Андрей Молчанов.
Схождение во ад

Роман
Величаем тя,
Живодавче Христе,
нас ради во ад сшедшаго и с
Собою вся воскресившаго.
Величание на утрени в неделю Антипасхи.
Если нам суждено быть побежденными в этой войне, наше
поражение будет окончательным. Наши враги провозгласили свои
цели таким образом, что у нас не остается никаких иллюзий
относительно их намерений. Евреи, русские большевики и тьма
шакалов, идущих за ними и тявкающих у их ног - ни один из
них, мы знаем это, не сложит оружия до тех пор, пока они не
разрушат и не уничтожат национал-социалистическую Германию,
превратив ее в груды развалин. В этом страшном конфликте, в
этой войне, где столкнулись две такие непримеримые и
несовместимые силы, неизбежно полное разрушение одной или
другой стороны. Это борьба, которая должна вестись обеими
сторонами до полного обоюдного истощения; и с нашей стороны,
мы знаем, что будем воевать до победы или до последней капли
крови.
Жестокая мысль. Я чувствую ужас, когда думаю, что наш Рейх
будет разодран победителями на клочки, а наши люди
подвергнутся варварским эксцессам со стороны большевиков и
американских гангстеров. Но даже это видение не поколеблет
мою веру в будущее германского народа. Чем больше мы
страдаем, тем более победоносным будет воскрешение единой
Германии. Эта способность германского ума: впадать в
летаргию, когда кажется, что само существование нации
поставлено на карту, - пригодится нам еще раз. Но, что
касается лично меня, я бы не смог жить в Германии во время
переходного периода, который последует за поражением
Третьего Рейха. Позор и предательство, испытанные нами в
1918 году, покажутся ничем по сравнению с предстоящим.
Совершенно непонятно, как после двенадцати лет национал-
социализма такое могло случиться. Мое воображение
парализуется при мысли о том, что Германия впредь окажется
лишенной своей элиты, которая вела ее к вершинам героизма...
Какой совет можно дать, что порекомендовать выжившим и
сохранившим свои незапятнанные души и непоколебимые сердца?
Разбитые, оставленные в одиночестве, поглощенные собственным
спасением, живущие как сторожа во мраке ночи, немцы должны
приложить максимальные усилия, чтобы неукоснительно блюсти
те расовые законы, которые мы для них выработали. В мире,
который становится все более и более извращенным в
результате воздействия еврейского вируса, народ,
выработавший иммунитет против этого вируса, в конечном итоге
оказывается наверху. С этой точки зрения национал-социализм
может рассчитывать на вечную благодарность народов за
освобождение Германии и Центральной Европы от еврейства.
Второй заботой послевоенной Германии должна стать идея
сохранения нерасторжимой связи всех германских народов.
Только когда мы объединимся, мы можем полностью выявить свой
потенциал. Пруссаки при Бисмарке первыми собрали германцев в
один рейх, тем самым дав им возможность показать, что они
первые люди в Европе. Я сам, объединив их в Третий Рейх,
указал им путь, как стать архитекторами новой Европы. Что бы
ни было уготовано в будущем, немцы должны помнить: крайне
важно, чтобы они избавились от всех элементов, вносящих в их
среду разногласия, и они должны делать все возможное для
укрепления их единства.
АДОЛЬФ ГИТЛЕР
"Запомните одно: в этой войне не может быть никаких компромиссов.
Может быть только победа или поражение. И если немецкий
народ не сможет вырвать победы у врага, то он будет
уничтожен."
Я никогда не забуду слов, которыми Гитлер закончил: "
Да, тогда он заслужит уничтожение, потому что лучшие люди
Германии погибнут на войне. Конец Германии будет ужасным, и
немецкий народ заслужит его".
Мне казалось, что посреди комнаты стоит умалишенный, и все
нити, которые еще связывали меня с этим человеком, в этот
момент оборвались: он хотел приговорить к смерти самое
дорогое для него - свой народ. Он жаждал его уничтожения
ради удовлетворения собственной злобы ".
Из воспоминаний Вальтера Шелленберга, бригаденфюрера СС,
начальника 6-го отдела РХСА.
Если Германия проиграет войну, немецкий народ докажет свою
биологическую неполноценность и потеряет право на
существование. Запад вынуждает нас драться до конца. Однако
ясно, что победителем будет не Запад, а Восток.
Из речи Гитлера в ставке командующих армиями перед
наступлением в Арденнах. 1944 год.
ФРИДРИХ КРАУЗЕ
Пасмурное берлинское небо. В этом марте оно было по-октябрьски
низким и мглистым, словно предвещало унылую сырую зиму, а не
скорое лето, должное согласно прогнозам выдаться на редкость
жарким.
Даже чрезмерно жарким... Краузе усмехнулся - растерянно и
горько. Да, лето будет горячей порой - особенно здесь, в
столице Рейха, - от бомбежек и артиллерийского огня, если,
конечно, враг не войдет сюда, в Берлин уже в апреле-мае. И
просто не верится, что остались какие-то недели до появления
на этих улицах русских солдат, до даты великого крушения...
Крушения несостоявшейся империи арийцев.
Что же будет? Как жить, а вернее - выживать, сначала
попросту ища спасения, а после - зачиная продуманное долгое
возрождение?..
Внезапно его пробрала дрожь, и он замер прямо посередине улицы,
уцепив ворот шинели судорожно сведенными пальцами.
Все как бы качнулось и поплыло перед глазами: серо-черные
колонны Рейхстага, Бранденбургские ворота, аккуратный ряд
машин с хромированными облицовками радиаторов у входа в
канцелярию фюрера, красные стяги с упрямой, будто готовой к
решительному повороту свастикой, недвижимые фигуры охраны
СС...
Словно мягкий прозрачный поток воды обрушился на реальность,
смывая ее, и явилась хрупкая, но ясная и резкая в своих
красках картина: тот же Рейхстаг, но уже без купола, цветные
одежды странной разноликой толпы у главных ворот Германии,
неон вывесок на новеньких многоэтажных домах с
призматическими широкими окнами; домах, стоящих на месте
бункера; затаенный уют ресторанов и магазинчиков, и - лишь
один знакомый старый дом, оставшийся на этой улице, зажатый
в тиски новостроек, дом в осколочных и пулевых выбоинах,
упрямо отторгавших шпаклевку, посланец прошлого, чудом
уцелевший кусочек истинного Берлина. Его, Фридриха Краузе,
Берлина.
- Штандартенфюрер? Вам нездоровится?
Серебряный череп на черном бархате околыша фуражки, мальчишеское
лицо в россыпи веснушек, выжидательно-почтительный взгляд...
- Все в порядке, унтершарфюрер.
Перед ним стоял один из офицеров внешней охраны бункера.
Чисто механическим усилием воли Краузе как бы переместил
образ его туда, в темень будущего, и нашел отклик - словно в
черной ночной воде легонько плеснула рыба, уходя в
глубину... Этот уцелеет, этому еще жить.
- Все в порядке, - повторил он, доброжелательно кивнув
младшему по званию и - пошел к своей машине.
Устраиваясь на холодной коже заднего сидения, еще раз обернулся в
сторону рейхканцелярии.
Да, это все, финал, подумалось отрешенно, как о чем-то
давнем и пережитом - так вспоминают о старом ранении, глядя
на выбеленый временем шрам.
Видение было дано ему оттуда, и м и. Видение воскресшего
города, сметенного железом и огнем врага, и возрожденного
чуждо и странно в примитивных геометрических формах плоских
одинаковых стен, бездушно-рациональных... Но чувство
подозрительной неприязни, уколовшее его, шло вовсе не от
архитектурных категорий, а от иного, что ощутилось
пронзительно-остро, как прикосновение к коварно отточенной
стали, мгновенно вспоровшей дрогнувшую ладонь... Нечисть.
Нечисть, пребывающую в этих домах будущего за затемненными
стеклами просторных окон, кишевшую в толпе у Врат,
утвердившуюся в городе, стране, мире, поправшую бункер, что
стал просто фундаментом для ее жилья, вот ее-то, нечисти,
тошнотворный дух он и уяснил как основу данного ему видения,
как суть...
Пусть смутно, но виделись в толпе будущих жителей города
ненавистные ему еврейские и негритянские физиономии,
лучившиеся довольством и сытостью хозяев жизни...
Но ведь тогда он - Фридрих Краузе, тоже в числе
проигравших без какой-либо надежды на реванш? Тогда он
попросту участник общей агонии, погибающая частица великой
идеи, мусор истории, уже сметаемый ею в никуда, в безвестие.
Обреченный жрец... Может, с такими же мыслями ощущали
близкую катастрофу и жрецы Атлантиды, и видения грядущего
тоже вставали перед ними, как внезапно разверзающиеся
пропасти, повергая дух в цепенящее отчаяние?
Атлантида. Уж он-то знал: она была. Как и Лемурия, чьей
частью Атлантида являлась, как и таинственный остров Туле,
погибший в арктических водах, хотя... погибший ли? Или
существующий доныне, сохраненный высшими силами ему
благоволившими в ином пространстве, а под студеные волны
ушла всего лишь часть земной суши, однако никак не суть,
взращенная ею.
Суть, дух, эфир. Как ошибаются многие и многие, кто
думает о понятиях данных будто бы о просто эволюционной
категории, вступающей в силу со смертью материально-земных
сущностей. Все гораздо сложнее, и эволюция - не только
изменение простого к усложненному, она - не летящая вперед
стрела, а бумеранг. И потому в глубоком заблуждении
пребывают археологи, исследователи окаменелых костей, и не
тот возраст приписывают они человечеству, кости прародителей
которого никогда и не смогли бы окаменеть, ибо первая раса
людей, - оторванная часть сущности Создателя, была эфирно-
бесполой, являя собой тени Луны, и он, Фридрих Краузе, нашел
в монастырях Тибета древние манускрипты, доверившие ему
тайну... В том числе, тайну обретения тенями физических тел.
Миллионами лет обретались эти тела, становясь плотнее и
плотнее; наконец, произошло разделение полов, а затем уже
пробудилась мысль. С помощью высших сил, внедрявших в темную
массу науки и искусства, началось строительство городов-
убежищ: еще в первый ледниковый период, на пра-Земле,
миллионы лет назад, в первом королевстве Туле, что осталось
бессмертным и чье бдительное око - Полярная звезда. И
недаром: ведь родина Туле - Арктика, однако простиралось
королевство далеко в нынешнюю Азию. И раса человечества,
существовавшая на данном пространстве тогда, еще д о в р е м
е н, претерпевшая эволюцию из бессмысленных образований в
разумную общность, имело источник всех энергий, данных
каждому - тот "третий глаз", что был расположен в середине
передней части головы, а после, с течением времени
переместился к темени и стал вратами входа и выхода духа,
сам же затаясь в шишковидной железе.
Зеленый луг - первое обиталище, закрыл панцирь ледника, и люди
ушли на новый континент - Лемурию, простиравшуюся от
Индийского океана до Австралии; они заселили и Атлантиду,
выстроив города-гиганты, что оставили лишь редкие осколки
своих таинств: статуи на острове Пасхи, развалины на вершине
Тиахуанако в Андах... Но еще сохранились и крупицы знаний,
переданные египетским жрецам, врачам Филиппин, лечущим
недуги без наркоза и скальпеля... Но и не только это. Кто-то
сохранил божественный третий глаз, и в предвидении гибели
Атлантиды избежал ее, дав жизнь пятой расе, что и стала
нынешним человечеством, утвердившемся на новом континенте -
Европе. Именно здесь исток сегодняшней эры и ее конец, а
оттуда - из Туле, Атлантиды и Лемурии тянутся корни,
взрастившие несостоявшийся тысячелетний Рейх, чья элита -
отсеченная рука эволюции...
...Краузе едва не рассмеялся. Он вдруг спокойно и даже
юмористически осознал все происходящее, равнодушно глядя на
руины города, проносящиеся в оконце. Да, он - жрец; да, ему
выпало испытание, ему дан жесточайший урок, и урок этот -
унижение и разгром Германии, однако все впереди, и будущее -
за ним - облеченным знанием, прошедшим через страдание и
горнило высшего опыта. И путь его указан ему извне, и знание
дано не напрасно, равно как и дар ясновидения. Там, в
неведомых соседних мирах, он, конечно, расценивается как
ученик, но, одновременно, и как избранный, однако осознание
себя избранным - не повод для самовозвеличения и эйфории, а
жесткое руководство к действию. Действием же явится
проникновение в те миры, что словно тончайшие капилляры
питают его сознание мыслью, надеждой, уверенностью и
смыслом. Он очутится там, благо ключи к великим вратам,
ведущим туда, в руках его. А затем вернется обратно,
наделенный могуществом и бессмертием, дабы начать иную игру
- выверенную и тонкую. Об этом бредит сейчас неудавшийся
кандидат в повелители мира - деградант, промотавший все,
дарованное ему: идею, власть и даже физическое здоровье.
Он был слишком упоен собою, этот Адольф. И чересчур
эмоционален. И гнетуще прямолинеен. Он почитал себя
посланцем высшего разума и носителем великой идеи, и в чем-
то был прав, однако впоследствии отождествил себя с
надстоящей над ним силой, не понимая, что пешка и игрок -
категории разные, общее у них лишь одно: процесс игры. Да и
возможно ли счесть число непоправимых его ошибок! Он шел на
поводу чувств и интуиции, когда событиями должна была
управлять логика, причем не его, а логика профессионалов. Он
честно назвал врагами всех, кто был ими, а далеко не всем
надо было объявлять о том, кем они для него являлись.
Он не оставил даже и тени надежды славянам, а ведь мог бы
взять их во временные союзники, мог!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37