В нетерпении я никак не могла расстегнуть застежку и
рвала тонкую ткань.
- Отстегните крючок на спине и второй, немного пониже.
- А что же вы теперь наденете, мадам?
- Не знаю, не знаю. - Я, наконец, освободилась от белого платья. - Я
хотела бы побыть одна. Идите, Кларисса, и не обижайтесь. Прошу вас никому
не рассказывать, что произошло. Хорошо, Кларисса?
- Ну конечно, я буду молчать, - и она залилась слезами.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Беатриса. Странная фигура в
каком-то диком платье со звенящими браслетами на руках.
Я почувствовала вдруг страшную усталость, села на кровать и стащила
парик с головы.
- Вы очень бледны. Вам нехорошо? Подождите, я дам вам стакан воды.
Она принесла мне воды из ванной комнаты, и я из вежливости выпила
немного.
- Конечно, я сразу поняла, что это просто недоразумение, ошибка!
Откуда и каким образом вы могли бы узнать?
- Ваш туалет, платье, которое вы скопировали с портрета мисс
Каролины. Точно такое платье было на Ребекке, когда она давала свой
последний бал-маскарад. Когда вы стояли на верхней площадке лестницы, то и
я в какой-то момент вообразила... Бедная моя девочка, какая неудача! Вы
ведь не могли об этом знать.
- Мне следовало знать об этом, следовало!.. - повторяла я
бессмысленно.
- Чепуха! Вы никак не могли этого знать. Но для нас всех это было так
неожиданно, это было шоком... Никто этого не ожидал. И Максим тоже.
- Максим?
- Он думает, что вы это сделали сознательно. У вас было какое-то
дурацкое пари, и вы сказали ему, что поразите его до глубины души. Я ему
уже сказала, что вы никак не могли знать того, что знали мы.
- Это моя вина. Я должна была знать, - твердила я.
- О нет, не огорчайтесь. А теперь давайте одеваться. Прибыли уже
гости. Я поручила Френку и Жилю объяснить, что вам доставили испорченное
платье, и что вы очень огорчены.
Она подошла к гардеробу и вынула мое голубое платье.
- Вот это, например, очень красиво. Почему бы вам не надеть его?
Одевайтесь скорее и войдем вниз. Никто ничего не узнает.
- О нет, я не пойду вниз.
- Вы должны, дорогая. Невозможно, чтобы вы не вышли к гостям.
- Нет, Беатриса, я не пойду. В конце концов, меня никто не знает, и
мое отсутствие останется незамеченным.
- Но, моя дорогая, и Френк, и Жиль все прекрасно поняли, и Максим,
когда оправится от шока, тоже все поймет. Возьмите себя в руки, дорогая,
сделайте над собой усилие, - увещевала она, поглаживая меня по руке. - Вы
должны спуститься вниз - ради Максима.
Снова раздался стук в дверь. Боже, кто это еще ломится сюда?
За дверью стоял Жиль.
- Максим прислал меня узнать, что случилось с вами обеими?
- Она говорит, что не выйдет к гостям.
- Что же нам теперь делать? Что я скажу Максиму? - спросил Жиль.
- Скажи, что она чувствует себя неважно и спуститься вниз немного
позднее. Пусть они не ждут и садятся обедать. Я присоединюсь к вам через
минуту.
- Не могу ли я быть чем-нибудь полезен?
- Нет, - сказала Беатриса, - иди вниз, я иду следом за тобой.
- Не хотите ли выпить немного бренди? - спросила Беатриса. - Конечно,
оно только ненадолго повышает настроение, но иногда именно это и нужно.
- Нет, спасибо, мне ничего не нужно.
- Ну хорошо. Тогда я иду вниз. Вы уверены, что не нуждаетесь во мне?
- Нет, благодарю вас, Беатриса.
- Боже, какой у меня дикий вид в этом костюме с чадрой! - сказала
она, быстро взглянув на себя в зеркало. - Но ничего не поделаешь, - и она
ушла.
Она совершенно не поняла меня. Она принадлежала к другой породе людей
- получивших настоящее воспитание и имеющих выдержку. Будь на моем месте
Беатриса, она спокойно надела бы другое платье и спустилась бы вниз, как
ни в чем ни бывало.
А я не могла: видела перед собой глаза Максима, горевшие на мертвенно
бледном лице, вспомнила, как окаменела вся группа глядевших на меня снизу
людей.
Я поднялась с кровати и подошла к окну. Садовники уже начали зажигать
лампочки в саду и на террасе.
Мне казалось, что я слышу пересуды в публике: "В чем дело?" -
"Хозяйка дома, говорят, так и не появилась". - "Говорят, что ей испортили
платье". - "Это неслыханно!" - "Как неудобно для мистера де Винтера!"
А в другой группе говорят, что дело вовсе не в туалете. - "Просто они
ужасно поссорились, и она отказалась выйти к гостям." - "Кстати, и у него
мрачный вид". - "Говорят, что этот брак очень неудачен, и он уже понял,
что сделал большую ошибку, женившись на ней". - "Она вообще полное
ничтожество. Он подобрал ее где-то на Юге Франции, где она служила чем-то
вроде компаньонки".
Я вернулась к своей кровати, подняла с пола и убрала в коробку белое
платье и серебристый парик. Затем извлекла из ящика маленький дорожный
утюжок. Медленно и методично, как обычно делала это для миссис ван Хоппер,
начала разглаживать свое голубое платье.
Затем вымыла лицо и руки и надела платье. Достала подходящие к нему
туфли. Открыла дверь своей комнаты и вышла в коридор. Везде было тихо и
пусто. Приглушенный шум слышался только из столовой, где еще обедали.
Музыкантов тоже не было на месте. Очевидно, и они в это время
обедали.
С места, где я находилась, был виден портрет Каролины де Винтер, и я
вдруг вспомнила рассказ жены епископа, когда я была у нее с визитом:
Ребекка стояла вся в белом и лишь ее тонкое красивое лицо было в рамке
густых черных волос.
Обед, видимо, закончился. Роберт стоял в дверях, а гости понемногу
спускались в холл. Я тихо спустилась по лестнице и встала рядом с
Максимом.
Не помню отдельных деталей этого вечера. Помню лишь, что бесконечно
обменивалась рукопожатиями с запоздавшими гостями, в то время как по залу
в вихре вальса кружились пары. Казалось, что все связаны одной веревочкой,
которая заставляет их непрерывно кружиться. У всех на губах была
одинаковая застывшая улыбка.
Запомнила какую-то даму, в оранжевом, цвета семги, платье, которая
все время приветственно кивала и улыбалась мне. Позднее я видела ее за
ужином, когда она жадно набросилась на блюдо с семгой и на омара с
майонезом.
Леди Кроуан в кричаще-красном платье изображала не то
Марию-Антуанетту, не то Нелл Гвин. Она говорила еще громче, чем обычно, и
все о том же: "За этот великолепный праздник вы должны благодарить меня, а
вовсе не де Винтера".
Роберт был совершенно растерян, и лишь я, еще более несчастная, чем
он, сочувствовала ему, когда Фритс бросал на него уничтожающие взоры.
Помню, как Жиль увлек меня танцевать и шепотом уверял меня: "Какое
красивое на вас платье и какими идиотами выглядят все прочие рядом с
вами".
Френк принес мне тарелку с ветчиной и другую, с цыпленком, но я не
могла есть. Тогда он принес шампанского, и я выпила глоток, чтобы
доставить ему удовольствие.
Он выглядел старше, чем обычно, и я впервые заметила на его лице
морщины. Он был все время среди гостей, следя за тем, чтобы им было хорошо
и удобно, чтобы всем подавали еду и вино.
Бедный Френк, я никогда не спрашивала и так и не узнала, чего стоило
ему устроить этот последний бал в Мандерли.
Я стояла на своем месте, как манекен, и фигура Максима рядом со мной
выглядела столь же окаменевшей. Лицо как маска, улыбка была совсем иной,
чем обычно. Глаза были тоже чужие. Это был не тот человек, которого я
знала и любила. Холодные и невыразительные глаза смотрели сквозь меня,
видя какое-то свое горе, свою боль и муку...
Он ни разу не обратился ко мне, ни разу не прикоснулся. Мы стояли
рядом как хозяин и хозяйка, но мы вовсе не были вместе. Он был очень
внимателен к гостям: одному улыбался, другому бросал приветствие, третьего
трогал за плечо, но все это автоматически как машина, а не как живой
человек.
- Я слышал, что вашей жене не доставили вовремя костюм, - сказал ему
кто-то. - Возмутительно, я бы привлек их к ответственности за это.
- Да, это была большая неудача.
- А вам, - обратился он ко мне, - следует назвать себя незабудкой.
Цвет вашего платья дает для этого полное основание.
Затем снова появился Френк и предложил мне лимонад.
- Нет, Френк, благодарю вас, у меня нет жажды.
- Пойдемте, посидим немного, вы отдохнете на террасе.
- Нет, не хочу, для меня лучше постоять.
- Может быть, принести вам сэндвич или персик?
- Спасибо, нет.
Вальсы "Судьба", "Голубой Дунай", "Веселая вдова", раз-два-три,
раз-два-три, кругом и кругом. Леди в оранжевом, другая - в зеленом,
Беатриса, откинувшая, наконец, свою чадру. Женщина в костюме из черного
бархата времен Тюдоров подошла ко мне и спросила:
- Когда вы приедете навестить нас?
- В ближайшие дни непременно.
- О, какой великолепный праздник! Мы все очень благодарны вам за
него. Я слышала, что вам прислали испорченное платье? Как это неприятно!
Все эти мастера одинаковы, совершенно безответственны. Но вы выглядите
великолепно в вашем голубом платье. К тому же вы не страдаете от жары, как
я, в этом глупом бархате. Так не забудьте же, вы должны приехать к нам к
обеду.
И лишь много времени спустя, в какую-то бессонную ночь я вспомнила,
что это была жена епископа, которая так любила пешие прогулки.
Беатриса шепнула мне на ухо:
- Почему вы не сядете? Вы бледны, как смерть!
- О нет, я в полном порядке.
Жиль потащил меня на террасу поглядеть на фейерверк.
- О, как прелестно - эта взлетит выше всех!
Оранжевая леди восторгалась больше всех: "О, какая красота! Взгляните
на эти разноцветные звезды!"
Даже отшельники, игравшие в бридж в библиотеке, не выдержали и вышли
на воздух. В этом волшебном освещении дом выглядел как настоящий
заколдованный замок. Все окна были освещены, и на серых стенах отражались
разноцветные огни фейерверка.
Когда взлетела последняя ракета, мы заметили, что небо начало
светлеть, и уже наступало утро.
Я услышала шум мотора и подумала: слава богу, они начинают
разъезжаться. Френк подал знак оркестру, и музыка заиграла старинную
народную песню "Добрые старые времена".
После этого барабанщик забарабанил неизбежную прелюдию к гимну "Боже,
храни короля". Все замолчали и вытянулись в струнку. Веселье сразу
оборвалось. Гости начали прощаться. Максим оказался на другом конце зала,
далеко от меня. Я без конца обменивалась одинаковыми стандартными фразами
со всеми этими малознакомыми людьми. Беатриса тоже была окружена
прощающимися гостями. Френк ушел к подъезду и распоряжался там машинами.
Зал понемногу пустел и уже приобретал неряшливый вид неубранного
помещения.
Максим вышел вслед за Френком, чтобы помочь разъезду.
Ко мне подошла Беатриса, стаскивая на ходу свои браслеты:
- Я больше ни одной минуты не могу носить эти побрякушки. И вообще, я
смертельно устала. Кажется, не пропустила ни одного танца. Но все сошло
просто великолепно.
- Вы думаете? - спросила я.
- Конечно, но вам следует сейчас же пойти и лечь в постель. Вы ведь
простояли на ногах весь вечер, не так ли? Хочу выпить чашку кофе и
что-нибудь перекусить, - сказала Беатриса, - а вы как?
- Нет, Беатриса, я ничего не хочу.
- Вы выглядели прелестно в вашем голубом - это общее мнение. Так что
вам вовсе незачем вспоминать о неудаче с белым платьем. Завтра вам следует
полежать в постели подольше и не вставать к завтраку. Я скажу Максиму, что
вы ушли к себе, хорошо?
- Да, пожалуйста.
- Ну, моя дорогая, желаю вам хорошо выспаться, - и она поцеловала
меня на прощанье.
Оркестранты ушли с галереи и, вероятно, тоже приступили к ужину. На
полу кое-где лежали ноты, один стул был перевернут. В пепельницах было
полно пепла и окурков.
Я медленно поднялась наверх и разделась не зажигая света, так как
было уже светло.
Затянула занавеси, чтобы стало темнее и с удовольствием вытянулась в
своей удобной прохладной постели.
Но почему Максим не идет так долго? Птицы уже запели свои ранние
песни, начали пробиваться первые лучи солнца, но Максим так и не пришел.

18
Заснула я лишь в восьмом часу, когда день был в разгаре. Я слышала,
что рабочие внизу уже убирали сад и приводили в порядок розарий.
Проснулась в двенадцатом часу и, судя по тому, что у меня на столике
стояла чашка совершенно холодного чая, я не слышала, как входила Кларисса.
Моя одежда уже была убрана на место, и все приведено в порядок.
Меня мучила мысль: заметила ли Кларисса пустую кровать Максима и
рассказала ли об этом другим слугам? Сплетни меня страшили. Именно из-за
этого я спустилась вчера в холл и принимала гостей. Не ради Максима, не
ради Беатрисы или их обожаемого Мандерли, а из-за боязни, что люди станут
говорить о нашей ссоре с Максимом: "Я слышала, что они плохо ладят между
собой, и он чувствует себя несчастным".
Я почувствовала, что согласилась бы жить здесь, в Мандерли, совсем
изолированно, не видеть его и не говорить с ним - лишь бы посторонние люди
ничего не знали об этом. Мне нужно было, чтобы мы разыгрывали роли
благополучных супругов перед Беатрисой и нашим домашним штатом. На этих
условиях я согласилась бы жить совсем отдельно от него. Мне казалось, что
на свете нет ничего более позорного и унизительного, чем неудачный брак,
распавшийся через три месяца после свадьбы. А наш брак действительно
оказался неудачным.
Я была для него неподходящей женой. Слишком молодая, неопытная и
принадлежала к другому слою общества.
А то, что я безумно, отчаянно любила его, как ребенок или собака, это
не имело значения. Ему нужна была совсем другая любовь. А то, что ему было
нужно, я ему дать не могла. Бросившись очертя голову в это замужество, я
надеялась, что он будет счастлив со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31