– Я ничего не слышал с тех пор, как она положила его к ногам Уорнера Бельмонта. Он ведь еще не получил отставки, а, Пэтси? – ухмыльнулся Том.
Пэтси застенчиво комкала край скатерти.
– Пожалуй, не совсем, – созналась она.
– Но появился один очаровательный объект из консультирующих ортопедов. Как там его зовут? – Том весело гоготнул. – Его зовут Пэннингтон-Дэллоу, шикарное имечко! Пятьдесят лет, толстый как бочонок. Ох, Пэтси, милая, я бы на вашем месте все-таки выбрал Уорнера.
Пэтси скорчила гримаску.
– А что толку? Разве вы не слышали, что романтика вошла в его жизнь?
– Нет, а если бы и слышал, то не поверил бы, – отозвался беспечно Том. – Это айсберг, чьи чувства не затронуть ни одной женщине. И я не одинок в этом мнении.
– Ну, тогда он просто играет чувствами женщин, – возразила Пэтси. – Несколько раз его видели в обществе Евы Адлер, певицы.
– Кто вам сказал?
– Нора Фейерс, фармацевт. Она точно знает, потому что приходится Еве Адлер то ли кузиной, то ли еще кем-то. Ведь ты помнишь Фейерс, Лин?
Лин, слушавшая молча, думала, что эта смесь добродушного подтрунивания и сплетен и есть самая суть всех больничных разговоров в свободное время, и обычно она получала от этого удовольствие. Однако сегодня ей почему-то было неприятно. Хорошо, если это не означало, что она совсем оторвалась от их жизни.
Пэтси повторила свой вопрос:
– Фейерс – ты знаешь ее?
Лин знала. Нора Фейерс была одной из тех немногих людей, которые вносили диссонанс в жизнь Бродфилда. В силу какой-то причины, которую Лин не могла понять, это девушка, помощник провизора, всегда не любила ее. Казалось, она была готова на все, чтобы сделать мелкую гадость, исправлять которую приходилось Лин. Она старалась неправильно отчитаться по списку лекарств, необходимых ежедневно для отделения Бартрам, а потом обвиняла Лин в том, что та дала ей неверные сведения. Она могла отправить сестру-стажера назад через всю больницу только потому, что та пришла на несколько минут раньше открытия аптеки. Частенько Лин приходилось использовать весь свой такт и терпение, чтобы отделение было обслужено как полагается, а слухи об этих инцидентах не дошли до ушей старшей медсестры. Умение наживать врагов не способствует укреплению репутации в больнице. Когда от слаженной работы гигантского механизма зависят жизни людей, никакие личные отношения, могущие нарушить ее, недопустимы.
К счастью, избежать общения с ней было несложно. Нора, как и все остальные фармацевты, жила за пределами больницы, так что обычно они встречались лишь по работе да во время еды.
– Нора Фейерс всегда знает больше, чем кто бы то ни было в городе, – отозвалась Лин. – Но на этот раз и я могу внести свою лепту. Она говорила правду.
– Правду?
– Да. – Лин рассказала им о концерте, устроенном Деннисом, где Уорнер Бельмонт эскортировал Еву Адлер. Ей казалось, что она просто обязана удовлетворить их любопытство. Но от упоминания о своей беседе с ним она воздержалась. Конечно, он наставил ее на путь истинный, но воспоминания о том, как он это сделал, были довольно мучительны. Пэтси слушала приоткрыв рот.
– Ну вот, а я вам что говорила? А мы-то все время считали его миза… меза… ну, в общем, женоненавистником.
Том и Лин рассмеялись. Том поднялся, собираясь уходить. Он наклонился к Лин:
– Так приятно было повидаться с вами. Вы дадите Пэтси знать о ваших планах?
– Да – когда определюсь, – пообещала она.
Том стиснул ей на прощанье руку.
Когда он вышел, Пэтси вздохнула.
– Он готов что угодно для тебя сделать, дорогая. Как жаль, что… – Смутившись, она оборвала фразу.
– Что он тратит время понапрасну? – с легкой горечью докончила Лин.
– Ах, нет… Просто у вас могло бы что-нибудь получиться, если бы ты не…
– Давай не будем говорить об этом, если ты не против, – быстро сказала Лин. – Послушай, Пэтси. Я хотела встретиться с тобой по делу. Я хотела сказать тебе, что собираюсь вернуться в Бродфилд, я уже написала начальнице.
– Лин, какая чудная новость! Но разве тебе не будет тяжело?
– Как раз это я и хотела выяснить, поговорив с тобой.
– Могла бы и сообразить, что уж я-то не буду усложнять тебе жизнь! – обиженно воскликнула Пэтси.
– Конечно, ты не будешь. Но видишь ли, я боялась, что даже обычная дружба – твоя или Тома – может превратиться в какое-то особо бережное отношение ко мне, которого я просто не вынесу. Мне кажется, – добавила она с печальной улыбкой, – что именно эта полужалость доводит людей до крайности.
– Да нет. Я в свое время чувствовала то же самое, – спокойно возразила Пэтси. – Не будет к тебе никакого особо бережного отношения. А что касается Тома, с его стороны это вовсе не дружба. Он влюблен в тебя, Лин!
– Пэтси, не надо!
– Но тем не менее это так! И он никогда не бросит тебя, – твердо продолжала Пэтси, не замечая, что Лин инстинктивно сжалась от ее слов.
«Влюблен». Лин вспомнила, что одна мудрая пожилая женщина сказала ей, что, по ее мнению, влюбленность – нечто меньшее, чем любовь. Если влюбленность – это восторженное состояние, то любовь – реальность, определяющая всю жизнь. Она подумала, что Перри больше не влюблен в нее; что он наслаждался влюбленностью в Лин до тех пор, пока не встретил человека, к которому его повлекло сильнее. То есть, по бесхитростному выражению Пэтси, «бросил ее». Неужели она никогда не оправится от этого?
Пэтси задумчиво говорила:
– Вот те, кого не назовешь твоими друзьями, – с ними может быть сложнее. Эта наглая Фейерс, например…
– Мне будет легче перенести злобу, чем жалость, – медленно ответила Лин.
– Пусть только кто-нибудь попробует пожалеть тебя, – мрачно пообещала Пэтси.
Письмо начальницы с согласием принять ее обратно в Бродфилд было деловым, но ободряющим. Она писала, что будет рада встретиться с Лин как можно скорее.
Так приятно было снова почувствовать себя нужной… Лин собиралась в Бродфилд в состоянии какого-то радостного возбуждения. Возможно, ей хотелось доказать себе, что работа, а особенно привычная, – ее единственное спасение. Если так, стоило бы поблагодарить Уорнера Бельмонта за то, что он избавил ее от бесполезного убегания от самой себя, которым она уже начала злоупотреблять. Лин хотелось выразить ему свою признательность, но она понимала, что не сможет этого сделать, даже если их пути по ее возвращении в больницу пересекутся.
Конечно, рано или поздно он увидит ее. И тогда то, что она опять работает в Бродфилде, будет говорить само за себя. Она надеялась, что это хоть немного обрадует его. Может быть, она даже услышит несколько ободряющих слов. Что-то подсказывало ей, что он не мог забыть язвительности своих замечаний. Ей казалось, что он не упустит возможности сгладить эту резкость.
Сегодня ее не удручало даже то, что она возвращается в Бродфилд по той же дороге, которая так недавно казалась дорогой к счастью. Она села в поезд с чувством, что возвращается домой.
Напротив нее в вагоне девушка читала журнал. При появлении Лин она отложила его.
– Привет, какая неожиданность! – произнесла она отнюдь не сердечно. Нора Фейерс не скрывала, что считает свое положение фармацевта в Бродфилде неизмеримо выше положения медсестры. Что, разумеется, не внушало к ней особой любви.
С небрежной легкостью, порадовавшей ее самое, Лин ответила:
– Ничего удивительного. Я возвращаюсь в Бродфилд, да ведь и вы, видимо, едете туда же на дежурство.
– Я-то – да. Но я полагала, что вы вышли замуж и стали домашней хозяйкой или, по крайней мере, наслаждаетесь медовым месяцем.
Лин расслышала насмешку в ее словах, но не была уверена, то ли это просто удивление, то ли Нора уже знает о ее расторгнутой помолвке. Она спокойно ответила:
– Нет, я не вышла замуж и не собираюсь. Я еду в Бродфилд поговорить с начальницей о возвращении на работу в больницу.
Ответный блеск в глазах ее спутницы сказал Лин все, что ей хотелось знать. Нора не была особенно удивлена, увидев здесь Лин, она также и не думала, что Лин вышла замуж. Бродфилдские слухи докатились и до нее. Нет, она просто вынудила Лин признаться в том, что ей было и так известно.
Нора произнесла безмятежно:
– Господи! Странно, что вы решили вернуться. Полный провал, да? А вас не пугает, что будут говорить люди?
– Почему это должно меня пугать? Что они могут сказать? – Ни за что на свете Лин не собиралась поверять опасений врагу.
Нора Фейерс пожала плечами:
– Да, собственно, ничего, наверное. Просто мое богатое воображение помогает мне представить то, что будет за словами.
– И что же? – поинтересовалась Лин.
– Ну, все будут хихикать за вашей спиной. Я хочу сказать, вероятно, что-то не так с девушкой, если ее бросают, правда? Конечно, может, это вовсе и не ее вина, но люди обычно считают, что мужчина не бросит девушку просто так. Глупо, правда?
– Довольно глупо, – согласилась Лин, стараясь, чтобы голос не выдал ее. – Действительно, если двое решают, что не подходят друг другу, то уж лучше понять это до свадьбы, а не после, так ведь?
– О, разумеется. Если это обоюдное решение, то тогда все в порядке… Только… это такое избитое объяснение… Если бы я и сказала это кому-нибудь, боюсь, что они подумали бы, что я хочу скрыть факт, что меня просто бросили и я сама во всем виновата.
– Надеюсь, что вам никогда не придется оказаться в такой ситуации, – сказала Лин, спокойно ставя точку в обсуждении больной темы. Разговор прекратился.
Девушку все еще трясло от гнева и унижения, когда она вошла в кабинет начальницы. Но это быстро прошло. Пожилая женщина, ни словом не затрагивая личных дел Лин, все же сумела дать ей ощутить свое сочувствие и доверие.
На этот раз бисквитов и шерри не было, встреча была чисто деловой. Начальница спросила, когда она сможет приступить к работе, предположила, что, вероятно, Лин хотела бы жить в своей прежней комнате, но добавила, что место Лин в отделении Бартрам уже занято.
– Придется найти для вас что-нибудь еще, – улыбнулась она. – А сейчас, наверное, вам не терпится сбегать в Бартрам и перемолвиться словечком с старшей сестрой. Я знаю, она скучала по вас.
Понимая, что аудиенция закончена, Лин встала. К ее удивлению, начальница протянула ей руку.
– Поздравляю, сестра, – спокойно произнесла она. – Я думаю, вам нелегко было принять это решение, но уверена, вы о нем не пожалеете.
Придя в отделение, Лин обнаружила, что у старшей сестры выходной, а Пэтси, исполняющая ее обязанности, была слишком занята, чтобы уделить ей время. Она лишь кивнула на дверь кабинета:
– Том Дринан как раз закончил дежурство и пишет отчет. Загляни к нему, хорошо?
Лин так и сделала.
Том вскочил на ноги с радостным возгласом:
– Лин, какой сюрприз! Хотя не совсем, Пэтси говорила мне…
Было понятно, что он действительно рад ее видеть. Лин покачала головой с шутливым неодобрением:
– Будьте любезны называть меня в отделении «сестра Эсолл».
– Так вы возвращаетесь в Бартрам?
– Нет. Я пока не знаю, в какое отделение меня назначат.
– А куда вы направляетесь сейчас?
– Возвращаюсь в Эмберли. Я приезжала лишь поговорить с начальницей.
– Можно мне подвезти вас? Я свободен, и делать мне совершенно нечего.
Лин поблагодарила его. Они договорились встретиться через десять минут на эспланаде – большой полукруглой бетонной площадке, где разрешалось оставлять машины членам больничного совета и приезжим консультантам. Том, будучи простым врачом, держал свою машину в гаражах за больницей, и ему надо было сходить за ней.
По дороге Лин заглянула в общую комнату, но она была пуста. По привычке бросила взгляд на затянутую зеленым сукном полку для писем, словно ожидая увидеть на одном из конвертов почерк Перри. Затем мысленно захлопнула дверь за этими воспоминаниями и вышла из здания больницы.
Из-за угла главного здания вывернула машина Тома и подъехала к Лин. Том распахнул дверцу, она села; старая, но ухоженная машина, нервно дернувшись, поехала. В это же время к главному зданию подъехал еще один автомобиль. Его водитель обернулся на смех Лин, слегка поклонился и, выйдя из машины, направился к входу. Это был Уорнер Бельмонт.
Две недели спустя Лин сообщили, что она принята обратно в Бродфилд. Ожидание кончилось, и она почувствовала облегчение. Жаль было покидать Эмберли; Мэри и Деннису не хотелось отпускать ее, но она знала, что всегда может вернуться сюда и ей будут рады.
Мэри потребовала от нее пообещать, что она навестит их в первый же свободный день, а затем невинно добавила:
– А ты не могла бы привезти с собой того милого молодого доктора, который подвозил тебя последний раз?
– Доктора Дринана? Не знаю, будет ли он свободен.
– А если будет?
– Если будет, я обязательно скажу ему, что вы его приглашаете.
– А ты-то хотела бы, чтобы он приехал? Лин отвернулась.
– Мне было бы приятно привезти его к вам на денек. Его родные в Белфасте, и он ездит туда лишь во время отпуска, – уклончиво ответила она.
Мэри нахмурилась:
– Похоже, что ты жалеешь его. Лучше бы тебе было приятно свозить его к нам просто ради его общества.
– Но мне правда приятно! – запротестовала Лин. – Мне лишь кажется, что не стоит отнимать у него слишком много времени.
– А если он сам не против? – рассмеялась Мэри. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Что из-за Перри у милого доктора Дринана нет никаких шансов. Но я видела, какими глазами он на тебя смотрит. Мне кажется, ты недооцениваешь его готовность ждать, пока ты забудешь Перри…
– Ему незачем ждать!
Мэри покачала головой и мудро промолчала.
В Бродфилде Лин с благодарностью узнала, что начальница сдержала свое обещание. Лин будет жить в своей прежней комнате сестринского корпуса, окнами в сад. Ей всегда нравилась эта комната, но она понимала, что надо подавить в себе излишнюю сентиментальность. Войдя в комнату, она первым делом принялась распаковывать вещи. Она развешивала платья в шкафу, заполняла ящики, расставляла по привычным местам фотографии. Портрет отца сюда. Мамин – сюда. Посередине полки осталось пустое место, раньше здесь стояла фотография в серебряной рамке… Хотя можно немного подвинуть к центру мамин портрет, и папин тоже… Вот и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24