– Я ничего не слышала об этом.
– Никто и не знает. Мне известно все, потому что я работаю в доме миссис Миллер. По этой причине Вудли и занял денег, чтобы содержать малыша.
Бланш затихла.
– Содержать…
– А чего вы ожидали от актеров? – Нэнси пожала плечами.
– Я… Этот ребенок… кто его отец?
Нэнси посмотрела на нее как на сумасшедшую.
– Вы что, не слушаете меня? Вудли, конечно.
ГЛАВА 22
На закате Саймон вернулся в Кентербери. Путешествие было трудным и не принесло никакого результата, но, тем не менее, настроение у него было приподнятое. У него было такое чувство, как будто он возвращается домой, несмотря на то, что обстоятельства складывались не в его пользу.
Его путешествие в Лондон под видом торговца превратилось в настоящую погоню. Сначала ему казалось, что он никогда уже не встретит этих торговцев из Персии, которые, возможно, кое-что знали о смерти Миллера. Но судьба ему улыбнулась, и в Рочестере, в таверне «Корона», он их встретил.
Полной неожиданностью оказалось то, что они не были персами, а просто актерами, которых он знал в начале своей актерской карьеры.
Они были парой проходимцев, которые намазали лица соком ореха и надели парики, чтобы скрыть светлые волосы. Имея недюжинный талант к имитации акцента, они без труда обманывали людей, представляясь торговцами с Востока и продавая безделушки по баснословным ценам.
Миллер? О да, они прекрасно его помнили. Ему достаточно было бросить один взгляд на товар, чтобы вытолкать их в шею. Но остальные были не столь прозорливы.
Хорошо быть иностранцем, прибыльно. Их жены жили в Лондоне и были рады не только их деньгам, но и частым отлучкам. Что же касается их самих, то всегда находились женщины, питавшие слабость к мужчинам из дальних стран. А разве Саймон не попал в переплет в прошлом году? Чем же все закончилось?
Саймон, допив вино, уверил их, что его арест и суд были просто ошибкой. Затем он быстро попрощался с друзьями, восхитившись их гениальностью, и отправился обратно в Кентербери. Проехав несколько миль, он понял, что два дня были потрачены впустую. Он ничего не узнал о смерти Миллера, а времени оставалось все меньше.
Из-под двери в комнату Бланш выбивался свет. Значит, она еще не спит. Он поколебался, затем вошел. Она сидела в дальнем углу комнаты около свечи и штопала что-то из одежды. При виде нее на сердце у Саймона стало очень легко. Он почувствовал, что вернулся домой.
Бланш подняла глаза. Она слышала, как Саймон говорил с кем-то внизу, затем мысленно проследовала за ним по лестнице, поняла, что он постоял на площадке, прежде чем войти. Но она постаралась сохранить спокойствие. Это была самая трудная роль в ее жизни.
– Ты вернулся? – сказала она, снова берясь за работу.
– Да, – Саймон рухнул на стул. – Не очень-то приветливо ты меня встречаешь.
А чего он хотел, чтобы она бросилась ему на шею? Ни за что. Она больше никогда не будет вести себя подобным образом!
– Узнал что-нибудь?
Саймон нахмурился и скрестил руки на груди.
– Ничего. Только выяснил, что наши торговцы – никакие не иностранцы, – сказал он и пересказал ей все, что узнал. – Боюсь, они не имеют никакого отношения к смерти Миллера, – заключил он.
– Понятно. То же самое можно сказать о жене Миллера.
– ???
– В тот день она навещала родителей в деревне.
– Но она пришла и застала меня в доме…
– Она только вернулась.
Бланш закончила штопать и откусила нитку.
– И есть люди, которые могут это подтвердить.
– Проклятие! – Он облокотился на спинку стула. – Как ты узнала?
Бланш взяла свой чепец и осмотрела его, потом отложила. Ей больше нечем было заняться, нечем отгородить себя от Саймона.
– Я следила за ней, – произнесла она спокойно.
– Проклятие! Ты понимаешь, что это было очень опасно?
– Мне ничего не грозило, – сказала она, не показывая, что тронута его заботой. А все потому, что он скрыл от нее самое важное. – Женщина, с которой я разговаривала, – горничная миссис Селли, – Бланш сжала руки на коленях. – Она рассказала мне кое-что интересное.
Саймон продолжал смотреть в окно.
– Что?
– Она рассказала мне о твоем сыне.
Некоторое время Саймон продолжал стоять, не шевелясь, затем шумно выдохнул.
– Вот черт!
– Ты не считаешь, что должен был мне рассказать?
– Проклятие, Бланш, – закричал Саймон. – Почему ты не можешь понять? Я – незаконнорожденный! Думаешь, мне хочется, чтобы и мой сын был таким?
У Бланш перехватило дыхание.
– Прости, я об этом не подумала.
– Вот именно, – сказал он с горечью в голосе. – Потому что ты не знаешь, что это такое.
– Не знаю, – закричала теперь Бланш. – Не знаю, каково это, сомневаться в том, нужна ты или нет, не знаю, каково не иметь семьи, не иметь дома, где тебя любят и ждут? Конечно, откуда мне знать? Кто-то принял меня из милости, а потом всю жизнь говорил, что я была самой большой ошибкой своих родителей. Меня не называли незаконнорожденной, но от этого не становилось лучше!.. – она откинулась на стуле, изможденная порывом. – Я чувствовала себя никому не нужным изгоем…
– Прости, – тихо сказал Саймон. – Я не хотел обидеть тебя.
– Неужели?
– Я просто пытался защитить себя. Я не хотел, чтобы ты плохо обо мне думала.
– Из-за ребенка?
– Нет. Из-за того, что я не женился на его матери.
– Но ты занял денег на его содержание.
– Кто тебе рассказал?
– Нэнси, служанка миссис Селли. Значит, эти деньги ты должен был Миллеру?
– Да, – Саймон снова сел на стул. – Я… Я попал в переплет, Бланш. Я всегда осторожен, ты же знаешь.
Саймон покраснел.
– В смысле детей.
– О! – Бланш почувствовала, как краска заливает ее лицо. – Теперь понятно.
– Что?
– Ничего. Расскажи мне все. Я должна знать, а тебе, думаю, надо выговориться.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Бланш, это не так-то просто.
– Сколько ему лет?
Саймон тяжело вздохнул.
– Еще и года нет, – сказал он и развел руками. – Я никогда не видел его.
– Что?!
– Я никогда не видел его.
Он отвернулся, и Бланш заметила, как напряжена его спина.
– Как и мой отец никогда не видел меня. Видишь, я продолжаю традицию своей семьи.
– Саймон…
– Она была актрисой, как и я. Ты же знаешь, какая у нас жизнь, Бланш. Мы стали близки. И… ну, ты понимаешь, всякое случается. Проклятие! – Он ударил кулаком по подоконнику. – Я всегда был очень осторожен, и только один раз… Я предлагал ей пожениться. Не думай, я не бросил ее.
– Я так не думаю.
– И я знал, что ей понадобятся деньги, или, если честно, они понадобятся мне. Поэтому и пошел к Миллеру. Я хотел занять денег, чтобы купить дом. Я бы остался с ней, Бланш. У нас была бы семья.
– Я верю тебе, Саймон.
– Поэтому я сделал ей предложение.
Она рассмеялась мне в лицо.
– Что?
– Она нашла «покровителя», вышла за него замуж. Он адвокат, и, насколько я знаю, очень преуспевающий. И он считает, что ребенок от него, – Саймон помолчал. – И это может быть правдой.
Бланш поднялась, подошла к Саймону и положила руки ему на плечи. Из всего, что он ей только что рассказал, последнее, наверное, причиняло ему самую сильную боль.
– Мне жаль, – сказала она и прислонилась лицом к его спине. – Мне очень жаль.
– И ты останешься?
– Конечно, почему нет?
Саймон повернул голову, и Бланш заметила в его лице презрение, но не к ней, а к самому себе.
– Теперь ты знаешь обо мне самое худшее, Бланш. Что я не могу быть отцом собственному ребенку.
А еще его обвиняли в убийстве. Но почему-то теперь для Бланш это не имело никакого значения. Саймон был хорошим человеком, заботливым отцом, и неважно, как они встретились, неважно, в чем его обвиняют.
– Ты любишь его?
Она почувствовала, как под ее щекой мускулы его спины снова напряглись.
– Да, – сказал он помолчав. – Люблю.
– Как ты думаешь, он счастлив?
– Я очень на это надеюсь, – он снова помолчал. – По крайней мере, я слышал, что у них все хорошо.
– Тогда ты сделал все, что мог. У него есть родители, Саймон, – она почувствовала, как он вздрогнул. – И дом. Ты сделал все, что было в твоих силах.
– Хотелось бы мне верить в это.
– Попытайся, – прошептала Бланш, поднялась на носочки и поцеловала его в шею.
Он замер. Бланш тоже. Неожиданно она почувствовала такую нежность к нему, хотя сама не могла понять причины нахлынувших чувств.
– Если ты не отдвинешься, Бланш, боюсь, я затащу тебя в постель.
Она снова поцеловала его в шею, теперь настойчивее.
– Почему ты никогда не выполняешь своих угроз?
Молниеносным движением он повернулся к ней лицом и прижал к себе. Она почувствовала каждый изгиб его мощного тела.
– А почему… – В его глазах плясали веселые искорки. – Ты всегда попадаешь в опасные ситуации?
Она обняла его за шею, не обращая внимания на его тон.
– Потому что знаю, что ты спасешь меня.
– Бланш, – он прижал ее еще сильнее. – Так нельзя. Неужели ты не понимаешь? У меня нет будущего, я не смогу завести семью. А если будет ребенок…
– Не будет.
– Почему ты так уверена?
– Потому что я – дочь врача, Саймон. – Она отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Тебя только это беспокоит?
– Конечно. Я не хочу, чтобы мой ребенок родился вне брака.
– Не беспокойся, Саймон. Сейчас как раз подходящее время, – она улыбнулась, когда он удивленно уставился на нее. – Доверься мне.
– Принцесса, я доверяю тебе свою жизнь, – сказал он хрипло.
– А я доверяю тебе свою.
Он посмотрел на нее сверху вниз, а потом, не произнося ни слова, взял ее на руки и крепко прижал к своей груди. Она спрятала голову у него на плече. На этот раз дороги назад нет, они оба это знали. Подойдя к широкой кровати с балдахином, он поставил Бланш на пол, но не выпустил из своих объятий. Она знала, чего именно он хочет, ведь она хотела того же, только это проявлялось по-другому. И причина ее желания, возможно, тоже была иной – она любила его. Да, она любила его всем сердцем, хотя он никогда не сможет дать ей дом и семью, то, в чем она так нуждалась. Но может быть, у нее еще есть шанс. Она будет любить его так, как никто и никогда его не любил. И этого будет достаточно.
Губы Саймона накрыли ее рот. Они были чувственные, обжигающе страстные, требовательные, и она подчинилась их власти. Она чувствовала, как его щетина покалывает нежную кожу ее щек. Он глухо застонал, когда ее рука стала ласкать его грудь. Мощные мускулы, ее упругая грудь, их нескрываемое желание – все это вдруг слилось в едином страстном порыве, в жарком объятии. Когда, наконец, Саймон оторвался от нее, они задыхались. Тело Бланш стало податливым, оно растворялось в его руках, изнемогало от его ласк. Если бы он не держал ее, она бы упала.
Лишь на мгновение он выпустил ее из объятий, чтобы снять с себя рубашку.
– Исследуй свое королевство, принцесса, – прошептал он, положив ее руку себе на грудь.
Ее пальцы начали свое путешествие по его золотистой коже, покрытой завитками волос, они нежно обводили и дразнили его темные соски. Ей было интересно, он наслаждался такими же ощущениями, как и она, когда он ласкал ее? И в этот момент, о Боже, его губы стали блуждать по ее груди, лаская каждую впадинку, с жадностью он приник к ее напрягшемуся соску, то легонько покусывая, то, дразня его языком. Невероятно сильное ощущение неземного блаженства пронзило все ее тело. Она не могла до конца насладиться его кожей, под которой играли мускулы. Она поняла, что тоже может в ответ дарить такие же потрясающие ощущения. Она игриво оттолкнула его, и он сразу же упал на кровать, поддавшись ей. Бланш засмеялась.
– Если ты думаешь, что можешь отделаться только этим, то ты глубоко заблуждаешься, моя принцесса, – произнес он. Он схватил ее за талию и повалил на кровать. Она перестала смеяться, когда почувствовала, как его могучее естество страстно прижимается к ней.
– О да, теперь гораздо лучше!
– Саймон…
– Ш-ш… – Саймон как раз развязывал ее корсет. – Здесь недостаточно света для того, что я делаю. Черт, похоже на узел!
– Где?
– Здесь.
Она протянула руки назад и поняла, что он запутался в шнуровке.
– Минуточку.
– Я не хочу ждать так долго, – сказал он и снова прижал ее к себе. – Если бы у меня только был нож!..
– Саймон Вудли, вы и так причинили достаточно вреда моей одежде. Все, готово.
– Как раз вовремя.
Его раньше неистовые пальцы, теперь медленно, игриво принялись за шнуровку, останавливаясь, чтобы подразнить ее набухшие соски. И, наконец, он снял корсет. Она почувствовала приятную прохладу на обнаженной груди. Теперь она была беззащитна перед ним, но это не имело значения. Ее губы стали искать его, и он порывисто ответил на ее поцелуй, продолжая ласкать ее грудь. Его пальцы вынимали из глубин ее тела потаенные желания. Она не ждала от него ни обещаний, ни слов любви. И если она отдавалась ему, воплощая тем самым свою мечту, – это было ее право, ее выбор. О последствиях она сейчас не задумывалась. Она была такая мягкая, нежная, теплая в его руках, так искренне отдавалась ему, что в Саймоне стало зарождаться чувство уважения к этой женщине. С ним никогда ничего подобного не случалось. Другим женщинам он не отдавал всего себя в ответ. Но не в этот раз. Ему хотелось дарить ей небывалое удовольствие, ласкать ее губами, языком, руками и видеть, как она откликается на его ласки. От этого его желание еще больше усиливалось. Оно разрывало Саймона на части, и одновременно ему хотелось, чтобы это упоительное чувство длилось как можно дольше, чтобы этот вечер, это мгновение, наполненное теплотой, страстностью тела Бланш, вкусом ее пьянящих губ – все это никогда не кончалось. Он хотел так же отдаваться ей, как она отдавалась ему.
– Саймон, – вырвалось у нее, когда его язык завладел ее соском. – Прошу тебя…
– В чем дело, принцесса? – Он поднял голову, его глаза горели огнем страсти.
– Я не знаю! – в отчаянии проговорила она. – Просто когда ты ласкаешь меня так, я схожу с ума, я хочу…
– Тише, – он обнял ее, как будто хотел утешить. – Мы долго ждали этого момента, принцесса. – Он почувствовал, как она кивнула в ответ. – Не надо спешить.
Не спешить? Когда у нее горит тело и кровь пульсирует в венах? Ему легко говорить, хотя его восставшая, твердая плоть выдавала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41