правосудие должно свершиться. А простой народ, который тоже читает
газеты, говорит: "Почему его следует простить? Он ведь убил свою жену, не
так ли? И как же быть бедным обиженным женам, если прощать такие
преступления мужьям? А мужу следовало, прежде чем убить жену, подумать о
наказании, которое его ожидает. Его надо повесить в назидание другим".
О боже, избави меня от таких мыслей. Можно же думать о чем-нибудь
другом, например, о миссис ван Хоппер в Америке. Неужели она все еще носит
ту маленькую смешную шляпку, совершенно неподходящую для ее огромного
лунообразного лица.
Кто-то дотронулся до моей руки. Это был Джаспер. Он последовал за
мной из холла, словно угадав, что я нуждаюсь в сочувствии. Джаспер, как и
все умные собаки, понял, что в доме неладно.
Вероятно, я заснула, потому что вдруг вскочила, услышав громкий
раскат грома. Было уже пять часов. Я спустилась вниз и подошла к окну. Не
чувствовалось ни малейшего ветерка, а небо было сплошь закрыто черными
грозовыми тучами.
Появился Роберт и начал закрывать окна.
- Джентльмены еще не вернулись, Роберт?
- Нет еще, мадам. Я думал, что вы в отъезде вместе с ними.
- Нет, я уже давно вернулась.
- Не подать ли вам чай, мадам?
- Нет, нет. Я подожду, пока они не приедут.
- Погода, кажется, наконец, меняется, - Роберт.
- Да.
- Но дождя еще не было. На мою руку упали всего две капли.
В половине шестого снова вошел Роберт.
- Машина подъехала к подъезду, мадам.
- Чья машина?
- Мистера де Винтера.
- И он ведет ее сам?
- Да, мадам.
Я хотела встать, но ноги, как будто набитые соломой, не держали. В
горле пересохло.
Через минуту вошел Максим. Он выглядел очень усталым, постаревшим,
появились складки у рта, которых раньше не было.
- Все закончилось, - произнес он.
Я все еще не могла говорить и не могла двинуться с места.
- Самоубийство, причины которого установить не представляется
возможным.
Я села на диван. Самоубийство? Но где же мотивы?
- Видимо, они считают, что мотивы не обязательны. Судья все время
приставал ко мне с вопросом, не было ли у Ребекки денежных затруднений.
Денежные затруднения, ха-ха!
Он подошел в окну. Начинался дождь, слава богу, наконец-то начинался
дождь.
- Что случилось? Что говорит судья? Почему это продолжалось так
долго?
- Он без конца возвращался к мелким деталям, вроде того, трудно было
ли открыть водопроводные краны? Я чуть с ума не сошел от этих
подробностей, но сумел сдержаться и ни разу не вышел из себя. Когда я
увидел твое смертельно бледное лицо там, в зале возле двери, я понял, в
чем заключается мой долг, как я должен себя вести в дальнейшем. Я все
время глядел судье прямо в глаза, ни разу не отвел своих, и теперь до
конца дней буду помнить его лицо, так оно врезалось мне в память, - Максим
сел в кресло.
Я подошла, села рядом.
Через несколько минут вошли Фритс и Роберт и внесли столик для чая.
Начался обычный ритуал чаепития.
Я налила чай Максиму, намазала ему хлеб с маслом, а потом сделала то
же самое для себя.
- Где Фрэнк? - спросила я.
- Ему нужно было заехать к священнику. Мне бы тоже следовало поехать,
но я поехал прямо домой, так как чувствовал, что тебе тяжело будет
томиться, не зная, что же со мной произошло.
- Причем тут священник?
- Кое-что нужно сделать в церкви еще сегодня.
Я поняла: нужно было похоронить останки Ребекки.
- Церемония состоится в шесть тридцать. Никто не знает, кроме
полковника Джулиена, Фрэнка, священника и меня. Об этом мы договорились
еще вчера, а сегодняшнее решение не имеет никакого значения.
- Когда тебе надо уйти?
- Я встречусь с ними в церкви в двадцать пять минут седьмого.
Максим не дотронулся до еды.
- Все еще очень жарко, не правда ли?
- Мне было бы приятнее, чтобы ты сегодня больше не уходил.
Он не ответил, но выглядел усталым, смертельно усталым.
- Мы поговорим с тобой вечером, когда я вернусь. Прошлое не может
испортить нам жизнь, если мы останемся вместе. - Он взглянул на часы.
- Десять минут седьмого. Я должен идти. Это продлиться очень недолго,
не больше получаса. Нам нужно спуститься в склеп.
- Я хочу пойти с тобой, позволь мне быть там, где будешь ты.
- Нет, я не хочу, чтобы ты шла со мной!
Он вышел из комнаты, и я услышала шум отъезжавшей машины. Я начала
мысленно следовать на ним в церковь и оттуда в склеп. Я никогда не была
там и не знала, как он устроен. Но твердо помнила, что они идут не к
Ребекке, они идут хоронить только ее прах.
Ровно в смесь часов начался дождь, вначале слабый и тихий, но
постепенно набиравший силу и звучность.
Фритс вошел в комнату и обратился ко мне:
- Извините, мадам, не знаете ли вы, когда вернется мистер де Винтер?
- Надеюсь, что скоро.
- Приехал джентльмен, который желает его видеть, и я не знаю, что ему
сказать.
- Кто это? Кто-нибудь из наших знакомых?
- Да, мадам. Он часто бывал здесь, когда была жива миссис де Винтер.
Его зовут мистер Фэвелл.
Я повернулась к Фритсу.
- Лучше мне самой повидаться с мистером Фэвеллом.
- Да, мадам.
Может быть, удастся избавиться от этого посетителя до возвращения
Максима? Не знаю, что я ему скажу, но страха во мне нет.
Фэвелл вошел в комнату. Он выглядел хуже, чем прежде: грубее и
неряшливее. Глаза были налиты кровью, и я подумала, не пьян ли он.
- Максима нет дома, и неизвестно, как скоро он вернется, - сказала я.
- Не лучше ли вам отложить ваше дело до завтра и заехать к нему прямо в
контору?
- А я никуда не спешу. К тому же ждать мне придется, по-видимому,
недолго. Я заглянул в столовую и увидел, что его прибор приготовлен к
обеду.
- Мы изменили свои планы и вполне возможно, что Максим вернется домой
только поздно вечером.
- Не хотите ли вы сказать, что он сбежал? - сказал Фэвелл с кривой
усмешкой. - Безусловно, при сложившихся обстоятельствах - это самое умное,
что он мог сделать. Некоторым людям не к лицу сплетни, гораздо приятнее
избежать их.
- Не понимаю, что вы хотите сказать.
- В самом деле? Но ведь вы не надеетесь, что я вам поверю. Скажите,
чувствуете ли вы себя лучше? У вас был очень плохой вид, когда вам стало
дурно в суде. Я хотел прийти вам на помощь, но возле вас уже очутился один
странствующий рыцарь. Уверен, что Фрэнк Кроули был в полном восторге. И
вы, вероятно, позволили ему отвези вас домой, а со мной вы не пожелали
проехать и пяти ярдов.
- Скажите, чего вы хотите от Максима?
Он вынул портсигар и закурил папиросу.
- Не возражаете? Вам от этого не станет дурно? С молодыми женами ведь
иногда неизвестно, что может случиться. Знаете, а вы очень повзрослели за
то время, что я вас видел. Как вы этого достигли? При помощи Кроули,
которого водили гулять по дорожкам парка? Вы не откажите приказать подать
мне стаканчик виски с содовой?
Я позвонила, вошел Роберт.
- А, Роберт! - воскликнул Фэвелл. - Давненько я вас не видал. Все
по-прежнему разбиваете девичьи сердца?
Роберт смутился и ужасно покраснел.
- Ладно, старина. Я ведь вас не выдам. Бегите и принесите мне двойной
стаканчик виски, да поскорее. Я однажды видел, - обратился он ко мне, -
как он проводил свой свободный день в Керритсе. У него хороший вкус - он
выбрал самую красивую девушку из всех.
Роберт принес виски с содовой, но был все еще красен и смущен.
Фэвелл начал насвистывать мелодию и спросил у него:
- Эта песенка? Не так ли? Вам все еще нравятся пышные волосы, а,
Роберт?
Роберт вышел из комнаты.
- Бедный парень, этот старый осел Фритс держит его на коротком
поводке.
Фэвелл начал пить виски, поглядывая на меня и улыбаясь.
- Пожалуй, я ничего не имею против того, чтобы Макс не явился к
обеду. Его место за столом не останется пустым.
- Мистер Фэвелл, я не хотела бы быть грубой, но я сегодня очень
устала, у меня был утомительный день. И если вы не хотите мне сказать, по
какому делу вам нужен Максим, я полагаю, что вам незачем здесь оставаться
далее. Как я уже сказала, вам лучше приехать завтра утром прямо в контору.
- Нет, нет. Не будьте такой злой, не убегайте от меня. У меня тоже
день был утомительный и тяжелый. Макс, вероятно, наговорил вам обо мне
всяких плохих вещей, и вы думаете, что я гадкий, злой серый волк. А это
неправда: я обыкновенный парень, совершенно безобидный.
Я пожалела о том, что велела Фритсу пригласить его ко мне.
- Вы знаете, - продолжал он, - что история с Ребеккой была для меня
ужасным ударом. Я безумно любил ее, не говоря уже о кровном родстве. Мы
вместе росли и воспитывались, и я думаю, что никто на свете не любил ее
больше, чем я.
- Очень вам сочувствую, - сказала я.
- И если Макс думает, - продолжал он, глядя на меня с наглой
усмешкой, - что он будет жить и дальше веселой и беззаботной жизнью, он
ошибается. Я постараюсь, чтобы ему воздали по заслугам. Я отомщу за
Ребекку. Этот старый идиот судья вынес приговор, гласящий, что Ребекка
покончила жизнь самоубийством. Но мы-то с вами знаем, что дело было не
так.
Он придвинулся ко мне и говорил тихим голосом, уже без всякой улыбки
на лице.
В этот момент дверь открылась, и вошел Максим, а следом за ним -
Фрэнк.
- Какого черта вам здесь надо? - спросил Максим у Фэвелла.
Фэвелл засунул руки в карманы и снова начал улыбаться.
- Я приехал, чтобы поздравить вас, Макс, с благополучным окончанием
судебного разбирательства.
- Скажите, - спросил Максим, - согласны ли вы добровольно оставить
мой дом, или предпочитаете, чтобы Фрэнк и я выбросили вас за дверь?
- Не торопитесь, не торопитесь, И если вы не хотите, чтобы Фритс
услышал мои слова, то лучше прикройте дверь.
Максим не шевельнулся, Фрэнк подошел к двери и закрыл ее.
- Ну, а теперь слушайте, Макс. Вы выскочили сухим из воды, и это вам
удалось как нельзя лучше. Я присутствовал на судебном разбирательстве с
самого начала до самого конца. Я видел, как вашей жене стало дурно в самый
критический момент, когда все дело могло приобрести другой оборот. Вы
случайно не подкупили присяжных, Макс? Это могло бы все объяснить.
Максим двинулся к Фэвеллу, но тот поднял руку.
- Подождите, Макс, немного. Я еще не окончил. Вы прекрасно знаете,
Макс, что я могу сделать ваше положение очень неприятным и даже опасным.
- Да? И каким же образом?
- Слушайте, Макс. Я полагаю, что у вас нет секретов от вашей жены, а
Кроули, по-видимому, включен в счастливое трио, поэтому я могу говорить,
не стесняясь, а именно это я и намерен сделать.
Вы все знаете, что я был любовником Ребекки, и я никогда этого не
отрицал.
До сих пор я, как и прочие дураки, верил, что Ребекка утонула в
заливе, и ее тело было много времени спустя найдено в Эджкомбе. Это был,
конечно ужасный удар для меня. Но я думал, что Ребекка умерла, как и жила,
- в борьбе, но несколько дней тому назад я узнал из газет, что найдена ее
лодка и в каюте - ее тело. Я приехал сюда, в Керритс, и остановился в
гостиницы, чтобы присутствовать на судебном разбирательстве.
Вначале там все шло удивительно гладко, но вдруг выступление
лодочного мастера Тэбба круто изменило все дело.
Что вы можете сказать по поводу дыр в днище, Макс?
- Неужели вы думаете, что проведя весь день в суде для обсуждения
всего дела в мельчайших подробностях, я снова начну обсуждать его с вами?
Вы слышали приговор. Судья был удовлетворен, придется удовлетвориться и
вам.
- Ребекка покончила жизнь самоубийством, да? Это было очень похоже на
нее, не так ли? Послушайте, у меня есть записка от нее, написанная в самый
день ее гибели. Я сохранил е из-за того, что она была самой последней.
Послушайте-ка:
Он вытащил из кармана записку и медленно прочел ее нам: "Пыталась
дозвониться тебе домой по телефону, но никто не ответил. Я уезжаю обратно
в Мандерли. Вечером буду в своем коттедже. Если получишь мою записку
вовремя, садись в машину и сейчас же следуй за мной. Я проведу ночь в
коттедже и оставлю дверь открытой. Мне нужно кое-что рассказать, поэтому я
хочу увидеть тебя как можно скорее. Ребекка".
- Я не знал, что Ребекка собиралась быть в Лондоне в тот день, и по
несчастному стечению обстоятельств поздно задержался в гостях. Прочел эту
записку в четыре утра и понял, что уже слишком поздно для того, чтобы
пуститься в шестичасовой путь в Мандерли.
Я собирался позвонить туда на следующее утро и действительно позвонил
в двенадцать часов. И тут я услышал, что Ребекка утонула.
Предположим, судья прочел бы сегодня на заседании эту записку, - все
дело обернулось бы для вас совсем иначе, Макс.
- Ну и что же, почему вы не отдали ему эту записку?
- Спокойно, старина, спокойно. Не нужно сердиться! Вы никогда не были
мне другом, но я не питаю к вам никакой злобы. Все мужья красивых женщин
ревнивы, и многие из них играют роль Отелло. Они достойны не порицания, а
жалости. Ревность - это разновидность скупости. Почему бы им не делиться
своими женами с другими, вместо того чтобы убивать их. Ведь женщина - это
не мотор, она не изнашивается от употребления. Наоборот, чем больше она в
ходу, тем легче с ней управиться.
Макс, я выложил все свои карты и предлагаю вам прийти к соглашению: я
человек бедный и расточительный, и хуже всего то, что я не имею
постоянного дохода. Если бы вы могли мне обеспечить две или три тысячи
фунтов в год, я устроил бы свою жизнь совсем иначе. И никогда больше не
стал бы вас беспокоить. Готов дать в этом клятву перед богом.
- Я уже просил вас оставить мой дом и больше не собираюсь просить.
Дверь позади вас, можете ее сами открывать.
- Еще полминуты, Максим, - вмешался Фрэнк. - Все это не так просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31