Она стала глядеть в окно, где уличные фонари освещали оранжевым светом афишу приехавшего на гастроли цирка.
Мы сами немного похожи на странствующий цирк, подумала она. Джеймс — один из тех бойких и усердных песиков, что прыгают сквозь обруч, а Ивонн — акробатка на трапеции, элегантно выбегающая на вывернутых ногах. Ники и Кейбл напоминают красивых, лоснящихся диких зверей, пантер или тигров, которые вырвались из клеток на свободу и наводят страх на всю округу. А сама она — маленькая, толстая и косматая пони, отчаянно старающаяся со всеми поладить. Она пыталась подыскать сравнение для Матта — что-то большое и добродушное, и вздрогнула, услышав вдруг его голос.
— Так ты никогда не получишь выпивку, моя радость. А мы сидим в баре. Что ты читаешь? — Он взял книгу. — А, это. Сам я так и не удосужился прочитать.
Они нашли Ники сидящим на стуле у стойки бара.
— Ты тоже выглядишь растрепанной, — сказал Ники, налив воды в перно, который сразу вспенился. — Может быть, это и хорошо, что этой ночью ты как следует выспишься, но завтра меня не удержишь, — добавил он, понизив голос.
Имоджин закраснелась, сделала большой глоток и едва не поперхнулась. Это было что-то немыслимо отвратительное, вроде лакричной настойки. Но ей так хотелось пить. Она сделала еще один небольшой глоток и чуть не выплюнула.
Матт взял лежавший на столе номер «Фигаро».
— Ты слышал, — спросил Ники, — про того ирландца, что пытался переплыть Ламанш?
— Нет, — сказал Матт, не поднимая головы.
— Он хотел переплыть его вдоль.
Имоджин прыснула. Ники положил свою теплую ладонь на ее руку.
— Хоть кто-то наконец посмеялся над моей шуткой.
— Гляди-ка, — сказал Матт. — Браганци в Марселе, всего в нескольких милях от того места, где мы остановимся.
— С герцогиней? — спросил Ники.
— Тут сказано, что с ней.
— Никогда не мог понять, — сказал Ники, заглядывая в газету, — как это такая красивая, классная птичка бросила все, чтобы укатить с таким коротышкой-итальянцем.
— Тише, — сказал Матт и огляделся, изображая обеспокоенность. — Мафия повсюду. По крайней мере, он, вероятно, энергичен в постели. А старый герцог, по слухам с Флит-стрит, показал себя величавым гомо, меняя одного за другим миловидных лакеев.
— Каждый лакей ищет повышения, — сказал Ники.
— У герцогини есть ребенок от Браганци? — спросила Имоджин.
— Да, — сказал Матт. — Ему теперь, наверно, полтора года. Они вместе около трех лет. Может быть, ей нравится подчиняться сильной руке. Женщин всегда влечет к себе сила, а Браганци с головы до ног южанин.
Ники всмотрелся в свое отражение в дымчатом стекле за стойкой бара.
— Все равно он маслянистый коротышка.
Матт усмехнулся.
— Как только она услышит, что где-то поблизости малыш Ники, она тут же бросит Браганци.
— У меня никогда не было герцогини, — задумчиво и как бы даже с некоторым удивлением произнес Ники. — Представьте себе, как она вплывает в каком-нибудь красном платье, подбитом горностаем, а под ним — ничего — и говорит: «Какое крыло вы предпочитаете, мистер Бересфорд — западное или восточное?»
— А потом она, вероятно, передаст тебя в банк «Национальный кредит», — сказал Матт, заметив болезненное выражение лица у Имоджин. — Во всяком случае ты займешься бизнесом, где у тебя будут открыты все пути, и тебе понадобится справочник с указанием живого веса крупных леди из Союза матерей, желающих совершить по тебе ознакомительный тур.
— Мне бы это понравилось, — сказал Ники. — Толпа меня заводит.
Имоджин, которой стало нехорошо от мысли про Ники с герцогиней, сделала еще один глоток и, почувствовав себя еще хуже, была вынуждена съесть три ломтика хрустящего картофеля, чтобы отбить вкус напитка.
— Привет, ребята, кто что будет пить? — послышался веселый голос. Это был Джеймс, одетый в бледно-голубой вельветовый костюм. Кудри на его голове были распрямлены. Должно быть, Ивонн заставляла его причесывать их по сто раз на день.
— Моя очередь платить, — сказал Ники.
— Тогда мне, пожалуйста, большую порцию «Белой лошади», — сказал Джеймс и, украдкой оглядевшись, хихикнул. — И лучше побыстрее. Ивонн не одобряет спиртное.
— Сделайте два, — сказал Матт и, взяв перно Имоджнн, вылил его в свой стакан. — Тебе это не очень понравилось, моя радость?
— О, спасибо, — пробормотала Имоджин, тронутая тем, что он заметил.
— Знаешь историю про то, как белый конь зашел в пивную, сел за стойку и заказал себе полную порцию виски? — спросил Джеймс.
— Нет, — сказал Ники, который не любил, когда анекдоты рассказывают другие.
— Бармен дал коню стакан и спрашивает: «А знаешь, что есть сорт виски, названный в честь тебя?» — «В самом деле? — удивился конь. — Я и не знал, что есть виски по имени Эрик».
Рассказчик так захохотал, что в конце концов к нему присоединились и все остальные. Он в самом деле симпатичный, подумала Имоджин, сделав благодарный глоток виски.
Поблизости кружил старший официант, держа наготове меню.
В желудке Имоджин раздался громкий рокот.
— Послушайте, — сказал Матт, — я кого-нибудь убью, если сейчас же не поем.
— Вы, ребята, верно, еще не успели перекусить? — посочувствовал Джеймс.
— Господи, — сказал Ники, поглядев в счет за выпитое. — С тех нор, как я был здесь в мае, все стало еще дороже.
— Именно, — подтвердил Матт. — Поэтому мы и не останавливаемся в четырехзвездных гостиницах. Иначе бы нам пришлось послать Имоджин на панель.
— Считается, что дочери викариев никуда не годятся, — сказал Джеймс.
От выпитого виски Имоджин воспрянула духом. Хорошо быть одной в окружении троих мужчин. Разговор повернул на Северную Ирландию. Имоджин ела свой хрустящий картофель и блаженствовала. Ники держал ее руку в своей и время от времени гладил ее по голове. Джеймс был застигнут на месте преступления появившейся Ивонн, когда расплачивался за очередной круг выпивки.
— Я не опоздала?
— Опоздала, — сказал Матт. — Что будете пить?
— Томатный сок, пожалуйста. Нет, спасибо, Имоджин, я к этому картофелю не притронусь. От него так полнеют. Для меня перебрать количество калорий — хуже, чем расстаться с жизнью.
Она с видимым неодобрением посмотрела на крепкие бедра Имоджин. Имоджин покраснела, стала сосать уже находящийся во рту листок картофеля, как облатку при первом причастии, и посмотрела на Ивонн с восхищением. На ее длинных коралловых ногтях лежал безупречно гладкий, без малейших сколов слой лака, ни один из свежезавитых локонов не сбился в сторону, и белая шелковая блузка так и осталась без единого пятнышка, какой была утром.
Выиграв сражение за двухместный номер, Ивонн решила перейти на примирительный тон. От нее не ускользнули биотоки, возникшие между Ники и Кейбл. Не желая допустить, чтобы одна Кейбл имела своего отпускного обожателя, она решила очаровать Матта.
— Вам полегчало? — спросила она его. — Знаете, я всегда подозревала, что морская болезнь — психоматического свойства.
— Согласен, — сказал Матт. — Как и кровожадность.
Ивонн не уловила в этом никакой иронии.
— Я завидую, что вы приехали из Ирландии, — продолжала она. — У меня там была однажды съемка рекламы сливочного масла. Там кругом зелень, все так нетронуто. Где вы живете, Матт?
— В Муне.
— Приятное место?
— Ну, там очень хорошая охота.
— Я считаю, что охота — жестокая вещь, — но думаю, сельским жителям надо же чем-то себя занять.
— Конечно, надо, ведь ирландцы еще не открыли бесконечных возможностей полового сношения.
— Все мужчины в Муне очень быстро кончают, — сказал Ники.
Матт засмеялся. Ивонн поспешно переменила тему разговора.
— Я не всегда согласна с вашим мнением, но я восхищаюсь вашей способностью делать это еженедельно.
— Делать что?
— Писать ваши забавные статьи. Где вы обдумываете свои идеи?
— На болотах. На следующей неделе думаю сочинить что-нибудь про шлюх.
— О, в этом я могу вам помочь, — с воодушевлением сказала Ивонн. — Их так много в мире моделей. Это цена, которую приходится платить за свою известность, — добавила она, допивая свой томатный сок. Поблизости опять закружил старший официант. Лицо его выражало недоумение.
— Где же Кейбл? — с неодобрением спросила Ивонн. — Знаете, вы не очень хорошо ее воспитали.
— Она знает, что ее подождут, — сказал Матт.
— Так невежливо — заставлять ждать поваров. Должна сказать, что я с нетерпением ожидаю ужина. Французскую кухню превзойти невозможно, — парировала Ивонн.
В этот момент как ни в чем не бывало не спеша вошла Кейбл. На ней были джинсы цвета хаки и плотно облегающая оливковая майка с крупной надписью спереди: «Я еще девственница». Этот цвет придавал теплый смуглый блеск ее лицу и шее и подчеркивал зелень ее глаз. Бармен едва не выронил из рук стакан, который протирал, а старший официант так и не закончил какое-то ворчливое замечание. Ладонь Ники соскользнула с руки Имоджин и, казалось, весь он куда-то от нее ускользнул, чтобы изучить надпись на груди Кейбл.
— Матт только что говорил нам, что ирландцы пока не открыли для себя секса. Вот вам доказательство, — заявил Ники.
— Ты подпадешь под суровое действие закона о рекламных надписях, — предупредил Матт.
— Тогда мне лучше отдать ее Имоджин, — сказала Кейбл. — Она единственная, кто имеет право ее носить.
Все посмотрели на Имоджин, а она сделалась пунцовой и, безмолвно потупясь от смущения, смотрела на свои руки. Ники наверняка сказал Кейбл. Как он мог?
— Извини, — сказала Кейбл, — это был удар ниже пояса.
— Ты ни о чем другом думать не можешь, — резко заметил Матт. — Пойдем есть.
— Дайте мне выпить, — сказала Кейбл, адресуя чарующую улыбку старшему официанту. — У нас, разумеется, еще есть время?
Старшин официант, мгновенно растаяв, сказал, что времени еще сколько угодно и почему бы им всем не выпить еще по одному заходу.
— Я думала, что ты не станешь переодеваться, Кейбл. — сказала Ивонн. — Нет, спасибо, гарсон, больше я пить не буду, и тебе, Джамбо, хватит, — заметила она Джеймсу, который все еще смотрел, разинув рот, на Кейбл. — Ты же знаешь, что я не выношу, когда ты пьешь спиртное.
— Перестань, — сказал Матт, принимая два больших стакана с виски и вручая один из них Джеймсу. — Никогда не смотри в зубы дареному белому коню.
Наконец они сели ужинать. Имоджин, прикинув, села рядом с тем креслом, где, как она ожидала, разместится Ники. Но в последний момент Кейбл села вслед за Маттом, а Ники, передвинувшись, оказался напротив нее, рядом с ним была Ивонн, а Джеймс и Имоджин остались с краю.
— Мы сможем поиграть ногами, — сказал Джеймс.
Своими толстыми коротенькими ножками он меня не достанет, подумала Имоджин. Хорошо еще, что рядом сидел Матт. Он сразу же стал ей помогать разобраться в меню.
— Если ты худеешь, то возьми это и вот это, — посоветовал он. — Эта гостиница действительно заслуживает всех своих трех звезд.
— Я возьму один хороший бифштекс, — сказал Ники. — Мне надо попробовать удержаться в форме.
Все, кроме Кейбл и Ивонн, принялись за хлеб.
— Что такое cervelles? — спросил Джеймс, разворачивая кубик масла.
— Мозги, — сказал Матт.
— Ух, — содрогнулась Ивонн. — Не переношу мозгов.
— Это и так очевидно, — вполголоса сказал Матт Имоджин.
— Все пьем красное? — спросил он, оглядев присутствующих.
— Я хочу белое, — сказала Ивонн. — Намного меньше прибавляет вес, ты согласна, Кейбл?
— Что? — спросила Кейбл, которая раскалялась, глядя на Ники. — А, да, конечно.
Ивонн решила, что самое время отвлечь их друг от друга.
— Я только что говорила Матту, как мне нравится Ирландия. Кейбл, она так удивительно первозданна.
— Тогда бы вам понравилась моя хибара, — сказал Матт, взяв еще один кусок хлеба. — В гостиной — цыплята, дед сожительствует с ослицей в лучшей спальне, а мамаша угощает приятелей-джентльменов за столом, где подает свинья.
— Теперь вы меня поддразниваете, — сказала Ивонн. прищурившись. — Держу пари, у вас очаровательная семья, правда, Кейбл?
— Меня им не представили, — отрезала Кейбл.
Температура за столом, казалось, упала ниже нуля.
— Боюсь, она меня выведет из себя, — тихо сказал Матт.
Наступила неловкая пауза, по счастью, прерванная подоспевшим вином. Джеймс, плохо улавливавший подводные течения, начал рассказывать какой-то биржевой анекдот, размахивая при этом большой редиской. В бледно-голубом костюме и со своими пухлыми щеками он вдруг напомнил Имоджин Кролика Питера.
— Джамбо, не хрусти, — сказала Ивонн с раздражением. — Ты знаешь, как это действует мне на нервы. Здесь ужасно медленно обслуживают.
При виде первого блюда — чего-то вроде котлеты из цыпленка с начинкой из гусиной печенки, плававшей в светло-оранжевом соусе в черную крапинку — у Имоджин вырвался жадный стон. Напротив нее Джеймс причмокивал, поглощая копченого лосося с каким-то зеленым соусом. Матт ел улиток. Ивонн жевала тертую морковь со скоростью двадцать нажатий челюсти на одну ложку. Ники и Кейбл, перескочив через первое блюдо, курили.
Вино даже на непросвещенный вкус Имоджин было замечательное, густое и отдававшее знойными гроздьями.
— Почти чувствуешь вкус крестьянских ног, — сказал Матт.
— Что такое — эти черные крупинки, — спросила его Имоджин, используя уже четвертый кусок хлеба, чтобы подобрать весь соус.
— Трюфели, — объяснил Матт. — Для свиней — настоящая беда. Они ради них целыми днями роют землю, а в тот момент, когда находят наконец свой восхитительный деликатес, у них его забирают из-под носа.
Как у меня забрали Ники, с грустью подумала Имоджин.
Кейбл и Ивонн разговаривали о делах.
— Они отлучили ее от бикини, потому что она была слишком толстой, — сказала Ивонн.
— От этой светлой помады у нее губы похожи на резиновые шины, — сказала Кейбл.
— Сама виновата. Каждый вечер проводит у Уэджиз или у Трампа, а клиент, в конце концов, покупает твое лицо, а не твою способность пить в злачных местах до четырех часов утра.
— Про кого это они говорят? — шепотом спросила Имоджин.
— Очевидно, про какую-то большую знаменитость, — решил Матт.
— Меня взяли на рекламу «Витабикса», — покровительственно сообщила Ивонн, принимаясь за полоски зеленого перца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29