— Как поживаете? Как поживаете! Привет, Имоджин, рад познакомиться. Как поживаете? — Люди проталкивались, чтобы поближе посмотреть на нее.
Имоджин в ужасе повернулась к Клодин:
— Что вы им про меня рассказали?
— Вы действительно видели герцогиню? Как она? Похоже, что она влюблена в Браганци? — шумели кругом лица.
— Ой, не надо, — попросила Имоджин удалявшуюся Клодин. — Пожалуйста, больше никому не говорите. Браганци не хочет огласки.
Все теперь толпились вокруг нее и представлялись ей. Она выдохлась, отвечая на вопросы, и не заметила, как осушила свой бокал, в котором было что-то по вкусу напоминавшее смесь кока-колы с фруктовым салатом. Едва она поставила бокал, как в руке у нее тотчас оказался другой.
— Как у нее отделан дом? Правда ли, что сторожевые собаки у них такие свирепые, как говорят? Вы испугались при встрече с Браганци? Он держит ее там прикованной? Она подурнела внешне? Я слышал, что герцог…
Народу вокруг толпилось все больше. Наконец, кто-то представил ее Ларри. «Нет, мы незнакомы», — сказан он и, взяв ее за руку, утащил в какую-то боковую комнату.
— Сумасшедший дом, — выдохнула она. — Чего это ты наговорил Клодин?
— Я сделал ей краткий отчет о твоей вчерашней спасательной деятельности. Ты здесь бесспорный центр внимания. Выпей еще. — Он снял стакан с подноса у проходящего мимо официанта.
— Я уже выпила таких несколько, — сказала Имоджин с ухмылкой. — Очень вкусно и так освежает. Что это такое?
— Пимс, — сказал Ларри. — Практически без алкоголя.
Тут к нему подлетела какая-то фигура в желтом:
— Ларри, дорогой, где ты был? Я ищу тебя повсюду. — И она его утащила.
И сразу же появился ошеломляюще красивый мужчина в белом смокинге и взял Имоджин за руку.
— Я слышал, вы знакомы с дорогой Камиллой. Передайте ей мои лучшие чувства, когда увидите ее в следующий раз.
Сверкнула фотовспышка. «Благодарю», — сказал фотограф и удалился.
Шум пирушки усилился. Стало совсем душно.
— Давайте выйдем в сад, — предложил мужчина в белом смокинге.
В дверях их встретили два красивых молодых человека в рубашках.
— Наконец-то мы вас нашли. Вы, по-видимому, Морган Броклхерст, — заговорили они дуэтом. — Мы весь вечер просто до смерти хотим вас увидеть.
— Я слышал, вы вчера ужинали у Браганци, — сказал один из них.
— Он в самом деле такой мясник, как все говорят? — спросил второй.
Потом за них взялась крупная женщина в малиновом, у которой с нижнего века косо свисали, как лестница, фальшивые ресницы.
— Кто-нибудь знает, которая здесь Морган Броклхерст? — возбужденно вопрошала она. — Я слышала, она действительно встречалась с Браганци и герцогиней.
— Она где-то там, — сказал первый молодой человек, указывая в сторону гостиной, из которой доносился истерический гомон.
— О, Господи! — сказала женщина в малиновом. — Я только что оттуда вырвалась. Я хочу заполучить ее на вечеринку, которую устраиваю завтра на берегу. — И она опять нырнула в свалку.
— Я принесу вам еще бокал, Морган, — сказал мужчина в белом смокинге.
— Спасибо, я с удовольствием, — сказала Имоджин, которая начинала забавляться.
Один из красивых молодых людей взял ее за руку и повел через сад мимо огромных тропических растений с листьями, похожими на темные гладкие щиты, мимо ярко-окрашенных птиц, алых, бирюзовых, синих, изумрудных, которые щебетали и порхали в своем вольере, как гости на вечеринке. За поворотом они увидели двух розовых фламинго, стоявших на одной ноге в светло-зеленом пруду, где было полно жирных зеркальных карпов, скользивших между лилиями.
В усилившейся духоте Имоджин была счастлива отдохнуть на прохладном камне с львиными головами по краям. Двое молодых людей сели у ее ног, составив ее преданную аудиторию. Вскоре она уже с удовольствием рассказывала им о вчерашних событиях.
Вокруг нее быстро собралась толпа. Ей непрерывно подливали в бокал. Она все высматривала Ларри и надеялась, что появится Матт, но немного погодя перестала беспокоиться и о них.
— Вам принести что-нибудь перекусить? — спросил мужчина в белом смокинге.
— О, спасибо, не надо, — ей казалось, что она уже съела слишком много фруктового салата.
— Тогда пойдемте потанцуем, — предложил он и повел ее обратно в дом. — Клодин заготовила для этой вечеринки шестьсот бутылок шампанского, больше пятидесяти фунтов икры и Бог знает сколько галлонов духов диориссимо для бассейна.
В танцевальном зале было слишком темно, чтобы кого-нибудь разглядеть.
— Морган, Морган, вы такая свежая и неиспорченная, — сказал мужчина в белом смокинге, привлекая ее к себе на грудь.
Ой, подумала она, надеюсь, я не оставлю на нем всю свою косметику. Тут подвалил еще какой-то мужчина и, танцуя, увел ее в другую комнату, где пытался поцеловать. Она хотела было дать ему пощечину, но он нетвердо держался на ногах, и она подумала, что опрокинет его. Потом ее отвел в сторону какой-то красавец-аристократ надменного вида.
— Завтра вечером я даю прием в Марбелле. Очень бы желал вас там видеть. Мы вполне можем послать за вами самолет. Берите с собой кого пожелаете. Возможно, Камилла захочет сделать выход? Она прибавила в весе с тех пор, как живет с Браганци?
Музыканты играли «Туман покрыл твои глаза», смех и звон разбитых бокалов становились все громче, вокруг Имоджин снова шумела толпа. Из нее вдруг высунулась рука и схватила ее. Это был Ларри, размахивавший непочатой бутылкой шампанского.
— Доктор Ливингстон! — воскликнула она.
— Я искал тебя повсюду, — сказал он, выводя ее через французские окна в сад.
— А где остальные?
— Ну, я видел Ники и Трейси. Они выходили из библиотеки, и вид у них был довольно взъерошенный. На Ники — губная помада, на Трейси ее не осталось. Миссис Эджуорт всю ночь протанцевала с Омаром Шарифом, а Кейбл разделила свое откровенное внимание между Родом Стюартом и Уореном Битти.
— Значит, она довольна?
— Не совсем. Что проку быть принцессой бала, когда нет принца, который бы это видел. Матт еще не показывался. Но не может же он до сих пор биться над своей рукописью.
— Вероятно, у него проблемы с получением согласия Браганци, — предположила Имоджин.
— Если он их решит, то взорвет бомбу в информационных агентствах. Ему это теперь как раз кстати — надо же оплатить павлиньи перья Кейбл.
Как жаль, что никто не может запереть Кейбл в вольере со всеми этими яркими птицами, подумала про себя Имоджин. Она протянула бокал.
— Я бы еще выпила, пожалуйста.
— Прошу, моя девочка, — сказал Ларри, до краев наполнив ее высокий бокал шампанским.
Потом они танцевали на лужайке, слегка поддерживая друг друга.
— Эх, мне бы сюда мою камеру! — вздохнул Ларри. — Половина коронованных особ Европы в голом виде прыгает в бассейн. Видимо, у Леонардо тут целая команда парней, готовых мигом просушить любую, кто этого захочет, когда выйдет из воды.
Слушая взвизги и всплески воды, доносившиеся от бассейна, Имоджин пожалела, что она недостаточно стройна для купания голой. Похоже, она выпила все свое шампанское.
— Мне непременно надо в туалет.
— Хорошо, только ненадолго, — сказал Ларри. — Уже скоро рассвет.
Имоджин поняла, как она напилась, когда заметила, что щедро поливает себе грудь духами хозяйки в ее розово-атласной спальне. Опять нарушила восьмую заповедь. Она поспешно поставила флакон на место. Что бы сказал ее отец? И Матт? Зато глаза у нее сверкали, щеки разрумянились и вообще выглядела она лучше, чем могла ожидать после всего выпитого.
Спускаясь она услышала разговор двух женщин:
— Ты видела Морган Броклхерст? Она просто восхитительна. Мне надо у нее спросить, кто ее парикмахер. Браганци, видно, оставил ей половину Сицилии.
Когда она дошла до последней ступеньки, мимо нее, шаловливо повизгивая, пронеслась крупная брюнетка, а секунды через две за ней последовал с тарзаньими воплями сильно порозовевший лицом Джеймс. Оба они пропали в кустах.
— Почему вы не танцуете, Морган? — спросила метнувшаяся ей навстречу Клодин.
— Об этом позабочусь я, — раздался вкрадчивый голос, и она тут же оказалась прижатой к мускулистой и волосатой, надушенной груди одного из самых знаменитых кинолюбовников.
— «Я на тебя взглянул — В душе раздался гул. И сердце замерло», — пропел он ей на ухо. — Как вы смотрите на то, чтобы отправиться на вечеринку в Рим?
— Кажется, я уже приглашена на завтра в Марбеллу.
— А, на свистопляску у Эффи Страус. Если хотите, могу доставить вас на место.
Они танцевали и пили, пили и танцевали, и хотя она иногда теряла нить разговора, он, кажется, не обращал на это внимания. Потом она вспомнила, что Ларри ждет ее в саду. Надо было найти его. В конце лужайки она прошла мимо страстно обнимавшейся под какой-то смоковницей парочки. У девушки были светлые серебряного оттенка волосы, доходившие ниже пояса.
— В тот момент, как я тебя вчера увидел, — говорил хрипловатый мужской голос, — это случилось — как удар молнии. Я не знаю, что в тебе такое, Трейси, дорогая. Словами не передашь, но что-то особенное…
— «А твой пульс, дорогая, — как атака легкой кавалерии», — громко прокричала Имоджин и кинулась прочь, застонав от смеха, когда те оба подскочили от удивления.
Она все еще хохотала, когда увидела Ларри возле пруда с фламинго. Он сворачивал сигарету с «травкой».
— Светает, — сказал он.
— Это самая классная вечеринка из всех, на каких я была, — призналась Имоджин.
— Затянись-ка вот этим, — предложил Ларри, — и она тебе покажется еще лучше.
— Я не курю, — сказала Имоджин.
— Давай, я очень верю в первые разы. Другого случая может и не быть.
Он зажег сигарету, глубоко затянулся два-три раза, а потом передал ей. Она попробовала, закашлялась, попробовала еще раз, выпустила дым в оскалившуюся пасть каменного льва, и они с Ларри неистово захохотали. Потом она затянулась еще раз.
— Нравится? — спросил Ларри.
— Да, — вздохнула она, — Фламинго кажутся такими розовыми, а вода такой зеленой.
Так, беспрерывно хохоча, они выкурили три четверти сигареты. Она посмотрела ему в лицо.
Он был очень привлекателен своей ястребиной, немного хищной красотой, а по возрасту годился ей в отцы. Так что дело было вполне безопасное.
— Ларри.
— Да, мой ангел.
— Ты считаешь, я хороша собой?
— Изумительно хороша, — он наклонился и очень медленно, с бархатным артистизмом поцеловал ее.
— А теперь ты еще лучше. — Он глубоко затянулся «травкой», потом снова ее поцеловал, и на этот раз поцелуй был гораздо более долгим.
Имоджин поднялась и подошла к пруду. Вращающийся луч маяка заморгал совсем беспорядочно. Огромные звезды висели так близко, что она, казалось, могла бы дотянуться и собрать их.
— Не уходи, — сказал Ларри. Путь на небо вымощен дурными намерениями.
— Я никуда не ухожу, — до нее доносился барабанный бой и карнавальный рев вечеринки. «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь…» — играли музыканты.
Ночь была такой теплой и красивой, и она чувствовала какое-то острое желание. Если бы только здесь был Матт. Она вдруг исполнилась страсти и решимости.
— Ларри, дорогой, — сказала она, повернувшись к нему. — Мне все говорят, что надо повзрослеть, пожить немного, набраться опыта с мужчинами, пообщаться с Кейбл и Ивонн, и Трейси и еще кем-нибудь. Ты мне не поможешь, не научишь меня сексу?
— Помочь тебе? Вот это предложение! Господи, да если тебе надо опыта, то я именно тот, кто тебе нужен, моя радость. Je suis le professeur. Возьми докури и жди меня здесь, а я принесу еще бутылку, и мы с тобой пойдем к берегу.
Имоджин села на скамью и спела для фламинго «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь…» У нее голова пошла кругом.
Вдали был виден аэродром и стоящие на летном поле самолеты. Возможно, какой-нибудь из них должен был доставить знаменитого экранного любовника в Рим. Выше была расположена автостоянка, заполненная машинами, по большей части «роллс-ройсами» и «бентли», но самой чистой среди них была голубая «кортина» Джеймса и Ивонн. Вдруг Имоджин почувствовала какое-то неодолимое побуждение. Она открыла свою сумочку и стала рыться в ней, ища губную помаду. Она нашла там тюбик, подаренный ей Глорией на день рождения. Им она еще ни разу не пользовалась. Помада была темно-бордового цвета и называлась «Династия Слив» — это, как сказала Глория, для большей изысканности.
«Какое слащавое название, — подумала Имоджин, истерически хихикая, и пошла между деревьями к автостоянке. — Модная штучка „Династия Слив“. Вот и пришел твой час, слива. — И, захихикав еще сильнее, она несколько раз сказала про себя „Пошли, слива!“
И вот перед ней голубая крышка багажника машины Ивонн. Она просто просилась, чтобы на ней что-нибудь написали. Открыв тюбик, она крупными бордовыми буквами написала «Ивонн Эджуорт». Потом добавила: «стойловая корова».
Потом зачеркнула слово «корова» и добавила «сука» и «держит мужа под башмаком». Потом трижды написала «блядство» на крыше машины и дважды «поебень» на ветровом стекле. Потом забежала с другой стороны и написала: «Железный канцлер Ивонн Бисмарк», но, немного подумав, переправила «Бисмарк» на «Насморк» и залилась неудержимым смехом от собственной шутки. Когда она начала писать «Катись отсюда, морковный огрызок!», столбик помады переломился надвое, и она с криками кинулась обратно к Ларри. Тот опасно раскачивался, пытаясь сохранить равновесие, стоя на каменном сиденье с бутылкой в одной руке и бокалом — в другой. Он спрыгнул наземь, пролив часть шампанского, и сообщил:
— Я только что слышал, как Ивонн Эджуорт спрашивала Омара Шарифа, приходилось ли тому покупать для кого-нибудь целый прилавок цветов.
Тропинка к морю была довольно крутой, но им даже в сильном подпитии как-то удалось, поддерживая друг друга, благополучно спуститься.
— «Хочу воткнуть мой орган в Морган», — пропел Ларри, и они захохотали дуэтом.
— Кажется, я перехожу из одной постели в другую, — сказала Имоджин. — Я люблю тебя, Ларри. А можно любить сразу двоих?
— Думаю, что можно. Но это довольно дорого обходится.
Он тянул слова еще сильнее обычного, волосы у него разметались во все стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29