– Не беспокойся, я могу это прочитать – мой завтрак состоял из чашки чая. Джед обещал сделать для нас все, что в его силах.
– Джед и даже первый хозяин Санни в данном случае совершенно ни при чем. Корреспондент взял интервью у Колби Чемберса. А он начал лить крокодильи слезы, вот, мол, такое красивое животное, но из-за его странного поведения жить в сельской местности ему никак нельзя. Прочти, прочти, увидишь, что это такое.
Однако Чемберс в этом интервью лгал настолько откровенно, что кое-кто позвонил в приют и высказался в поддержку Санни. Что же касается обитателей приюта, то они с самого начала горой стояли за собаку.
– Я слышу грохот колес приближающегося поезда, – громко произнес не слишком понятную Холли фразу мистер Нортон, когда она позднее вошла в игровую комнату. – Я слышу грохот колес!
– Он хочет сказать, что кто-то намерен задавить Санни, – пояснила мисс Крайсак, оторвавшись от телевизора.
– Только мигни, девочка, и я устрою так, что советнику придется наложить гипс на ноги и отправиться на курорт. – В подтверждение своей угрозы он свирепо зарычал и положил руки на рычаг, приводящий в движение его инвалидное кресло.
Затем Холли направилась в медицинский центр – проведать нескольких расхворавшихся стариков. У двери ей повстречалась миссис Викерс, также в инвалидном кресле, которое катил мистер Мелоди. Миссис Викерс выздоровела и выписалась из центра, но чуть ли не каждый день навещала еще оставшихся там больных. Они наперебой успокаивали Холли, уверяя, что с Санни все обойдется. Улучив удобный момент, мистер Мелоди отозвал ее в сторону.
– Я хочу сообщить вам кое-что, но обещайте никому ничего не рассказывать.
Холли видела, что ему смерть как хочется поведать ей свою тайну.
– Буду держать рот на замке, – заверила она.
– Я сделал миссис Викерс предложение. Она еще не сказала «да», но я надеюсь, что в скором времени… Как вы думаете, она мне не откажет?
– Конечно, не откажет! – радостно воскликнула Холли. – Она не может не понимать, что вы здесь один из самых красивых мужчин.
– Еще бы! Точнее, один из самых подходящих мужчин! И не забывайте: несмотря на больное колено, лучший танцор в приюте. Но держите все в тайне, пока миссис Викерс не даст согласия стать моей женой. Я не хочу слышать рассуждения мисс Крайсак о том, что наш брак напоминает ей сюжет одной из «мыльных опер», которые она так любит смотреть.
– Ни звука, пока вы сами не разрешите. – Для вящей убедительности Холли сделала рукой движение, будто запирает губы на ключ, а потом этот ключ выбрасывает.
Вечером Ник пригласил ее прокатиться на машине.
– Чтобы развеяться и забыть хоть ненадолго про Санни и Чемберса, – сказал он, когда они уже ехали по загородному шоссе и свежий ветер, врываясь в открытые окна машины, бил им в лицо.
Холли старалась смотреть не на Ника, а в сторону, чтобы он не заметил ее влюбленного взгляда. Солнце ушло за горизонт, и розовое на западе небо быстро становилось лиловато-синим. Может, ей не следует молчать? Может, она одета недостаточно элегантно? После того как она поняла истинную природу своего чувства к Нику, ее стали одолевать сомнения, она старалась увидеть со стороны каждое свое движение, анализировать каждый поступок.
– Ты узнал что-нибудь новое об этом коричневом фургоне? – спросила она прерывающимся от волнения голосом – лишь бы что-нибудь спросить.
– Нет, не узнал, но давай не будем говорить на эту тему. Тем более, что это бесполезно. – Ник легко коснулся ее плеча и снова положил руку на руль. – Как ты провела воскресенье? Вчера ты была так расстроена, что я не сумел тебя спросить, как вы провели с мамой и Эдди время. Он показался мне вполне порядочным парнем. Как ты полагаешь, у них сладится жизнь?
– Не знаю, может быть. – Место, до которого дотронулся Ник, горело. – Я рассказала им все о приюте и Санни. Сейчас они снова в пути – едут в Нью-Йорк, в гости к его сестре.
Может, ей следовало положить свою руку поверх его? А почему он убрал ее так быстро?
– Время покажет, как сложатся их отношения. У мамы безумные представления о любви, – проговорила Холли.
Безумные представления о любви, повторил про себя Ник и решил, что таким элегантным способом она хочет поставить его на место. Ему вдруг наскучило ехать безо всякой цели, он завернул за ближайший угол и нажал на акселератор.
– По-моему, ты сможешь в них танцевать, – сказал он, бросив взгляд на ее красные туфли без каблука. Наряд Холли был простым, но очень шел ей – белый хлопчатобумажный свитерок с короткими рукавами, усеянный красными бантиками, и джинсы. – Отсюда рукой подать до «Розовой жабы», а сегодня там играют две хорошие группы.
Несмотря на ранний час, в полутемном клубе было полно народу. Ник нашел свободный столик, заказал напитки, а затем подвел Холли к танцплощадке, где уже сейчас были желающие потанцевать. Пять музыкантов одеты были несколько странно – кружевные пиджаки и тренировочные брюки.
Холли отнеслась без особого энтузиазма к предложению Ника поехать в «Розовую жабу», так как в ее сознании это заведение ассоциировалось прежде всего с Моникой, но, оказавшись на танцевальной площадке, она повеселела. Ей было приятно ощущать сильные руки Ника, повиноваться им, чувствовать тепло его тела. От него пахло дорогим мылом и терпким одеколоном. Ник то притягивал ее к себе, то отдалял, улучая момент запечатлеть на ее щеке легкий поцелуй. Холли лишь улыбалась ему. Ночной клуб, учитывая то состояние, в котором она находилась, был самым подходящим местом: пульсирующая музыка грохотала, не смолкая ни на миг, танцующие пары окружали их со всех сторон, так что разговаривать было совершенно невозможно, а думать не хотелось. И Холли постаралась забыть о своих тревогах.
Спустя некоторое время они возвратились к своему столику за прохладительными напитками, но затем снова вернулись на танцплощадку. Через полчаса они опять вернулись к столику – утолить жажду и дать отдых ногам. Холли низко наклонилась к Нику – только так он смог бы услышать ее.
– В таком месте можно и Карессу встретить.
– Она звонила мне, – ухмыльнулся Ник.
– Ты шутишь! Когда?
– В конце недели. Оставила на автоответчике сообщение и номер своего телефона.
– Ты, надеюсь, не преминул перенести его в свою записную книжку? – поддразнила она его. Холли нисколько не опасалась Карессы.
На эстраде появилась вторая группа, на сей раз из четырех человек. Музыканты были одеты в майки с броской эмблемой своей группы на груди. Ник дружески помахал рукой крайнему из них – рыжеволосому гиганту.
– Уж не он ли брат Моники? – спросила Холли, закусив губу. Вот Моники она опасалась. И даже очень. Ник в ответ на ее вопрос кивнул. – И как же поживает Моника? – Она возненавидела себя в тот же миг, как до ее сознания дошли эти невольно сорвавшиеся с ее уст слова, но они продолжали течь сплошным потоком: – От нее тоже есть сообщение на автоответчике? И от Пег, наверно? И от Хуаниты? И кто знает, от скольких еще?
– Да, в самом деле… – Вид у Ника был озадаченный, но в душе он был доволен. Наконец-то ему удалось отвлечь ее мысли от приюта! – Хуанита в самом деле звонила пару раз. Сдается мне, что ты права – я более популярен, чем думаю.
– Чем ты воображаешь! – Глаза Холли сузились до щелочек.
Хорошее настроение Ника словно ветром сдуло. Верно, воображаю! – с внезапной горечью подумал он. А чем он занимался все это время? Воображал себя человеком, каким вовсе не является.
– Хватит сидеть! – вскочила Холли. – Пошли танцевать!
Квартет играл зажигательную мелодию, возбуждение толпы достигло накала, но настроение девушки отчего-то резко упало.
– Я, по-видимому, устала, – сказала она, но, взглянув на часы, поняла, в чем дело: в это время она обычно выводила Санни на вечернюю прогулку.
– Ты хочешь сказать, что уже ночь и пора домой? – спросил Ник со смешанным чувством. Им было здесь так хорошо, пока настроение Холли не испортилось.
Холли кивнула. Горло саднило от духоты, голова разрывалась от грохота музыки. Ее вдруг неодолимо потянуло на свежий воздух. Она вышла из клуба, не дожидаясь, пока Ник заплатит по счету. Он присоединился к ней уже на улице.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да… Нет! – Подбородок Холли дрожал. – Санни не выходит у меня из головы. Он, наверное, забыл все наши уроки, не помнит команд. Ну да это пустяки… А вот то, что он может никогда не вернуться домой!..
– Поехали, дорогая, не терзайся! – Ник обнял ее одной рукой и усадил в машину. – Убиваться по этому поводу…
– Знаю, уже слышала: бесполезно! – Холли почувствовала, как в ней нарастает раздражение. Она скользнула на сиденье и с силой захлопнула дверцу машины. Девушка вся кипела от злости. Ник что, полагает, что ей следует делать вид, будто ничего не произошло? Санни за решеткой, приютские старики понимают, что она не смогла отстоять их интересы, Ник же, каждый вечер встречаясь с ней, тем не менее не пропускает ни одной юбки. Все хуже некуда!
Ник обошел машину и сел за руль. Он видел, что Холли расстроена, и все из-за собаки.
– Не хочешь ли еще куда-нибудь поехать? – спросил он.
– Домой, только домой! – отрубила она.
Уже вырулив на шоссе, он осторожно прочистил горло.
– Завтра я улетаю на четыре дня в Калифорнию – там проводится конференция банкиров. Узнал об этом только сегодня днем. Сразу после нее состоится совещание по новой системе компьютеризации учета инвестиций. – Ник придерживал эту новость, понимая, что она может огорчить Холли, но ведь, в конце концов, надо же ей сообщить об отъезде! Обескураженный ее молчанием, он добавил: – Я знаю, в выходные состоится ваша первая агитационная акция, но что поделаешь, представитель нашего банка не может ехать, и я вынужден его заменить.
Холли долго молчала, но потом спросила безразличным тоном:
– И когда ты думаешь вернуться?
– В среду, но так поздно ночью, что точнее будет сказать – в четверг утром. – Судя по ее реакции, вернее, по полному ее отсутствию, он с таким же успехом мог бы сказать «через пять лет».
Глядя из бокового окна в безлунную ночную тьму, Холли чувствовала себя потерянной. Ник оглушил ее своей новостью. В дополнение ко всем прочим несчастьям Ник еще бросает ее!
Они подъехали к дому Холли. Ворота не были заперты. Теперь излишние предосторожности были ни к чему – ведь Санни здесь больше нет. Холли порылась в сумочке, доставая ключ от входной двери. Ник стоял за ее спиной. Отчего-то колени девушки задрожали и в горле встал комок. Так-то она борется за него! Вот он уезжает – и какие же воспоминания увозит с собой? О том, как она носилась с ним в танце, в сердцах хлопнула дверцей машины и была холодна, как айсберг. Достаточно ли этого, чтобы завоевать его сердце? Затаив дыхание, она повернулась к нему лицом.
Она не успела и рта раскрыть, как он произнес мягко:
– Я буду скучать по тебе.
– Ник… – Волна чувств, захлестнувших Холли, не позволила ей договорить. Она подняла голову, и Ник обнял ее и поцеловал. Он уезжает! – стучало в ее мозгу. Она этого не вынесет. Внезапно ею овладело какое-то безумие. – Я не хочу, чтобы ты уезжал, ты не должен уезжать, не должен, не должен! – твердила она и, вскинув руки, обняла Ника за шею, осыпая его горячими, отчаянными поцелуями.
Ник был изумлен. До этого момента она вела себя настолько холодно, что он не был уверен, позволит ли она поцеловать себя на прощание. И вдруг такая пылкость… В чем же дело? Холли прижалась к нему еще теснее. И кого она целует: его, Ника Донохью, или мужчину, созданного ее воображением?
– Ник, Ник! – Вот как ей следовало себя вести, а она вместо этого разыгрывала из себя девицу, которой никакие серьезные отношения не нужны! Ноги ее подкосились, и если бы Ник не поддерживал ее, она бы упала. Холли как бы погрузилась в него, всем своим существом ощущая его сильное тело. Будь что будет, он должен знать! – мелькнула в ее голове мысль.
А у Ника голова пошла кругом. Он тысячи раз представлял себе, как обнимает Холли – вот так, не просто как друг. Но того, что это будет похоже на какой-то приступ безумия, никак не ожидал. Что с ней? Почему такое отчаяние? Она, конечно, расстроена из-за Санни. Возможно, нервный срыв толкнул ее в его объятия. Но за кого, черт возьми, она его принимает?
– Не уезжай! Не уезжай! – шептала она, гладя руками его спину, осыпая поцелуями лицо и с безоглядной решимостью прижимаясь к нему.
Нику хотелось сполна насладиться тем, что девушка так щедро предлагала ему, но его заставило остановиться внезапно заявившее о себе чувство ответственности. Видит Бог, Холли заслуживает лучшей участи! Ведь она считает его прожигателем жизни.
– Холли?! – произнес он охрипшим голосом, удерживая ее руки и мягко отстраняя от себя. – Уже поздно, дорогая, ты устала. Мне лучше уйти.
Девушка словно окаменела.
– Мы поговорим потом, когда я вернусь, – сказал он. – Я буду тебе звонить. – В тусклом свете фонаря он не мог видеть выражение ее лица. Протянув руку, он погладил ее мягкие вьющиеся волосы, такие шелковые на ощупь. Все в ней такое милое, такое теплое, она – сама жизнь. Она создана для любви, любви настоящей – неужели она не понимает? Если так, он заставит ее это понять. Ему не нужна одна ночь. Он хочет быть с ней всегда, до конца своих дней. О Господи, как неудачно, что он уезжает! У истинного Ника Донохью есть что предложить этой женщине, и, возвратившись домой, он сможет ее в этом убедить.
Преодолевая желание обнять ее и притянуть к себе, рискуя порвать тонкую ниточку, что протянулась между ними, Ник наклонился и поцеловал Холли в лоб. Понимая, что медлить нельзя, иначе решимость может изменить ему, он быстро повернулся, сбежал с крыльца и исчез в ночи.
Часы летели, а Холли все никак не могла заснуть. Что за глупость взять и броситься Нику на шею! Когда он сказал, что будет скучать по ней, он произнес эти слова так, что ей почудилось, будто он испытывает какое-то особое чувство к ней. А как он ответил на ее первый поцелуй! Холли, рыдая, била по подушке кулаком. Надо же быть такой дурой – принять доброту и сочувствие за желание!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27