Выйдя из машины, она подала руку отцу. Он улыбнулся ей так тепло и ласково, как никогда не улыбался. Хэт показалось, что глаза его повлажнели, но она не была в этом уверена. Сейчас она ни в чем не была уверена. Хэт никогда не баловалась наркотиками, но если бы кто-то сказал ей, что это и есть кайф, она бы спросила: а зачем это нужно?
Она стояла на тротуаре, держась за руку отца, и смотрела на шпиль церкви, который отбрасывал длинную пирамидальную тень на газон. Светило солнце, день был прекрасный, бодрящий, ясный. Именно в такой день Хэт и мечтала сыграть свою свадьбу. Адреналин, выворачивающий все внутренности наизнанку, страх, истерия, волнение, огромное сожаление, головокружение и разгулявшиеся нервы – все давало о себе знать. Каждое из чувств, казалось, вело жестокую борьбу за обладание ею. Наступил момент истины. Она знала, что единственное, что остается, это идти дальше, а там, чем бы все это ни кончилось, храбро встретить трудности. Ей хотелось то сжаться в комок и разрыдаться, то ринуться в церковь и закричать от радости. Наконец-то все кончается. У Хэт было такое ощущение, будто она выплыла из собственного тела и теперь смотрит на себя откуда-то сверху.
Полуобморочное состояние не помешало Хэт услышать голос отца:
– Дорогая, ты в порядке?
Она посмотрела на него и кивнула.
– Не надо себя мучить. Если не уверена, сейчас самое время сказать.
Хэт захотелось обнять его. Она знала, что он имеет в виду другое: вряд ли он подталкивает ее к бегству; если бы об этом узнала ее мать, она бы ему устроила. Однако Хэт отдала должное нетипичной для отца попытке истолковать ее чувства.
– Нет, папа, все хорошо. Сейчас или никогда, – услышала Хэт собственный голос.
Она понимала, что для того, кто не знает, что происходит, это звучит несколько странно, но была уверена, что он ее, в общем-то, и не слушает.
Хэт выставила вперед ногу в туфле из зеленой замши и схватила отца за руку с силой, с какой хватается человек, который учится ходить. Он придет. Он должен прийти. Он придет нараспев говорила Хэт про себя, когда они медленно шли по дорожке к церкви.
Войдя в вестибюль, Хэт остановилась. На какую-то долю секунды ей показалось, что она теряет сознание. У нее кружилась голова, и, чтобы не упасть, она еще крепче вцепилась в отца. Потом посмотрела вниз, глубоко вздохнула и вошла в церковь. Словно по сигналу, заиграли «Вокализ» Рахманинова, печальную лирическую пьесу, и восторг тотчас овладел ею. Ей показалась, что она птица, свободно парящая над облаками. Спустя несколько секунд она вернулась к реальности. Скамейки со стороны Джимми были пусты. На них не сидел ни один человек. Не было даже бродяги, который искал бы здесь укрытия. Джимми сказал своим друзьям и родственникам, что свадьба отменяется. Он не придет. Хэт показалось, что сейчас она рухнет от потрясения. И тем не менее она продолжала идти по проходу. Она посмотрела налево и увидела море лиц. На каждом было выражение озабоченности, смятения, непонимания – что происходит? Где жених? Хэт заставила себя посмотреть в сторону алтаря. Как она уже знала, Джимми Мэка там не было. На ступеньках стояла священнослужительница, лицом к собравшимся, с открытым молитвенником в руке. У нее был озадаченный вид. Она дала указание, чтобы заиграла музыка, поскольку викарий сообщил ей, что невеста ждет. В продолжение всех тех странностей, что предшествовали этой оригинальной свадьбе, она предположила, что жених войдет вместе с Хэт.
Только минуту спустя отец Хэт догадался, что происходит что-то не то, а когда наконец сообразил, в чем дело, повернулся к дочери. Лицо у него было испуганное, как у заблудившегося ребенка. Он ничего не понимал.
Зато Хэт все поняла. Страшная правда обрушилась на нее так, что зазвенело в ушах. Она всегда знала, что Джимми не объявится. Да и зачем ему это? Она эгоистично, безумно, бессмысленно следовала за своей нелепой фантазией. И теперь ей придется за это заплатить. Насмешливая улыбка заиграла у нее на губах: получай по заслугам. Она приблизилась к алтарю, и ее охватило странное чувство умиротворения. Самое худшее произошло, теперь оно позади. Вот и все. Она прошла весь путь до самого конца и испытала горечь. Теперь у нее есть возможность освободиться от правды – какое же это будет облегчение! Хэт кивнула священнослужительнице в знак благодарности, давая ей вместе с тем понять, что той придется иметь дело с непростой ситуацией. Священнослужительница расправила плечи, подняла голову и повернулась к присутствующим. Все смотрели на нее. Хэт успела по очереди разглядеть выражение ужаса на лице матери, сочувствие, печаль и любовь на лице Пенни. Миш будто бы говорила ей: «Держись, девочка, не робей», а Джерри и Присцилла были изумлены. Но что бы они ни пытались выразить, Хэт знала, что она сама по себе. Она уже собиралась заговорить, когда увидела маячившую в глубине церкви фигуру, наполовину скрытую колонной.
Она тотчас узнала Сэма и слабо ему улыбнулась. Его присутствие придало ей сил. Сэм вселял в нее уверенность.
Хэт начала говорить, предпринимая героические попытки держать себя в руках и быть точной в выражениях:
– М-м-м… привет всем. Спасибо, что пришли. Полагаю, вам интересно узнать, где ж… – Слово «жених» застряло у нее в горле. Она заставила себя продолжать. – …где жених. Понимаете… дело в том, что я…
Неожиданно старинное здание огласил оглушительный рев мотоцикла. Отскакивая от колонн и перекрытий, рев заполнил всю церковь. Головы всех собравшихся одним движением повернулись к дверям, в которые въехал человек на огромном мотоцикле. Он резко затормозил в начале прохода и выключил двигатель. Скинул шлем и бросился по проходу к Хэт в своей шотландской юбке.
– Прости, я немного опоздал, – прошептал Джимми ей на ухо, как будто они виделись каких-нибудь десять минут назад.
Она в недоумении уставилась на него. Этого не может быть. Как? Почему?
Хэт услышала, как коротко вскрикнула ее мать: очевидно, она узрела, что Джимми – это не Сэм. Хэт насторожилась. Уж не собирается ли Маргарет выступить и потребовать объяснений? Ничего такого не произошло. Возможно, она испытала такое облегчение оттого, что ее дочь все-таки выходит замуж, что решила не устраивать разборку – во всяком случае, здесь, подумала Хэт.
– Это и есть ваш жених? – спросила священнослужительница.
Ей явно стало легче оттого, что дурных последствий не будет.
– Да, это он, – ответила Хэт, почувствовав огромный прилив благодарности священнослужительнице за то, что она ничего не сказала о том, что этот человек не похож на того, которого она видела раньше.
– В таком случае я начну, – продолжила служительница. – Мы собрались здесь, в Божьем храме, чтобы засвидетельствовать брак Джеймса Дугала Маккензи и Хэрриет Розмари Грант, испросить Божьего благословения на этот союз и разделить с ними радость… Господь наш…
По мере того как священнослужительница совершала обряд, Хэт все больше думала о своем. Она слышала голос женщины, но он обратился в гул, напоминавший шум дорожного движения. Ей казалось, что она слышит разговор двух людей в соседнем помещении. Слов Хэт не слышала, поскольку отчаянно пыталась примириться с тем обстоятельством, что через несколько минут будет обвенчана с Джимми Мэком. Сбывались все ее мечты. Кажется, ее волшебная свадьба все-таки состоится. То есть уже состоялась. Человек, стоящий справа от нее, действительно существует. Появился-таки. Мало того, пришел в шотландской юбке, с кожаной сумкой мехом наружу, ну просто принц Чарли. Джимми облачился в тот самый наряд, который решительно отказывался надевать, когда они впервые заговорили о том, что поженятся.
Вот он. Человек, которого она видела в последний раз полтора месяца назад. Жив курилка и, похоже, просто счастлив, что женится на ней. Сорок два бесконечных, отчаянных, безумных дня прошли с тех пор, как она в последний раз его видела. Ну и натерпелась она за это время. Он ушел так же необъяснимо, как и вернулся. Все унижения, обиды, безумства, пережитые ею за последние несколько недель, – все позади. Конец страданию, одиночеству и доводившему ее до отчаяния непониманию. Он вернулся, и теперь все будет хорошо. Из грез Хэт вернул голос Джимми.
– Да, – произнес он четко и ясно.
– Хэрриет Розмари Грант, согласна ли ты взять в мужья Джеймса Дугала Маккензи? Обещаешь ли ты любить его, утешать, почитать и защищать и, отрекшись от всех других, быть верной ему до конца своих дней?
Краешком глаза Хэт увидела, как, произнося эти слова, священнослужительница повернулась к ней. Она ждала неизбежный ответ. Хэт посмотрела в глаза Джимми и увидела то, что видела раньше. Он не изменился. Это был тот же Джимми Мэк, которого она всегда знала. Джимми Мэк вернулся. И тут, словно пробудившись после тяжелого сна, она поняла, что надо сказать.
– Нет.
Ропот прошел по рядам. Все напряглись и замерли. Собравшимся показалось, что они ослышались.
– Простите, – запинаясь, произнесла священнослужительница.
– Нет, – повторила Хэт, на этот раз гораздо громче.
Наступила гробовая тишина. Если бы пролетела муха, ее можно было бы услышать.
– Извини, Джимми Мэк, но я не могу. Не могу, и все. Это было бы неправильно, – сказала Хэт, сжимая его руку.
Она посмотрела ему прямо в глаза гораздо смелее, чем сама ожидала, будто хотела сказать что-то или что-то сделать, чтобы все было хорошо. Джимми просто смотрел на нее во все глаза. Хэт и вообразить себе не могла, что он чувствует и о чем думает.
Они молчали так долго, как, наверное, не молчали никогда в жизни. Потом она увидела на его лице выражение огромного облегчения и грусти.
– Да-да, я понимаю, – мягко сказал он.
32
Кто что хочет и кто что имеет
– Ну вот и все, – сказал Джимми и рассмеялся каким-то необычным для себя смехом.
Хэт промолчала. Она думала о том, что не имело никакого отношения к сцене, которая только что произошла: она увидела его костлявые колени, торчавшие из-под юбки, и подумала, надел ли он трусы. Она знала, что согласно традиции мужчины не носят под юбкой трусы, но не была уверена, как далеко Джимми зашел в соблюдении обычая. Теперь ей этого никогда не узнать, да это и не важно.
Они сидели вдвоем в ризнице. Если бы все шло как планировалось, они сейчас расписывались бы в книге. Священнослужительница тактично предложила им удалиться в укромное место, чтобы с глазу на глаз обсудить то, что она назвала «неувязкой».
– Почему ты вернулся, Джимми? – спросила Хэт.
Она посмотрела на него и заметила, что он раздумывает, как лучше ответить на этот вопрос. Ей очень хотелось, чтобы он сказал правду, какой бы непривлекательной она ни была. Так будет лучше для обоих.
– Потому что мне было плохо.
Хэт едва заметно улыбнулась. Это она и сама знала.
– Но не потому, что безумно любишь меня, – решительно продолжала она, заранее зная ответ.
– Ты мне очень нравишься. Ты замечательный друг… – Джимми запнулся.
Хэт поняла, что он едва не сказал то, чего она боялась и что могло причинить ей такую боль, от которой она не оправится.
– Но ведь ты не настолько любишь меня, чтобы на мне жениться? – настойчиво продолжала Хэт.
Ей обязательно нужно было знать правду.
– Не настолько, – смело ответил Джимми.
И печально улыбнулся.
– Не волнуйся, я тоже не настолько тебя люблю, – сказала Хэт, улыбнувшись в ответ.
– Тоже? – спросил Джимми, и глаза его округлились. – В таком случае к чему все это? Зачем ты все это затеяла? Все эти штуки в больнице и все остальное? Зачем?
– Я гонялась за мечтой, за фантазией. Мне безумно хотелось любить, вот я и заставила себя поверить, что мы любим друг друга. Когда ты попросил меня выйти за тебя замуж, это было вполне возможно. А потом ты ушел, и за деревьями я не увидела леса. Мне нужно было вернуть тебя, сделать так, чтобы ты полюбил меня так же, как я любила тебя.
– Боже праведный! – воскликнул Джимми и протяжно вздохнул.
– К сожалению, я всего этого не понимала, пока ты не объявился… пока не стало слишком поздно.
Джимми рассмеялся.
– Иногда у меня возникало смутное подозрение, что, возможно, я не владею собой и то, что ты сделал, возможно, к лучшему, но я никогда не позволяла себе в этом признаться. Просто мною овладело безумие насчет свадебной церемонии, и я перестала понимать, что это может означать. Потом явилась моя мать, и я совершенно утратила контроль над собой. Когда она встала у руля, мне оказалось еще труднее освободиться от всего этого. К тому же я начала верить в то, что мы несчастные влюбленные, что мы должны быть вместе, что настоящая любовь побеждает все.
– Ты больше во все это не веришь?
– Не верю… во всяком случае, в то, что касается нас. Когда ты ушел, я была опустошена, мне тебя не хватало. Но поскольку я не могла тебя вернуть, то все раздулось до невероятных размеров.
– Говорят, всегда хочется то, что не можешь иметь, – философски заметил Джимми.
– Да, а если ты это имел и потерял, то хочется еще больше…
Они помолчали, вдумываясь в глубокий смысл этой фразы.
– Кстати, Хэт, – сказал Джимми, – а как мы вообще заговорили о свадьбе?
– М-м-м, прости, но это была твоя мысль, помнишь? – ответила Хэт, притворно изобразив гнев и негодование.
– Да? – со смехом спросил Джимми. – Значит, я и сам не знал, что делаю. Но тогда мне эта мысль понравилась.
Хэт посмотрела на своего уже бывшего жениха и преисполнилась вдруг любви к нему – но это совсем другая любовь, напомнила она себе.
– Что нам теперь делать? – продолжал Джимми, кивнув головой в сторону двери, ведущей в церковь. Это был единственный выход.
– А ничего не делать. В конце концов, это ведь не твоя вина. Я не видела там ни твоих родственников, ни приятелей, – сказала Хэт.
– Ну да, я сказал им, что все отменяется.
– Что ж, отличный способ разрешить ситуацию, – вздохнула Хэт. – Слушай, сейчас я пойду туда и приглашу всех на, так сказать, свадебный обед. Ты придешь? Еда роскошная.
– А ты этого хочешь? Это будет нормально?
– Вполне. Это будет правильно, – объявила Хэт и поднялась.
__________
– Я отдам тебе деньги, как только смогу, – сказала Хэт отцу, когда он сел на свободный стул рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27