Так вот, уже давно мы отмечали, что время в ее разных районах течет неодинаково. Некоторые экспедиции возвращались в назначенное время, а некоторые — раньше или позже, при этом полагая, что приходят в означенный срок. Это давно отмечалось в наших хрониках, но не всегда мы были этому склонны верить. В пустыне наблюдается еще множество разных непонятных феноменов. Горячие миражи, довольно часто выходящие за пределы пустыни в Океан. Эти миражи очень интересны. Наши ученые и исследователи магии могли бы многое порассказать о них, но вас интересует не это. Смерчи, про которые вы говорили, тоже из их числа, да и ваш Хрустальный Замок до недавних времен описывался нашими экспедициями как обыкновенный мираж. И только недавно мы .получили сведения, что это реальный магический объект необычайной силы.
После этого визита Абраксас помрачнел, а Аойда просто ужаснулась тому, какие последствия вызвал поход ее мужа через Империю. Понятно, что после всего произошедшего им и думать нечего было о возвращении на родину. Ведь как бы то ни было, а именно Абраксас стал виной потрясений, приведших к перевороту и свержению династии. Абраксас, казалось должен бы радоваться последнему факту, но какая радость, если все произошло с такими жертвами и потрясениями. В конце концов, он-то от этого ничего не получил взамен; а то, что должен был получить согласно чужой воле, — отверг.И в результате стал изгоем.Рассказанное им о том, как все происходило на самом деле, княгиня выслушала спокойно и сказала, что понимает их положение и попробует помочь им. Дело в том, что как это ни странно, но Талас, исконный недруг Империи, был по многим мотивам больше заинтересован в стабильности своего могущественного соседа, и то, что произошло по ту сторону Края Земли, сильно тревожит таласар, так как может обернуться большим злом, чем сама Империя. Известное зло лучше, чем зло неизвестное. Парадокс заключался еще и в том, что в силу определенных обстоятельств здесь, в Таласе, собрались определенные силы, которые могут повлиять на положение. И, намекнула княгиня, уже влияют. Когда Абраксас несколько удивленно поинтересовался, каким именно образом оказывается влияние и что это за силы, княгиня уклончиво ответила, что на второй вопрос ответ можно будет узнать довольно скоро, а на вопрос первый смогут ответить только сими упомянутые ею люди. Ничего более конкретного княгиня более не сказала.Но все эти тайны открылись довольно скоро сами.Первое время Абраксас с Аойдой жили в имении княгини, но вскороети Абраксас присмотрел и купил небольшой домик в Искосе. «У нас курятник был больше», — заметила Аойда, первый раз увидев свое новое владение, которое, особенно после роскоши замка в сердце Ар-и-Дифа, было действительно едва ли не нищенским. Пока они обустраивались в новоприобретенном доме и осматривались на Отмелях, события в Империи достигли апогея, а потом сразу Край Земли вдруг оказался перекрыт дозорами, поджидающими возвращающуюся в Талас княжну. Сухейль Делено.А потом Абраксас узнал, что в Таласе находится князь Шера-тан Сабик и что именно он является главным оппозиционером ныне правящему Князю-Сенешалю. Абраксас долго не мог решиться и все же однажды сел и написал ему письмо. Он не оправдывался, он просто описал то, что было, и предложил князю встретиться и обсудить ситуацию в Империи; завуалированно он. даже предложил при необходимости посильно оказать князю финансовую поддержку его возможному начинанию по восстановлению в Империи законного порядка.Аойда с некоторой опаской приняла известие мужа об этом решении, но, как оказалось, волновалась она напрасно. Сабик ответил Абраксасу, и в его письме не было укора или упрека. Князь сообщал, что невероятная история, рассказанная ему Аб-раксасом, не удивила его после всего, что он узнал здесь и пережил, жизнь убедила в том, что и такое возможно. От предложе-, ния встретиться и обсудить ситуацию он не уклонился, хотя попросил небольшой отсрочки, так как ждал некоего известия, могущего кое-что прояснить, однако намек на возможную денежную поддержку демонстративно не заметил. В конце письма он, возможно, чтобы скрасить впечатление, в общих выражениях передавал привет Аойде…Абраксас, однако, был несколько разочарован. На отписку это похоже не было, но столь явная прохладца в ответ на его искреннюю откровенность ему не понравилась. Аойда вполне понимала мужа. Она видела, как томится он здесь, в Таласе, из-за невозможности что-либо предпринять. Нет, он не был альтруистом или бессребреником, мечтавшим загладить свою, пусть и невольную вину перед Императором и Империей, Что ему Империя, отнявшая у его предков трон, власть, превратившая его, наследника славного рода Тевиров, в мелкопоместного дворянчика. Нет, просто Аойда, не знавшая Абраксаса-помещика, нелюдима, скупо подсчитывающего невеликие прибыли своего удела и брюзжащего по поводу висящих на его шее великовозрастных племянниц, тетушек и прочих кузин, но видевшая и ненавидевшая Абраксаса-колдуна, отнявшего у нее свободу, унижавшего на ее глазах ее родителей, мерзкого наглеца и хладнокровного тирана, неожиданно для самой себя пожалевшая того Абраксаса, каким он бывал три часа в сутки, подлинного, понимающего все бессилие свое перед чуждой волей, соединившая свою судьбу с Абраксасом, сумевшим отказаться от власти Книги, которая могла закабалить его на всю жизнь и превратить в подобие Ахи, Аойда, полюбившая своего навязанного судьбой мужа и нисколько об этом не жалевшая, видела, что Абраксас, которого она знала, теперь не похож ни на одну из его предыдущих ипостасей. В Таласе Абраксас поначалу зажил почти растительной жизнью, пользуясь всеми доступными благами, и Аойда даже стала волноваться, когда в нем прорывались черты того, ненавистного ею Абраксаса, но скоро поняла, что ее муж просто не может уже вернуться к той, прежней жизни, что его гнетет бездействие. Он бросался из одного дела в другое: жадно читал, изучая разные науки и ремесла, затем с головой бросился в коммерцию и скоро стал довольно заметной фигурой в Искосе, городе достаточно непредвзятом к происхождению денег и их обладателя, даже слишком непредвзятом, на взгляд Аойды. Теперь он пропадал то в порту, где уже владел несколькими небольшими кораблями (в том числе, кстати, и «Морским чудом», который купил из принципа, о чем старый шкипер Дрион нисколько не пожалел), причалом и имел акции корпорации, разрабатывающей одну из концессий на архипелаге Ботис, то на различных заседаниях, собраниях и иных деловых мероприятиях, и даже несколько, как показалось тогда Аойде, охладел к ней. Как-то в минуту откровения Абраксас признался ей, что деньги Ахи просто жгут ему руки. Он всеми силами старался избавиться от них, а они неожиданно стали приносить ему доход — и нет ли здесь неких происков Книги? Но нет, прежнее не возвращалось. И одно это успокаивало Аойду, уже привыкшую к переменчивому, порывистому характеру своего Абраксаса, не желавшего возвращения к прошлому… Она слишком хорошо, даже, возможно, лучше, чем он сам понимал себя, знала, почему он так захотел встретиться с Сабиком и помочь ему: это было неосознанное, подспудное желание загладить вину. Сам бы он не признался, но она знала лучше его. Поэтому ответ Сабика и обрадовал, и расстроил ее.И все же встреча состоялась и довольно скоро.Они встретились через несколько недель на одном из приемов у княгини.Встретились настороженно, и никто не стал лукавить, выражая свои восторги по поводу всего, что случилось. Впрочем, князь Сабик был весьма любезен с Аойдой: он вполне искренне заверил ее, что не считает ее поведение в тогдашних обстоятельствах преступным или недостойным, и полагает, что другого выхода, кроме разрыва их помолвки, в тогдашнем ее положении не было.— Не сочтите за дерзость, любезный князь, — галантно обратился он к Абраксасу, — но сейчас я даже жалею, что судьба не дала мне возможности стать супругом вашей жены. Она оказалась даже красивее, чем я ожидал.Аойда в ответ на комплимент несостоявшегося мужа только покачала головой. Она вовсе не чувствовала себя красивой: пережитое наложило на нее свой отпечаток, и к тому же она сейчас ждала ребенка и не совсем хорошо переносила непривычный климат Таласа. Когда тоже нисколько не смущенный подобным выражением чувств Абраксас сообщил Сабику об этом радостном известии, тот только выразил сожаление, что не знал о столь приятном состоянии княгини, и не преминул поздравить супругов (но, конечно, он не стал приглашать их к себе, да и сам бы не решился навестить их в Искосе).Полковник Акубенс был немного шокирован подобным поведением своего сюзерена: Сыну Императора не должно было вести себя так с людьми, из-за которых, по сути дела, он превратился в изгоя и вынужден жить в изгнании. Но его мнения никто не спрашивал, и он, не поведя бровью, вежливо предложил княгине Аойде отдохнуть на веранде в своем обществе, пока князья побеседуют в комнате; так было уговорено заранее.Разговаривали они без свидетелей. Сабик не боялся колдовства или каких бы то ни было чар, которые мог навести на него Абраксас.Абант, который приносил им в комнату вино, украдкой сообщил Акубенсу, что князья, кажется, склонны сговориться и заключить союз: похоже, груз предубеждений, давивший на каждого из них, был уравновешен необычностью ситуации.. Сабик склонен был согласиться, что Абраксас действовал в силу непреодолимых обстоятельств, а Абраксас, начавший разговор с претензий в адрес Империи, которая лишила его род какой бы то ни было надежды законным образом занять древний трон Тевиров, постепенно пришел к мысли, что централизованная власть в Империи имеет свои преимущества, которыми пользуются теперь и северные провинции. Так что договоренность о возможном компромиссе по отношению к этим территориям, например, большей степени суверенитета под управлением наместника из рода Тевиров, вполне могла удовлетворить обе стороны.— О чем они спорят? — пожала плечами Аойда, которая, казалось, слышала, о чем говорят князья. Впрочем, догадаться об этом было совсем не трудно. — Все равно мы все здесь, в Таласе, а не там, в Империи. Мы изгои…— Лично я намерен умереть у себя на родине, — хмуро заметил Акубенс. — Если не в родовом имении, то по крайней мере на нормальной земле, а не в этом проклятом всеми Богами земноводном княжестве.— Моя княжна, — по старой привычке обратился к ней Абант, не забывший своей былой влюбленности, — поверьте, такое положение не может продолжаться долго.Аойда ласково улыбнулась юноше, но печально покачала головой.— Мой ребенок родится здесь, — тихо сказала она. — Он будет таласаром. ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯМЕНКАР ПО ОТМЕЛЯМ ТУДА… — Аламакс! — Окрик шкипера вывел Менкара из блаженного состояния полудремы. В полуденные часы, когда все Отмели погружаются в сонное оцепенение, только шкиперу Офиухосу может прийти в голову идея заставцть своих матросов работать. Хоть бы имя научился выговаривать нормально — а то ведь Менкар ходит с ним на нефтяных плотах уже не первый месяц, а шкипер упорно продолжает именовать его по-своему да еще утверждает, что так будет правильнее — имперцы, мол, и имена свои перевирают. Менкар, впрочем, без ответа не оставался; после знакомства с Офиухосом он начал коллекционировать анекдоты об уроженцах Геминорума, к числу которых относился и шкипер.— Аламакс, чтоб тебя спрут задрал! Не слышишь?!Менкар появился из-под тента с двухярдовым куском троса в руках, трос был наполовину расплетен — на обозрение шкиперу: не так, мол, просто отдыхаю, а дело делаю. Шкипер демонстративно намек проигнорировал.— Мы приближаемся к Стеклянным Карьерам, — сказал он, заглядывая в карту, будто вовсе не был в этом уверен. — Сдашь там одну сосиску и дюжину поленниц, получишь изделия по этой накладной.— Я? — удивился Менкар.— Ты, — коротко сказал шкипер. — Не отвлекайся. Поленницы не отдавай раньше, чем получишь груз. За каждую стекляшку будешь отвечать из собственного жалованья. Для сведения: котел для водомета стоит больше, чем ты зарабатываешь за год.— Жалованье-то у меня матросское, а эта работенка для суперкарго, — заметил Менкар.— Ничего, — сказал Офиухос. — Матрос из тебя… Ну, я пошел.— Куда? — глупо спросил Менкар.— К жене, конечно, — сказал шкипер и, всучив Менкару тощую стопку бумаг, спрыгнул прямо в маленькую лодочку, где его поджидал гребец-подросток.— Сколько ж у него жен? — задал вопрос Менкар, обращаясь преимущественно к расплетенному концу троса.— А это смотря какой маршрут.Менкар обернулся. Сзади стоял второй и последний матрос плота; Канис, который как всегда неслышно подошел сзади. Он посмотрел на напарника и прибавил ехидно, подражая шкипу:— Работайте, молодой человек. Работайте!Канис был на год-полтора моложе Менкара, однако когда дело касалось навигации и мореплавания, Офиухос больше доверял ему, а не беглому имперцу, тем более — бывшему краевику, — ничего удивительного, что шкипер оставлял его в свое отсутствие за главного. Отсюда естественный вывод, что если за плотом присматривает Канис, грузами должен заниматься Менкар.Он вздохнул и заглянул в бумаги.«Водометных котла — 2 экз. Армированного асбестовым волокном стекла листов — дюжина. Трубок, которым придана форма согласно заявке (см. заявку номер такой-то), ящик — 1 шт. Стеклянной посуды в ассортименте — короб средн.».— Главное, чтобы они погрузили котлы и трубки, — сказал Канис, заглядывая через плечо. — Остальное дребедень, за это никто и слова не скажет.— Когда будем в Карьерах? — спросил Менкар. Канис глянул на клепсидру.— Часа через два. Ты приоденься — там девушек много, — посоветовал он.Как было предсказано, на стеклянной мануфактуре поленницы готовы были принять с готовностью, но стоило Менкару заикнуться о котлах, начали мямлить и отговариваться тем, что плот, мол, прибыл слишком рано, что на котлы, мол, заказов по горло, не успеваем…— Они уже практически готовы, — заверяла Менкара миловидная женщина, служившая в представительстве ману-фактуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69