Сэм рассмеялся.
– Я и не говорил, что я хороший актер. Могли бы заранее предупредить, что он шотландец.
– Простите меня, я как-то не подумала. Когда… если я верну Джимми, то скажу ему, чтобы он приглушил свой акцент в присутствии моей мамы… Бог мой, в этом случае мне придется сказать ему, что я сделала.
До Хэт неожиданно дошло, какие могут быть последствия того, что она заставила кого-то изображать его.
– Послушайте, если он вас любит, как должен любить, он поймет все, что вы сделали, чтобы вернуть его. Пусть призадумается, как ему повезло, что ради него идут на такое!
Хэт смутил эмоциональный ответ Сэма, его косвенный комплимент, а заодно и упоминание о силе любви.
– Ладно, при всем при том вы отлично со всем справились, и я не знаю, как вас отблагодарить. Да еще эта штуковина на подбородке!
Она локтем указала на бороду Сэма, и пикап вильнул.
– Хорошо, что не отвалилась! Вообще-то я весело провел время, – широко улыбаясь, сказал Сэм.
– И Глорию поблагодарите от моего имени, ладно? – сказала Хэт, когда они подъехали к дому Присциллы.
– Ну, она слова против не сказала. Так что можете постоянно брать меня напрокат, – добродушно произнес Сэм, вцепившись в непослушную ручку дверцы.
Очень странно, что он это сказал, подумала Хэт, но ей не хотелось вникать в проблемы Сэма и Глории, если у них были таковые, в чем, учитывая их обоюдное совершенство, она сильно сомневалась. Зато у нее проблем хватало.
18
Пенни есть что сказать Хэт
После того как со страхом ожидавшийся обед закончился, Хэт с облегчением вздохнула и впервые за целую вечность позволила себе расслабиться. Что бы там Сэм ни говорил о бороде, Хэт решила, что теперь чисто выбритого Джимми вполне могут принять за бородатого Сэма. Она и сама не знала, как объяснить все Джимми, но в ушах у нее звучали слова Сэма: «Если он вас любит, как должен любить, то он поймет все, что вы сделали, чтобы вернуть его». Для нее они стали источником утешения и вдохновения. Сэм прав, решила Хэт. Если Джимми хотя бы наполовину тот человек, за которого она его принимает, он поймет. Увидит, до какой точки она дошла. Задумается над тем, как на нее подействовало то, что он ее бросил. Больше всего Хэт беспокоило то, что Джимми не сможет вместе с ней посмеяться. У него, конечно, есть чувство юмора, подумала Хэт, но для того, чтобы разглядеть смешное во всем том, что она сделала, необходимо очень сильное воображение.
Хэт сидела поджав ноги в кресле в гостиной, так и не сняв пижаму. Был полдень холодного дождливого английского осеннего дня. До свадьбы оставалось ровно десять дней. Двести сорок часов. Какие-то там четырнадцать тысяч четыреста минут между сегодняшним днем и днем начала боевых действий. Шесть серий «Истэндеров» или, если смотреть телевизор днем, восемь серий «Дома и в гостях». Оставшееся время она пересчитала в разных вариантах. В отличие от большинства невест в канун свадьбы, она не считала секунды, как это делает перевозбужденный, не достигший половой зрелости подросток в ожидании концерта группы «Steps». Скорее уж она напоминала смертника, который считает секунды, оставшиеся до казни. Она знала, что, когда этот день наконец придет, он принесет ей огромное и жуткое облегчение, какое приносит смерть. И сегодня, наверное, в миллиардный раз с тех пор, как Хэт пустилась в это мероприятие, она пребывала в затруднении. Ей предстояло принять труднейшее решение, и она не знала, что делать.
В последние дни она несколько раз звонила Джимми на мобильник, но телефон был отключен. Хэт, как ни странно, это утешило. Про себя она решила, что не будет беседовать с Джимми, особенно если он начнет говорить то, что ей не хочется слышать. Раз он ни с кем не общается, значит, колеблется. Возможно, Джимми не желает, чтобы его беспокоили, пока он готовится спуститься с кучи дерьма, которую сам же и соорудил.
Сегодня настал день, когда все заказы – на цветы, машины, банкет, фотографа, видеооператора – необходимо было подтвердить. Хэт было не по себе. Будь она на работе, страх не так сильно одолевал бы ее, но на улице хлестал дождь, а в дождливую погоду она не работала, разве что у Присциллы; Присциллу, в отличие от других клиентов, грязь не очень-то беспокоила. Если Хэт подтвердит все заказы, это все равно что крикнуть в лицо Судьбе: «А теперь делай со мной все, что хочешь, раз ты такая сильная!» Но так ведь и напроситься можно. По мнению Хэт, Судьба нагадит на нее с огромной высоты, если Джимми в последнюю минуту не явится. С другой стороны, Хэт, к своему ужасу, понимала, что, если не подтвердит заказы, никакой свадьбы вообще не будет.
Хэт пребывала в смятении. Ей хотелось, чтобы рядом была ее лучшая подруга, которая бы подсказала, что делать, но Миш ушла с утра на очередную съемку для журнала и вернется только вечером. Хэт стала перебирать в уме всех, к кому можно обратиться за советом, сразу же вычеркнув Присциллу: она прекрасно знала, что скажет Присцилла, а Хэт хотелось поговорить с человеком разумным и уравновешенным. Джерри тоже не годится: просто отмахнется и скажет, чтобы спросила у Присциллы.
Вытянув пустой билет, Хэт ощутила всю тяжесть свалившейся на нее неудачи. В пьесе задействованы сотни человек, и ее пугала эта перспектива. Лелеять надежду, что Джимми Мэк вернется, прекрасно, но давать зеленый свет толпе незнакомых людей без всякого, если не считать страстной надежды, на то основания – показалось ей вдруг нелепым. Надежда должна окрепнуть, прежде чем ее обнародовать, а Хэт в прочности своей надежды уверена не была. Однако, как вскоре выяснилось, ей и не нужно было ни о чем думать, поскольку Судьба уже подготовила ей сюрприз.
– Привет, дорогая, – защебетала Маргарет по телефону в ухо Хэт. – Как ты себя чувствуешь?
Хэт показалось, что мать что-то подозревает.
– А почему ты спрашиваешь?
– А почему нет? Просто спросила, как ты поживаешь. Абсолютно нормальный вопрос, как мне кажется, – не без резона ответила Маргарет.
Хэт поняла, что слишком многого ждала от вопроса матери.
– Извини, мама, все хорошо. Все хорошо.
– Ну и отлично. Всего десять дней осталось. Ты волнуешься?
– М-м-м… вроде того, – искренне ответила Хэт.
– У меня есть кое-что тебе сказать, дорогая, – продолжала Маргарет со скрытой угрозой в голосе: тусклый ответ дочери не удовлетворил ее. – Ты, конечно, подумаешь, что мы, такие-сякие, вмешиваемся не в свои дела, но в последнее время ты такая напряженная. Твой отец тоже согласился, что это хорошая мысль.
– Какая мысль?
– Мне очень хотелось тебе помочь. Знаешь, как трудно сидеть и ничего не делать перед свадьбой дочери. Вообще-то это ненормально, вот я и решила, что сделаю все сразу и у тебя останется больше времени, чтобы от всей души порадоваться. В тот вечер ты вела себя как кошка на горячей железной крыше, а ведь этот период в твоей жизни должен быть веселым, правда?
– Мама, скажи, пожалуйста, что ты сделала.
У Хэт заныло под ложечкой.
– Я внимательно изучила твой список и подтвердила все заказы. Хотя, должна сказать, за дискотеку запросили довольно дорого. Правда, я не специалист по дискотекам.
– Что? Что ты сделала? – завизжала Хэт, точно мышь, погибающая в мышеловке.
– Разобралась со всем, что касается твоей свадьбы. Все заказы подтверждены и оплачены.
Все сделано и обговорено. Разве это плохо? Хоть какое-то тебе облегчение. Со всеми все обсудила. С рассадкой гостей тоже все улажено. Теперь эта схема выглядит гораздо лучше.
Хэт не знала, смеяться ей или плакать.
– Отлично, что ты не сердишься. Я знала, что так и надо было поступить. Твой отец, естественно, был против, говорит, если нужна наша помощь, пусть сама попросит. Но я уверена, что ты одобришь мое вмешательство. Можешь, если хочешь, считать это материнским инстинктом. Вон на тебя сколько всего навалилось. Деньги тебе придется вернуть, но это не к спеху. А вот несколько слов благодарности будут очень кстати.
Хэт пробормотала какие-то слова благодарности, что, кажется, вполне удовлетворило мать.
– Твоя сестра хочет знать, можно ли к тебе заглянуть.
– Конечно, – слабым голосом ответила Хэт. Она больше не видела смысла противиться тому или иному предложению, пусть даже нежелательному. Интересно, как ее родители отреагируют, когда узнают, что выбросили восемь тысяч фунтов на то, что может оказаться мыльным пузырем.
– Я скажу ей. А мы с папой пообедаем с Гаем в Сити. Он хочет показать нам свой новый офис.
– Это будет нечто, – пробормотала Хэт.
Как так может быть, подумала Хэт, я кровными узами связана с женой человека, для которого увидеть письменный стол – великое счастье.
Положив трубку, Хэт снова села в кресло. Она была в замешательстве. Зачем сюда идет Пенни? Что, если она почуяла что-то неладное? Хэт была в полном замешательстве.
В ожидании сестры Хэт попыталась разобраться в ситуации. Сначала подумала о последствиях того, что сделала мать. Если честно, то вмешательство матери принесло ей огромное облегчение, хотя никто ее вмешиваться не просил. В обычных обстоятельствах Хэт просто порадовалась бы этому, но в данном случае мать невольно освободила ее от мучительных колебаний – стоит ли делать последний шаг. Хэт понимала, что мать случайно взяла на себя часть ответственности за последствия и разделит с ней вину, если все пойдет наперекосяк. Конечно, оснований для этих нелепых мыслей не было, но теперь она утешалась тем, что все идет своим чередом и ей не нужно брать в руку молоток, чтобы самой забить последний гвоздь.
Не желая провоцировать Пенни на лекцию о том, что ее сестра совершенно не следит за собой, Хэт накинула на себя какую-то одежду. Однако, когда та появилась, пожалела о том, что не придала своему внешнему виду значительности. Пенни вплыла лебедем в широком кашемировом свитере поверх прекрасно скроенных брюк из тонкой шерсти. На Хэт было что-то пушистое сверху и любимые старые джинсы. Физически между сестрами не было большой разницы, но относились они к своему внешнему виду абсолютно по-разному. Хэт задумывалась об одежде только тогда, когда рядом появлялась сестра, для Пенни одежда была смыслом существования.
– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Пенни и нервно опустилась на стул.
Хэт испугалась, как бы сестра случайно не порвала свои красивые дорогие брюки.
– Мне трудно об этом говорить, и поверь мне, я вовсе не собираюсь вмешиваться.
Этого еще не хватало после того, что устроила мама, подумала Хэт.
– Мы никогда не были очень близки, Хэт, и я об этом жалею, особенно сейчас. Отчасти это моя вина. У нас слишком разное отношение к жизни. Если бы мы крепче дружили, мне было бы гораздо легче это сказать. А то и вообще ничего не нужно было бы говорить.
Хэт почувствовала, что ею овладевают прежние чувства: зависть, дух соперничества, гнев. Ей было трудно оставаться спокойной, но она решила сидеть и ждать, пока Пенни не выскажет то, ради чего пришла.
– Так вот, Хэт, по-моему, ты торопишься замуж, – выпалила Пенни и вызывающе уставилась на сестру.
Хэт готова была рассердиться на подобную откровенность сестры, но передумала. А вдруг Пенни что-то известно? Чтобы ненароком не выдать себя, надо бы разузнать побольше.
– Не уверена, что он – любовь всей твоей жизни. Вот ты – безусловно, любовь его жизни, это очевидно, но не думаю, что он тот человек, который тебе нужен. По-моему, ты выходишь замуж только ради того, чтобы выйти замуж. Возможно, – только, пожалуйста, пойми меня правильно, – чтобы стать такой же, как я, но это огромная ошибка. Ты должна выйти замуж по любви – поверь мне, а вовсе не потому, что тебе нужна свадьба, не для того, чтобы угодить маме и папе…
– Откуда, черт побери, ты взяла, какие чувства я испытываю к Джимми? Ты ведь только раз его видела! – вне себя от гнева вскричала Хэт.
– Не сердись, пожалуйста. Я пытаюсь оградить тебя от самой большой ошибки в твоей жизни. Не хочу, чтобы это показалось тебе оскорбительным.
– А мне именно так и кажется! По-моему, ты просто не можешь смириться с тем, что я могу быть счастлива. Что я не буду больше печальной незамужней сестрой. Что у меня может быть что-то такое, что есть у тебя!
– Дело вовсе не в этом! Я была бы только рада, если бы у тебя был счастливый брак. Просто у меня возникло ужасное чувство, которое, вероятно, бывает у сестер, что ты торопишься выйти за него. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
– О чем это ты?
Пенни внимательно посмотрела на сестру.
– Неважно. Ничего конкретного я в виду не имею. Просто очень прошу тебя подумать. Еще не поздно, я помогу тебе выбраться, если хочешь.
– Ну да, конечно! Не могу поверить тому, что ты явилась сюда за несколько дней до моей чертовой свадьбы, чтобы рассказать мне, какая ты святая. Возможно, у нас не будет такой замечательной свадьбы, как у тебя, совершенной на небесах, но меня это вполне устраивает. Может, Джимми и не сравнится с твоим расчудесным Гаем, но я бы за такого хмыря ни за что не вышла, даже если бы других мужчин на свете не было!
Хэт выговорилась и прикусила язык. Кажется, она зашла слишком далеко.
К ее удивлению, Пенни не сказала ей в ответ все то, что она думает о недостатках Джимми. Вместо этого она поднялась:
– Я ухожу. Зря я, конечно, пришла. И сама могла бы сообразить, что ты не станешь меня слушать.
– Я никого не собираюсь слушать. Я и сама отлично знаю, что делаю, и было бы неплохо, чтобы и другие это поняли! – крикнула Хэт.
Она и не пыталась задержать Пенни и, закрыв за ней дверь, сидела и дулась, как обиженный ребенок. Хэт полагала, что Пенни намеренно создает впечатление, как будто она единственная счастливо вышедшая замуж дочь. Хэт переполняло негодование: какое право имела сестра наставлять ее о доле любви в счастливом браке.
Пожалуй, Пенни в чем-то и права, думала Хэт, продолжая размышлять, что стоит за словами сестры. Ответ Хэт – реакция на поведение родителей, всегда отдававших предпочтение Пенни. Каждое красивое платье, которое они покупали Пенни, когда Хэт получала простые брюки или книгу, вызывало у Хэт гнев, который и сейчас клокотал у нее внутри. По ее мнению, сцена произошла исключительно по причине решения Пенни сохранить в глазах родителей главенствующее положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27