Наполовину высеченные в скалах жилые здания были снабжены чуть ли не всеми удобствами земных домов, вплоть до радиофонов, телевизионных экранов и плавательных бассейнов.
Именно бассейны доставляли жителям Луны наибольшее удовольствие. Только плавая, люди могли не чувствовать шестикратного уменьшения веса и вспомнить обычное, нормальное ощущение своего тела.
Сотрудники обсерватории и научной станции могли видеть земные передачи, слушать радио и говорить с любым человеком на Земле с замедлением всего в одну-две секунды, что было, конечно, совершенно незаметно и не доставляло никаких неудобств.
Телевизионные и радиоантенны были установлены на вершине горы, хорошо «видели» Землю и соединялись с городком пятикилометровьгм кабелем. Ни разу еще как сами антенны, так и кабель не были повреждены случайным метеоритом.
Все, что происходило на Земле, тотчас же становилось известным на Луне. Люди не чувствовали себя оторванными от родной планеты, и многие жили здесь по несколько лет.
Вересов посадил свой корабль вплотную к зданиям, не опасаясь повредить их. Отсутствие атмосферы в этом случае играло положительную роль. Даже грохот тормозных двигателей не был слышен.
Одетые в лунные скафандры, двадцать человек – участников Седьмой экспедиции – перешли небольшое расстояние и укрылись в безопасном доме, где их с радостью встретили «селениты», ожидавшие их прилета и всегда радовавшиеся гостям.
– Наконец-то вы явились к нам сами, – сказал Стоуну руководитель научной станции кратера – профессор Токарев. – Пора уже кончать с этой загадкой.
– Именно для того, чтобы это сделать, мы и прилетели так скоро, – ответил Стоун.
Гианэю встретили так же, как и всех остальных, радушно и без видимого любопытства, хотя никто из теперешнего персонала станции еще не видел ее, разве что на экранах или на фотографиях.
Здесь уже знали все, даже то, что стало известно на Земле сегодня утром. Перелет с Земли на Луну занижал немногим больше пяти часов.
– Завтра с утра, земного, конечно, примемся за работу, – сказал Стоун. – Времени терять нельзя.
– Мы и сами живем по земному времени, – улыбнулся его шутке Токарев.
– У вас все готово?
– Вы имеете в виду вездеходы? Они всегда готовы. С теми, которые были оставлены здесь Шестой экспедицией, в вашем распоряжении восемь машин и четыре лунные ракеты.
– Столько нам и не нужно. А ракеты вряд ли понадобятся вообще.
Токарев кивнул головой.
– Да, – сказал он, – знаю. Вы надеетесь на… – незаметным движением руки он указал на Гианэю.
– Вот именно, – сказал Муратов.
Гианэя стояла у окна. Казалось, ее заинтересовал лунный пейзаж, озаренный лучами высоко стоявшего Солнца. На меридиане станции был полдень.
Она обернулась как раз в тот момент, когда говорили о ней, взглядом нашла Муратова и знаком подозвала его.
Он тотчас же подошел к ней.
– Земля бывает видна отсюда? – спросила Гианэя.
– Нет, никогда.
– Это место далеко от Южного полюса?
– Не очень далеко. Это место находится с краю видимого с Земли лунного диска. Это кратер Тихо.
– Я не знаю названий, – нетерпеливо сказала Гианэя. – Меня интересует другое. Здесь, в этом месте, сошлись траектории, которые вы вычисляли?
– Да, здесь, – удивленно ответил Муратов. Он никак не ожидал таких вопросов от Гианэи. Она обнаруживала великолепное знакомство с испанским языком.
– Это место всегда видно с Земли?
– Всегда. Луна обращена к Земле всегда одной стороной.
Его охватило волнение, он начал подозревать, к чему клонятся ее вопросы.
Неужели?!..
Знавшие испанский язык участники экспедиции и двое из персонала станции подошли к ним. Затаив дыхание все ждали, что скажет Гианэя.
Она, казалось, никого не замечала, обращаясь только к одному Муратову.
– Тогда… – Гианэя на минуту задумалась, словно вспоминая что-то. – Был один разговор, который я слышала. Рийагейа – («Опять это имя», – подумал Муратов) – сказал, что спутники, – она произнесла это слово ироническим тоном, – находятся в месте, с которого никогда не видно Земли. Он прибавил, что оно расположено у подножия горного хребта, недалеко от Южного полюса. То, что я вижу, – она плавно повела рукой, – похоже на описанное им. Но здесь ли то, что вы хотите найти?
– Он сказал, что база расположена внутри горного кольца? – спросил Муратов.
– Я не поняла слова, которое вы сказали.
– База?
– Да.
– Ну, место, где находятся сейчас спутники.
– Что-то похожее было. Даже наверное было. Откуда иначе я могла знать, что на Луне кольцевые горы. А я это знала.
– Вы хорошо помните, что Рийагейа сказал именно так: «В месте, откуда не видно Земли»?
– Да, я помню это точно.
– Спасибо, Гианэя! Вы снова оказываете нам всем огромную услугу.
Она повела плечом.
– Я делаю то, что уже сделала. Ничего нового. И отвернулась, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать разговор.
Но и так она сказала очень многое и чрезвычайно важное для дальнейших действий.

8

Стоун созвал всех на экстренное совещание. Если Гианэя угадала, а было очень похоже, что это именно так, то база иного мира, которую искали на сотни километров вокруг центра кратера, могла находиться совсем близко от станции, в месте, открытом взору людей и где никому не приходило в голову искать ее.
По словам Гианэи, к базе нельзя было приближаться. Если она рядом с городком, то уже сотни раз люди могли приблизиться к ней. Что случилось бы в этом случае, было неизвестно, но, вероятно, ничего хорошего.
– Счастливая случайность, – сказал Токарев. Муратов сидел, погруженный в свои мысли и почти не слушал развернувшихся прений. Смутное подозрение, возбужденное в нем стремительным ростом откровенности Гианэи, постепенно превращалось почти в уверенность.
Он воспользовался наступившей паузой и сказал:
– Многое говорит за то, что соплеменники Гианэи были на Земле и на Луне очень давно. Видимо, тогда и была сооружена база для спутников и запущены они сами. Больше не может быть никаких сомнений в том, что это было сделано не с добрыми намерениями. Но создатели плана явно просчитались. Темпы развития человечества Земли, ее науки и техники опередили их предположения. Они думали, что Луна будет еще недоступна для нас, когда они вторично явятся к нам. Нет также никаких сомнений, что космический корабль, погибший возле Гермеса, направлялся именно на Луну. Это и был вторичный визит в Солнечную систему. Зачем они прилетали? Что хотели сделать, если бы не погибли? Это очень важно узнать, и Гианэя это знает. Да, конечно, то, что люди не наткнулись на невидимую базу, случайность, но не в этом самое главное. Меня смущает требование Гианэи, она советует, но по существу это требование, уничтожить базу. Действительно ли так опасно приближаться к ней? А может быть, она, я говорю о Гианэе, просто хочет помешать нам ознакомиться с оборудованием базы, узнать цель ее хозяев? Может быть, неожиданная и такая скоропалительная откровенность Гианэи – тактический маневр? Она поняла, что люди Земли рано или поздно найдут то, что хотят найти. И решила вмешаться, спутать нам карты. Этим хорошо объясняется ее интерес к Шестой экспедиции, все ее поведение в последнее время. Мы расцениваем его положительно по отношению к нам, но может оказаться другое. И ее желание участвовать в экспедиции может быть вызвано желанием лично убедиться в том, что база перестала существовать и ее тайны останутся не известными нам.
– Вы обвиняете Гианэю в вероломстве? – спросил Стоун.
Муратов взволнованно вскочил с кресла.
– Я ни в чем ее не обвиняю. Со своей точки зрения она, может быть, абсолютно права. Все во мне протестует против моих же слов. Я высказываю одну из возможных версий. И только.
– Об этом стоит подумать, – сказал Токарев. – Очень заманчиво познакомиться с оборудованием базы и самими разведчиками. Но пренебрегать словами Гианэи было бы неосторожно.
– Вполне ясно, – сказал Стоун. – Давайте подумаем, нельзя ли, с помощью роботов, проверить степень опасности, которую представляет собой база.
Совещание приняло узкоспециальный характер, и Муратов вышел из комнаты.
В общем зале он увидел Гианэю. Она стояла у того же окна, в той же позе.
Он медленно подошел к ней, мучимый угрызениями совести, раскаиваясь уже в том подозрении, которое возбудил против нее. Но он должен был сказать, если ему в голову пришла такая мысль; ничем нельзя пренебрегать в таком деле…
Гианэя не обернулась. Казалось, она не видела, кто именно подошел к ней. Но, когда он остановился позади нее, она сказала:
– Посмотрите, Виктор. Я давно наблюдаю и ничего не могу понять. Тени не движутся. Можно подумать, что Луна не вращается.
– Нет, Гианэя, она вращается, – ответил Муратов, думая о том, как узнала его Гианэя, по шагам, что ли? – Луна вращается, как и все небесные тела, но только очень медленно. Один оборот за двадцать восемь земных суток. Поэтому движение теней очень трудно заметить.
– А зачем это нужно?
– Что нужно? Наблюдать за движением теней?
– Я говорю о другом. Зачем вам нужно, чтобы Луна вращалась так медленно? Или это более удобно для проводимой здесь научной работы?
– Скорость вращения Луны от нас не зависит. Гианэя бросила на него короткий взгляд. Но он не увидел в нем ожидаемой насмешки. Она, видимо, просто очень удивилась.
– Посмотрите! – Гианэя снова протянула руку к окну. – Как сильно нагреты освещенные скалы и какие они холодные в тени. Разве это удобно для вас?
«Так! – подумал Муратов. – Она видит тепловое излучение. Температура тела ей так же ясна, как нам ясен его цвет. Она ее видит!»
В последние дни ему постоянно приходилось волноваться при разговорах с Гианэей. Так и сейчас. Он почувствовал сильное волнение. Видеть температуру! Что может быть более странным и фантастичным! Значит, глядя, например, на него, Гианэя видит не только черты его лица или цвет кожи, но и на сколько градусов нагрето его тело. Каким же он представляется ее глазам?
– Разве это удобно? – повторила Гианэя. «Но ведь и мы видим Гианэю не такой, какой видят ее соотечественники, да и она сама – в зеркале. Температура для них – внешний зрительный признак предметов, как форма или как цвет. С их точки зрения, это нормально и естественно. Наше восприятие мира, в суженном спектре, должно казаться Гианэе непонятным и странным, точно так же, как мне непонятно и странно ее восприятие окружающего», – думал Муратов. Гианэя слегка коснулась его руки.
– О чем вы так задумались? – спросила она и улыбнулась.
«Сказать? Нет, лучше не надо».
– Я думал о ваших словах, – ответил он. – Да, конечно, неравномерность нагрева лунной почвы не очень удобна, но что можно тут сделать?
– Ускорить вращение Луны.
– Вы думаете, это просто?
– А разве не так? – вопросом на вопрос ответила Гианэя.
– К сожалению, не так. Ускорить или замедлить движение небесного тела, изменить его вращение вокруг оси – все это мы можем проделать с небольшим небесным телом, но не таким, как Луна. Это задача будущей техники. А разве у вас, – спросил он, почти не надеясь, что Гианэя ответит, – это возможно?
– Кажется, да. – Гианэя сказала это неуверенным тоном. – Я читала, что на нашей родине «луна» тоже вращалась медленно, но, когда понадобилось, ее вращение ускорили.
– У вас одна «луна» или несколько? Ответ был очень неожидан, очень странен и принес еще одну загадку.
– Не знаю, – сказала Гианэя. – Вернее, не помню, что было сказано об этом в книге, которую я читала.
У Муратова, как он говорил впоследствии, было такое впечатление, точно его неожиданно хватили обухом по голове. От изумления он на несколько секунд потерял способность сказать что-нибудь.
Вот так новость! Выходит, что Гианэя знает свою родину только по книгам. Она даже не помнит, сколько «лун» на небе ее планеты!
«Что же она, родилась на звездолете? – думал он. – Тогда, значит, ее родина чрезвычайно далеко, так далеко, что человек может родиться и вырасти за время пути? Но это никак не вяжется с нашим предположением, что они посетили нас вторично спустя даже четыреста или пятьсот лет после первого прилета. Такие рейсы не могут предприниматься столь часто».
– Видимо, здесь Рийагейа ошибся, – сказала Гианэя так тихо, что Муратов понял – она говорит не ему, а самой себе. – Он был убежден, что люди Земли уже достигли большего, – прибавила она громко.
– Кто – он? – Муратов обрел, наконец, дар речи. Он решил притвориться, что не слышал начала ее фразы, адресованной не ему.
– Рийагейа.
– Вы разочарованы?
– Нет, нисколько. Это же его мнение, а не мое. Я ожидала меньше, чем увидела.
– Тогда, значит, Рийагейа был о нас лучшего мнения, чем вы, Гианэя.
– Да, был.
– Вы имеете основание думать, что Рийагейа переменил свое мнение?.
– Нельзя переменить мнение, не видя объекта, – ответила Гианэя. – «Был» – потому что самого Рийагейи больше нет.
– Он умер?
Гианэя вздрогнула.
– Я забыла, – сказала она, – вы этого не знаете. Да и лучше вам не знать.
Догадка мелькнула в мозгу Муратова.
– Рийагейа был на погибшем корабле?
Гианэя молчала.
Муратов увидел, как две слезы медленно скатились по ее щекам. Его тронуло выражение ее лица. Большое и искреннее горе отразилось на нем.
И он понял, что угадал. Рийагейа погиб вместе с кораблем, с которого Гианэю высадили на астероид. И он был человеком, которого Гианэя не только уважала, как говорила Марина, но и любила.
«Он поступил иначе», – вспомнил Муратов слова Гианэи, переданные ему Мариной.
И смутная догадка, что есть какая-то связь между отношением Рийагейи к людям Земли и гибелью корабля, заставила его вздрогнуть.
Жутко было подумать, что огромный космический корабль мог не случайно погибнуть, а был намеренно уничтожен, после того как Гианэю высадили, именно высадили с него.
Но другая женщина, та, что была матерью Гианэи, почему она осталась на обреченном звездолете?
Он осторожно взял руку Гианэи. Она не противилась.
– Скажите мне, – его голос срывался от волнения, – вы родились на этом корабле?
Гнанэя изумленно подняла на него глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53