Отец Фовель прыснул со смеху и хлопнул по столу кулаком, не обратив внимания на гневный взгляд доминиканца.
– Адмирал! – повторил он. – Что за история?
– Господь, выбирающий себе слуг, – с достоинством пояснил Лефор, – избрал вас, отцы мои. Король Людовик Четырнадцатый, представляющий Бога на земле, поступает так же, вот он и выбрал меня. Так-то!
– Это правда! – подтвердил Сен-Нектер. – Я при сем присутствовал.
Отец Фовель хлопал глазами. Он был ошеломлен и от радости не мог произнести ни слова. Лефор вытер ладонью губы и продолжал:
– Знаете, отец Фовель, когда мы вернемся на Сент-Кристофер и снова взойдем на «Пресвятую Троицу», в тот же день мы поднимем четырехугольный флаг на клотик грот-мачты, а ночью, в море, как и в гаванях, станем зажигать на корме четыре сигнальных фонаря!.. Ну как? Четыре фонаря на корме, гром и молния! – расхохотался он. – Командор де Пуэнси никогда столько не зажигал на своем судне! А квадратный флаг? Представляете физиономию Мерри Рулза, когда я направлю свои пушки на форт, а у меня над головой будет развеваться четырехугольный флаг? Ему придется приветствовать меня орудийным салютом! И это еще не все… остальное узнаете позднее. Отец Фовель провел рукой по лицу и вскричал:
– Возможно ли это? Я не сплю? Святые небеса! Капитан, пальните над ухом у своего монаха, чтоб он проснулся!
– Вы не спите! – заверил его Ив. – А я сейчас думаю об одном человеке, который, может быть, спит в этот час на Антилах в старом, опаленном солнце форте под названием Сен-Пьер. Да, я думаю о майоре Мерри Рулзе. Он ожидает назначения, надеется стать губернатором Мартиники! Кто знает, что он сейчас творит на этом острове? Кто знает? Быть может, Байярдель в тюрьме?
– Или на виселице, – безразличным тоном предположил отец Фовель.
– Да ты что, монах! – меняясь в лице, взревел Лефор. – Если майор приказал повесить моего старого друга Байярделя… Ах, тысяча чертей из преисподней! Он даже не может представить, что его ждет! Знаете ли вы, что я могу прибыть в Сен-Пьер, благодаря прерогативам, которыми наделил меня король, войти в тюрьму и освободить всех осужденных? Я – единственный судья по всем вопросам, имеющим отношение к береговой охране и дозорам! Что вы об этом думаете?
– Полагаю, нам не следует терять время в этом городе, полном мошенников. Раз Небо нам улыбнулось, не стоит добиваться новых милостей. Можно всего лишиться. Надо уезжать, капитан, поверьте, и как можно скорее. Мы, верно, нужны на Сент-Кристофере и в Сен-Пьере.
– Нужны ли мы? – переспросил Ив. – Я вот думаю, как до сих пор на Сент-Кристофере обходились без такого адмирала, как я.
– Хе-хе! Вы пока не адмирал.
– Почти адмирал…
– Как я – почти папа!
– Вы же, судовой монах, – рассердился Лефор, – отныне извольте ходить прямо. Черт побери! Слишком много воли я дал своим людям. С сегодняшнего дня все изменится! Кстати, давно хочу вас спросить: вы когда-нибудь пробовали разрезать пистолетную пулю надвое о лезвие сабли?
– Никогда! – признался монах.
– Вот и попробуйте! Благодаря этому упражнению я стал адмиралом. Помните, что я вам обещал? Меховую накидку, туфли и все, что полагается иметь папе? Следуйте моим советам и моему примеру – у вас будет все!.. Черт бы меня побрал, если такой стрелок, как вы, не способен завоевать папскую тиару с помощью пистолетов!
– Правда ли, что вы так скоро намерены покинуть Париж? – спросил Сен-Нектер.
– Разумеется, – кивнул капитан. – Разумеется. Нас ждут не на Сент-Кристофере, а в Сен-Пьере. Представьте: у ворот форта лично для меня воздвигли виселицу. Я хочу присутствовать на ее открытии, а присутствующий здесь монах даст по этому случаю залп!
– Значит, мы больше не увидимся? – огорчился Жак Тардье.
– Почему нет? – возразил Лефор. – В следующий раз я приеду сюда за маршальским жезлом, а мой монах – за тиарой. И можете быть уверены, господа, что память о вас капитан Лефор навсегда сохранит в своем сердце!

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Возвращение на острова
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Засада
Жара стояла изнуряющая, и лошади безуспешно тянули длинные шеи к недосягаемой воде.
Белен и Бреза ехали впереди, затем следовали Сигали, Виньон, Босолей и Бурле – безобразный карлик, казавшийся крошечным на крупной лошади.
Небольшой отряд миновал бейяхондовые заросли. Это колючий кустарник с длинными иголками, твердыми и острыми, протыкавшими даже грубую кожу на сапогах. Лошади были изранены в кровь; на ее запах слетались тучи разноцветных мух.
– Эй, Белен! – крикнул Босолей. – Скоро мы приедем? У меня лошадь еле жива, да и мои силы на исходе!
Белен натянул повод и обернулся:
– Ехать еще не меньше часу! Наберитесь терпения. Скоро будет водопад, там освежитесь…
Затем он обратился к Бреза; тот почти не разжимал губ, с тех пор как они пересекли границу Страны Варваров:
– С этой небольшой речушки Тринидад начинается полуостров Каравелас. Я хорошо знаю здешние места, часто сюда наведывался… Мне даже раз или два доводилось вместе с Дюбюком встретить карибских дикарей, и мы с ними поболтали.
Бреза язвительно усмехнулся и с насмешливым видом повторил:
– Поболтали! Как будто возможно разговаривать с дикарями-людоедами!
– Конечно можно, – заверил его Белен. – Дюбюк сносно говорил на их языке и умел заводить знакомства среди этих варваров.
Бреза пожал плечами. Он остался при своем мнении. С тех пор как заговорщики решили устроить охоту и привлечь индейцев на свою сторону, Бреза то и дело приводил возражения. Только он воспротивился плану. Босолей хвастал тем, что ему все же удалось, несмотря на страх и угрызения совести, уговорить Бреза отправиться в эту экспедицию.
Теперь было странно видеть рядом с Сигали, Виньоном, Босолеем, Бурле и Беленом колониста из Сен-Пьера, неизменно осторожного, который больше всего боялся встретиться с дикарями.
Двое мужчин, ехавшие бок о бок, значительно опередили следовавший за ними небольшой отряд. На дороге то и дело встречались вулканические бомбы. Серые или белые, разнообразной формы, они прятались в земле, вытягивая к небу заостренную верхушку. Лошади передвигались все неохотнее. Миновав бейяхондовые заросли, Белен и Бреза выехали на равнину, откуда открывался вид на высокие горные вершины, обступавшие их со всех сторон. Место было совершенно голое, лишенное растительности: зелень мгновенно выгорала на солнце.
Над головами всадников пролетела с пронзительными криками стая попугаев.
– Отличный повод пострелять для ловкого охотника, – отметил Бреза.
– Не вздумайте палить, приятель, – остановил его Белен. – Вы этого не замечаете, но мы окружены дикарями. Их не видно, однако могу поклясться, что они следят за нами от самой границы. Один выстрел – и все племена объединятся, чтобы разделаться с нами.
– О Господи! Если вы намерены вступить с ними в переговоры, почему же вы боитесь их встревожить?
– Еще не время. Я знаю, куда нужно идти, чтобы повидаться с их вождем. Мы с Дюбюком когда-то спрятали лодку из каменного дерева в окрестностях Тринидад, прямо в устье. Лодка была надежно укрыта в траве, и я совершенно уверен: мы непременно ее отыщем.
– Что вы собираетесь предпринять?
– В высадке примут участие добровольцы или, во всяком случае, те, кто уцелеет. Я поведу отряд, мы поднимемся вдоль полуострова до бухты, а там я знаю, к кому обратиться.
Бреза ответил не сразу:
– Приятель! Я еще раз хочу вас предостеречь от глупости, которую мы только что едва не совершили. Как?! Сами же требовали уничтожения дикарей. Хотели заставить генеральшу Дюпарке поднять солдат и навсегда очистить от них остров. И вот с чего мы начинаем: идем за помощью к дикарям, чтобы поднять на острове восстание!
– Я полагал, что вы более ловкий дипломат, господин Бреза.
– Во всяком случае, дела обстоят именно так.
– Не желаете ли вы, кроме всего прочего, отрешить от власти Мари Дюпарке? Здесь можно говорить открыто. Нам нечего опасаться чужих ушей! Да, наша первостепенная задача – уничтожить Мари Дюпарке. А если дикари станут воевать под нашим руководством, в подходящий момент мы всегда сможем обвинить их в тяжелейших преступлениях и повернуть оружие против них!
– Несомненно! Хотя это все равно что играть с огнем. Да что там с огнем! Его хоть можно потушить. А вот как образумить дикарей, когда вы разожжете их ненависть и низменные страсти?
– Нас в Сен-Пьере около тысячи – тех, кто хочет раз и навсегда свести с аборигенами счеты. Не мешайте, Бреза, и доверьтесь нам…
Поднявшись в стременах и оглядевшись, он снова опустился в седло.
– Вон там река, я ее вижу. Сверкает на солнце, словно жидкое серебро. Скоро мы приедем. Давайте подождем наших друзей, хорошо?
Бреза насупился и молча натянул поводья.
Скоро их нагнали остальные колонисты. Они преспокойно беседовали, не обращая внимания на изнуряющий зной, когда любой жест, любое усилие губительны.
– Через десять минут будем в устье Тринидад, – предупредил Белен. – Советую держаться настороже и, главное, ни единого выстрела! Места здесь богаты дичью, но осмотрительность – прежде всего…
Шестеро мужчин, сбившись в кучу, направились к реке. Белен двигался чуть впереди. Неожиданно они выехали на берег Тринидад, оказавшегося небольшим извилистым ручейком, журчавшим и пенившимся меж гранитных камней. Вода была чистая и прозрачная.
Белен нерешительно озирался по сторонам. Он пытался вспомнить, где, в последний раз покидая эти места, припрятал лодку. Буйная растительность изменила местность до неузнаваемости. Наконец он изрек:
– Подождите меня здесь, я пойду взгляну… Он исчез, а его изнуренные спутники попадали на землю. Спустя несколько мгновений они услыхали негромкий свист и поняли, что Белен нашел, что искал. Вскоре он снова появился из зарослей, толкая впереди себя небольшую лодку, вырубленную из цельного ствола на манер индейской пироги.
– Нам не поместиться в этом корыте.
– Конечно! – подтвердил Белен. – Но для троих места хватит. Кто со мной?
– Я! – выкрикнул карлик Бурле, любивший показать себя храбрецом. – И Бреза поедет с нами. Правда, Бреза?
Тот отрицательно покачал головой. Эта экспедиция нравилась ему все меньше. Он снова почувствовал, как в его душе зашевелилась тревога.
Белен рассмеялся:
– На Бреза рассчитывать не стоит, он трусит…
– Я струсил? Ничуть не бывало, просто я осторожный!.. Ладно, так и быть, еду с вами!
И он сел в лодку.
Бурле последовал его примеру и постарался устроиться так, чтобы лодка находилась в равновесии, хотя это было отнюдь не легко.
– Господа! – обратился Белен к остававшимся на берегу охотникам. – Если нас долго не будет, попытайтесь переправиться через реку, поднимайтесь к северу и ищите нас там, впрочем, не беспокойтесь: с нами ничего не произойдет!
– Удачи вам! – крикнул Босолей, а Белен тем временем тоже сел в лодку, и та затерялась среди сочной травы, которой поросли берега Тринидад.
Босолей и его друзья развалились в тени дерева и задремали.
Вдруг Виньон с силой тряхнул Сигали. Тот со сна испугался и, привскочив, спросил:
– В чем дело?
– Мне показалось, я слышал крик, – молвил Виньон.
Сигали прислушался, но ничего не разобрал. Все было тихо.
– Разбудим Босолея! – предложил Виньон. Сигали, еще не оправившись ото сна, пожал плечами:
– Зачем? Вам все померещилось, приятель! Дайте нам поспать!
Не успел он договорить, как снова кто-то закричал, еще громче, чем в первый раз. Крик нисколько не был похож на зов, скорее – на прощание с жизнью. Кому-то там, впереди, к северу от них, приходилось туго.
Сигали растолкал Босолея, тот, ругаясь, протер глаза.
– Тсс! Тише, черт возьми! – вполголоса приказал Сигали. – Кажется, наших друзей убивают.
Босолей в мгновение ока вскочил на ноги. Он инстинктивно бросил взгляд назад, но скоро взял себя в руки и, подхватив ружье, мрачно объявил:
– Если вы в самом деле думаете, что нашим друзьям грозит опасность, надо идти им на выручку.
Он обратил внимание на то, что Виньон, слушая его, дрожит всем телом, да и Сигали не проявлял большого мужества: он был бледен как смерть и сжимал ружье в сведенной судорогой руке.
– Уже, может быть, слишком поздно, – заметил он.
– В таких случаях слишком поздно никогда не бывает!
– А если там целое племя дикарей?
– Я хочу сказать, – уточнил Сигали, – что, если с нашими друзьями случилась беда, было бы глупо рисковать нашими жизнями. Нас мало, мы не устоим против племени индейцев.
Босолей переводил полный презрения взгляд с одного на другого. Но в душе он не мог с ними не согласиться.
Однако ему нравилось командовать, а потому он стремился проявить мужество и бесстрашие.
– Хватит болтать! – отрезал он. – Не бежать же нам отсюда! Во всяком случае, не раньше, чем мы увидим, что сталось с нашими товарищами. Белен рекомендовал нам переправиться через реку, идемте!
Он подошел к воде и обернулся: Виньон и Сигали не двигались; кажется, они решили бежать обратно.
– Черт меня побери, если я не снесу из этого ружья башку первому, кто струсит! Не будьте предателями! О дьявол! – крикнул Босолей. – Мы в этом деле заодно, и в горе, и в радости. Один за всех, все за одного! Ясно?
Двое колонистов наконец взяли себя в руки и двинулись вслед за товарищем. Скоро вода уже доходила им до середины бедра. Перейти реку оказалось не так-то просто. Но когда они достигли противоположного берега, их ждало новое испытание. Растительность там была такая густая и буйная, а колючий кустарник так плотно переплел свои ветки, что путешественникам пришлось вооружиться мачете, прокладывая себе путь.
Босолей остановился и смахнул пот со лба.
– Кажется, мы сбились с пути, – предположил он. – Ведь наши друзья поднимались к морю, верно? Ну, и мы пойдем туда же.
– У нас нет лодки! – возразил Сигали. Босолей обернулся и указал на Тринидад: вода блестела сквозь проход, который они прорубили мачете.
– Река неглубокая. Пойдем вброд! Не бросать же друзей в беде! Следуйте за мной!
Все трое вернулись назад к реке и вошли в воду. Преодолевая немалые трудности, они подошли к устью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53