Прежде чем всем вместе подготовить ответ этому наглому пирату, я прошу вас не забывать о недавних ваших решениях, принятых вполне единодушно…
Мерри Рулз занял свое место.
Гроке поднял руку, показывая, что хочет задать вопрос. Рулз сейчас же предоставил ему эту возможность.
– Я бы хотел знать, какими силами располагает этот разбойник, – спросил Гроке.
– Прокурор-синдик Пленвиль, первым получивший сообщение из Ле-Карбе, сказал мне, что тот имеет один корабль. Следовательно, можно предположить, что численность его отряда не превышает трехсот человек.
Гроке кивнул.
Заговорил в свою очередь Леконт:
– По-моему, мы не должны отступать ни перед какими чужаками! Мы не потерпим вмешательства в дела Мартиники и ее правления. Пусть наши предводители скажут нам, способны ли они дать отпор негодяю, смеющему нам приказывать. Достаточно ли у нас людей, пушек, пороху?
Пленвиль вскочил:
– Да мы могли бы выдержать осаду английского флота целых полгода!
Леконт воздел к небу руки, словно пораженный очевидностью этого довода.
– Чего же тут обсуждать?! – вскричал он. – Дадим отпор этому разбойнику! А еще лучше – захватим его в плен, чтобы другим было неповадно!
Самые податливые из советников закивали. Другие опустили головы и притихли. Вопреки заверениям Пленвиля, присутствие Лефора на острове, где-то неподалеку, их страшило. Он слыхали о флибустьерах, что тех ничто не может остановить, что они грабят, насилуют, поджигают дома. И никакая сила не способна их остановить, невозможно им противостоять. Да к тому же во главе этих головорезов стоит Лефор, давно и хорошо им знакомый своим неудержимым натиском, беспринципностью, наглостью.
Лауссей грохнул кулаком по столу и встал, даже не испросив на то разрешения.
– Господа! – выкрикнул он. – Я хочу сказать два слова! Уже давно пять или шесть человек здесь принимают решения, исходящие от одного или двух своих главарей, а те удерживают незаконно захваченную власть, отняв бразды правления у лица, которому вы, господа, их доверили! Я говорю о ее высокопревосходительстве госпоже Дюпарке. Кое-кто из вас сделал все, чтобы опорочить эту достойную женщину. Я говорю это только сегодня, так как, похоже, наконец-то можно говорить в полный голос, не опасаясь за свою голову. Альковные тайны госпожи Дюпарке не имеют никакого касательства к делам острова. Доказательства ее предательства, которые нам могут представить, я отвергаю заранее как ложные! Я знавал ее высокопревосходительство в те времена, когда еще был жив ее благородный и достославный супруг. Она была при нем осмотрительной и добродетельной советчицей, заботившейся лишь о процветании колонии, а это должно было неизбежно привести к обогащению поселенцев. С чего бы госпожа Дюпарке с тех пор изменилась? Почему после смерти мужа она вдруг превратилась бы в шлюху, как кое-кто ее обзывает, в шлюху, единственной целью которой стало предательство? Господа! Уже давно вы стали игрушкой в руках истинных предателей! Страх пригвоздил вас к стульям! Но настало наконец время заговорить громко и ясно…
Смертельно побледнев, Пленвиль поднялся. Он угрожающе наставил указательный палец на Лауссея и прохрипел:
– Вы сами ведете себя, как предатель, сударь, заявляя, что в этом собрании есть люди, для которых процветание колонистов не является единственной целью. Вы вступаете в защиту женщины, которую осудило общественное мнение и которую вы скоро увидите на виселице, господа!
– Уж не собираетесь ли вы, господин прокурор-синдик, тоже обвинить меня в предательстве и заковать в кандалы, как капитана Байярделя? В таком случае не забудьте, что я командую ротой вспомогательных войск. Дальше, я думаю, этот разговор продолжать не стоит…
Он помолчал и, прежде чем сесть, прибавил:
– Простите, я хочу сказать еще вот что: капитан вспомогательных войск Лагарен думает так же, как я! Арестуйте и его тоже или хотя бы попробуйте!
Пленвиль позеленел. Мерри Рулз вжался в кресло, стараясь изо всех сил казаться спокойным. Однако он начинал осознавать, какая бездна отверзлась перед ним и его сообщником. Начиналась буря. Он подсчитал, что из трех рот, охранявших форт и способных оказать сопротивление флибустьерам, две вдруг сделались ненадежными.
Он бросил Пленвилю красноречивый взгляд, давая понять, что партия почти проиграна. Если бы они не сбросили балласт, это уже случилось бы. Все войско уже перешло бы на сторону пирата!
Пленвиль получил это послание и захлопал глазами: Рулз все понял. Он сказал себе: даже если он ошибается насчет Пленвиля, он не сильно рискует, идя наперекор его мнению и желаниям в сложившихся условиях.
Рулз снова поднялся:
– Господа! Перейдем к голосованию, чтобы узнать, следует ли нам удовлетворить требования капитана Лефора…
Он на мгновение замолчал, переводя дух: ему было трудно говорить, он едва выдавливал из себя слова.
– По моему мнению, капитана Байярделя можно было бы освободить. Я уже приводил господину прокурору доводы в пользу такого решения. Первый – славное прошлое этого храброго воина. Второй – военная удача капризна, а случайное стечение неблагоприятных обстоятельств могло вынудить этого солдата сложить оружие перед превосходящими силами противника. Сегодня наше положение таково, что мы должны действовать быстро. Нам необходимо выиграть время. А для этого, повторяю, – освободить капитана Байярделя, восстановив его в правах, вплоть до того времени, пока не уляжется волнение. Позднее можно будет пересмотреть его дело. Прошу голосовать, господа…
Считать ему не пришлось: советники поняли его с полуслова и единодушно подняли руки.
– Принято! – с облегчением прокомментировал он. – Что же касается дела ее высокопревосходительства госпожи Дюпарке…
Пленвиль порывисто поднялся.
– Минутку! – крикнул он прерывающимся от волнения голосом. – Господа! Позвольте вам заметить, что этот разбойник, смеющий нам угрожать, не располагает силами, достаточными для того, чтобы нам противостоять. Мы сбросим его в море или расстреляем из пушек! Вместе с его воинством!
Лауссей его перебил:
– Каких-нибудь два месяца назад вы и понятия не имели, что такое пушка!
– Дайте мне договорить! Откуда вы знаете, что это не пустая похвальба со стороны наглого негодяя! Да, я сказал: похвальба! Если бы он нас не боялся, он пришел бы не в Ле-Карбе, а сюда, в форт, в бухту Сен-Пьер. Никогда он не посмеет напасть на нас первым! Говорю вам, что он вернется на свое судно еще до наступления ночи!
Мерри Рулз заметил, что большинство советников одобрительно кивают в ответ на заявление Пленвиля. Он немного растерялся и судорожно сглотнул, пытаясь придумать, как выйти из неловкого положения.
Он повторил:
– Что касается генеральши Дюпарке, она заключена в складском помещении на плацу Ле-Прешера, как вы знаете… Так нот, господа, мне кажется, Ле-Прешер еще менее уязвим для пиратов, чем даже Сен-Пьер. Я имею в виду расположение поселка… А потому у нас есть время. Посмотрим, как будут развиваться события, прежде чем принимать решения, последствия которых могли бы оказаться слишком серьезными для будущего нашего острова.
В это мгновение на насыпях загремели барабаны. Во двор форта на полном скаку влетел всадник. В окно советники увидели, как солдат спешился и поспешил в зал заседаний.
Стражник отворил дверь; покрытый с головы до ног пылью, всадник коротко кивнул и прерывающимся от недавней быстрой скачки голосом проговорил:
– Лейтенант Кудерк де Марей прислал меня к генерал-губернатору Мерри Рулзу с уведомлением, что капитан Лефор в сопровождении двадцати пиратов менее часа назад вошел в бухту Туш…
На лицах всех присутствовавших была написана растерянность. Пленвиль подскочил к гонцу:
– Что за люди? Что они делают? Куда направляются?
– Сударь! Они верхом направляются в Сен-Пьер. Я опередил их, потому что толпа оказывает им горячий прием, угощая ромом; пирата Лефора несли на руках…
– Все пропало! – ужаснулся Гроке.
– Молчите! – приказал Мерри Рулз. – Дадим слово прокурору.
Пленвиль вернулся к столу, но вытянул руку в направлении губернатора:
– Нет, Мерри Рулз, продолжайте сами… Скажите, что вы хотели предложить…
Бывший майор острова сбился и лишь вздохнул:
– Прошу голосовать за освобождение генеральши.
Советники переглянулись, не зная, что предпринять. Потом робко, одна за другой, стали подниматься руки, будто каждая предыдущая увлекала за собой следующую.
– Принято! – с облегчением объявил Рулз. – Господа! Я намерен направить капитана Лагарена за ее высокопревосходительством госпожой Дюпарке, чтобы он доставил ее в замок Монтань. Лауссей! Займитесь капитаном Байярделем. Возражений нет?
Советники хотели только одного: как можно скорее удалиться. Один за другим они вставали со стульев. Дверь была отворена, и у выхода советники сбились в кучу. Вдруг сквозь плотную массу толпившихся членов Совета пробился стражник с насыпи. Он крикнул:
– С Подветренной стороны подходят два судна; направление – норд – четверть, норд, запад. Еще одно – с юго-запада…
– Что за суда? – поинтересовался Пленвиль.
– Три французских фрегата…
– Ладно, – кивнул прокурор-синдик. – Передайте старшему канониру Бельграно, чтобы он ждал моих приказаний! Пусть будет наготове. Я скоро его навещу!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Освобождение пленников
В одно мгновение все находившиеся во дворе форта пришли в необычайное волнение. Факельщики сновали в разные стороны, одни – в поисках своего оружия, другие – передавая приказ прокурора-синдика или генерал-губернатора. Сержанты забыли про учения; солдаты, вооруженные пиками, алебардами и карабинами, спешно разбегались по казармам, чтобы переодеться. В коридорах слышался оглушительный грохот пушечных колес; пушки снимали с деревянных лафетов, к пушкам поближе подносили чаны, складывали ядра в пирамиды в зависимости от их калибра рядом с каронадами.
Сеньор Лауссей решительным, быстрым шагом пересек казарму и, не успев еще подойти к посту, знаком приказал стражнику приблизиться.
– Ступайте в интендантство, – приказал он, – от имени генерал-губернатора заберите оружие капитана Байярделя и держите его у себя на посту вплоть до моего возвращения.
Стражник торопливо удалился, а Лауссей повернул назад, вошел в небольшую дверь и зашагал по каменным ступеням лестницы, которая вела в подземелье форта.
На шум его шагов открылось оконце у охранников.
– Ко мне! – крикнул Лауссей. – Возьмите ключи от темницы капитана Байярделя и дайте мне тюремную книгу.
– Вот он, полковник, – ответил один из церберов, указав на стол, где рядом с чернильницей и пером лежал огромный фолиант.
Не говоря ни слова, Лауссей взял перо, обмакнул его в чернила и написал несколько строк, после чего пояснил:
– Вот расписка: я забираю пленника, капитана Байярделя. Отведите меня к нему, он должен быть немедленно освобожден.
– Слушаюсь, полковник, – отвечал тюремщик, потрясая связкой огромных тяжелых ключей.
Лауссей пошел следом за ним. Они спустились на несколько ступеней и очутились в узком проходе, где холод давил на плечи, будто мокрая шуба.
Не прошли они и двадцати шагов, как тюремщик оглянулся и на всякий случай предупредил полковника:
– Мы приближаемся к темнице. У капитана Байярделя характер трудный, раздражительный. Приготовьтесь к оскорблениям. Никогда еще у нас не было такого наглого пленника!
– Ступайте вперед! – коротко приказал Лауссей.
Их шаги в глубокой тишине подземелья разбудили Байярделя.
– Эй, олухи! Эгей! Ну что, несете наконец полбочонка вина, что я заказал? Негодяи! Презренные предатели! Чума вас раздери, дьявол вам в печенку!
Они подошли к темнице. В полутьме узкого коридора, куда едва пробивался свет сквозь слуховое оконце, выходившее на внешнюю стену форта, Лауссей с трудом разглядел высокого и коренастого пленника, вцепившегося в прутья решетки. Он ожидал увидеть истощенного и подавленного капитана, а оказался лицом к лицу со здоровяком, показавшимся ему еще более мощным и сильным, чем до ареста.
– Эй, капитан! – негромко окликнул он Байярделя. – Это я, Лауссей…
– Ах, Лауссей?! – хмыкнул Байярдель, и его голос подхватило эхо. – Значит, эти негодяи все-таки решили меня повесить! Правильно, лучше это сделать на рассвете!.. Рано или поздно вы за это заплатите! Клянусь всеми святыми, капитан Лефор вздернет вас на реях своего фрегата! А теперь отоприте эту дверь, тысяча чертей, и я задушу парочку негодяев, перед тем как в последний раз увижу солнце!
Байярдель с такой силой затряс решетку, что полковник невольно отпрянул, но взял себя в руки и спокойно объяснил:
– Я пришел вас освободить, капитан!
Байярдель нахмурился, словно подозревая ловушку. Он стал быстро соображать. Капитан знал Лауссея как человека холодного, медлительного, строго следующего принципам чести и не способного сыграть глупую или жестокую шутку. Ему, Байярделю, возвращают свободу? Что же могло произойти? Он так давно тешил себя надеждой на возвращение Лефора, что перестал в него верить.
– Меня? Освободить? – с сомнением переспросил он. – Неужели, черт подери, этот проклятый майор рехнулся? Или, может, он стал порядочным человеком?
– Отоприте дверь! – приказал Лауссей охраннику.
– Уж не Лефор ли показал жерла своих пушек? – не веря своим словам, продолжал капитан.
– Вы попали в самую точку, Байярдель! – признался полковник. – Лефор высадился на Мартинике.
– Высадился!
– Так точно.
Ключ заскрежетал в скважине; охранник потянул на себя дверь, но Байярдель с такой силой рванул ее к себе, что несчастный потерял равновесие и ударился головой о стенку коридора.
– Повторите! – прорычал Байярдель. – Повторите, что вы сказали! Лефор – здесь?!
– Это так же верно, как то, что я перед вами и что вы сейчас увидите солнце! – отвечал полковник и, раскрыв объятия, прибавил: – Неужели вы не обнимете старого товарища?
Байярдель обнял его. Лауссей был крепкого сложения и очень силен, но ему показалось, что капитан его задушит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53