Какого черта ему надо! Конечно, он знал что, но от этого ему было не легче.
– На веранде, – коротко сказал он.
Выйдя на веранду, они подошли к перилам. Тревис повернулся и ждал, когда его будущий тесть заговорит.
– Что все это значит, Монтгомери? – прошипел Д'Акуин. – Вы обручены с моей дочерью, а поселили в своем доме эту женщину.
Тревис не обратил особого внимания на обвинение.
– Во-первых, не я привез ее в «Старую рощу», а поверенный моего отца. Во-вторых, теперь часть «Старой рощи» принадлежит Брук. И это настолько же ее дом, как и мой.
– Меня поражает, как вы допустили такое. Неприлично этой женщине жить здесь.
– Я не могу выгнать ее на улицу из ее собственного дома, не правда ли?
Лицо Д'Акуина побагровело.
– А как же моя дочь?
– А что с ней?
– Я должен напоминать вам, что вы помолвлены с моей дочерью?
Тревис терял самообладание. Его возмущало, что оба мужчины придираются к нему. Он был достаточно взрослым, чтобы принимать решения самостоятельно, даже если ситуация касалась не только его одного.
– Предлагаю вам не попадаться мне на глаза, – предупредил Тревис. Оставив Д'Акуина с открытым ртом, он сбежал с лестницы и скрылся в цветнике. Неужели старый ублюдок думал, что он согнется, и будет просить прощения?
Брук утомили танцы.
И ей надоело улыбаться и вести вежливые разговоры. Она знала только одно надежное место, куда можно было скрыться, находившееся в саду. Там она сможет подышать свежим воздухом и немного передохнуть, прежде чем вернется на бал.
Слава Богу, ей удалось сбежать одной, думала Брук, спускаясь с веранды в сад. Легкий ветерок обдувал ее кожу, освежая после жары и духоты бального зала. Факелы, размещенные в цветнике, давали достаточно света, чтобы она не споткнулась.
Подойдя к клумбе, на которой росли розы, она наклонилась понюхать бутон прекрасной красной розы. Легкий розовый аромат не разочаровал ее. Скоро наступят холода, и до весны не будет никаких роз.
Она осторожно взялась за стебель, но уколола шипом палец и вскрикнула.
– Иногда следует остерегаться прекрасных вещей.
Брук отскочила, испуганная голосом, прозвучавшим как будто из ниоткуда.
Она обернулась.
– Неужели вам всегда надо появляться из темноты и пугать меня? – сердито сказала она. Не ожидая ответа Тревиса, она подошла к серой каменной скамье и села, все еще держа в руках розу. Она помнила, что во время танцев несколько раз видела Тревиса и удивлялась, почему он не танцует с ней. Он же танцевал с женщиной, смеявшейся над любым его высказыванием. Странно, она никогда не находила ничего особо забавного в его речах.
Первый раз в своей жизни Брук обнаружила, что ревнует. И ей не понравилось это чувство. Тревис подошел ближе.
– Кажется, я никак не могу избавиться от вас.
– Очевидно. Я пришла сюда первой, – поспешила она заметить. – Что вы здесь делаете, забыв о своих гостях?
– Могу задать вам тот же вопрос, – парировал Тревис.
Видимо, у них было схожее настроение, поняла по его тону Брук.
– Мне захотелось глотнуть свежего воздуха, – наконец сказала она.
Тревис поставил на скамью ногу и уперся локтем в колено.
– Признаю, здесь воздух намного чище, но я думал, вам нравятся балы, и вы захотите наслаждаться каждой минутой.
Она взглянула в его холодные синие глаза, казавшиеся в тусклом свете более темными… и угрожающими.
– Вот вы снова пытаетесь понять меня. И, как обычно, ошибаетесь.
– Ошибаюсь, – насмешливо повторил он. – Я вспоминаю, что вы получали огромное удовольствие, танцуя с каждым из присутствующих мужчин.
Брук не могла поверить собственным ушам. Неужели Тревис действительно что-то замечал?
– А вы считали?
– Не обязательно считать, – сказал он, – достаточно быть наблюдательным.
– Вам было бы нетрудно пригласить меня на другой танец. Или вы были слишком заняты другими делами?
– И лишить вас удовольствия покорить сердце каждого мужчины, – сказал он, выпрямляясь и глядя на нее.
Да, разговор принимал неожиданный для Брук оборот. Было видно, что у него неподходящее для обольщения настроение. Он злился. Или ревновал?
Эта мысль очень обрадовала ее.
– Так почему же вы пришли сюда, Тревис? Уж конечно, не для того, чтобы раздражать меня.
Вместо ответа он закурил черуту. Выдохнув, он выпустил белое облачко дыма, поплывшее в воздухе.
– Мне надо было успокоиться после разговора с отцом Гесионы.
Брук охватило любопытство, и она вопросительно подняла бровь. Расскажет ли Тревис, о чем они говорили?
– Он не производит впечатления очень приятного человека.
– Просто какой-то геморрой, – вырвалось у Тревиса, и он тут же добавил: – Прошу прощения.
Брук не сдержала смеха. Его не особо волновали приличия.
– Что ему надо?
– Он хотел, чтобы я избавился от вас, – сказал Тревис.
Брук вскочила на ноги.
– Ну, он и наглец! Вы, конечно, сказали ему, что рады бы, да не можете.
Тревис улыбнулся. Глаза Брук сверкали в сумраке, как глаза рассерженной кошки, и в эту минуту в них горело желание подраться. Ему это нравилось. Интересно, а что, если укротить эту дикую тигрицу, стоявшую перед ним?
Не говоря ни слова, он притянул ее к себе.
– Что вы делаете?
Он не заметил сильного сопротивления.
– То, что мне захотелось сделать в первую же минуту, когда я сегодня увидел, как вы спускаетесь по лестнице, – тихо признался он. – Я не позволю вам флиртовать с другими мужчинами в моем доме.
– Это и мой дом, – как обычно, поправила его она.
– Ненавижу вас.
Брук одарила его милой улыбкой и промурлыкала:
– Я знаю. – Затем коснулась его губ легким поцелуем. Очевидно, это подействовало на него сильнее, чем пощечина.
Его дыхание смешалось с ее дыханием, но Брук чувствовала, что Тревис отчаянно пытается сопротивляться ей. «Дело плохо», – подумала она.
Вынув из его руки сигару, она отбросила ее в сторону. Затем запустила руку под его сюртук и почувствовала, как напряглись его мышцы, и услышала, как участилось его дыхание.
– Вы как-то упомянули, что хотели что-то сделать. Так собираетесь показать мне, что именно?
Глава 9
Тревис сжал челюсти.
– Черт бы вас побрал!
Он рывком притянул к себе Брук. Она не успела произнести и слова, как он зажал ей рот поцелуем. Он медленно раскрывал ее губы, и она, откинув назад голову, застонала, почувствовав его горячий влажный язык.
От этого прикосновения кровь у Брук мгновенно вскипела. Он властно положил руки на ее спину и целовал ее, лаская своими умелыми руками.
«Наконец-то, – подумала она. – Я не утратила своего дара. Мне просто не хватало практики». Он делал то, чего она от него и хотела.
Соблазнение Тревиса Монтгомери обещало одно лишь удовольствие. Еще не пройдет эта ночь, как он будет умолять ее.
Прижимаясь к нему всем телом, Брук чувствовала, как у ее живота пульсирует его возбужденная плоть. Зная, что ей предстоит разрушить воздвигнутую им вокруг себя твердую стену, она вкладывала в поцелуй всю свою страсть.
Тревис застыл, не отвечая на ее ласки.
Брук воспользовалась своим преимуществом и с такой безудержной страстью ласкала его языком, как будто и в самом деле впервые в жизни отдавалась мужчине. В прежние времена она проделывала это, не испытывая никаких чувств.
Острое желание, так долго спавшее в ней, пробудилось, и Брук хотелось сорвать с них обоих одежду и заняться с Тревисом любовью. Какого же мощного противника она выбрала! Только теперь Брук поняла, что такое вожделение, которое она прежде видела в глазах многих мужчин. Она хотела этого единственного мужчину, способного вызывать этот невыносимый жар между ее ног.
Она больше не могла отрицать этого. Она хотела Тревиса Монтгомери.
Тревис оторвал губы от губ Брук и целовал ее шею, спускаясь к ложбинке между ее грудями – ему весь вечер хотелось прикоснуться к ее груди. «Черт бы побрал эту женщину», – думал он. Ей каким-то образом удалось возбудить в нем, во всех частях его тела, страсть. Он сдернул вниз лиф ее платья, и ее груди свободно выскочили наружу и вздрагивали от его жадных прикосновений.
Не теряя даром времени, он пальцами гладил ее соски, готовясь обхватить их изголодавшимися по любви губами. Он собирался ласкать каждый сосок, пока она не закричит от страсти.
«Я обрел рай», – подумал Тревис.
– Что все это значит? – прогремел чей-то голос.
Тревис вздрогнул от неожиданности. Медленно оглянувшись, прикрывая собой Брук, он оказался лицом к лицу с наглецом, которого был готов убить за вмешательство.
– Я знал, что она шлюха, как только увидел ее! – кричал Жорж Д'Акуин.
За спиной Тревиса Брук скрестила руки, прикрывая обнаженную грудь. Не хватало еще, чтобы ее застали в таком виде. Ее репутация будет погублена.
– Если хотите дожить до завтрашнего дня, – угрожающе сказал Тревис, – вы извинитесь перед миссис Хэммонд.
– Ничего подобного я не сделаю, – заявил Д'Акуин. – Вы забыли, что обручены с моей дочерью? Видимо, так. – Махнув рукой, он сам ответил на свой вопрос. – Я застаю вас здесь обнимающим другую женщину! – снова с яростью закричал он. – Вы позорите мою семью и свою! Ваш дед должен узнать об этом немедленно!
Тревис действительно защищал ее, подумала с довольной улыбкой Брук. Она была благодарна ему, что он скрыл ее от взгляда этого человека и дал возможность поправить лиф платья. Затем она попыталась встать рядом с ним.
Он схватил ее и толкнул обратно за спину. «Не высовывайтесь», – чуть слышно шепнул он и снова обратился к отцу Гесионы.
Тревиса возмутило, что старик разговаривает с ним, как с малым ребенком. Вот такая жизнь и ожидает его, если он женится на Гесионе? Не только его дед и мать будут отравлять ему жизнь, но еще Д'Акуин и Гесиона. Нельзя сказать, что Тревис обращал на кого-либо из них особое внимание, но он наверняка мог обойтись без постоянных придирок.
– Можете говорить моему деду все, что вам угодно, – сказал Тревис любезным, но снисходительным тоном, – но для начала вы можете сказать ему, что я больше не обручен с вашей дочерью.
– Вы не посмеете это сделать, – прорычал Д'Акуин. – Ваш дед – мой должник.
Брук, державшая руку на спине Тревиса, чувствовала, как с каждым словом напрягаются все его мышцы. Она слушала их со все возраставшим волнением.
– Не знаю, что должен вам мой дед, меня это не интересует, но уверяю вас, что Гесиона свободная женщина, – сказал Тревис, чеканя каждое слово, и добавил: – Я не вещь, которой вместо денег оплачивают долги. Через две недели я женюсь на миссис Хэммонд. Обязательно пришлю приглашение вашей семье.
«Что?» – чуть не вырвалось у Брук, но она успела зажать рот ладонью. Тревис собирается жениться на ней? Она не помнила, чтобы он делал ей предложение.
Д'Акуин бросился вперед и замахнулся на Тревиса, но тот отступил и перехватил его руку.
Брук отошла в сторону от них обоих, чтобы не участвовать в ссоре.
– Я требую сатисфакции за оскорбление моей семьи! – Даже в тусклом свете она видела, как покраснело лицо Д'Акуина.
Тревис отпустил его руку и процедил сквозь зубы:
– Назовите время, место и оружие.
– Пистолеты, на рассвете. Кто ваш секундант?
– Джереми Дюбуа.
– Условия будут обговорены, – сказал Д'Акуин Тревису и в гневе удалился.
– До завтра, – вслед ему бросил Тревис.
Брук словно приросла к месту. Тревис развернулся и посмотрел на нее так, как будто во всем была виновата она одна. В его глазах была такая ярость, что она не могла понять их выражения.
– Что сейчас произошло? – наконец спросила она, когда стало ясно, что он не собирается ничего ей объяснять.
– Кажется, завтра утром под Большими Дубами у меня будет дуэль.
– Но вы можете пострадать!
– Не думаю, что это вас сильно огорчит, моя дорогая. – Затем добавил: – Вы мало в это верите. – Он с силой сжал ее локоть. – Но меня могут и убить, и тогда плантация станет вашей скорее, чем вы думали.
– Я не хочу получить ее таким образом, – призналась Брук.
– Я знаю. – Он помолчал и с сарказмом продолжил: – Вы хотели, чтобы я исчез, с первой же минуты, как увидели меня.
– Да, но живой, а не мертвый.
Тревис приподнял ее подбородок и насмешливо посмотрел ей в глаза.
– Ваше беспокойство так трогательно. Если я уцелею, уверяю вас, я буду очень, очень живым и заставлю вас выйти за меня замуж через две недели, как я и обещал Д'Акуину.
Значит, Брук все поняла правильно. Она получила то, чего хотела, но почему-то это не принесло ей удовлетворения, как она ожидала.
– Что это? Молчание осужденного? – усмехнулся Тревис.
Ей действительно не нравилось его высокомерие.
– Вы просите меня выйти за вас замуж?
– Нет, я ничего не прошу, – пояснил он. – Я говорю вам, что мы поженимся через две недели. В конце концов, этого хотел мой отец. Так что мистер Джеффрис должен быть счастлив. Мы можем смотреть на это как на деловую сделку. Спустя год, когда обязательство будет выполнено, вы будете свободны.
Хорошо, что она не была сентиментальна, не из тех, кто верит в любовь, потому что она получала совсем не то, чего добивалась. Тревис высказался по этому поводу предельно ясно.
– Я думала, вы хотели преуспеть самостоятельно, – напомнила она ему.
Он недовольно поджал губы.
– Буря уничтожила большую часть нашего урожая. Мы не продержимся еще один год, ничего не делая, и я не могу ждать. Жизнь многих людей зависит от этой плантации. Деньги моего отца спасут это место.
Не обращая внимания на внутренний голос, спрашивавший, почему ее должно это волновать, она сказала:
– Вечно у вас эта плантация. – Брук отвернулась от него. – Неужели больше ничего нет?
– А что же еще есть? – спросил он ее. – Если у тебя нет земли, значит, у тебя ничего нет.
– А что, если я не хочу быть свободной?
– О, вам нужна будет свобода, чтобы найти того, кто вас полюбит, – сказал он в ответ на ее взгляд. Тревис смотрел на нее с равнодушной холодностью. – Ибо, видите ли, Брук, я не способен любить. Вы всего лишь препятствие на моем пути к тому, чего я так отчаянно добивался долгое время.
Странно, но именно так она иногда думала о Тревисе. Он стоял на ее пути. Однако ей не понравилось, когда это было сказано о ней.
Брук знала, что ему нужно, и это была не она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31