– Он уже совершенно выбился из сил.
– Хаткинс? – Эта была Траскот. – Что там происходит внизу?
– Я сейчас занята. – Из Космика передавалось изображение, но она не вывела его на дисплей.
– Я отдала приказ двум нашим буксирам помочь вам. Но они в четырех часах пути.
В менее напряженный момент Хатч уловила бы беспокойство в голосе Траскот. Но не сейчас.
– Кажется, вы немного опоздаете. Спасибо. – Она прервала связь и снова посмотрела в телескоп. Море все еще спокойно.
– Хатч? – это снова был Карсон. – Я вижу ее.
Она похолодела.
– Где?
– До нее двадцать пять километров. Идет со скоростью, э-э, пять пятьдесят. У вас три минуты.
– Ребята, вы слышали?
– Да… – голос Джорджа.
– Забудьте о раме. Поднимайтесь. – Она направила телескопы к горизонту. Пока ничего. – Фрэнк, она большая? Можешь сказать?
– Нет. Похожа на предыдущую. Маленькая. Если специально не искать, то и не заметишь.
– Ладно. – Она увидела, что из-под воды появилась каменная стена. – Вода все еще продолжает опускаться.
Джордж подтянул несколько метров свободно болтающегося троса. Остальные держали раму. Два раза вокруг. Теперь сделать петлю поперек. Снова связать. Только не выпустите ее теперь. Когда он закончил, Генри взмахнул рукой.
– Теперь пошли.
– Можешь поднимать ее на борт, Хатч. – Джордж отпустил канат и стал подниматься на поверхность.
Течение потащило Ричарда по дну. Сверху в залитой солнцем воде виднелся шаттл. Он был темным и находился так близко.
Генри тоже слегка относило.
– Голову кверху, – скомандовал он. – Чертово течение. – Голос его охрип.
– Держись за трос, Генри, – крикнул Джордж. – Я тебя вытащу.
Хатч обезумела.
– Давайте же!
Ричард ухватился рукой за трос. Он все еще находился на самом дне, и руки его ослабели.
– Джордж, – крикнула Хатч. – Возвращайся. Мы поднимем его на шаттл. Ричард, ты где?
– Здесь, с рамой.
– На канате?
– Да.
– О’кей. У нас нет больше времени. Держись за канат. Понял? Не отпускай, что бы ни случилось.
На раме болтался свободный конец троса. Джордж обмотал его вокруг пояса и завязал узел. Потом, в полном изнеможении, прекратил борьбу.
– Вот он. – Это снова был голос Хатч. Ричард не понял, кого она имела в виду. Он подумал, что она всегда рядом, когда нужна. У него было странное чувство – чувство оторванности.
– Спокойно, Генри, – сказал Джордж. – Мы тебя держим.
– Черт, – выругалась Хатч. – Она прямо над нами. – Сквозь шум голосов он расслышал шорох, как будто дуновение ветра.
– Ричард, ты здесь?
– Здесь.
– Ты можешь привязаться к канату?
– Я уже привязан.
– Хорошо. Еще тридцать секунд и начинаем.
– Не упусти рамы, Хатч, – попросил он.
Голос Джорджа:
– Поднимай его. – Видимо, речь шла о Генри.
Потом голос Карсона:
– Уходи отсюда, Хатч.
– Хорошо. Он поднялся. Держись, Ричард.
Трос дернулся, и море посветлело. Он поднялся на метр вверх, принял горизонтальное положение и стал устраиваться поудобнее. В этот момент последовал второй рывок, на этот раз гораздо более сильный.
Вода неслась с огромной силой.
* * *
Волна была не похожа на все остальные. Это была гора воды, огромный жидкий бегемот, надвигающийся на нее со стороны открытого моря. Зеленый, покрытый пятнами, дышащий. Он был живым и появился в виде гребня в пяти километрах от нее, потом исчез и появился снова. Хатч ждала до последнего момента.
После этого не должно было остаться ни одной Башни.
Джордж втащил, наконец. Генри на борт корабля.
– Уходи, – уговаривал он ее. Карсон тоже настаивал.
– Тысяча сто метров в высоту. Ты что, не собираешься подниматься, Хатч?
Последняя из Нотических Башен ждала атаки. Море ушло, обнажив покрытое илом дно. Существо, напоминающее ангела, безмятежно сидело на остроконечной башне.
Разрушенный Храм сверкал в солнечных лучах. И никаких обезьян не видно.
Из трюма послышался голос Генри. Он хотел знать, какую помощь они оказали Ричарду. Немного поздно думать об этом. Хатч была теперь в десяти метрах от поверхности. Она внимательно следила за канатом, надеясь увидеть какие-либо признаки, что Ричард еще там.
Сначала появилась рама. Ричард висел под ней. Успокоившись, она начала поднимать груз.
– Будет немного больно, – предупредила она его. И увеличила ток в магнитах.
Он вскрикнул. Но она все еще слышала его дыхание.
Шаттл поднялся в воздух и полетел прочь от моря, уходя от водяной стены. Это нельзя назвать волной, как, например, цунами. Весь океан мчался на берег, наперегонки сам с собою. Он горой подпирал небо, заслонив солнце. Яркий свет солнечного дня обратился сплошной мглой. Белая вода пенилась на вершине гребня.
Ураганный ветер обрушился на корабль, ударил, как молоток, и прижал к поверхности.
Слишком медленно. Она двигалась слишком осторожно, стараясь не повредить Ричарду, но в надвигающейся тени монстра инстинкты взяли верх, она включила реактивные двигатели на четверть скорости – самое большее, на что она осмелилась. Шаттл рванул вперед, поднялся выше, и перед ней открылась древняя речная долина, готовая принять ее. Водяные брызги накрыли корабль. В ушах страшный грохот. Джордж старался держаться стойко, но едва сдерживал крик.
Неожиданно хвост корабля отбросило в сторону, и она чуть не потеряла управление. «Альфа» все время рыскала по курсу. Стабилизаторы не справлялись.
Потом они наконец вырвались. Корабль качался. Они смотрели вниз на гребень. Хатч несколько мгновений не обращала внимания на полдюжины мигающих ламп на приборной доске.
– Ричард, – крикнула она, – с тобой все в порядке?
Ответа не было.
– Ричард?
В ответ слышался лишь невнятный шум несущей радиоволны.
* * *
ВХОДЯЩАЯ ГОЛОГРАММА
– Здравствуй, Ричард. Привет с Нока. – Дэвид Эмори расправляет плечи. Он очень живой человек с живыми глазами и быстрыми, как у птицы, движениями. Кожа очень темная, но волосы начали немного седеть. На нем коричневая рубашка с открытым воротом, короткими рукавами и большими карманами в стиле, ставшем популярным благодаря лихому искателю приключений Джэку Хэнкоку.
Дэвид сидит на небольшом валуне, глядя на речную долину. За ним на реке видны белые и красные паруса. Вдоль берегов расположились доки и паромные станции. Сельская местность разрезана на квадраты полей. Вполне земной пейзаж. И, если бы не огромная, окруженная кольцами, планета, которая подвешена в небе, как китайский фонарик, можно подумать, что находишься в штате Висконсин.
Это и есть Инакадемир. Нок. Единственный известный мир, если не считать Землю, где в настоящее время развивается разумная цивилизация.
Цвета пурпурно-красные. Они напоминают яркие и мрачные сумерки.
Он ждет, давая время своему корреспонденту рассмотреть пейзаж. Затем начинает говорить: «Я слышал о ваших проблемах на Куракуа и не могу сказать, чтобы они меня очень удивили. Коротко о здешней ситуации. Местные жители развязали глобальную войну, и нам очень повезет, если они не взорвут нас всех. Бомбы падают день и ночь. Первая мировая война, только без бензина.
Отвечаю на ваш вопрос. У нас действительно есть то, что вы называете разрывами в истории. Примерно четырехсотый год нашей эры. Религиозные предпосылки, грешный мир, мстительное божество. Содом и Гоморра в масштабе всей планеты. По священным текстам, все произошло за одну ночь. Мы относимся к этому не слишком серьезно, но у нас нет объяснений повсеместным разрушениям. Билл Рид считает, что мог появиться какой-то вирус, вызвавший зло. Истина, возможно, является более приземленной: войны в сочетании с чумой и голодом.
Вы спрашиваете о возрасте этой цивилизации. По общему мнению – возраст шесть тысяч лет, примерно, как и нашей. Как и у нас, здесь есть легенда об Атлантиде. Это место называется у них Ориконом. Только оно действительно существовало, Ричард. Не знаю точно его возраст, но оно относится к очень раннему периоду.
Он сделал жест в сторону реки. «Может быть, вам интересно будет посмотреть на Орикон. Смотрите, пока они не разнесли все вокруг. Привет».
Дэвид Эмори, Ответное сообщение СКТ 144799/16
(Получено на «Уинкельмане» 16 июня 2202 года)
* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ
Некоторое время спустя
Полет домой длился двадцать семь дней и одиннадцать часов. В результате «Уинкельман» отклонился от графика примерно на два дня, что вполне вписывалось в допустимые отклонения от расписания, принятые при гиперпространственных путешествиях.
Во время полета на «Уинкельмане» царил траур. Те, кто настаивал на продолжении поисков в Храмах, поняли, что радость победы – теперь стало возможно расшифровать Линейное письмо «С» – разбавлена заметной порцией горечи и чувства вины. Это особенно было заметно по Генри, пребывавшему в мрачном настроении. Он появлялся на людях, но все видели, что огонь в его глазах погас.
Реакция других в основном выразилась в том, что они с головой ушли в исследование находок и данных, приступив к многолетнему процессу анализа и интерпретации. Для Хатч это убежище было недоступно.
Почти никто не понял, какие отношения связывали Вальда с его давним пилотом. Они считали его смерть только своей потерей и выражали соболезнования лишь членам команды Храма. Капитану корабля предоставили заниматься навигацией.
Момент, когда у Хатч могло возникнуть чувство к Джорджу, ушел. Джордж держался на должном расстоянии и ждал от нее поощряющего сигнала. Но время было не подходящим даже для туманных обещаний на будущее. Возможно, в основе этого лежала ее потребность в трауре или тяжесть, которая давила на нее все это время. Или, может быть, даже боязнь того, что Джордж может связать с ее именем произошедшую катастрофу. Каковы бы ни были причины, она была с ним вежливо равнодушна и обнаружила, что это оказалось вполне уместно. Когда они, наконец, причалили к «Колесу», то устроили поминальный обед в Рэдиссон Лунж. Все произнесли несколько слов и пролили должную порцию слез. Бифштексы очень удались.
Утром первые партии отправились на шаттлах в Атланту, Берлин и Лондон.

Часть третья.
Бета Пасифика
15

Академия Наук и Технологии (Отдел компьютерного моделирования),
Вашингтон, округ Колумбия. Вторник, 19 октября 2202 года,
17:00 по восточному поясному времени.
Хатч стояла над пропастью и смотрела на звезды и мерцающие кольца Шолы. Сам газовый гигант висел низко в небе за ней.
Окружающее пробуждало чувство тревоги. Совсем иное ощущение, чем когда выходишь на корпус летящего в открытом космосе корабля. При этой мысли она улыбнулась и опустилась на колени, чтобы рассмотреть поближе кромку обрыва.
Странная поверхность, безупречно гладкая, без всяких неровностей, совсем как точно обработанное ребро драгоценного камня.
Это место действительно чуждо человеческому разуму, оно не служит никаким целям и не затрагивает никаких струн души – ни эстетических, ни практических. Но здесь, как и в Оз, есть свое эхо. Позади простиралась отполированная каменная равнина, гладкая, как поверхность пруда. Ее идеальную гладкость лишь слегка портили несколько кратеров и трещин. Границей равнины была вовсе не линия горизонта. Наоборот, на довольно близком расстоянии гладкая поверхность просто исчезала, и человек инстинктивно понимал, что за этим резким краем стена падает вертикально вниз в бесконечность. Со всех сторон Хатч окружало небо, оно было везде, под каким углом ни взгляни – полное огня, света, усеянное полумесяцами. Перед ней был огромный часовой механизм, в котором, следуя своим ритмам, мерно мигали сферы планет и звезды.
Эта картина угнетала. Была зловещей. Отпугивающей. Она сама не знала почему.
Четыре таких объекта вращались вокруг огромной планеты, которую жители Нока называли Спутником. Они все были одинакового размера и некогда находились на равных расстояниях друг от друга. Два из них сильно обуглены.
Обуглены. Опять как в Оз.
Для чего они находятся здесь?
На них не было никаких таинственных символов, подобных тем, что она видела на круглой башне. И все же в их спартанской геометрии было послание, возможно, даже громкий выкрик.
Хатч сняла видеошлем компьютерной системы виртуальной реальности, и тут же включился свет. Она положила шлем на столик рядом с собой и посмотрела на арлингтонское небо.
Deja vu.
* * *
Кумберлэнд, Мэриленд. 10/19/02.
«Дорогой Генри!
У меня есть перевод: Прощайте и удачи вам. Ищите нас по свету глаза Хоргона. Хоргон – мистический куракуанский монстр. Но не спрашивайте меня, что все это значит.
Мэгги».

* * *
В юбилей публикации знаменитого исследования Ричарда Вальда под названием «Память и миф» его родственники и друзья устроили вечер, посвященный его памяти. Он состоялся на вершине холма в Арлингтоне, в том месте, откуда было видно здание Академии. Там был поставлен небольшой павильон. Это было незадолго до Дня Благодарения. Стоял ненастный день – серый, дождливый и такой холодный, что не грела никакая одежда.
Хатч получила приглашение и вначале хотела отказаться. Она не обманывалась показной торжественностью мероприятия, так как слишком хорошо знала, что у всех на уме. Все произошло так недавно и еще слишком болезненно. Может быть, в следующем году она и смогла бы спокойно беседовать о нем, удобно устроившись в кресле. Но сейчас перед глазами все еще стояла беспомощно болтающаяся под шаттлом фигура.
И все же в назначенный день она была здесь. На ней был подаренный им талисман. Спонсоры соорудили на вершине холма небольшую трибуну и установили под елями стол, заваленный сувенирами, археологическими находками и фотографиями. Были там и книги Ричарда, таблички с Пиннэкла, арбалеты с Куракуа и изображения Монументов. В центре – печать Академии, обрамленная цветами ее флага.
И, разумеется, еда в огромных количествах. Все раскланивались со старыми знакомыми и оживленно беседовали. Хатч стояла в сторонке. Она чувствовала себя не в своей тарелке. В полдень высокий мужчина, похожий на Ричарда в молодости, забрался на трибуну и подождал, пока не смолкнет шум.
– Здравствуйте, – обратился он к публике. – Я со многими уже знаком, хотя и не со всеми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58