Порция ощутила некоторое смущение, и по спине у нее поползли неприятные мурашки.
В выражении его лица она заметила мрачную решимость и жесткость, вовсе не свойственные ему.
– Что же, если и так?
– Порция, может, было бы лучше, если бы я остановился в другой гостинице?
– Нет. – Она сжала руки в кулаки. – Это абсурд, Фредерик.
– На самом деле в этом большой здравый смысл. – Его губы сложились в безрадостную улыбку. – Если друзья Саймона желают осложнить жизнь мне, я не хочу, чтобы в это были замешаны вы и ваша гостиница. Они могут нанести вашему делу серьезный урон.
Неужели Фредерик собрался оставить ее гостиницу и никогда больше сюда не возвращаться?
Нет. Это немыслимо.
Никогда больше она не увидит это изящное, красивое лицо? Никогда больше он не станет вмешиваться не в свое дело? Никогда больше она не почувствует эти умные, опытные пальцы на своей коже?
Порция проглотила комок в горле. Позже она поразмыслит над своей странной панической реакцией. Гораздо позже.
На мгновение она захотела удостовериться в том, что он не исчез в облаке ослепительного благородства и славы.
Мужчины – такие идиоты!
– У меня есть кое-какие связи и кое-какая власть, Фредерик, и я не хочу, чтобы вы защищали меня от этих мелких негодяев. – Она смотрела на него с выражением уязвленной гордости. – Я уже много лет справляюсь с делами гостиницы без вашей или чьей-либо помощи и участия.
Он смутился и нахмурился:
– Порция…
– Только что прибывший джентльмен – ваш друг? – перебила она и двинулась дальше по коридору.
Фредерик с отсутствующим видом пошел рядом.
– Он скорее мне брат, чем друг.
В его тоне она безошибочно расслышала теплоту при упоминании о неожиданно появившемся джентльмене.
– Ему понадобится комната на ночь, или он здесь проездом?
– Он остановится в Винчестере. Порция…
– Я должна поговорить с миссис Корнелл о сегодняшнем обеде, – пробормотала она, прежде чем он успел что-нибудь добавить. Однако ее собеседник имел совсем другие намерения. Едва она успела сделать хоть шаг, ее локоть оказался зажатым в его пальцах, крепких, как тиски, а Фредерик открыл дверь в узкий бельевой чулан.
Порция испустила испуганный вздох, когда Фредерик толкнул ее внутрь и стремительно последовал за ней.
– Фредерик, какого дьявола вы делаете?
Единственным ответом был щелчок захлопнувшейся двери, Фредерик властно схватил ее в объятия и прижал к груди. Даже в густой темноте его губы безошибочно нашли ее, и поцелуй был яростным, требовательным и почти грубым.
Несколько мгновений Порция просто позволяла себе наслаждаться жаром его тела и волшебством прикосновений. После столь долгого одиночества она не принимала как должное наслаждение, даруемое его ласками. И, к своему великому удивлению, находила странно волнующим пребывание в тесном бельевом чулане в то время, как всего в нескольких ярдах от них туда-сюда сновали слуги.
Потом, когда пальцы Фредерика нежно заскользили по ее раскрасневшимся щекам, она нашла в себе силы отпрянуть.
Нельзя было доверять его странному настроению.
– Фредерик?
– Ненавижу это, – пробормотал он, встретив на пути ее выставленные вперед локти. – Поцелуете меня?
– Господи! Нет!
Его ладони легко заключили ее лицо, как в рамку, теплое дыхание коснулось кожи.
– Плохо, что мы должны скрываться в этом бельевом чулане, когда мне захотелось вас поцеловать.
– Вы же знали, что я не могу рисковать скандалом…
– Ненавижу идиотов, испортивших чудесное утро, – продолжал он тихо и яростно.
Сердце ее сделало болезненный скачок.
– Да.
– Независимо от того, чего я достиг в жизни, я всегда останусь бастардом, презираемым обществом. – Пальцы его крепче сжали ее лицо. – А будучи хозяйкой гостиницы «Герб королевы», и вы оказываетесь под ударом, и вы оказываетесь запятнанной.
Она потянулась к Фредерику и схватила его за плечи, жалея, что в темноте он не может видеть ее помрачневшего лица.
– Чушь! – выпалила она.
– Чушь?
– Да. Думаю, мне лучше знать, окажусь я запятнанной или нет.
Где-то в глубине его горла зародился хриплый звук, означавший разочарование и бессилие.
– Господи! Я так хочу оказаться подальше отсюда, детка. Где-нибудь далеко отсюда, вместе с вами, чтобы мы могли забыть обо всем.
Сердце ее сжалось от острого приступа тоски и томления. О да! Остаться наедине с Фредериком далеко от этой гостиницы и тех, кто знает их обоих. Это было бы настоящим раем, но это неисполнимая мечта.
– Я…
– Я уверена, что она пошла туда.
Из-за двери донесся назойливый и докучливый голос Молли, а за ним послышалась дробь ее шагов.
– Может быть, она пошла на кухню?
Порция испустила тяжкий вздох. Рай еще больше отдалился от них.
– Мне надо идти.
Пальцы Фредерика на мгновение крепко сжали ее прежде чем отпустить.
– Конечно, надо.
Почувствовав странный холод, как только он сделал шаг назад, Порция потянулась к нему и в темноте нащупала и сжала его руку.
– Фредерик?
– Что?
– Вы… – Пришлось замолчать, потому что в горле образовался комок, и Порция судорожно сглотнула его. – Вы уезжаете вместе с другом?
– Йен отправляется со мной в Винчестер.
– Но ведь вы вернетесь сегодня вечером?
Наступила короткая пауза, а потом послышался его глубокий вздох:
– Я сохраняю за собой комнаты, но, думаю, мне было бы лучше остаться в Винчестере на несколько дней.
– Нет, Фредерик…
– Порция, я делаю это ради вас, – сказал он, и твердость его тона убедила Порцию, что он уже принял решение и ничто не сможет его поколебать.
Досада Порции усугубилась. Проклятие! Бывают случаи, когда Фредерик ведет себя как тупоголовый, неспособный логично мыслить полный идиот, не лучше любого другого мужчины.
Жалея, что при малом росте у нее не хватает сил, чтобы как следует встряхнуть его, Порция ограничилась тем, что проскользнула мимо него к двери и порывисто распахнула дверь чулана.
– Потому что я, конечно, не могу знать, что для меня лучше? – укоризненно спросила она, выходя в коридор и направляясь прямо на кухню.
– Это вовсе не то… Порция! Черт возьми!
– Желаю приятного и безопасного путешествия, мистер Смит.
Природа в окрестностях Винчестера едва ли могла похвастаться чем-то замечательным. Похвастаться она могла только тихими спокойными ручьями, пролагавшими себе путь через густые леса и вересковые пустоши, да порой можно было встретить живописную деревушку на фоне паркового ландшафта.
Самые романтически настроенные путешественники могли бы вспомнить истории о Круглом столе короля Артура, который, как считали некоторые, когда-то стоял в Большом зале Винчестерской ратуши, и найти в этих местах нечто волшебное, но большинство было достаточно здравомыслящими, чтобы принять как данность (при этом кое-кто даже высоко ценил это), что дни славы этих мест остались в далеком прошлом.
Несмотря на отсутствие впечатляющих гор и утесов или замков, маячащих на горизонте, здешняя природа все же отличалась спокойной красотой и ничуть не заслуживала ярости и мрачности, с которыми в настоящий момент взирал на нее Фредерик Смит.
Ехавший рядом Йен, наконец, метнул в него удрученный взгляд, устав от мрачного молчания и глубоких вздохов, достойных шекспировской трагедии.
– Должен тебя предупредить, Фредерик, что ты не самый искрометный собеседник, – процедил он сквозь зубы. – А уж в столь мрачном настроении просто скучен.
Вздрогнув, Фредерик постарался взять себя в руки, отрешиться от своих мыслей и посмотреть на друга с иронической улыбкой.
– Прости меня, Йен. Неужто ты предпочел бы, чтобы я сплясал джигу или отколол несколько номеров, достойных жонглера, чтобы развеселить тебя? – спросил он, чувствуя, что нервы все еще на взводе. Пока что день складывался чертовски неудачно. И было мало надежды на то, что он выправится, потому что предстояло провести несколько следующих ночей в Винчестере, а не в объятиях миссис Порции Уокер.
– Ты мог бы мне рассказать о своей Порции, – сказал Йен с отсутствующим видом скользнув взглядом по дородной коровнице, стоявшей у ближайшей ограды.
Фредерик ответил кривой улыбкой. Взгляд его друга всегда находил женщину, достойную внимания. Однако как его взгляд, так и внимание редко задерживались на ком-нибудь надолго.
– К сожалению, она не моя, – пробормотал Фредерик, бесцельно блуждая взором по узкой дороге к Винчестеру. Утро было прекрасным и как нельзя лучше подходило для верховой прогулки. Солнце светило, ветерок был хоть и прохладным, но приятным, а крокусы только начинали распускаться.
Бросив на коровницу последний взгляд и одарив ее улыбкой, от которой у той подкосились ноги, Йен повернул голову к другу и просверлил его проницательным взглядом.
– А ты этого хотел бы?
– Думаю… – Фредерик глубоко вздохнул, с трудом признавая правду, которая давно уже формировалась в его сознании: – Думаю, хотел бы.
– Боже милостивый!
Йен чуть не свалился с седла, и Фредерик изумленно поднял брови.
– Почему тебя это так потрясает? Даже ты должен признать, что она необычайно красива.
– Вне всякого сомнения, – охотно согласился Йен. Пожалуй, даже слишком охотно. – Она одна из самых красивых женщин, каких мне приходилось встречать в жизни.
Фредерик подавил желание предостеречь друга. При всех своих недостатках Йен никогда не стал бы браконьерствовать на территории лучшего друга. Существовало неписаное и невысказанное правило, которого они, все трое, придерживались неукоснительно, невзирая на возможные искушения.
И, несомненно, это было одной из главных причин, почему они оставались друзьями после стольких лет, с некоторым удовлетворением признал Фредерик молча.
– Так почему же ты удивлен, Йен? – Темноволосый Йен пожал плечами. Лицо его было задумчивым.
– Каждый раз, когда ты говорил о своем идеале женщины, я представлял ее мягкой, покорной и уступчивой, способной одарить тебя кучей отпрысков и содержать в порядке твой дом. Я и не подозревал в тебе вкуса к экзотическим существам с ангельским лицом, но диктаторскими замашками.
Улыбка Фредерика стала шире:
– Все обстоит гораздо хуже, друг мой.
– В самом деле?
– О да. Она требует, чтобы ей подчинялись все и вся. И, более того, она собрала под свое крыло целую команду заблудших душ – от контрабандистов до гулящих женщин. – Он покачал головой с отрешенным и покорным видом. – А если и найдется глупец, желающий взять ее под свое покровительство, то он получит отпор и ему будет разъяснено, почему это невозможно, будут приведены десятки доводов против.
Йен отрывисто рассмеялся:
– Значит, она как раз для тебя. Поразмыслив, я пришел к такому выводу. Она будет печься о твоих служащих, которые (и ты не можешь этого отрицать) тоже состоят из странных и нелюдимых существ. К тому же, надеюсь, она будет следить, чтобы ты ел свои любимые овощи и тепло одевался при холодном ветре. – Он склонил набок темноволосую голову. – Нет сомнений в том, что ваши дети будут красивы. Да, она для тебя подходящая пара. Даю тебе свое благословение.
Уже готовый дать хлесткий ответ Фредерик вдруг заколебался на память ему пришла безобразная сцена в гостинице, а с ней и жажда мести.
– Возможно, я не такая уж хорошая партия, – признал он, и сердце болезненно сжалось. – По крайней мере, для нее.
– О! Узнаю этот тон. – Йен смотрел на друга, сузив глаза. – Что тебя гнетет?
– Порция страдала… долгие годы.
– А кто не страдал?
– Она страдала больше, чем любая другая известная мне молодая дама, – настаивал Фредерик, понимая, что Порция таит еще какие-то темные тайны и что она не расположена открывать их. – Я не могу отделаться от мысли, что, возможно, лучше оставить ее в покое и дать ей наслаждаться мирной безмятежной жизнью.
Брови Йена сошлись над переносицей.
– О чем ты, черт возьми, болтаешь?
Фредерик придержал свою лошадь, тщательно подбирая слова:
– До сегодняшнего утра я никогда по-настоящему не задумывался о том, что отсутствие хорошего происхождения будет иметь значение для моей будущей жены и детей.
Йен вскричал:
– Черт побери, Фредерик, не можешь же ты позволить стаду низких идиотов портить тебе жизнь!
– Идиоты они или нет, но они высказали то, что другие всегда будут думать. – Он встретил и удержал взгляд золотистых глаз друга, – Я бастард, незаконнорожденный.
– Бастард, заработавший целое состояние, значит больше, чем половина этих жалких аристократишек, слоняющихся по Лондону. К тому же ты бастард, к мнению которого прислушиваются влиятельные политики по всей стране. – Йен улыбнулся, и в улыбке его было злорадное удовлетворение. – Если ты на самом деле желал проявить свою силу, заставил бы этих троих денди на коленях молить у тебя прощения.
Фредерик не осмелился возражать. Он мог бы заставить их просить прощения, если бы пожелал. За долгие годы он обрел и состояние, и связи, способные помочь ему в наказании этих фатов, достаточно глупых, чтобы не проявить к нему должного уважения. И все же ни деньги, ни связи не могли снять с него печать позора, наложенного при рождении.
– Я никогда не смогу в приличном обществе быть равным, – пробормотал он.
– А миссис Уокер желает именно этого? Она хочет стать членом высшего света?
– Она принадлежит к нему по праву рождения. – В его воображении появилась Порция, окутанная облаком шелкового платья и проносящаяся в танце по роскошной бальной зале. О Боже! Все общество пало бы к ее ногам! – Она должна там быть.
– Это не ответ на мой вопрос.
Фредерик пожал плечами:
– Она утверждает, что ее не интересует светское общество Лондона.
– А как насчет тебя?
– А что насчет меня?
– К тебе она питает интерес?
Слабая улыбка тронула его губы.
– Думаю, что известный интерес она ко мне питает.
– Тогда у тебя нет причины терзаться.
Порция решила не дуться, когда двумя часами позже Фредерик забрал лошадь из конюшни и уехал, сказав всего лишь «до свидания».
Она и не рассчитывала, что он всегда будет вести себя разумно. В конце концов, он был мужчиной. А встреча с этими гнусными фатами, по-видимому, потрясла его и лишила здравого смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35