– Может быть, – сказала Марси. – Что происходит с Лили? Она как-то странно себя ведет. И выглядит ужасно. Для Лили, конечно, – Марси рассмеялась.
– Что-то, видимо, печалит ее. Я весь вечер извинялась за нее перед Брэди. Он совсем потерял терпение. А она как будто чем-то поглощена… не замечает этого.
– Не понимаю, – сказала Марси. – Точно та же съемочная группа, та же команда, те же клиенты. Съемки никогда не обходились без химии, но в этот раз… Джим Лиджетт нервный, все нервные.
– На Джиме срывает зло Жене Варио. Джим для него – благодатная почва. Жене раньше никогда не был таким.
– Я сказала тебе, что Элиза звонила сегодня утром? Она хотела узнать, как идут дела. Я сказала, что все прекрасно, и так оно и есть, но…
Даже Хло, – сказала Кэлли, показывая на манекенщицу, которая спряталась в грузовике, чтобы переодеться в голубое бархатное платье. – Я сидела рядом с ней сегодня за завтраком, и она была такая безучастная, такая равнодушная. Подумать только, это в первый раз с тех пор, как мы знакомы.
– Она не в счет. Она француженка. Французы все сумасшедшие, – Марси засмеялась. – Может быть, мне стоит начать писать сценарии для Англии или, еще лучше, для Италии.
– Неплохая идея, – улыбнулась Кэлли. – Тогда ты могла бы видеться с Брайаном. У тебя с ним все кончено?
– О, да. Скорее всего.
– Что-то серьезное?
– Ничего. Мы друзья… ходим в кино, обедаем, много говорим. И больше ничего.
– Ты хочешь, чтобы так и было?
– Да. Наверное. Ты знаешь, Кэлли, это странно. Мне кажется, что у меня есть талант, – Марси откинула со лба волосы и развернулась в кресле так, чтобы видеть лицо Кэлли. – Я уверена, что могу хорошо писать. Не просто для коммерции. Я не это имею в виду. Когда я была маленькой, все мои подружки гадали, какие у них будут фамилии после замужества. Я же мечтала только о своей собственной фамилии – на обложке книги. Пока они подыскивали имена для своих будущих детей, я выбирала имена для героев своей книги. Так было всегда. Но я иногда я думаю, что эта энергия, сила, которая заставляет меня писать, это та же самая любовь. Другие люди работают. Думаю, что им ничего не остается, чтобы любить кого-то… романтически я имею в виду. Думаю, что если писать из того же источника как это делают писатели то же. В каком то смысле это одной то же… самому что-то пережить или сочинить это на бумаге.
– Это нелепо, идиотизм. И это пугает. Не столько из-за тебя, сколько из-за меня.
– Что ты имеешь в виду? Что творчество дает тебе то же самое, что тотально любящий дает другому? Это нормально. Но ты сейчас описала то, что я чувствовала, но никогда не могла выразить по отношению к Брэди. Однажды я назвала эту чертову камеру другой женщиной. Он сразу замкнулся, стал мрачным. Сказал, «Господи, теперь она ревнует к камере»
– Ох, Кэл, я говорила о себе. Я не имела ввиду других.
– Все так же, Марси. Мы можем говорить друг с другом обо всем, что чувствуем.
– Послушай, раз уж мы заговорили о Джерри? Знаешь, что Лили встретилась с Джерри после того вечере в «Элайн»?
– Да, она говорила мне. Брэди сказал, что он совсем сошел с ума: загородил ему проход в квартиру и выспрашивал все о ней… Называл ее богиней!
– Он звонил. Старался убедить, что работает сейчас вполне законно. Умолял меня ничего не говорить о нем Лили. Сказал, что видится с ней каждый вечер с тех пор.
– Ты веришь в то, что он работает законно?
– Я верю в то, что он верит в это.
– Но? – Кэлли уловила скептицизм в ответе Марси.
Марси фыркнула. – Он может заниматься законным бизнесом, но я уверена, что он не делает этот бизнес законно.
– Что это значит?
– Это значит, что такие ребята, как он, всегда держат кого-нибудь на крючке. Им всегда надо кого-нибудь перехитрить. И раз уж мы заговорили о Лили… Я думаю, что она слишком увлеклась кокаином.
– Да, – согласилась Кэлли. – Я в этом совсем ничего не понимаю, но Брэди сказал то же самое. Он сказал, что его не волнует, что делает она или кто-нибудь еще, до тех пор, пока это не касается его. Он хотел, чтобы я поговорила с ней об этом. Я этого не сделала. Ты знаешь, она как реактивный самолет… Любит эксперименты…
– Думаю, что это уже больше, чем эксперимент. Мне кажется, у нее в голове сплошная путаница. Что-то не так. Я люблю Лили, считаю вас обеих и Брайана своими самыми близкими друзьями, но по-настоящему я никогда не была с ней близка так, как с тобой. Я чувствую, что надо поговорить с ней, спросить, может быть, ей нужна помощь, но это так трудно.
– Знаю. Мне тоже. Она всегда чуть-чуть на расстоянии, не дотянуться. Иногда мне хочется ее разозлить или сделать еще что-нибудь в этом роде, но она всегда недосягаема.
На другой стороне площадки, за фонтаном, Хло вышла из грузовика. Голубое бархатное платье без пояса облегало ее длинное стройное тело. Пышные черные волосы были собраны в узел, подчеркивавший тонкую грациозную линию шеи. Ассистент подвел Хло к специальной отметке около фонтана. Гример припудрил ее оливковую кожу, а фотограф Стюарт элегантно поднес к ее щеке маленькую линейку.
– Очень хорошо, дорогая, – проворковал он.
– Уволить Стюарта! – рассмеялась Марси. – Он красится больше, чем Хло. Мне кажется или он действительно сегодня кокетничает больше, чем обычно?
– Сегодня все ведут себя более странно, чем обычно. И Стюарту тоже нелегко.
– Может быть, он влюблен.
– В Хло?
– Конечно, нет, – засмеялась Марси. – В кого-нибудь из окружения или в гримера. Я не знаю. Господи, ты только взгляни на нее. Даже в самые лучшие мои времена я никогда не буду так хорошо выглядеть!
– Прекрати сейчас же! – засмеялась Кэлли. – Ты прекрасно знаешь, что выглядишь прекрасно.
– Но не так. Я не об этом. Хоть французы и сумасшедшие, но у них есть стиль. Она действительно сногсшибательна. Нам повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Учитывая деньги, которые она получает, ей повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Слушай, я лучше вернусь и попробую сдвинуть все это с мертвой топки. Увидимся позже, подружка.
– Ты не хочешь остановиться перекусить на обратном пути в гостиницу? – спросила Марси.
– Нет, спасибо, – ответила Лили. – Я обещала маме, что буду сегодня вечером у нее.
Марси посмотрела на часы.
– Но уже очень поздно. Почти полночь.
– Знаю. Я ненадолго. Просто завтра еще один длинный день, а послезавтра мы сворачиваемся. У меня может не быть другого случая.
– Хорошо, поеду домой. Тебя подвезти?
– Нет, не надо. Хло собиралась меня подбросить.
– Хорошо. Встретимся завтра в восемь. В кофейне.
– Нет, лучше на площадке. Если будет очень поздно, то я останусь. – Лили старалась говорить ровным голосом, чтобы скрыть напряжение, от которого ее всю колотило.
– Ладно, пока, – Марси запихнула пачку сценариев в мягкий кожаный портфель, поднялась и перешла через площадь к ожидавшей ее машине.
Лили вошла в грузовик. Хло, на которой были только джинсы, сидела за гримерным столиком и на маленьком зеркале осторожно надрезала бритвенным лезвием два пакетика белого порошка. Она наклонилась и проглотила содержимое одного пакетика.
– Пошли, Хло, поторопись. Мы можем опоздать.
– Расслабься, дорогая, – сказала она. – Не хочешь попробовать? Будь моим гостем. – Она показала рукой на второй пакетик. – Это лучше, чем…
– Нет, спасибо, – прервала ее Лили.
– Как хочешь. – Хло нагнулась и проглотила содержимое второго пакетика. Потом взглянула на себя в большое театральное зеркало: темные и мягкие как соболиный мех, волосы, шелковистые оливковые плечи, безупречная обнаженная грудь… Она подошла к Лили, взяла ее руку и положила себе на плечо так, что пальцы Лили слегка коснулись ее великолепной груди.
– Посмотри на нас, Лили, – тихо сказала она. – Что ты видишь?
– О, Господи, Хло, – смех Лили прозвучал, как серебряные колокольчики. – Пожалуйста, поторопись.
– Нет, – настаивала Хло. – Посмотри на нас в зеркало. Мы обе так красивы, правда? Мы прекрасная пара. Ты, такая светлая и холодная. И я, такая темная и горячая.
На мгновение Лили улыбнулась тому, что она приняла за неудачный подбор слов на неродном языке, но быстро поняла, что это было сказано намеренно. В глазах Хло, почти черных, с поволокой, она прочитала тот же жадный интерес, который она так часто видела у мужчин. Она иногда встречала такое выражение глаз у женщин, у старшеклассниц в школе в Экс-ле-Байнс, не раз у Мадам. Она аккуратно убрала руку.
– Нам надо спешить, Хло.
Хло продолжала смотреть на их отражение в зеркале, но Лили уловила легкую перемену в ее глазах. Это был уже не взгляд, полный желания, но тоже знакомый Лили взгляд совершенной уверенности в своей красоте, в своей власти, взгляд женщины, принимающей обожание других с той же легкостью, с какой другие выпивают стакан воды. Этот минутный эпизод не удивил их, не смутил и не поссорил. Они слишком хорошо понимали друг друга. Хло встала и сняла с вешалки длинную белую шелковую рубашку, надела ее и затянула в талии.
– Возможно, в другой раз, дорогая, – улыбнулась она. – Не волнуйся. Генри будет здесь. Он нас подождет. Я очень хороший покупатель. Пошли, я готова. – Она вытащила связку ключей из большой сумки. – Пошли.
Они прошли по булыжной мостовой, пожелав спокойной ночи съемочной группе, и поспешили к зеленому «порше» на другой, стороне площади.
– Хло, посмотри. Ты видишь этого мужчину? Вот того, в плаще. Ты видишь, как он на нас смотрит?
– Наверняка мужчины часто на тебя смотрят, дорогая! – рассмеялась Хло.
– Я не об этом. Я видела его раньше. Мне кажется, он меня преследует.
– Лили, не становись параноиком. Ты почувствуешь себя лучше сразу же после того, как мы сделаем для тебя эту маленькую покупку.
9
– Марси, подожди. Кто-то идет.
– Ерунда, это, наверно, Брэди. Мы можем закончить с тобой завтра утром. Это не так важно.
– Ладно, тогда поговорим потом, – Кэлли положила трубку, запахнула халат и пошла открывать дверь.
– Иду, иду. Потерпите, – крикнула она, так как стук в дверь повторился.
– Это я. Джим Лиджетт.
– Джим? – удивилась она, открывая дверь. – Привет. Проходи. В чем дело? Ты выглядишь…
– Я пытался дозвониться тебе или Марси в течение десяти минут. Обе линии были заняты.
– Да, мы обсуждали расписание завтрашних съемок.
– Кэлли, – сказал Джим, садясь на кровать. – Мне позвонили из Нью-Йорка. Элиза Мадиган. У нее был сердечный приступ. В офисе. Примерно в полдень. Она обедала в офисе, и ее секретарь услышал, как она…
– О Боже! Что с ней?
– Они вызвали скорую, которая отвезла ее в больницу Леннокс-хилл. Когда они туда приехали, она уже умерла.
– Боже мой, Боже мой! – сказала Кэлли, теребя пояс халата. Она представила себе Элизу на месте Дрю на белых подушках в Леннокс-хилл. – О Боже мой.
– Мне очень жаль, Кэл, – сказал Джим. – Я знаю, что вы были близки. Я тоже очень ее любил. Послушай, нам надо сказать Марси.
– Да. Конечно. Слушай, Джим. Ты скажешь Марси? Д я постараюсь найти Лили. Она у своих. Господи, я не помню фамилию ее матери после замужества. Николь… Может быть, Марси помнит. Я скажу Брэди. Может быть, нам следует быстро все закончить. И ехать обратно. Слушай, скажи все Марси и передай, что я позвоню ей чуть позже. Хорошо?
– Да. Я все сделаю. Сколько сейчас времени? Восемь? Встретимся в девять. У меня. Ладно?
– Ладно, хорошо. Я собиралась заниматься домашними делами и уже переоделась. Я надену что-нибудь. И приду.
– Нам надо решить, как действовать. Мне следует поставить в известность Жене Варио, но нужно сначала разобраться самим.
– Хорошо. До встречи.
– Знаешь, мне очень неприятно сообщать такие плохие новости.
– Знаю, Джим. Мне жаль, что тебе пришлось это сделать.
Кэлли прижала плечом трубку к уху, а сама застегивала рубашку.
– Черт, – проворчала она, услышав сигнал «занято». Она прошла в ванную, умыла лицо холодной водой. В голове крутились обрывки мыслей, которые она пыталась разобрать, как части головоломки, и привести в порядок:
«Завтра снять последние две сцены… Сегодня же поменять билеты на Нью-Йорк… Снимать дополнительные эпизоды в Нью-Йорке?»
Кэлли перебросила полотенце через плечо и снова попыталась дозвониться Брэди. Все еще занято. Она заправила рубашку в джинсы, схватила ключи и выскочила на площадку. Нервно перебирая ключи, пока открывались двери лифта, Кэлли вопросительно посмотрела на женщину, которая стояла в кабине, и нажала кнопку четвертого этажа. «Быстрей, быстрей», – торопила она шепотом. Брэди поможет… поможет все расставить по порядку, решит, что надо, сделать сразу, что может подождать до Нью-Йорка. И он поддержит ее, успокоит, поможет пережить еще одну потерю, потерю, которая случилась так скоро после Дрю. Он поможет понять, почему ее охватывает такая паника, поможет ей обратиться к здравому смыслу, обрести контроль над своими чувствами, не разбрасываться, не бояться, чувствовать себя непринужденно.
Она постучала. За дверью были слышны голоса. Она постучала еще раз. Дверь открылась.
– Кэлли, – сказал Брэди, – что случилось? Не совсем вовремя, Кэл. Тебе стоило позвонить.
– Я пыталась, – ответила она, ощущая новую волну тревоги.
– Было занято…
– О, Бога ради, дорогой, впусти ее. Ты же сам отключил телефон. – Накрашенное лицо Стюарта показалось из-за плеча Брэди. – Входи, дорогая, – он ухмыльнулся. – Чем больше, тем веселее.
Брэди открыл дверь и жестом пригласил Кэлли войти.
– Налей девочке выпить, дорогой, – промурлыкал Стюарт, усаживаясь в небольшое кресло около кровати. Кимоно, в которое он был одет, распахнулось, открывая его худое обнаженное тело. – Иди сюда, любимая.
Кэлли проследила глазами за его рукой. Она только теперь заметила Хло, – простыня кое-как прикрывала ее ноги, верхняя часть тела была обнажена, она опиралась на локоть, положив голову на руку. Другой рукой Хло откинула с лица распущенные черные волосы.
– Да, дорогая, – она мечтательно улыбнулась, – иди сюда. Присоединяйся.
Брэди протянул Кэлли выпивку и ухмыльнулся. В оцепенении она взяла стакан дрожащей рукой. Стюарт наклонился к тумбочке и слизнул кокаин с поверхности зеркала.
– Где меня воспитывали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31