Туполева, С. А. Ильюшина, А. И. Микояна, А. С. Яковлева, С. А. Лавочкина, С. К. Туманского и других известных создателей отечественных самолетов и авиадвигателей.
Я уже говорил, что в конце войны немцы применяли реактивные самолеты, но они, видимо, еще не были как следует освоены. В дальнейшем немало трофейных Ме-262, Ме-163 и Хе-162 попало в наши руки. Нам было известно, что конструкторы С. П. Королев, В. Ф. Болховитинов и другие настойчиво искали пути развития реактивной техники, создавали опытные машины. И теперь хотелось узнать, насколько они преуспели в этом деле.
Александр Сергеевич Яковлев рассказал, что у нас строятся опытные образцы реактивных самолетов Як-15 и МиГ-9. Он заверил присутствующих, что эти машины будут лучше немецких, хотя, конечно, они еще требуют доработки. Александр Сергеевич подробно рассказывал о технических трудностях, с которыми встретились конструкторы, о необходимости быстрейшей разработки новых форм и профилей крыла, хвостового оперения.
На другой день мне удалось поговорить с конструктором С. А. Лавочкиным.
- Семен Андреевич, когда же мы получим надежный современный истребитель? спросил я его.
- Не раньше, думаю, - конструктор сделал паузу,- чем через пять-шесть лет.
- Зачем же мы уничтожаем сейчас самолеты? Ведь скоро учить летчиков не на чем будет.
- Дело ваше. Только учтите, раньше, чем через пять-шесть лет, хорошей машины не будет, - повторил он. - Нужно преодолеть звуковой барьер, нужны новые металлы, материалы особенно высокой прочности... У нас пока эти проблемы не решены. И решить их в состоянии лишь очень большой коллектив научных работников.
Лавочкин ошибался в сроках, так как советские реактивные машины со стреловидным крылом были созданы намного раньше, однако беседа с конструктором очень озадачила меня. В расчете на немедленное поступление новых самолетов инженерная служба ВВС уже дала указание демонтировать старые машины и сдавать их в металлолом. Пришлось срочно связаться по телефону с инженером армии Н. Д. Гребенниковым:
- Надо прекратить уничтожение истребителей. Ломайте пока старые "илы". Все Ла-5, Ла-7 и "яки" сосредоточивайте в мастерских. Будем ремонтировать.
Впоследствии оказалось, что мы поступили правильно. Поршневые самолеты в течение нескольких послевоенных лет еще хорошо послужили нам. Пока одни полки осваивали реактивные машины, в других бесперебойно продолжались полеты.
В июне 1947 года в Центральную группу войск прибыл главком ВВС К. А. Вершинин. Маршал побывал на многих наших аэродромах, где присутствовал на занятиях. И, кажется, остался доволен положением дел.
И вот вечером Константина Андреевича вызвала Москва
Вернулся он довольно скоро и вдруг сообщил, что мне предстоит новое назначение.
- Куда? - спросил я.
- На Дальний Восток, Степан Акимович. Утром Вершинин улетел в Северную группу войск а я в Москву.
На Дальнем Востоке
Давненько мы с вами не виделись! - встретил меня Маршал Советского Союза А. М. Василевский.
Расспросив о положении дел в армии, о боевой учебе личного состава, о его настроениях, Александр Михайлович сказал:
- Вы назначаетесь, Степан Акимович, командующим авиацией Дальнего Востока.
В приемной у Василевского я встретил многих боевых друзей. Были здесь П. А. Ротмистров, В. Ф. Трибуц, Н. А. Курочкин, незнакомый мне артиллерийский генерал Г. Ф. Одинцов, с которым мы потом подружились на Дальнем Востоке. Здесь же находился и будущий начальник штаба главнокомандующего войсками Дальнего Востока М. А. Пуркаев, который коротко проинформировал о том, что предстоит сделать в ближайшие дни. К нему сразу же посыпались вопросы. Я тоже спросил Пуркаева: при формировании штаба ВВС Дальнего Востока следует ли рассчитывать на местные кадры?
- Нет, - ответил генерал. - Вам дано право подобрать кадры по своему усмотрению.
Во время нашей беседы прибыл Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский. Родион Яковлевич сразу же стал расспрашивать о самочувствии, о том, довольны ли мы новым назначением. Он дал некоторые указания о предстоящей работе на Дальнем Востоке. Министр обороны Н. А. Булганин объявил о нашем назначении и указал срок прибытия в Хабаровск.
Возвратившись в Вену, я доложил о новом назначении генералу армии В. В. Курасову и просил разрешения подобрать кадры. Не забыл и про автотранспорт.
- Представьте список офицеров, желающих ехать с вами, - сказал Владимир Васильевич. - Часть автотранспорта и другой техники можете тоже взять. Эшелон поступит в ваше распоряжение.
Со мной согласились ехать к новому месту службы член Военного совета Сергей Николаевич Ромазанов, начальник штаба 8-й гвардейской истребительной авиадивизии подполковник Петр Пантелеймонович Перцов, начальник связи полковник Даниил Гаврилович Денисенко и ряд других товарищей, в деловых качествах которых сомнений не было.
Накануне вылета в Москву в штабе армии состоялось партийное собрание. Таким образом, почти все сослуживцы оказались в сборе. Я попрощался с товарищами, поблагодарил их за дружную работу в годы войны и в мирные дни. Тяжело было, конечно, расставаться: коллектив у нас сложился дружный, работоспособный, творчески умевший решать большие задачи. Очень жаль, что нельзя было всем штабом, в полном составе, выехать к новому месту службы.
Короткая остановка в Москве. На Центральном аэродроме вновь собрались вместе Ротмистров, Курочкин, Одинцов. Далее мы летели в одном самолете с посадками в Свердловске, Новосибирске. Ночевали в Чите. Время сместилось, и было как-то непривычно ложиться спать, когда за окном занимался рассвет...
О многом говорили мы в длительном полете. И больше всего, пожалуй, о международном положении. После известной речи У. Черчилля в Фултоне снова неспокойно стало в мире. Сложная международная обстановка, агрессивная политика империалистических государств, усиление "холодной войны" заставили нас принять меры к дальнейшему укреплению Вооруженных Сил, в том числе и ВВС.
На Хабаровском аэродроме нас встретили представители штаба. Разместились мы в Богдановском санатории, близ города.
Утром мы побывали у Родиона Яковлевича Малиновского. Главком, справившись о нашем самочувствии после полета, сразу же изложил программу действий. Предстояло решить организационные вопросы, а потом уже знакомиться с частями. Поездка на Сахалин, Курилы, Камчатку и Чукотку намечалась на июль - август. Сначала надо побывать в Забайкалье, Приморье и на Ляодунском полуострове.
К тому времени на дальневосточных рубежах у нас имелось значительное количество авиации. Однако уровень боевой готовности не отвечал возросшим требованиям. В некоторых гарнизонах аэродромное хозяйство находилось в запущенном состоянии. Ремонту подлежали ангары, мастерские. Не хватало жилья, и требовалось всерьез заняться строительством жилых домов, казарм, культурно-бытовых учреждений. Особенно трудным было положение в отдаленных гарнизонах - на Чукотке, Сахалине, Камчатке и Курильских островах - форпостах дальневосточной авиации.
Через несколько дней прибыл эшелон из Австрии. Теперь у нас уже было кое-какое хозяйство. Денисенко сразу же включился в работу по оборудованию узла связи, нашлась работа Перцову, Герою Советского Союза В. А. Меркушеву, прибывшему на должность инспектора по технике пилотирования. На должность главного штурмана ВВС Дальнего Востока был назначен полковник Л. А. Голиадзе.
При первом же знакомстве я попросил Голиадзе доложить, что представляет собой Дальний Восток в штурманском отношении, какие трудности можно встретить во время полетов. Мы подошли к большой карте, и главный штурман начал рассказ. Он подробно охарактеризовал каждый район, его особенности в авиационном отношении.
Несколькими днями позже я "читал" географию Дальнего Востока с борта самолета. Тень от крыльев медленно скользила по земле. Под нами мелькали белые мазанки, окруженные небольшими садами, слева, в синей туманной дымке, тянулась гряда гор. Это отроги Сихотэ-Алиня. Голиадзе то и дело сверял карту с местностью. Сегодня он выступал не только в роли штурмана, но и в роли главного гида в нашем воздушном путешествии по Приморью.
- Под нами Спасск, - объявил штурман. - Но наш путь еще дальше, на юг. Понимаете, - с грузинским акцентом говорил Лев Алексеевич, - кажется, нашу Грузию по красоте трудно с чем-либо сравнить, а здесь есть места не менее экзотичные, чем на Кавказе.
Мы приземлились. Подул резкий пронизывающий ветер.
- Как в аэродинамической трубе, - сказал генерал Д. Я. Слобожан.
В разговор вступили член Военного совета генерал-майор авиации Михаил Иванович Шаповалов и начальник политотдела генерал Я. И. Драйчук. Шаповалов тут заканчивал войну, служил на Ляодунском полуострове, хорошо знает людей и трудности, какие пришлось им пережить.
- Плохо у нас с жильем, - заметил Михаил Иванович. - Получилось так, что жилой фонд в авиагарнизонах занимают семьи, не имеющие никакого отношения к авиации. А летчики, штурманы, техники вынуждены снимать частные квартиры в деревнях. Попытки переселить людей пока не увенчались успехом. Обращение в округ тоже не помогло...
"Тут без вмешательства Родиона Яковлевича Малиновского не обойдется", подумал я.
- Во время войны, - продолжал Шаповалов, - когда японцы часто провоцировали инциденты на границах, в гарнизонах размещали не только авиаторов, но и части других родов войск. Нередко пограничные авиагородки полностью занимали пехотинцы или артиллеристы, а летчиков переводили в тыловые районы. Аэродромы остались, жилой же фонд, сами понимаете, весь оказался занятым. А когда были переброшены войска с запада, положение с жильем еще более обострилось.
- А как дела с аэродромами, ангарами, мастерскими?
- Нечем хвастаться. Кое-где полосы размыло, дренажная система нарушилась. Ангары и мастерские тоже нуждаются в ремонте. Не лучше положение и на аэродромах в Дальнем...
Самолет приземлился в Сан-Шилипу. Ко мне подошел высокий полковник с обветренным лицом. Лохматые, сросшиеся брови, крупный волевой подбородок. Это В. И. Семенов, с которым мы работали еще в 1937 году в авиационном корпусе.
- Вот где довелось встретиться, Степан Акимович!- улыбаясь, сказал он после рапорта.
Здесь же, в Сан-Шилипу, я встретил З. П. Горшунова. Коренастый полковник с красным, как у индейца, лицом подошел ко мне и доложил:
- Командир десятого гвардейского Киевского Краснознаменного бомбардировочного полка гвардии полковник Горшунов!
- Где воевали?
- Под Ленинградом, товарищ генерал. А закончили свой боевой путь у Порт-Артура.
- Выходит, как в песне: "И на Тихом океане свой закончили поход".
- Наши летчики теперь очень часто поют эту песню, - подтвердил Зиновий Павлович. - Каждый прошел немалый путь, прежде чем попал сюда, к берегам Желтого моря...
Затем Горшунов рассказал, как однажды гоминдановцы попытались обвинить авиаторов полка в провокации.
- Полигон находится на одном из островов Желтого моря, близ демаркационной линии. Как-то в штаб полка пришел запрос: кто бомбил по острову в Ляодунском заливе севернее установленной демаркационной линии? Накануне наш полк звеньями и одиночными самолетами вылетал на полигон. Там был очень опытный штурманский состав во главе с Василием Андреевичем Ильяшенко. За войну штурман полка совершил около трехсот вылетов, всегда привозил отличные подтверждения фотоконтроля, а тут якобы промахнулся по учебной цели. Я вызвал Ильяшенко, и мы полетели на полигон, чтобы с воздуха визуально обследовать весь район. Убедились, что ни одна бомба, сброшенная нашими экипажами, не разорвалась за пределами полигона. Для подтверждения сделали фотоснимки.
Что же оказалось на самом деле? Километрах в шести южнее полигона в этот день шли упорные бои между частями китайской Народно-освободительной армии и чанкайшистами. Чтобы оправдаться и дезориентировать свое командование, чанкайшистский генерал заявил, что "красным" китайцам помогли русские летчики, что они разбомбили его войска и бои на острове по этой причине закончились поражением гоминдановцев. На самом же деле части Народно-освободительной армии самостоятельно, без какой-либо помощи разгромили войска чанкайшистов...
Командир полка сообщил далее, что чаще всего приходится летать над морем, взаимодействовать с боевыми кораблями флота, бомбить по подвижным морским целям. Дело это не такое легкое, особенно если учесть, что экипажи раньше летали только над сушей. И в этом я убедился сам, когда побывал на одном из наших аэродромов.
В Приморье и на Сахалине очень своеобразные климатические условия. Почти на каждом аэродроме свой особый микроклимат. В прибрежной зоне много хлопот доставляют частые выносы на материк морского влажного воздуха, образующего завесы густого тумана.
Полковник Г. К. Платоненков рассказывал:
- В полку В. С. Логинова аэродром почти всегда открыт: никаких туманов. Там летчиков мучают только сильные ливни летом и обильные снегопады зимой. А вот у А. С. Куманичкина аэродром недалеко от моря. Ему особенно тяжело...
- В чем же дело?
- Очень обманчивая погода. То над аэродромом ни облачка, а то, буквально через несколько минут, густой туман. Бывает и так, что стена тумана километров на двадцать - тридцать не доходит до аэродрома и стоит целый день. Летать опасно: вот-вот нахлынет белая волна и окутает плотной пеленой самолеты на стоянках, спрячет все аэродромные сооружения, закроет взлетно-посадочную полосу. Беда, если к этому времени самолеты не успеют сесть.
- Как же Куманичкин выходит из положения? - спросил я.
Платоненков рассказал, что командир полка вынужден высылать к побережью, откуда идет вынос морского воздуха, специальный патрульный самолет. Дежурный летчик постоянно сообщает на стартово-командный пункт, как себя ведет стена надвигающегося тумана. Если она стоит на месте или уходит к морю, то полеты продолжаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54