Путь был долог и тосклив; возчики говорили о разнице в ценах на Севере и Юге на соль, на стеклянный бисер, на сушеных осьминогов и соленую морскую рыбу.Однажды молодой возчик, поговорив предварительно с отцом, подошел к Эйли, когда она на привале сидела в одиночестве, и после каких-то околичностей и намеков прямо попросил ее разрешения, когда они приедут в город, который она назвала родным, пойти к ее матери и познакомиться. Эйли подняла на него изумленные глаза: никогда раньше и разговора ни о чем подобном не было, она даже и разговаривала-то с парнем до того только по делу — разве что несколькими словами за весь путь обмолвились. И вдруг…— Я понимаю, тебя сейчас еще замуж не отдадут, — глядя в сторону, бормотал парень. — Но через год-другой…Эйли молчала. Парень, не совсем верно расценив ее молчание, продолжал смелее:— Ты не сомневайся, станешь моей женой — не перетрудишься. Я же сын кузнеца, сам кузнец, мы богато живем…Эйли будто прочитала его мысли: «Мы богатые, можем позволить взять в невестки полунищую горожанку, за которой ни земли не дадут, ни хорошего приданого». Парню, похоже, она и в самом деле сильно нравилась: пришлых горожанок в селе не очень-то уважали, да и сами они за сельских не очень охотно шли.— Матушка не отдаст меня за сельского, — наконец ответила Эйли. — И потом… — она подняла на него ясные глаза, чтобы солгать в лицо, — я уже сговорена, хотя еще не обручена.— Как же твой жених позволяет, чтобы ты батрачила в чужих краях? — невольно возмутился парень.— А я зимой болела, — спокойно сказала Эйли, — вот мы и решили, что в деревне на воздухе я быстрее окрепну. А работа что — работы везде хватает.Парень отступил, хотя несколько дней спустя, когда они проезжали мимо того самого городка, он предложил Эйли хотя бы проводить ее до дому.— Спасибо, не надо, — сказала Эйли, забирая с воза свой узелок. — Тебя побьют. — И быстро, не оглядываясь, направилась в сторону городского рынка, где затерялась в толпе.Осенью в южных предгорьях жизнь течет совсем не так, как летом, но Эйли нашла людей, которые ехали на Плато. Нужно было только обзавестись мулом, и Эйли срезала четыре пуговицы со своей кофты. Попутчикам она рассказала очередную сказочку, они поверили или сделали вид, что поверили, однако лишних вопросов не задавали.На Плато уже наступала зима, трава была припорошена снегом, и каждый день можно было ожидать, что с высоких гор Унук Альхайи восточный ветер принесет настоящие снежные бури. Но Край Земли был уже близок.Встал вопрос: как спуститься в Талас? Все-таки не лето, без специального снаряжения по скалам не очень поползаешь. Все же Эйли под благовидным предлогом отстала от попутчиков, когда обоз приближался к Третьему Форту, месту своего назначения, и вдоль узкого овражка — русла маловодной речки — направилась прямиком к Краю Земли.Здесь, в миле от Края, ее и перехватили двое краевых офицеров, которые не то охотились, не то просто проезжали от заставы к заставе.— Э-эй, красавица, — окликнул один. — Заблудилась, что ли?Эйли остановила своего мула и развернулась в сторону офицеров. То есть это Эйли предположила, что они офицеры, потому как лица их были выбриты и только что разве усаты, и аркебузы, притороченные к седлам, проблескивали богатой инкрустацией, да и сбруя на лошадях вся в серебре, хотя сами всадники одеты были в простые лисьи шапки с хвостами и какие-то бесформенные куртки из овчины — так здесь мог одеваться кто угодно.Помолчав и не дождавшись ответа, один из офицеров объяснил:— На пятнадцатую заставу — это туда, — он махнул рукой направо, — на шестнадцатую — туда, — последовал взмах налево. — А прямо, как ты направилась, так в Океан и упадешь.— Заблудилась, — спокойно и без дрожи в голосе ответила Эйли. Кажется, ее путешествие кончилось. Вряд ли теперь удастся выкрутиться, это не простодушные крестьяне. Да и граница близка.И верно, один из офицеров, тот, что указывая, вдруг прищурился и подъехал ближе.— Где-то я тебя видел, девушка, — проговорил он, всматриваясь в лицо Эйли. — Имя твое как будет?Эйли продолжала молчать.Второй тоже подъехал и сразу узнал. Он стащил с головы свою лисью шапку, вытер выступивший вдруг на лбу пот и сказал, вновь покрывая голову:— Пресвятые Боги! Ваше высочество… — Говорил он почему-то растерянно. Он оказался совсем молодым, несмотря на пышные молодецкие усы. — Вот ведь угораздило…Первый глянул на него недоуменно, переспросил настороженно:— Какое такое высочество?Эйли выпрямилась: что уж тут скрываться, когда ее узнали.— Да, — сказала она надменно, глядя на них с высоты мула. — Я — княжна Сухейль Делено.Молодой все еще пребывал в состоянии растерянности, зато другой, который был заметно старше, нашелся сразу.Он выпрямился в седле, и, видимо, по привычке положив руку на приклад аркебуза, произнес подобающим случаю тоном:— Ваше высочество, у нас приказ: непременно арестовать вас при встрече.— Чей приказ? — высокомерно уточнила Эйли.— Князя Аларафа Сегина.— Какое у него право задерживать Дочь Императора? — по-прежнему надменно спросила Эйли. — Или он уже объявил себя Императором?— Пока нет, — проговорил молодой.Старший вдруг хмуро заметил:— Не очень-то вы похожи на Дочь Императора, ваше высочество. Впрочем, мы обязаны задерживать всех чужаков, которые появляются на Краю Земли без разрешения Краевой Комиссии.Эйли передернула плечами:— Так задерживайте!Старший строго глянул на своего молодого приятеля и спросил негромко, будто кто-то мог их услышать в этой глухомани:— Э-э… мальчик не с вами?Эйли помолчала, потом ответила:— Вы же видите.Молодой огляделся по сторонам, а старший сказал, еще больше понизив голос:— Вам нужна помощь, ваше высочество?Эйли глянула на него с недоумением.— Вы хотите спуститься к себе домой? — продолжил старший. Эйли растерялась. Поэтому ответила с неожиданным раздражением:— В чем дело, господа? Я арестована или нет?Старший прокашлялся.— Мне, — начал он и поправился: — …нам не по душе брать под стражу Дочь Императора. Может быть, кгхм… сделаем так: мы поможем вам спуститься — и ни мы вас, ни вы нас никогда не видели?— Здесь совсем неподалеку есть удобное место, — так же доверительно, даже как-то обрадованно вступил в разговор молодой.— Чего это ради, господа? — с подозрением спросила Эйли. Старшему все происходящее явно очень не нравилось, но он сказал просто и без хитростей:— А чего ради мы должны отдавать Дочь Джанахов Аларафам?И Эйли поняла, что он искренен.Краевики сопроводили Эйли вниз так, что будь она младенцем или хрупкой стеклянной вазой, она бы в первом случае даже не заметила, как оказалась довольно глубоко под Краем Земли, а во втором из нее не пролилось бы ни капли, буде предполагаемая ваза наполнена до краев.Старший — младший остался наверху, сторожить лошадей и посматривать, не появится ли кто посторонний, — проводил ее по хорошо утоптанной и не менее хорошо замаскированной тропе до первой, как он объяснил, засидки контрабандистов, где оставил, обещав, что не пройдет и часа, как за ней придет верный человек с пятнадцатой заставы, и проведет ее ниже, до ближайшей деревни «рыбое… простите, ваше высочество, таласар». Пока они спускались, Эйли с радостью обнаружила, что навыки, которые у таласар впитываются с молоком матери, за год не потерялись, и потребовала было самостоятельности. Но офицер-краевик горячо принялся возражать, мотивируя свою настойчивость тем, что на тропе устроено достаточное количество ловушек, всех из которых он не знает, иначе бы сам сопроводил ее высочество вниз, и «было бы обидно, если бы с вашим высочеством что-то случилось уже на пороге родного дома».И Эйли благоразумно не стала настаивать.Офицер удалился; через некоторое, довольно скорое, время сверху спустился какой-то мрачный субъект, мало того что заросший бородой по самые глаза, видимо, в целях конспирации, еще и закутанный по те же глаза в какое-то тряпье, и молча повел Эйли дальше вниз, и вправду то и дело останавливаясь и что-то там делая — то под ногами, на тропе, то на стене, то еще где-то. Не успела Эйли хорошенько устать а ее проводник уже показал ей на раскинувшееся на терраске под тропой такое привычное глазу поселение горных таласар…Вниз ее доставили на планере.Но еще раньше был отправлен планер в Искос, и поэтому на Отмелях Эйли уже ждал водометный катер, на котором ее быстро отвезли к матери.Местом встречи с дочерью княгиня Сагитта выбрала небольшой городок Скутум, расположенный на острове возле Восточных отмелей; здесь у княгини был дом, по таласским понятиям богатый, по имперским — весьма скромный: большой зал и кухня внизу, несколько комнат наверху; в этом доме прошло почти все детство Эйли.За те год с небольшим, что Эйли не была тут, дом совершенно не изменился. Все так же вдоль стен вился виноград, перед домом в больших ящиках из слоенки росли деревца, за домом, ближе к кухне — садик и огород на привезенной издалека настоящей земле. Острова, на которых расположился Скутум, только наполовину были естественными: люди насыпали дамбы, укрепили берега, проливы между островами превратили в углубленные каналы, по которым то и дело ходили землечерпалки, — шторма и приливы пытались разрушить острова и засыпать каналы, но бывало, наоборот, намывали новые острова, которые тут же укреплялись и обживались.Когда Эйли привезли домой, княгиня Сагитта была еще в пути, и княжну встретили постоянно живущие в доме нянька, ее муж и старшая овдовевшая дочь. Тут Эйли окончательно почувствовала себя ребенком, такой прилив заботы и внимания обрушился на нее. К приезду княгини Эйли, стараниями няньки вымытая, накормленная и засунутая в постель, будто больная, прочувствовала это в полной мере и даже шутливо пожалова-лась матери:— Я сейчас чувствую себя не как человек, а словно тряпичная кукла. — Она взглянула на мать и, улыбнувшись, спросила: — Неужели я так и выгляжу?— Нет, — улыбнулась в ответ княгиня, садясь в кресло у ее кровати и внимательно всматриваясь в лицо дочери. За прошедший год Эйли подросла, что было заметно даже несмотря на то, что она сейчас лежала, немного похудела, как это происходит с девочками в ее возрасте, но выглядела загорелой, крепкой и вполне здоровой. — Просто наша добрая нянюшка привыкла обращаться с тобой как с ребенком. Тем более после такой долгой разлуки. Она соскучилась и за один раз выплеснула на тебя всю свою заботу.Эйли засмеялась:— А я-то думаю, почему это я такая мокрая…Нянюшка, нестарая еще — от силы лет сорока — женщина, принесла на большом подносе весьма обильный ужин. Эйли села на постели — встать ей няня не разрешила; так и пришлось есть, закутавшись в одеяла.Княгиня искренне поблагодарила женщину за заботу о дочери, но все же повелела оставить их наедине.— Я рада, что ты наконец вернулась, — сказала княгиня, когда нянюшка, ничуть не обиженная, удалилась. — Однако твое возвращение создает некоторые проблемы…— Какие могут быть проблемы, мама? — удивилась Эйли. — Я дома!Княгиня несколько нахмурилась.— Князь Алараф Сегин потребовал от меня твоей выдачи в случае, если ты появишься в Таласе.— Он не может требовать этого от нас! — воскликнула Эйли.— Может, — сказала княгиня. — Мы слишком зависим от Империи. Ты сама это прекрасно понимаешь.— Но у нас теперь есть Острова. — Эйли было все понятно, но из какого-то детского протеста ее так и тянуло возразить. — А это и лес, и металл…— Этот лес и этот металл нам еще надо разработать, добыть и привезти сюда. За тысячи миль, — возразила княгиня. — А Империя вот она. — Княгиня указала рукой в сторону Стены. — Стоит им, к примеру, сбросить в Гром-реку какую-нибудь гадость, и на Западных отмелях погибнут сотни, если не тысячи. Мы не можем этого допустить.Эйли взглянула на мать.— Неужели ты хочешь, чтобы я вернулась в Империю?— Нет, — качнула головой княгиня. — Этого я не хочу. Поэтому надо скрыть факт твоего появления здесь. Пока об этом знает не так много людей, и это люди верные.— Это унизительно! — резко сказала Эйли.— Иногда приходится поступаться собственной гордостью ради благополучия страны, — твердо возразила княгиня. — Мы государи, а не простые смертные.— Хорошо, мама, — помолчав, сказала Эйли. — Хорошо, я еще не вернулась.Эйли опустила плечи, как-то совсем по-детски взглянула на мать и вдруг всхлипнула. В глазах у нее чуть поплыло и она сказала совсем тихо:— Мама, я так соскучилась…Княгиня поднялась, отставила поднос с почти не тронутым ужином на стол, подсела на кровать, обняла плечи дочери:— Ох, бедная ты моя… доченька…Теплые руки гладили еще влажные волосы, платье на плече жарко повлажнело от соленых слез, которые быстро прошли, всхлипывания тоже постепенно затихли, и, повозившись, поудобнее устраиваясь, уткнувшись лицом в теплое плечо, дочь стала рассказывать матери, как она жила без нее это долгое время. ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯСАБИК ПО МОРЯМ И ОКЕАНАМ — Вот и еще день прошел, — сказал корнет Абант Феретиа, ординарец князя Сабика, зажигая лампу, заправленную минеральным маслом с густым тягучим запахом. Впрочем, к этому запаху они уже притерпелись и почти не замечали, как привыкли ко многому другому.Сабик читал, медленно продираясь сквозь сложности непривычного таласского правописания; он пользовался моментом вынужденного безделья, чтобы пополнить свои знания по истории Таласа и его отношений с Империей. Полковник Акубенс вертел в руках какую-то местную головоломку, а остальные офицеры, вместе с Сабиком совершившие нелегкое плавание, обогнув Жуткую Пустыню на «Данаб-ад-дулфин», решили разнообразить свое одиночество и отправились на лодке в Искос с целью развеяться и продолжить приятные знакомства с местными девушками. Здесь, в Ласерте, небольшом островном поселке, молодежь появлялась только в сезон уборки урожая, и сейчас было почти пусто. Сабик подозревал, что именно из-за малой населенности Ласерты таласары поместили здесь экипаж «Данаба», устроив что-то вроде карантина при поветрии — не очень строгого, но обязательного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69