По ознакомлении с этой книгой испуганные Мура и Сергей, понявшие, что живут кое-как и неправильно, договорились о встрече с финансовым консультантом. Мурка две недели собирала все затребованные им сведения об их финансовом положении, ковырялась в пенсионных отчетах, и два вечера подряд, мусоля карандаш, заполняла бесконечный вопросник.
— Сереж, что это значит: «What your net worth»?
— Чего ты стоишь нетто, — машинально ответил Сергей, не отрывая головы от очередного аукциона на e-Bay. — Черт! Упустил! Ушел объектив…
— Я бы никогда не поверила, что здесь и вправду на полном серьезе так формулируют такие вопросы. Это Америка в советском фельетоне, как в «Тресте Европа» Эренбурга.
— Между прочим, если ты почитаешь «Одноэтажную Америку», ты удивишься, как мало она изменилась со времен Ильфа и Петрова.
— Мир пережил Вторую Мировую войну, создание государства Израиль, два передела Европы, развал Советского Союза, одиннадцатое сентября, а здесь все осталось совершенно таким же.
— Что доказывает превосходство и стабильность системы, — легкомысленно пошутил Сергей. — Погляди, — Он повернул экран компьютера к жене: — я приобрел ценнейшую коллекцию из сорока трех монет с портретами президентов. Всего за сто сорок долларов!
— А какова номинальная стоимость замечательных монет?
— Х-м-м… — слегка смутился новоиспеченный нумизмат. — Монеты, по-моему, долларовые…
— Не значит ли это, дорогой, что ты купил сорок три доллара всего за сто сорок? — Мурка нежно поцеловала мужа в макушку.
— Не считая доставки… — признался Сережа. — Но ведь это коллекция. Готовая коллекция! Ее стоимость несопоставима с номинальной.
— Меня мучает смутное, но настойчивое ощущение, что в том, что касается финансов, мы делаем что-то неправильно, — задумчиво произнесла Мура.
Консультант, мистер Бугерхольц, встретил их в дверях своего солидного кабинета, сердечно поприветствовал и, проводя к креслам, сразу же ободрил наглядным примером мудрого отношения к деньгам:
— Не обращайте внимания, — плавно повел он ручкой в сторону висевшего на стене перед глазами посетителей пастельного изображения красивого поместья, — это мой дом. Внесен в реестр исторических зданий Висконсина.
Мура и Сергей уважительно глянули на поместье. Тем временем мистер Бугерхольц разложил на столе впечатляющие графики.
_ Вот проекция ваших вложений и их рост. — Он указал на некую привлекательную кривую, устремленную вверх. — А вот проекция их изыманий, — и он перевернул страницу. Здесь кривая шла вниз. — С допуском, что вы проживете до восьмидесяти пяти лет…
— Я рассчитывала до девяносто шести, — обиделась Мура.
— В таком случае вам необходимо увеличить размер инвестиций, — развел руками финансист.
— До какой суммы?
— Это зависит от того, какой приблизительно доход вы планируете для себя в пенсионные годы.
Мурка с Сергеем переглянулись.
— Ну-у, тысяч сто… — осторожно сказала Мура, прикинув свои грядущие потребности — старикам не так уж много и надо.
— В таком случае, — бодро заметил консультант, — вам необходимо иметь по крайней мере два с половиной — три миллиона.
Будущие пенсионеры приуныли, слегка подавленные грандиозностью задачи.
— Или вкладывать деньги более агрессивным способом, — милостиво заметил мистер Бугерхольц.
Мура и Сережа приободрились.
— Да, да, лучше более агрессивным, — закивала головой Мура, бывшая израильская военщина.
Консультант потратил еще несколько минут на то, чтобы потрясти их воображение разными графиками и таблицами, изображавшими различные варианты возможных взлетов и падений американской биржи в течение ближайшего столетия, но, увидев, что мечет бисер перед свиньями, закруглил эту часть беседы.
— Необходимо так же увеличить страховку, — перешел он к следующей статье персонального финансового плана.
— На полмиллиона, — поторопилась Мурка выложить свое готовое решение.
— Этого недостаточно, — покачал головой живущий с комиссионных мистер Бугерхольц.
— Я хочу быть неутешной вдовой.
— Мурка, — по-русски вмешался Сергей, гордый своей новой ролью кормильца и защитника и явно намеревавшийся с помощью страховки продолжить ее и за гробом, — с твоим размахом тебе этого с трудом хватит на пару лет.
— Обо мне не заботься, если посмеешь умереть раньше меня, за пару лет я успею снова выйти замуж, — съязвила Мура, обидевшись за «размах».
— И совершенно необходимо купить дом, — гнул свое консультант. — Вы теряете налоговые льготы, полагающиеся владельцам домов с интереса на ипотечную ссуду.
Мистер Бугерхольц, явно полюбивший этих русских дураков, еще долго объяснял им что-то про необходимость завещания и создания «траста», призванного уберечь будущих наследников от возможных штатных и федеральных налогов.
«„Траст“, боже мой, что это такое? — потерянно соображала Мура. — Вот оно, бремя обеспеченного человека…» В прежней жизни у нее не было ни потребности в инвестициях и «трастах», ни возможностей для их осуществления. В Израиле, потрясаемом терактами и войнами, она почему-то не нуждалась ни в завещаниях, ни в страховках…
Бугерхольц говорил до тех пор, пока Мура и Сергей не раскаялись в собственной смертности. Наконец он вежливо привстал и, провожая клиентов из кабинета, еще успел небрежно ткнуть пальцем в какую-то грамоту на другой стене.
— Благотворительный фонд семьи Бугерхольц. Скромный, но почтенный, — с приятным ненавязчивым юмором отметил он. — Кстати, мы не успели поговорить об освобождениях от налогов на суммы, пожертвованные филантропическим организациям…
Только спасительно всплывшая в памяти деловая встреча, на которую опаздывали Гринберги, избавила их от необходимости подробно ознакомиться и с этой важной составляющей жизни полноценного американского капиталиста.
В приемной секретарша с лучезарной улыбкой всучила Сергею счет.
— Шестьсот четырнадцать долларов тридцать семь центов? — изумился Сергей. — Как он набрел именно на эту цифру?
Но это, по-видимому, являлось финансовым секретом самого Бугерхольца.
* * *
Весной, когда растаял снег, и были сняты толстые куртки, оказалось, что Мурка беременна. Больше всего этому радовалась добрая Марина, предвкушая множество приятных домашних хлопот. Но Мурка и Сергей тоже были счастливы. Для нее это было единственным способом отплатить любимому за всю ту ласку и любовь, которой он наполнил ее жизнь. От мужа к Муре перелилось так много нежности и преданности, что стало необходимо излить эти чувства на другое человеческое существо — их ребенка. Будущая мать толстела, как на дрожжах, объясняя Сергею, что в народном фольклоре понятия «потолстела, похорошела» являются синонимами, тогда как глаголы «похудела, подурнела» во всех русских романах тоже пишутся через запятую. Теперь Мурка жила в свое удовольствие без малейших угрызений совести, с твердым знанием того, что как бы она не ленилась, и не бездельничала, самое главное и нужное дело продолжает постоянно подспудно совершаться, и жизнь сама собой враз обрела и глубокий смысл, и ясную цель. Сергей тоже радовался, только сам это еще не полностью осознал. Он был настолько счастлив до сих пор, что был вполне готов пожить еще некоторое время и без каких-либо перемен, но видел, что Мурке хорошо, и полностью на нее в этом вопросе полагался. Ему больше прежнего нравилось ее полневшее тело, и в глубине души льстило, что он скоро станет отцом.
Анна тоже была довольна, может быть, надеясь, что в следующем поколении ее гены наконец-то получат более рачительного и амбициозного хозяина. К сожалению, множество проектов, в которых она была задействована, не позволяли ей планировать какое-либо личное участие в воспитании будущего поколения, и она сразу объявила Муре, что внуки — это не дети. «Уж как я любила своих детей, сколько я в вас вложила, так внуков любить нельзя», честно предупредила будущая бабушка, но Муркины ожидания от своих родителей были соответствующими, и она была убеждена, что она с Сережей сами будут любить своего ребенка так, что ему хватит за глаза. Михаил Александрович тоже обрадовался, сразу предложив взять своего еще неродившегося потомка на раскопки, и даже Данька заявил, что сестра превзошла все его ожидания. Мурка решила принять это, как комплимент.
Но больше всех волновалась и переживала Александра.
— Мура! Это так потрясающе здорово! Я так за тебя рада!
Александра недавно сообщила ей, что Максим сделал ей предложение, и она его приняла. Конкретная дата планируемой свадьбы зависела от сроков задерживающегося назначения Максима и их отъезда в Москву.
А тем временем Александра зашивалась между исполнением взятых на себя обязательств по отношению к Банку а-Поалим, подготовкой к ведению пасхального концерта на телевидении, позированием для портрета у Рины и пристальным курированием Максимовой карьеры. Дела Сашки шли в гору. Ей было ясно, что поход к гадалке оказался одним из самых верных решений ее жизни. Не напрасно Оделия, ее вернейшая опора и наставница в жизни, с великим трудом доставала для нее камеи и благословения самого действенного рава. На это не было жалко никаких денег! Если в первом гадании в кофейной гуще и виднелся некий мрачный силуэт, то тень, покрывавшая ее, явно исчезла. Вдруг как врата распахнулись — представители банка без препон и томительных оттяжек подписали с ней весьма выгодный контракт. Собственно, контракт был сущим рабством: мало того, что надо было весь год сниматься в серийных рекламных роликах, но пришлось еще и объезжать всю страну, представительствуя в филиалах банка по всем городам и весям, и встречаться с репатриантами во всех центрах абсорбции, и вызубрить условия выдачи ипотечных ссуд и всех сберегательных программ… Но Александре было не впервой тяжело работать, тем более, что каждое такое выступление способствовало ее популярности. Вслед за этим моментально позвонила Вика с русского канала и просто умоляла участвовать в праздничном вечере. И уже просто в качестве приятного пустячка оказалось, что Нимрода за шашни с подчиненными сотрудницами выперли с канала. Рине Вольман портрет Александра заказала сама, решив не мелочиться. Давно уже пора было вдохновить собой хорошего художника, а у Рины предполагалась выставка в Доме Художника на Крымском Валу, и весьма удачно получалось, что портрет поедет на выставку, и будет табличка «Из частного собрания Александры Де Нисс», и честно говоря, стоило это сущие копейки. Наблюдая весь этот подъем, Максим, не будь дурак, понял, какой ему выпал в жизни шанс, и тут же предложил ей руку и сердце. Так бывает всегда — если тебя хочет кто-то, пусть это даже будет банк, то тебя тут же хотят все. Но у Сашки голова не закружилась ни на одну минуту. Ее успех жил сам по себе, а все ее страхи, опасения и комплексы жили в ней сами по себе. Она прекрасно отдавала себе отчет, как мимолетен этот успех, что через год банковская рекламная кампания может окончиться, и если почить на лаврах, то все снова могут её забыть. Даже долгожданная готовность Максима связать с ней свою судьбу иногда казалась подозрительно расчетливой. Но Александра понимала, что не такой он человек, чтобы очертя голову совершить что-то необдуманное, и может, так ей было даже и легче. В конце концов, самой себе она отдавала отчет, что в своем решении выйти за него замуж она тоже не была полностью лишена соображений пользы дела.
Сашка твердо знала, что успокаиваться ей еще рано: до долгожданного отъезда в Москву, подальше от всех осточертевших ужасов интифады, ей нужно успеть выкачать все возможное из ее израильского профессионального успеха.
И хотя Саша никогда не согласилась бы поменяться судьбой с подругой, иногда она самую чуточку, по-хорошему, все же завидовала Мурке, так спокойно приплывшей в тихую гавань, и толстеющей там под восхищенными взглядами влюбленного, преданного Сергея.
* * *
Муре пришлось хотя бы временно отложить все любезные женскому сердцу глупости. Надвигающееся прибавление семейства и посещение Бугерхольца убедило ее спешно покупать дом, тем более, что цены на недвижимость стремительно росли, и все вокруг старались побыстрее вскочить в этот поезд. Предполагалось, что младенец Гринбергов не пойдет в своих родителей, родившихся один в коммуналке, а вторая — в хрущевской малогабаритке, и категорически не сможет расти в убогости съемного жилья. К тому же Муре некуда стало складывать свои приобретения, и со страшной силой взыграл инстинкт свивания гнезда. Судя по тому, что ей нравилось в толстых цветных каталогах местной недвижимости, предполагаемое гнездо вырисовывалось порядка 400–500 квадратных метров, с двумя гостиными, библиотекой, столовой парадной и семейной, несколькими спальнями, офисом, большим полуподвалом под бильярдную и спортзал, с оранжереей и верандами, окруженное лесистым цветущим садом, с подогретым открытым джакузи на террасе и, желательно, с журчащим скалистым водопадиком.
Оказалось, что поиски будущего дома могут быть едва ли не столь же волнительными и сложными, как поиски любимого человека или красивых и одновременно удобных туфель.
— Чем же ты целыми днями занимаешься? — недоуменно спрашивала Муру Анна.
Ну совершенно невозможно были признаться ни в своих походах по магазинам, ни в многочасовых гуляниях по интернету, ни в своих операциях с акциями, облигациями и фондами. Анна тряпками не интересовалась, к тому же ей не приходилось подавать налоговый отчет, откладывать на старость, заключать страховки и вообще ломать голову над правильным вложением излишков, поскольку излишков этих у нее не образовывалось.
— Ищу дом, — объясняла Мура.
— Неужели так трудно найти дом?
— Очень трудно, — искренне отвечала дочь.
— Зато я тебе, наконец, выслала все твои оценки и все документы из университета.
— Зачем? — изумилась Мура.
— Как зачем? Чем болтаться без дела, срочно начинай делать докторат!
— А как же будущее поколение?
— Вот именно поэтому сейчас самое главное — не погрязнуть полностью в пеленках, иметь собственное интеллектуальное занятие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46