И почему только Гарри выбрал именно этот день, чтобы все рассказать? День, когда предстоит принять главное решение в его жизни: попытаться доказать всем, что он невиновен, или же покинуть страну навсегда.
Но решение уже давно принято, напомнил он себе. Слишком много людей рисковали ради него жизнью, не для того, чтобы он упустил шанс.
Эта мысль каким-то образом успокоила Саймона, и он вернулся в сад перед булочной, предварительно убедившись, что за ним не следят. Теперь у него есть цель, и никто не сможет ему помешать. Даже Бланш, которая сейчас сидела на каменных ступенях крыльца, подперев подбородок руками. Только не Бланш.
– Доброе утро, принцесса, – сказал он и уселся рядом с ней, вытянув ноги и облокотившись на локти. – Я думал, ты спишь.
Бланш покачала головой:
– Нет, я думала. А почему ты не спишь?
– Слишком многое произошло.
– Я знаю, – сказала Бланш и оперлась локтями на колени. – Ты по-прежнему считаешь, что единственный способ доказать свою невиновность, это выяснить, что произошло на самом деле?
Саймон так резко выпрямился, что больно ударился спиной о ступеньки.
– Что ты сказала?
– Кто-то убил того человека, Саймон. Может, это был ты, а может, кто-то другой. Если ты не виноват, мы должны найти настоящего убийцу.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что я люблю тебя, глупый. Теперь от этого зависит и моя жизнь. Я не смогу вернуться к прежней жизни, пока ты будешь беглым преступником. Какая у тебя была причина? Ты никогда не делился своей версией происшедшего…
Саймон опустил глаза, и только теперь Бланш поняла, каким усталым он выглядит. Должно быть, ему очень тяжело пришлось. Неважно, виновен он или нет, он столько всего пережил. Все, что произошло с ней за последние несколько недель, не шло ни в какое сравнение с теми мучениями, что претерпел он.
– Я был должен ему деньги.
– И?
– И я уже говорил тебе, что никогда не смог бы расплатиться. Некоторые считают это достаточной причиной, чтобы я желал его смерти.
– Как вы встретились?
– Он очень любил театр. Воображал себя актером. Иногда труппа разрешала выступить на сцене вместе с ней, если человек мог заплатить определенную сумму денег.
– Он был хорошим актером?
– Нет. Ужасным. Но он был неплохой человек, соглашался играть даже самые маленькие роли, от которых отказывались даже новички. Все любили его.
– Кроме тебя.
– Нет, мне он тоже нравился. Но, как ты сама могла заметить, мы, актеры, практически не общаемся с обычными людьми.
– Обыкновенными людьми?
– Именно так. Понимаешь, играть в театре – это все равно, что быть на войне. Я совершил ошибку, мне понадобились деньги. Миллер узнал об этом и предложил дать мне в долг, он сделал это по-дружески.
– В самом деле?
– Да, пока он не назначил огромные проценты, сумма долга увеличивалась быстрее, чем я мог платить. После этого он стал очень серьезным.
– Разве ты не знал о процентах, когда одалживал деньги?
– Я актер, Бланш, а не банкир, когда он назвал мне ставку, она показалась мне совсем низкой. И только потом я понял, какую глупость совершил.
– Поэтому ты решил встретиться с ним.
– Нет, не сразу. Сначала дядя Гарри пытался помочь мне. Он просил Миллера снизить ставку, но тот отказал.
– Сколько людей знало об этом?
– Вся труппа. Трудно удержать что-либо в секрете, живя все время бок о бок. А что?
– Пока не знаю. Что случилось потом?
– Потом дяде Гарри пришлось бы выплатить долг и стать банкротом. Я не мог этого допустить и решил, что сам поговорю с Миллером, а если ничего не получится, тогда пусть меня лучше посадят в долговую тюрьму.
– А дальше?
– А дальше я договорился с Миллером о встрече. Это было…
– Кто знал о вашей встрече?
– Я не знаю. А в чем дело? Бланш покачала головой.
– Продолжай.
Бланш тяжело было выдержать пытливый взгляд Саймона. Она буквально заставляла себя не отводить глаза. Она еще не была полностью уверена в том, что он не убийца. Но как бы ей этого хотелось! Бланш сомневалась, что эта задача ей по силам.
– Мне бы очень хотелось знать, о чем ты думаешь, – произнес Саймон после недолгого молчания.
– Узнаешь. А пока продолжай. – Он пожал плечами.
– Хорошо. Миллер не мог встретиться со мной сразу, и мы договорились, что я приду к нему вечером. У меня не было роли в пьесе, которую играла тогда наша труппа, поэтому я мог спокойно отлучиться.
– И?
– Он был мертв, когда я пришел, Бланш. Я клянусь тебе.
– Расскажи все по порядку, – попросила Бланш и заставила себя положить руку ему на плечо. Виновен или нет, но он страдал.
– Нечего рассказывать. Он назначил мне встречу у себя дома. Он жил прямо над магазином. Когда я постучал, никто не ответил. Дверь была распахнута настежь, и я вошел. Внутри было темно, горела только одна свеча, но ее света было достаточно, – Саймон шумно сглотнул, – Было очень тихо. Я это запомнил, стояла просто гробовая тишина.
– Саймон…
Он покачал головой и сбросил ее руку.
– Я почувствовал странный запах, как будто комната была полна железа. Я позвал, но никто не откликнулся. Я решил уйти, но когда я повернулся, то увидел… что-то. В углу стояло бюро, довольно большое… черное, с восточным узором.
Бланш кивнула, чтобы показать, что понимает его.
– Что ты увидел?
– Ногу. Только человеческую ногу, которая виднелась из-за бюро. Я что-то сказал, точно не помню. По-моему, спросил, Миллер ли это и ранен ли он. А затем я увидел его.
Саймон поднялся и сделал несколько шагов по саду, затем обернулся.
– Я не знаю, что видел вначале, думаю, это все шок. Но затем я понял: он лежал на спине и был мертв.
– Почему ты так уверен?
– У него было перерезано горло, Бланш, – сказал Саймон резко.
Бланш едва удержалась от крика. Что ж она сама просила рассказать ей все.
– Его глаза были открыты, повсюду кровь. Рядом лежал нож, я поднял его, только не спрашивай зачем, я не знаю, и тогда дверь открылась.
– О Боже!
– Это была жена Миллера. Она закричала. Я пытался ей объяснить, но она продолжала кричать. Затем прибежал караульный, за ним соседи, последнее, что я помню, как меня вели в тюрьму. Он снова опустился на крыльцо рядом с ней.
– Вот мой «Кентерберийский рассказ».
Бланш не улыбнулась шутке.
– Все выглядит очень плохо.
– Так оно и есть. Я был должен ему денег, которые никогда не смог бы выплатить, поэтому между нами возникли разногласия. Те обстоятельства, при которых меня схватили, были достаточны для смертного приговора.
Бланш задумалась. Действительно, все свидетельствовало против Саймона. И все же он не был убийцей. По крайней мере, она так думала.
– Но у Миллера могли быть и другие враги.
– Вполне возможно.
– Их-то мы и должны найти. У тебя есть какой-нибудь план?
– Да, я планирую поспать, – сказал он с усмешкой, которую Бланш уже научилась не принимать всерьез. Она знала, что Саймон не хочет обидеть ее.
– Да, мне это тоже не помешает, – сказала она спокойно. – Планы будем строить потом.
Саймон встал и потянулся, воспоминания о ночи в лесу заставили Бланш зардеться и поспешно отвести глаза.
– Когда-нибудь нам придется поехать в Кентербери, Бланш. Это может быть очень опасно.
– Опасность подстерегает нас везде. Неужели ты хочешь сидеть здесь и ждать, пока она окажется у тебя под дверью?
– Нет. Конечно, нет. Ну что ж, тогда нам придется отправиться в Кентербери, как только представится случай.
– Конечно, мы так и сделаем, – сказала Бланш и направилась к двери. Если бы Саймон еще раз дотронулся до нее, она просто растаяла бы. – А теперь я иду спать.
– Хорошо. Бланш?
Она обернулась на пороге.
– Что?
Саймон сжал губы, а потом выпалил:
– Спасибо.
– Достойная плата за то, что ты сделал с моей жизнью, – сказала она нарочито вежливо и ушла. Сегодня последнее слово осталось за ней, редкий случай с тех пор, как она знает Саймона.
Но ее радость была недолгой. Как только она дошла до лестницы, что вела в комнаты, усталость опять навалилась на нее. Скоро они снова двинутся в путь, и кто знает, что уготовано им в будущем.
Стояла прекрасная погода. В Мэйдстоне был ярмарочный день, и сюда съехались фермеры со всей округи. Они заходили в таверны и на постоялые дворы, в магазины и лавки. Некоторые планировали остаться до вечера и посмотреть представление, которое будет давать странствующая труппа Вудли. Было тепло и шумно, кругом толпились люди.
Два дня Бланш, Саймон и Генриетта придумывали план. Наконец они решили, что Саймон и Бланш поедут в Кентербери под видом четы фермеров. Для пущей убедительности они устлали дно телеги соломой, луковой шелухой и старым картофелем.
Оба должны были изменить свою внешность. Саймону приделали накладную бороду, а Бланш должна была покрыть волосы коричневой пудрой и при помощи накладок под одеждой изменить фигуру. Немного румян – и ее стало совсем не узнать.
Посмотрев на себя в зеркало, она была поражена, как мало надо времени, чтобы измениться до неузнаваемости.
Звук шагов заставил ее оглянуться. Это был Гарри.
– Ничего не забыли? – спросил он Бланш.
– Думаю, нет. Еды хватит на несколько дней, одеяла, смена белья, – стала перечислять она. – И деньги.
Она улыбнулась Гарри:
– Мы могли бы обойтись и меньшим. Большое спасибо, что позаботились о нас.
Гарри облокотился на повозку.
– Это мы должны благодарить вас, мисс. Саймон попал в переплет, но помочь ему можете только вы.
– О, но, помогая ему, я помогаю и себе, – возразила Бланш. – Думаю, мы можем отправляться.
– Если у вас все получится, что вы намерены делать после?
Бланш вздохнула.
– Я не знаю, мистер Вудли. Может, поеду домой, но…
Но ее семья вовсе не такая, как у Саймона, подумала Бланш и проглотила неожиданно возникший ком в горле. Они не смогут принять ее без упреков. Они никогда не смеялись, не ругались и не проявляли нежности друг к другу и никогда не смотрели на нее такими любящими добрыми глазами. Интересно, знает ли Саймон, насколько ему повезло?
– Вы изменились, – сказал ей Гарри, когда они вошли во двор булочной. – Такое случается.
– Я не знаю. Конечно, я изменилась, а с другой стороны, мне кажется, что я стала такой, какой всегда была в душе.
Гарри внимательно смотрел на нее.
– Жаль, что Саймон не встретил вас немного раньше, возможно, тогда ничего подобного не случилось бы.
– Кто знает, что бы случилось, – сказала Бланш, неожиданно почувствовав раздражение. Она прекрасно понимала, что при обычных обстоятельствах Саймон не обратил бы на нее никакого внимания.
– Он, в общем, неплохой парень, – продолжал Гарри, не обратив внимания на слова Бланш. – Немного неуправляемый, со временем это пройдет.
– Он ничего не принимает всерьез, – выпалила Бланш и остановилась как вкопанная.
– Неужели вы так думаете? – спросил Гарри и потрепал ее по подбородку. – Тогда вы его плохо знаете.
– Нет, – она отвернулась. – Я знаю, почему он так делает. Это хорошая защита. Вот только для других людей – это очень утомительно.
– Может быть. Но вы заметили, что с нами, своей семьей, он совсем другой?
– Да.
– И с вами тоже. Бланш вскинула голову.
– Как раз наоборот. Со мной он ведет себя хуже, чем с остальными. Я…
Гарри улыбнулся.
– Мисс, неужели его поведение ни о чем вам не говорит? Я очень беспокоился за него, – продолжил он, прежде чем Бланш успела ответить. – Даже до того, как случилось это несчастье, я беспокоился. В нем была какая-то неудовлетворенность, как будто ему чего-то не хватает.
– Не хватает чего?
– Я не знаю, мисс, или я бы постарался дать ему это. Но я заметил кое-что за последние несколько дней.
– И что же?
– Его неудовлетворенности как не бывало. Я не думаю, что он убегал от чего-то, мне кажется он наоборот, стремился чего-то достичь. Вы говорили о том, что он ничего не принимает всерьез, как будто играет роль. Но это лучший способ убежать.
– От чего?
– От реальности. От своей жизни. Возьмись за решение чужих проблем, и ты на время забудешь о своих собственных.
Бланш задумалась. Разве она не испытала подобных чувств, когда играла в театре в Рочестере?
– Но сейчас он занят решением своих проблем.
– Да, мисс. И я думаю, что в основном это – ваша заслуга.
– Я в этом не уверена.
Она снова направилась к воротам. Не может быть, чтобы Гарри был прав. Она для Саймона только спутница в опасном путешествии, не больше.
Она помахала Гарри рукой и быстро вышла за ворота, оставив его в полном недоумении.
– О чем вы говорили? – спросила его Бесс, выйдя на крыльцо.
– О Саймоне, и, по-моему, я наговорил лишнего.
– Что ты говоришь?!
– Да. И я думаю, она нравится Саймону.
– Жаль только, что они не встретились раньше.
– И что бы это изменило? Но хуже всего то, что мы не можем помочь.
– Мы делаем все возможное, – сказала Бесс.
Благодаря врожденным качествам характера и недавним событиям Бланш никогда не забывала об осторожности. На улице толпились люди. Здесь были фермеры, несколько солдат и даже жонглер, чьи трюки просто завораживали детей. Среди такого количества народа едва ли ее кто-то заметит. Но рядом не было Саймона, поэтому Бланш была не на шутку встревожена. Наверное, ей лучше вернуться в булочную.
Миновав площадь, она остановилась, чтобы перевести дыхание и еще раз взглянуть на пестрые палатки и витрины магазинов. Люди, занятые своими делами, и не подозревали, что среди них находится человек, которого ищут по всей стране. Все было так спокойно, что Бланш пришла в отчаяние. Ее прошлую жизнь уже не вернуть?..
Она уже было повернулась, чтобы идти в пансион, как вдруг кто-то схватил ее за руку.
– Бланш Марден! Какая встреча, – произнес рядом мужской голос. – Вот ты и попалась.
ГЛАВА 19
Бланш застыла. Ее тело оставалось неподвижным, а разум спокойно оценивал ситуацию. Глупо было приходить на ярмарку и надеяться, что ее никто не узнает, только благодаря гриму. Теперь ее и Саймона схватят, и все из-за ее неосторожности.
Мужчина потянул ее за руку, и Бланш пришлось обернуться. Теперь она стояла против солнца и только заметила, что мужчина выше ее и широк в плечах.
– Пожалуйста, я не сделала ничего, плохого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41