– Мэт, я не могу отдать свою книгу на растерзание этим идиотам из Голливуда. Я не могу просто так им все оставить, чтобы они сделали с ней все, что захотят.
– Марси, дело не только в твоих поездках… Это какая-то война. Ты все время воюешь… с «идиотами» из Голливуда, со своим братом…
– Мэт, давай честно. О чем ты говоришь? Ты хочешь, чтобы я заключила мир с братом, который защищает убийц моего отца? Ты хочешь, чтобы я бросила писать?
– Нет. Я не думаю, что ты сможешь это сделать.
– Тогда чего же ты хочешь?
– Развода, – тихо сказал он.
Марси почувствовала, как внезапно слезы навернулись у нее на глаза. Мэт встал, наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.
– Ах, Мэт, нет.
– Я полагаю, что мне лучше пойти домой, – сказал он. – Мы сможем поговорить об этом завтра.
Она встала и взяла его за руку. – Все еще идет снег, – сказала она. Ее голос внезапно охрип. Дороги ужасны. – Она притянула его к себе и прижалась губами к его губам. – Если ты действительно этого хочешь, я не буду с тобой бороться, но пожалуйста, останься сегодня со мной. – Она подвела его к пушистому ковру у камина. Встав на колени, расстегнула свою шелковую рубашку. От мерцающего огня на ее лицо и плечи падали тени Мэт встал перед ней на колени, приподнял ее подбородок и поцеловал.
– Не уходи, – тихо прошептала она.
24
Джимми Хук опустился на пластмассовое сиденье напротив Джо у дальней стены «Голубого Фонаря».
– Слушай, побыстрее расправляйся со своим кофе. Есть дело. Огги хочет, чтобы ты участвовал с самого начала, – Джимми ухмыльнулся. Ему было приятно, что теперь и Джо запачкает руки.
Джо посмотрел через стол на Джимми. Это оно. Он понял это по тому возбуждению, которое всегда светилось в глазах Джимми в предчувствии кровавой резни. За годы одиночества Джо хорошо научился видеть то, на что другие, общительные люди, обычно не обращают внимания: подрагивание ресниц, почти незаметное подергивание лицевого нерва, непроизвольное постукивание ногой…
Всем своим существом Джо ощутил, что настал его час. Пора было получать вознаграждение за годы бесконечного терпения и подготовки. За все эти годы, что он просачивался в закрытое общество преступников, завоевывал доверие главных игроков, за годы ожидания момента, когда можно будет, наконец, выложить все свои улики против них, чтобы отомстить за отца, за эту болезненную потерю, которая до сих пор руководила его внутренней жизнью взрослого человека. Никакие сведения, собранные им в качестве адвоката, не годились для его цели. Не только потому, что обнародование их грозило ему отстранением от должности. Чтобы победить, ему нужны были данные о готовящемся, планируемом преступлении. Джо потребовались годы, чтобы достичь такого положения в этой структуре, которое позволяло бы обладать подобной информацией. Если дело было таким масштабным, как сказал Джимми, если он должен участвовать не как адвокат, а как равноправный член команды, значит это то, что нужно. По блеску в глазах Джимми он понял, что момент настал. Значит, все эти годы одиночества прошли не зря, и он сможет, наконец, оправдаться в глазах собственной сестры.
Джо еще раз взглянул на обложку журнала, на фотографию Марси и ее подруг, и положил его в свой портфель. Он допил горький кофе и вытер губы.
– Ладно, Джимми, пошли, – сказал он.
Джо лежал на своей узкой кровати полностью одетый. Он повернулся и взглянул на часы на тумбочке, освещенные старым торшером с вылинявшим абажуром. Четыре утра. Протер глаза и сел, подложив подушки под спину, устав обдумывать вчерашнюю встречу с Огги Скаффоне и агентом Вагонхеймом, но не в состоянии заснуть. Он обвел глазами комнату. Это была все та же каморка на самом верху дома на Юнион-стрит, с рыжевато-коричневыми полосатыми обоями – это они были когда-то желтыми и веселыми, или всегда имели такой тусклый цвет?
В этой комнате он выздоравливал после несчастного случая, изуродовавшего его правую руку. Здесь он приказывал себе спать после гибели отца, здесь проводил долгие часы в подготовке к экзаменам в адвокатуру.
Именно здесь родился и зрел план мести за отца – цель, которая вот-вот могла быть достигнута. Но что-то было не так. Джо слишком много времени провел наедине с самим собой, чтобы не почувствовать малейшей фальши, и сейчас он ощущал ее особенно остро. Не было чувства облегчения от того, что план, который он вынашивал годы, в ближайшее время должен был завершиться успехом. Вместо этого была одна опустошенность…
Джо взял журнал и взглянул на обложку, освещенную тусклым торшером. Он смотрел на прекрасную Лили Монтини. По словам Вагонхейма, федеральная служба знала о том, что наркотики предназначались не для нее и никоим образом не для преступных операций, а для ее ненормального брата, наркомана. Просто через Лили можно было подобраться к Джерри Монтини, а через него – к Огги Скаффоне. Вопрос стоял так: в обмен на согласие Джерри участвовать в операции против Скаффоне с Лили снимаются обвинения. Никакой огласки. В случае его отказа обвинения остаются в силе. Бульварные газеты будут полны лживыми статейками об употреблении наркотиков и намеками на отвратительную связь красивой, богатой, занимающей видное положение в обществе дамы с ее братом-наркоманом. У Джерри не было выбора.
Вагонхейм изложил детали. Все было достаточно просто. Монтини примыкает к организации Скаффоне, проникая в целях бизнеса в отели и казино Лас-Вегаса. Когда с него потребуют плату за участие, появляются агенты из ФБР.
Реакция Огги была типичной: Джерри Монтини подвергал их большому риску – его следовало убрать из игры. И тогда Джо предложил использовать ситуацию и повернуть дело против корпорации Монтини. С помощью Вагонхейма они знали бы обо всех действиях Джерри до того, как он их совершит. Они были бы вне опасности и постепенно прибирали бы к рукам обширные владения Монтини. Джо искусно играл на ненависти Огги к Джерри. Огги не мог пережить, что Джерри никогда не платил организации дань. Огги считал, что Джерри вышел сухим из воды только потому, что был сыном Пэтси Монтини. Теперь с Пэтси покончено. Огги может двинуться против Джерри и его империи, не внося раздора в ряды организации, а информация Вагонхейма обеспечит им необходимую страховку. Огги был доволен. Он выразил благосклонность к Джо, хлопнул его по плечу и ухмыльнулся своей отцовской одобряющей улыбкой. И Джо вдруг осознал, насколько она стала для него важна. Постепенно чувство раздражения, так беспокоившее его, стало исчезать. Огги Скаффоне признал, что он умен и упрям. Огги ценил его, одобрял, поощрял. Джо вдруг понял, что Огги Скаффоне был для него отцом больше, чем человек, который умер много лет назад, о котором остались только смутные воспоминания, человек, считавший его слабым маменькиным сынком. Огги и его парни стали для Джо единственной семьей. И сейчас он собирался выступить против Огги ради отца, которого едва помнил.
Он еще раз взглянул на обложку журнала. Было еще кое-что, что тоже следовало учесть. После того, как Джерри Монтини сойдет со, сцены и они будут держать в руках его предприятия, он получит доступ к Лили Монтини Ее брак с Джерри Монтини, который рос в соседнем доме и вышел из той же среды, что и Джо, каким-то образом делал ее доступной и для него… Он мечтал о ней. Он мечтал быть с ней. Внезапно он ощутил, что любит Лили Монтини – женщину, с которой никогда не встречался.
Джо покачал головой, потянулся и выключил торшер. В темноте он постарался отогнать от себя эти навязчивые мысли и вернуться к своему плану. Он понимал, что если ему придется обращаться к властям, то это не будет ни местная полиция, ни даже федеральная служба по борьбе с наркотиками. Там у Огги были свои люди. Он решил, что самым надежным для него будет обратиться к сенатору Полу Лэттимору, председателю комиссии по организованной преступности и мужу той рыженькой, что улыбалась с обложки журнала между Лили и его сестрой Марси. Он смотрел на фотографию трех женщин, трех подруг. Какое бы решение он ни принял – покончить ли с Джерри Монтини или обратиться к сенатору Лэттимору с информацией о планируемом преступлении, дорога к цели лежала через Марси, сестру, которая его ненавидела.
– Отнести эти пакеты в вашу комнату, миссис Лэттимор?
– Нет, пожалуйста, в детскую, Роберте.
– Хорошо мадам.
Двери лифта с грохотом закрылись за ними. Кэлли задержалась на минуту в круглом фойе, наслаждаясь кондиционированным воздухом квартиры. Для начала июня полдень был слишком жарким и душным, и она ощущала каждую унцию веса своей восьмимесячной беременности. В дверях показалась миссис Кримминс.
– Принести вам выпить чего-нибудь холодного, миссис Лэттимор?
Кэлли откинула со лба влажные волосы.
– Да, спасибо, миссис Кримминс. Минеральной воды. Я буду в библиотеке.
– В библиотеке сидит один джентльмен.
– Кто же? – спросила Кэлли.
– Друг мисс Кристины, – сказала миссис Кримминс. – Мистер Пэрриш.
– Где Кристина? – у Кэлли внезапно сжалось горло. – Она с ним в библиотеке?
– Нет, мадам. Ее нет. Она обещала вернуться к трем. Мистер Пэрриш сказал, что он подождет.
– Спасибо, миссис Кримминс, – Кэлли быстро взглянула на себя в маленькое зеркало, пригладила волосы и глубоко вздохнула.
– Брэди, – сказала она, входя в библиотеку.
– О, Кэлли! Сколько лет! – заулыбался он. – Ты хорошо выглядишь… как это называется? – Беременной?
– Сияющей! Вот как. Сияющей!
Кэлли предложила ему присесть в большое кожаное кресло, а сама села на софу.
– Что ты здесь делаешь, Брэди? – Кэлли старалась говорить спокойно.
– Я пришел повидаться с Кристиной.
– Вот как, – сказала она ледяным тоном. – Интересно, знаешь ли ты, как больна была Кристина. Ты знаешь, что в октябре она чуть не умерла от слишком большой дозы?
– Конечно, я слышал, что она болела. Я был во Франции…
– Ты меня неправильно понял. Я была очень рада, что вы не встречались, и была просто счастлива, если бы ты никогда больше с ней не встречался, но… – Кэлли почувствовала, что голос у нее дрогнул, а в горле комок. – Черт возьми, Брэди, она только начинает приходить в себя. Ты же не собираешься опять перевернуть…
– Очевидно, ни миллионы Лэттимора, ни то, что ты в скором времени станешь матерью, не помогли тебе расслабиться, – рассмеялся Брэди. Он встал и подошел к ней. – Как всегда, вся в условностях.
Его смех привел ее в бешенство. – Брэди, поверь мне. Ты ведь не хочешь испортить… – Кэлли подождала, пока миссис Кримминс поставит серебряный поднос с ведерком со льдом и стаканом искрящейся воды. – Спасибо, миссис Кримминс. – Она повернулась к нему. – Я тебя предупреждаю, Брэди. Пол Лэттимор не собирается сидеть сложа руки и смотреть, как ты губишь…
– Кэлли, Кэлли, роль ревнивой мачехи тебе совсем не к лицу.
Кэлли встала. – Речь не обо мне и не о тебе, ты, подонок! Это касается только Кристины.
– Ты уверена? – спросил он, подходя ближе. – Знаешь, даже в твоем теперешнем состоянии ты все еще очень красива. – Он положил руку ей на плечо.
– Убирайся сейчас же, – прошипела Кэлли. – Я скажу Кристине, что ты ушел.
– Ох, Кэлли. Такая правильная! Такая негодующая! Я помню время, когда ты не была такой недотрогой. Мы тогда неплохо проводили время. Помнишь?
– Уходи! Сейчас же! – Кэлли обернулась и увидела, что в дверях стоит Кристина.
– Что происходит? – Голос Кристины звучал совершенно равнодушно.
– Я пришел поговорить с тобой, – спокойно сказал Брэди. – Господи, Кристина, ты прекрасно выглядишь! – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Я думаю, что ты уже успела соскучиться и готова вернуться к работе. – Он пригладил свои черные волосы, убирая их со лба – жест, до боли знакомый Кэлли. – Я приглашен компанией «Кариссима». Они снимают в Марбелье. Все в моих руках. Художественный директор сказал, что дело решенное, он согласен, что ты им очень подойдешь. Я думал…
Кэлли старалась прочитать мысли Кристины. Она вглядывалась в ее безмятежное лицо и немигающие глаза, желая увидеть хоть какую-то реакцию на присутствие Брэди. Кристина перевела взгляд с Брэди на Кэлли.
– Вы спорили, – сказала она.
– Да, любимая, – сказал Брэди, обнимая Кристину за плечи и поворачиваясь к Кэлли. – Очень жаль, что тебе пришлось это услышать. Дело в том, что твоя нехорошая, безнравственная мачеха только что предлагала мне возобновить наше старое знакомство, разжечь пламя, а когда я отказался, она очень опечалилась…
– Кристина, – ровно сказала Кэлли, – ты хорошо знаешь… Не позволяй ему… О Господи. – Она согнулась пополам и сделала нетвердый шаг к сосне. Внезапная острая боль пронзила тело. – О Господи, Кристина, что-то случилось. Позови миссис Кримминс. Пусть Робертс подгонит машину, быстрее! – Кристина стояла неподвижно, глядя на Кэлли. Кэлли посмотрела ей в глаза. – Кристина, пожалуйста, помоги мне. – Кристина пристально посмотрела на нее, не говоря ни слова, сбросила руку Брэди со своего плеча и вышла из библиотеки. – Кристина? – взмолилась Кэлли. Кристина вернулась и нажала на кнопку у двери, в кухне прозвенел звонок. Потом она неожиданно громко закричала: «Миссис Кримминс! Быстрей! Кэлли нужна помощь! Быстрей!» Она повернулась к Кэлли: – Какой телефон у твоего врача?
– В красной записной книжке на столе… Доктор Мак-Ардл. – Кэлли застонала.
– Миссис Кримминс, скажите Робертсу, чтобы он подогнал машину, – сказала Кристина. – Быстрее.
– Сейчас, дорогая, – миссис Кримминс поспешила из комнаты.
– Алло? Это Кристина Лэттимор. Я звоню от Кэлли Лэттимор. Мне нужно срочно поговорить с доктором Мак-Ардлом. Кэлли плохо. Спасибо… Доктор Мак-Ардл? Что-то случилось. У Кэлли сильные боли… Да. Хорошо. Сейчас же. Спасибо. – Она повесила трубку – Кэлли, он встретит нас в больнице. Пойдем, я помогу тебе. Ничего страшного. Брэди, помоги мне.
– Нет, нет, Кристина. Все нормально. Мы справимся вдвоем. Брэди, ты только подержи, пожалуйста, дверь лифта, – Кэлли и Кристина медленно прошли через просторную гостиную к лифту, около которого стоял Брэди, нетерпеливо нажимая кнопку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31