под ее руководством состояла команда добровольцев из числа молодежи — студентов и преподавателей, — которая была в силах поддерживать порядок и закон на территории Университета.Приняв записку от адмирала, дама прочла ее и смерила гостей таким взглядом, что обоих будто обдало холодом, повернулась и вышла. В открытых дверях тут же замельтешили шушукающиеся любопытные физиономии, привлеченные смехом и возгласами молоденькой девушки, которая пустила посланцев адмирала в дом, — девушка сочла их костюмы маскарадными. Потом шушуканье вмиг стихло и любопытствующие исчезли.Вернулась дама, принесла запаянный в шелковую пленку пакет и вручила Аподису.— Аподис, если не ошибаюсь? — спросила она.— Он самый, сударыня, — учтиво поклонился Аподис. Дама стала еще более холодной.— Вам запрещено появляться на территории Университета.— Совершенно верно, сударыня, — подтвердил Аподис.— Тем не менее вы здесь. Аподис напомнил:— По приказу адмирала Ариетиса.— Он мог не знать о запрете.Аподис позволил себе усмехнуться:— Весьма в этом сомневаюсь.— Надеюсь, я больше не увижу вас здесь, — сказала дама и отвернулась.Но Аподис оставил последнее слово за собой:— Это в зависимости от обстоятельств, сударыня.Они поклонились хозяйке в спину и вышли из дома. Менкару было любопытно, что означал услышанный им диалог, но он не стал спешить с расспросами.К лодке они подошли молча, молча отвязали и молча взялись за весла.Только тут Аподис пробормотал себе под нос:— Вот стервоза, надзирателей к нам приставила.— Что?— Проверяет, точно ли я покину территорию Университета, нигде не задерживаясь.Менкар сделал вид, что что-то ищет на дне лодки, и незаметно огляделся; трюк старый, но надежный. Трое весьма крепких парнишек — явные студенты — тоже садились в лодку и без стеснения поглядывали в их сторону.— А если задержишься?— Постараются ускорить отъезд, — ухмыльнулся Аподис. — Вон какие шкафы.— Ну это не проблема, — тоже усмехнулся Менкар. В голове мелькнула.мысль из принципа попробовать задержаться и заодно проверить Аподиса в драке, но он передумал: — Серьезная дама. Не любит, значит, мошенников?— Игроков, — поправил Аподис. — На территории Университета строжайше запрещены азартные игры.— А мошенничать можно?— Сколько хочешь.
Аподис угодил за Столбы как раз за мошенничество — по законам Таласа для этого достаточно попасться на серьезном правонарушении три раза; исключение составляли убийства и умышленное нанесение тяжких телесных повреждений — за это на каторгу отправляли сразу же.Два первых раза задержания у Аподиса были за азартные игры, хотя азартные игры в Таласе вообще-то преступлением не являются. Аподис ухитрился угодить в два единственных исключения.Первый раз он попался на игре, когда ему еще не исполнилось двенадцати, а малолеткам закон играть запрещает. Его отец тогда заплатил большой штраф, высек правонарушителя так, что тот потом неделю не мог сидеть, и послал теребить ушки, чтобы отработать деньги, потраченные на штраф. Пожалуй, наука не пошла Аподису на пользу. Играть он продолжал, а заодно занимался и мелким надувательством окружающих. Да и грех было пацану не играть и не мошенничать, если с одного перелиста колоды он мог запомнить мельчайшие погрехи на узоре рубашки каждой карты, и стоило сыграть ими кон — знал, у кого какая карта на руках; если он запоминал, сколько раз за кон выпадает какая комбинация в кости, и в уме мог угадать, какая выпадет с большей долей вероятности; как не облапошить партнера, если, сыграв с ним две-три партии хоть в карты, хоть даже в обвальные шашки или шашки фигурные, ты узнаешь его манеру игры и легко под нее подлаживаешься…Аподис вообще мог запоминать все, что запомнить хотел. И запоминал много и успешно. Именно благодаря своему редкому дару после ушек Аподис, по рекомендации местного учителя, которого охотно поддержала община, чуть не сплошь состоящая из облапошенных Аподисом мужиков, весьма довольных избавиться от коварного искусителя и опустошителя их кошельков — пусть чистит карманы на стороне, чем дурить односельчан — был направлен в Университет на казенный кошт. Учился с блеском, охотно посещал все возможные факультативы и проявил такую жажду к знаниям и успехи, что даже умудрился получать стипендию от Совета Гильдеров. Но неуемность его проявлялась не только в учении, но и во всем другом. Община не просчиталась. Раз вкусив запретного плода, Аподис продолжал его вкушать и к своим стипендиям успешно прибавлял стипендии своих однокашников. Что не могло долго оставаться тайной для университетского начальства.Первое предупреждение у него уже было, и поэтому очень неосторожно с его стороны было продолжать играть в Университете. Его, разумеется, скоро выловили. Неведомо, то ли просто стараниями той самой строгой дамы, проявлявшей в соблюдении правил и установлений неустанное рвение, то ли кто-то ей в этом помог, но по прошествии года Аподис получил второе предупреждение. И дама тогда проявила неслыханную для нее снисходительность к талантливому студиозусу, ограничившись лишь предупреждением и не став заявлять в полицию. Имея два предупреждения, он должен был бы сидеть ниже травы, потому что таким личностям уделяется повышенное внимание, о чем был специально предупрежден. Однако Аподис не внял и затеял очередную аферу — организовал самый настоящий подпольный игорный дом с рулеткой и всем чем положено, но за ним уже следили и однажды загребли на месте преступления с полным набором улик. На сей раз приговор был обычен и строг — три года за Столбами.Но и тут Аподиса выручил его дар.Он оттрубил полгода, и что с ним происходило за Столбами вспоминать и рассказывать не любил, после чего его — предварительно кое-что объяснив и поставив некоторые, довольно жесткие, условия — изъял с каторги лично адмирал Ариетис, который был совершенно уверен, что лучшей кандидатуры для проведения той самой тайной миссии в Империи, к которой его сейчас готовил Менкар, не найти.Менкар был в отношении своего ученика и будущего напарника более скептичен. Его особенно не ставили в известность о миссии Аподиса — хотя он ведь и сам не дурак, догадывался — но, по его мнению, таласары вообще были мало пригодны к жизни в Империи — слишком различались здесь и наверху обычаи и привычки. Впрочем, всему этому можно научить, но кроме верховой езды оставалась еще одна не менее важная проблема, связанная с образом жизни таласар.Краевики любили хвастать, что за двадцать шагов могут отличить рыбоеда от любого нормального человека — по запаху. И верно, когда он еще мальчишкой шатался по фортам и заводил знакомства среди таласских купцов, то обращал внимание на густой, неприятный с непривычки запах — запах пота, стоявший в таласских подворьях; и Менкар помнил, как объяснял ему этот запах двоюродный дядька: это потому, что они все время рыбу едят. Так что с тех пор, как он согласился выполнить задание адмирала, Менкар совершенно исключил из питания те продукты, которых не ели наверху. В результате этого Менкар в последние недели был вечно голоден, но несмотря на это, обычно не спешил к трапезе — овощная диета уже сидела у него в печенках. Но что поделать, раз он сам на ней настаивал. Обычно пищей его и Аподиса были только хлеб, овощи да молоко; от таласской свинины пришлось отказаться — местная свинина, выкормленная здешними кормами, сама мало чем от этих кормов отличалась. Просить же, чтобы им на бифштексы забили одну из немногих дойных коров, у Менкара не поворачивался язык, а делать вылазки на Стену с целью разнообразить свой рацион охотой не было времени. Ничего, пару недель можно было и попоститься. К тому же пост был не таким уж строгим: Менкар все же умудрился пару раз выбраться на Край и настрелять там хотя бы мелкой дичи.Для тех же целей — потом выгнать из-под кожи все остатки рыбного запаха — служила и ежевечерняя баня. И по этой же самой причине Менкар и Аподис несколько раз посещали местные бордели — каждый раз разные, — хоть как-то совмещая полезное с приятным. Хорошим индикатором того, что успеха в этом мероприятии Менкар достиг, являлось то, что окрестные собаки не упускали случая облаять их, когда они проходили мимо, а собак с их нюхом не проведешь.Так что сейчас, к исходу срока подготовки, Менкар был уверен, что сделал все для того, чтобы его будущего напарника, да и его самого, не загребли на первой же заставе, и обучил его всему, чему только мог — кроме разве что приличной езды на коро… на лошади.Оставалось только ждать от Волантиса известия о том, что на Краю Земли сошел снег…
СЕКРЕТНАЯ МИССИЯ — А знаешь, на лошади, по-моему, ездить удобней,. — поделился Аподис после первого дня путешествия.Менкар усмехнулся и не ответил, он пощадил Аподиса — первый переход был совсем небольшим; Аподис даже не успел начать уставать. Они ехали хвойным лесом, таласар молча восхищался деревьями; Менкар оценивающе посматривал на него. Как всадник Аподис был вполне сносен, однако ж на краевика походил мало. Чего-то ему не хватало, и Менкар никак не мог понять — чего именно.Они выходили на Край порознь. Сначала наверх поднялся Менкар: он мог показаться на глаза своим родичам, он был свой, он без труда мог добыть трех лошадей и необходимое снаряжение для путешествия в Столицу. С Аподисом они встретились несколькими днями позже в условленном месте. Тот был несколько возбужден; Менкару его нервозность не понравилась; однако едва они тронулись в дорогу, таласар стал спокойнее.Еще не начало чернеть небо, а суп с солониной и крупой был уже почти готов. Менкар сидел у костра, разбирая припасы к ужину. Аподис бродил по леску, бестолково таская к огню сухостой; он относился к деревьям с ненужным почтением. Когда Менкару наконец надоело его не приносящее практических плодов шатание, он взял топорик и подрубил корни полувывороченной зимним ураганом тонкой, толщиной с руку, сосенки. Приволок деревце к костру, потом занялся приготовлением постели из сосновых лапок.Спать устроились рано, но заснули не сразу; еще долго лежали, завернувшись в зимние меховые плащи, смотрели на небо и перебрасывались ничего не значащими фразами. Менкару, например, пришлось согласиться, что такой собачьей холодины в Таласе не бывает, тем не менее он добавил, что «здешний морозец бодрит, а в вашем проклятом тумане только раскисаешь…» Аподис с ним согласился и признал, что луна здесь, на Краю Земли, выглядит куда внушительнее, чем в Таласе, да и звезды много ярче. А Млечный Путь, добавил он зачем-то, который таласары называют Небесными Отмелями, в древней Плейоне называли «арканастрас», что означает «радуга звезд», на что Менкар ответил, что по-товьярски «арканастр» значит «великий аркан», то есть «философский камень». Надо же, лениво удивился Аподис, а Менкар, помолчав, спросил, .видел ли он мудреца Арканастра? Аподис ответил, что нет. «А я видел, — сказал Менкар, — и по-моему, никакой он не мудрец, а нормальный мужик». Надо же, опять не особо удивился Аподис, и Менкар начал рассказывать, как, когда он в последний раз плыл на плоту, к ним подсел какой-то старик, здоровый такой, как Волантис, только старый и в очках, и все как-то сторонились его, а когда он спросил почему, Канис ответил, что это же сам Арканастр, а он подумал, ну и что, что Арканастр, какой такой Арканастр? — и подсел к нему, а тот налил ему какого-то крепкого пойла, и они трепались, пока он, Менкар, не заснул, а утром… Что там было утром, Аподис не узнал, потому что заснул сам.Утром снова двинулись вперед; после полудня остановились на полчаса перекусить, потом двинулись дальше по извилистым горным тропам. К вечеру выехали на пустынную, но хорошо наезженную дорогу. Они проехали по ней несколько миль, пока не оказались у специально оборудованного ночлега — этакого сарая, при котором под навесом была сложена поленница и стояла уже порядком потощавшая копенка для лошадей.Уставший Аподис на сей раз заснул раньше, чем Менкар успел сварить кашу, — взял в руку лепешку с куском мяса, куснул пару раз, пожевал утомленно, да так и отключился от действительности с недоедком, зажатым в кулаке. Когда каша была готова, Менкар попробовал растолкать его, ничего не добился, съел свою порцию, подождал, пока в котелке-закипит вода для травяного чая, потом вдумчиво его пил, пока не вспотел, а затем снова попробовал разбудить Аподиса.Таласар выпрямился, повел затуманенным взглядом вокруг.— Поешь, — предложил Менкар.Аподис взял в руки миску с кашей, щедро сдобренной салом, осторожно попробовал. По его мнению, это было не очень съедобно, но выбирать не приходилось. Он вяло набил желудок непривычной пищей, прикидывая, какую еще гадость ему доведется отведать здесь, залил ее кружкой чаю и снова повалился спать.Спалось ему, несмотря на усталость, плохо. Тело ломило, ныло, затекало, будто его весь день били или по крайней мере трясли (что было ближе к истине), так что Аподис то и дело ворочался и часто просыпался. Во время одного из таких пробуждений он заметил, что в сараюшке посветлело. По ощущениям до рассвета было еще далековато и Аподис решил, что это просто луна вышла из-за тучи. Менкар похрапывал во сне. Захотелось пить, и он выполз из-под плаща, нашел котелок с чаем. Тут же он решил, что неплохо, раз уж вылез из-под тепла, заодно выйти. Аподис отворил дверь, да так и замер на пороге, пораженный никогда не виданным зрелищем. С неба падал мягкий пушистый снег. Аподис до сих пор видел снег только в виде не растаявших еще в лесу плотных сугробов, а в Таласе о снеге знали разве что жители Верхней Полусотни, ниже падающая с неба вода имела вид дождя или — очень редко — града.Завороженный видом крупных хлопьев, неслышно опускавшихся на землю, он стоял, пока не продрог до костей; тишина была такая, какой никогда не бывает в Таласе. Потом он вспомнил, зачем, собственно, вышел, оглянулся, приискивая незаснеженное место — казалось святотатством осквернять сверкающую белизну…
Менкар растолкал его, когда было уже совсем светло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69