключение. Я же твоя жена!
- Сеси!
- Я сказала: или - или. Выбирай. Похоже, это мерзкое чудовище тебе
гораздо интереснее, чем я. Ведь так? Ты - бездушный сухарь, и нечего
удивляться, что твоя собственная дочь тебя терпеть не может! О, как я
понимаю бедную девочку!
Со стороны Цецилии это было нечестным приемом, и лишь прорвавшаяся в
ее голосе фальшь смогла его смягчить.
- Не трогай девочку. Тебя она любит не больше, - отрезал Крейг. Он не
любил, когда нарушали правила игры.
Цецилия вздрогнула, как от пощечины. Ее глаза вспыхнули, и она была в
этот миг очень близка к тому, чтобы отказаться от игры и откровенно
надерзить своему мужу, но привычка все же взяла верх.
- Что может знать о любви такой сухарь! - Цецилия притворно
всхлипнула. - Ваша работа убивает все живое вокруг себя - это твоя Синтия
так говорила... Марту вы уже довели: несчастная лежит с нервным припадком.
Я следующая, да?
- Не понимаю, чего ты так заволновалась о Марте: ты же всегда ее
терпеть не могла!
- О-о-о! Как ты жесток!!! - театрально застонала Цецилия.
- Давай прекратим этот разговор. Найди себе занятие.
Крейг отстранил Цецилию рукой и пошел к выходу. Цецилия снова
застонала и принялась сползать вдоль ствола пальмы на землю. Крейг не
обернулся: сцены были ему не в новинку.
Проводив взглядом затянутую в серый пиджак спину, Цецилия
зажмурилась. На него ничего не подействовало. Он ушел... В ее висках
начала стучать кровь. Сердце неспокойно екало. Из памяти поднялась
страшная морда чудовища, по вине которого она была вынуждена тосковать в
одиночестве. Кривые зубы предстали перед ее глазами так ярко и
выразительно, что Цецилия вздрогнула. Ее "соперник" не был просто новым
видом оружия - это было поистине жуткое существо. Неужели Дональд серьезно
рассчитывает его выдрессировать?.. Или такие "зверушки" будут просто
сбрасываться на противника, сея вокруг себя кровавую смерть? И в том и в
другом случае Цецилия ни за что не захотела бы очутиться рядом с подобным
зверем, если он будет на свободе. Она снова попробовала представить себе,
что произойдет, если монстр вырвется...
Пронзивший ее ужас был настолько силен, что поднявшиеся от него
волосы отменили необходимость искать парикмахера для новой прически.

25
Медленно и нехотя боль все-таки уходила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37