Чем глубже будут копать почву вокруг него, тем более
податливой начнет она становится, а в итоге - разверзнется
глубокой могилой.
...Жена пришла с работы в необычном для нее
прекраснодушном настроении, расцеловав его, и тут же
принявшись за стряпню.
На миг у Алексея защемило сердце.
" Гореть мне в аду синим пламенем ", - подумалось
горько и отчужденно.
И тут же пришла спасительная мыслишка: нет, он, конечно
же, не бросит ее... Устроится на Западе, а через некоторое
время, и она приедет к нему...
- Ч-черт! Ну, скотина! - донесся с кухни знакомый
грозный рык и зашлепали по коридору, приближаясь, женины
шаги. - Какого хрена ты влез в банку с медом!
- Попробовал... а... что?
- Я тебе эту банку покупала? А?! Я матери ее покупала!
- Что изменилось от какой-то там... ложки...
- Вот эту ложку засунь себе...
Трепетов внезапно для себя рассмеялся.
- И он еще ржет, сволочь!
- Дорогая, - сказал он. - Я искренне... прошу у тебя
прощения. И не только за мед.
- Прощение можешь засунуть туда же.
Чтобы не подлить масла в огонь каким-либо неосторожным
словом, Трепетов отправился прогуляться на улицу, заодно
решив купить сигарет в одном из коммерческих ларьков,
обступивших станцию метро.
В такой час, еще несколько лет назад, здесь, на
асфальтовой пустоши, можно было лишь встретить редких
прохожих; ныне же кипела активная ночная жизнь, связанная с
торговлей, ночным извозом, прочими услугами и предложениями.
Всюду проглядывал народившийся российский капитализм, -
убогенький, скособоченный, чья явная недоделанность виделась
Трепетову постепенно переходящей в долгострой, отвечающий
лучшим традициям поры развитого бетонного социализма.
И неужели он будет скучать по этой заплеванной жизни в
столице некоей т е р р и т о р и и?..
Хотя, говорят, русскому человеку труднее всего уезжать
оттуда, где жить невозможно...
Ему, Трепетову, придется проверить правильность такого
парадоксального утверждения.
...Россия получила в 1992-93 гг. коэффициент
жизнестойкости в 1,4 балла. Согласно критериям и
разъяснениям ЮНЕСКО-ВОЗ, бал ниже 1,4 указывает на то, что
любая помощь таким странам бессмысленна. Нация с таким
коэффициентом жизнестойкости уже не имеет внутренних
источников поступательного развития и иммунитета. Ее удел -
медленная деградация.
ЮНЕСКО-ВОЗ
РИЧАРД ВАЛЛЕНБЕРГ
В Москву самолет из Парижа прилетел ночью, на ее
переломе к тускленькому декабрьскому рассвету, но, несмотря
на ранний час, Ричарда встречали бодрые, без тени сна в
глазах, молодые люди, посодействовавшие ему без хлопот
миновать таможенный и пограничный контроль.
Закашлявшись от едкого угара солярки, которой коптили громоздкие
автобусы, скучившиеся под козырьком терминала, он нырнул в
просторный салон машины - местной, очевидно, марки, что тут
же покатила в сырую темень неизвестности.
Один из его энергичных сопровождающих комментировал этапы
пролетавшей в оконце дороги: дескать, мы на шоссе, что ведет
в центр города, а вот и сам центр; справа - Кремль, там вы
обязательно побываете; тот серый уродливый дом - обитель
сталинского правительства; а в пяти минутах от него - место
вашего сегодняшнего ночлега...
Квартира была просторной, с высокими потолками, вполне
приличной мебелью... Она даже отличалась известным уютом и
ухоженностью, но, отмечая многоопытным взором детали, Ричард
понимал: он находится в помещении, предназначенном для
конспиративных контактов, и впечатление обжитости идет от
выверенных элементов антуража, создающих определенную
атмосферу, необходимую именно что для сторонних посетителей.
Впрочем, никакого дела до этой квартиры с ее прошлым,
настоящим и будущим, ему не было. Им владело единственное
желание: побыстрее уснуть после трех суток бодрствования на
путаном пути сюда, в Россию, если не считать нескольких
часов смутной дремы в кресле авиалайнера.
Один из сопровождающих сообщил, что в холодильнике гость
найдет сыр, масло, яйца и ветчину. Кофе, чай, сахар и
конфеты - на кухонной полке. Чистое постельное и нижнее
белье - в тумбочке.
Если мистер не против, то входная железная дверь в течение
ночи будет заперта, тем более, что причин для променадов в
данное время суток и в данной ситуации не существует.
Телефоном просьба не пользоваться, однако в случае чрезвычайной
необходимости можно позвонить вот по этому номеру...
Номер был тут же начертан на бумажной салфетке и сопровожден
следующим паролем: "Говорит тридцатый"...
Зачем-то осмотрев напоследок ванную комнату и туалет -
видимо, в поисках затаившегося там возможного
злоумышленника, офицеры поочередно пожали Ричарду руку и -
скрылись за входной дверью, долго скрежетавшей запираемыми
сейфовыми замками.
Затем навалилась оглушающая, однотонная тишина...
Ричард присел в глубокое плюшевое кресло, смежив набрякшие от
бессонницы веки.
А когда открыл глаза, в комнате уже царил давний
солнечный свет, из прихожей доносились какие-то приглушенные
голоса и, чертыхнувшись с внезапного просонья, Ричард
подскочил к выключателю, погасив горевшую с прошедшей ночи
люстру, боковым зрением отмечая, как в комнату входят двое
незнакомцев.
Один - низенький, пожилой, напоминал бухгалтера небольшой
фирмы, второй же - лет сорока пяти, сутулый, с вытянутой
вперед шеей, в очках, нес на себе печать некоей
наукообразности. Оба - в серых, невзрачного покроя
костюмчиках.
У входной двери, в темноте прихожей, неясно маячил еще
чей-то силуэт и, приглядевшись, Ричард опознал в нем
личность одного из вчерашних сопровождающих. Этот парень
своим присутствием, похоже, ничего принципиального не решал,
и внимание Валленберга сосредоточилось на первой парочке,
которая, вероятно, и определит все то, что с ним случится на
протяжении, по крайней мере, ближайшей недели.
Пожилой, как прикинул Ричард, занимал должность
заместителя директора разведывательного ведомства, а
сутулый, по всей видимости, в чине своем был не ниже
начальника одного из отделов. Генерал и полковник. Тот же,
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Последовали представления.
Имена-отчества Ричард пропустил мимо ушей из-за мутного еще
после внезапного пробуждения восприятия действительности, да
и не так уж ему были важны эти имена, тем более, в
правдивости их имелись причины усомниться.
- Прошу прощения, одну минуту... - Он вышел в ванную,
наскоро сполоснул холодной водой лицо, пригладил волосы и
вернулся обратно к посетителям, а, вернее - к хозяевам,
расположившимся в креслах у журнального столика.
- Завтракали? - спросил сутулый без интереса.
- Еще нет, - признался Ричард с обескураживающей
улыбкой.
- Ничего, сейчас организуем. - Сутулый прошел на кухню,
где уже скрылся капитан и, видимо, дав соответствующие
наставления, снова устроился в кресле.
- Ну, что же... - неторопливо, с добродушной интонацией
в голосе, начал генерал, поглаживая полноватой старческой
кистью руки седые виски, - по-русски вы понимаете, так что
изберем для беседы...
- Пожалуйста, - покладисто заметил Ричард.
- Вот и хорошо. Как долетели?..
- Прекрасно. Ваши люди во Франции обеспечили все
наилучшим образом. Я им очень признателен.
Пролог, как водится, состоял из чепухи, но со светской
частью беседы, касающейся вопросов погоды в различных частях
света, покончили быстро, далее же пошла часть конкретная, и
доброжелательность, лучившуюся в глазах генерала, покрыла
поволока отчужденной сосредоточенности, а сутулый, словно
иглой уколотый, подобрался, неестественно прямо держа голову
с прилизанной прической и, стреляя глазами то на Ричарда, то
на начальство, достал блокнот с авторучкой, разместив его на
костистом колене. Поставленный на тумбочку возле кровати
диктофон, медленно вращал компактную магнитную ленту.
Главный вопрос ждать себя долго не заставил.
- Насколько я в курсе... вы бесповоротно убеждены в
своем провале? - буркнул генерал, насупившись.
- Да.
- Я хотел бы услышать обоснования...
Ключевой момент беседы. Рассказывать правду, тем самым
подставляя Алана как кандидата на возможную теоретически
вербовку, Ричард не мог. Во-первых, тот спас ему жизнь, а во-
вторых, делать русским какие-либо подарки в планы его не
входило.
- Я обнаружил за собой слежку в Тунисе после встречи со
связником, - заявил он. - Затем - световод у себя в
квартире, "клоп" в салоне автомобиля...
- Ну, этому могут быть и иные объяснения, - вклинился в
разговор сутулый.
- Да, - сказал Ричард. - Вы правы. В Тунисе за мной
следила местная конрразведка, спецтехнику мне воткнули в
профилактических целях... Можно рассуждать и так. Однако
существуют и некоторые дополнительные подробности...
Картина провала, нарисованная им, отличалась удручающе-
безжалостной логикой и, отслеживая реакции собеседников, он
понял, что приводимые доводы восприняты ими с однозначным
согласием.
- Грустно, грустно, - молвил генерал, как бы подводя
итог монологу Ричарда. - Однако, - щелкнул он пальцами, -
неясно главное... - И - замолчал.
Молчал и Валленберг. Генералу пришлось продолжить:
- ... причина провала?..
На слово "причина" пришлось ударение.
- А сами вы что думаете по данному поводу? - спросил
Ричард.
- Мы?.. А что - мы?.. - сказал генерал. - Наша точка
зрени в немалой мере зависит от вашего личного мнения.
Ох, и лис, подумалось Ричарду.
- Ну, - сказал он, - выбор тут, как понимаете,
небольшой. Или я сам где-то прокололся, или прокололи меня.
Я категорически склонен к последней версии, пусть она и
попахивает самооправданием...
- То есть сигнал поступил с нашей территории, - мягко
уточнил сутулый.
- Убежден, - сказал Ричард.
В это время капитан-майор внес в комнату поднос. На
подносе дымились тарелки с яичницей, посыпанной мелко
нарезанным зеленым луком и чашки с крепко заваренным чаем.
В течение минуты, покуда сервировался стол, разговор не
возобновлялся. Наконец, младший офицер отправился обратно на
кухню.
- Убеждены... - повторил генерал, косо на ячницу
взирая. - Почему?
- Я уже проработал предварительный график всех эпизодов
работы, - ответил Ричард. - С точной привязкой по времени.
Думаю, позднее мы уточним его с вашими аналитиками. Однако,
итог будет тот же, уверен: провал носил характер внезапный и
лавинообразный. Аргументы же в пользу каких-либо оперативных
подступов или режимной профилактики, давшей неожиданные
плоды, приемлемы лишь для того, кто в подобной версии
заинтересован. Здесь налицо целеустремленная работа согласно
точной оперативной информации.
- Но учтите, что круг людей... - начал генерал, однако
Ричард его перебил:
- ... знавших меня, чрезвычайно узок, не так ли? Браво.
Но также как и я, так и вы в курсе о многих и многих арестах
сверхзасекреченных агентов, произошедших благодаря наводке,
идущей с самого верха. И меня, например, абсолютно не
удовлетворяют такие объяснения провалов, как жизнь не по
средствам, наличные деньги неясного происхождения и прочая
чепуха, предназначенная для прессы и обывателя, что, в
конечном итоге, одно и то же.
- Ну, если вы правы... - Генерал помедлил. - Что тоже
нельзя исключать... то "крота" мы вычислим. Приложим все
усилия. Теперь - другой вопрос. С какими, так сказать,
мыслями вы прибыли к нам? Ну, естественно, чтобы все
поставить на свои места, это понятно...
- Чем можем служить? - улыбнулся сутулый принужденно.
- Честно - не знаю, - сказал Ричард. - Полнейший и...
наверное, закономерный сумбур в голове.
- Ну, - сказал генерал, - вы уж не падайте духом, как в
одной русской песне поется; мы вам подскажем варианты на
перспективу. И вообще... будьте уверены: за вами - стена. И
такая, что... крепче не бывает. Все ваши проблемы мы берем
на себя. К тому же, нам еще предстоит уйма совместной
работы.
" М-да, - подумал Ричард. - Предстоит. Высосать из меня
все, что знаю и видел в этой жизни".
- Сделали вы для нас немало, - констатировал сутулый,
пригубив чай, - а мы, и в том вы убедитесь, люди
благодарные...
- Оле-ег! - нараспев произнес генерал в сторону кухни,
и сию же секунду появился тот, кому Ричард присвоил звание
капитана-майора. - Вот - Олег... - сказал генерал. - Будет
отныне каждодневно с вами, все вопросы к нему, он в курсе
событий, ваш ангел-хранитель. - Генерал встал, вновь
покосившись на нетронутые порции яичницы. - Есть ли у вас
какие-либо пожелания... лично ко мне? - спросил, прямо глядя
в глаза Ричарда.
- Я... буду жить здесь? - Ричард обвел взглядом стены
комнаты.
- А вот это, - махнул рукой генерал, - пускай вас не
заботит. Жилье мы вам подберем приличное, кроме того, у
Олега машина, а, что касается наличных денег, то вы получите
их завтра. В разумных пределах, конечно... тем более, не
скрою, у нас сейчас нелегкие времена... Да! - Он поднял
палец. - Непременные и естественные условия: никаких
ресторанов и прочих публичных мест. К тому же, должен
заметить со всей большевистской прямотой: ваши коллеги
работают тут, в Москве...
- Бывшие коллеги, - уточнил сутулый.
- Да. В общем, резвятся, как в своей вотчине. Поэтому:
осторожность, осторожность и еще раз осторожность. А там -
придумаем, как и что...
На том и расстались.
АЛЕКСЕЙ ТРЕПЕТОВ
Москву Трепетов покинул безо всяких конспиративных таинств;
взял билет в "Шереметьево-2", предъявив синий паспорт
постоянно проживающего в Германии лица без гражданства по
фамилии Цивинский;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37